— Что желаете? — спросил дородный парень, не отрывая взгляда от ноши в руках мужчины, в глазах парнишки зажглось любопытство.
— Чистую комнату, желательно, самую дальнюю и трехразовое питание, а также ванну с горячей водой, и все это сейчас, — Сэтан протянул три золотых монеты.
— Э-э-э, — выдохнул парнишка, и его узкие глаза на миг округлились от удивления. — Драхмы?
— Точно, ты угадал, — ухмыльнулся Сэтан.
И только слуга побежал исполнять приказ нового постояльца, как дверь из кухни распахнулась, являя высокого, крепкого телосложения самого хозяина постоялого двора. Он вытирал руки о полотенце и скользнул внимательным взглядом на стойку, и застыл. А потом по его крупному лицу расползлась широченная улыбка.
— Добро пожаловать, Сэт, — пробасил тот. — Значит, как обычно, жаркое из птицы и суп?
Сэтан согласно кивнул и улыбнулся, — Два года как прошло, а ты помнишь? Приветствую тебя Ивар.
— Вижу-вижу, что не до разговоров, — кивнул на фигуру, замотанную в плащ в его руках. — Но с тебя рассказ, где пропадал…
— После Ивар, — сухо обронил Сэтан. — Я пока на пару дней, а там посмотрим…
Хозяину постоялого двора «У белого пса» не нужно было повторять дважды, — А ну быстро исполнять пожелания дорого гостя, — зычно громыхнул он паре слуг. Те быстро засуетились исполнять приказ, и Сэтан взяв ключ прошел за слугой поднимаясь вверх по лестнице в отведенную для него комнату.
— Не беспокоить, — сказал он, — когда нужно, сам дам знать.
Слуги как по волшебству испарились.
Сэтан бережно уложил девушку на постель и на некоторое время замер, разглядывая ее. Она не приходила в себя, ни сейчас и не весь путь, что он проделал, уходя за стены города.
В дверь постучали, он открыл. Слуги занесли ванну с горячей водой и целые подносы еды.
После того, как они ушли Сэтан запечатал магией дверь и накинул полог тишины, затем скинул плащ, куртку и подошел к девушке осторожно снимая с нее плащ и застыл. Алое платье, очень откровенное, ничего не скрывающее… он на миг похолодел, прекрасно понимая для чего оно на ней. Он увидел синяк на ее лице, сжал кулаки, но заставил себя расслабиться и хладнокровно приступил ее раздевать. Как только он прикоснулся к ней она отчаянно, дико начала сопротивляться. Ему пришлось нещадно разорвать на ней платье и белье. Откинул ее порванную одежду, которую обязательно сожжет, чтобы не было ни одного воспоминания. Прижал ее к себе, она застыла, он смотрел словно загипнотизированный на ее обнаженную грудь, полную и округлую для такого хрупкого телосложения. Он и раньше ее видел обнаженной, но не обращал внимания так, как сейчас. Такая хрупкая словно хрустальная. Кожа гладкая отливает как жемчуг, тонкие скулы, длинные ресницы. Он протянул руку и потрогал ее волосы, не смог удержаться. Как же он скучал по ней. Судорога отчаяния и вины сотрясла Сэтана вновь. У него сжалось сердце.
— Моя радужная девочка, — прошептал и поднял ее на руки, легкая как пушинка, почти невесомая. Она издала невнятный стон, прильнула к нему жадно вдыхая, по его телу прошла крупная дрожь, она вновь запротестовала, когда он отстранил ее от себя и погрузил в горячую воду. Она не позволяла прикасаться к себе, отталкивала его, он старался ее вымыть, она не давалась, извивалась. Сэтан терпеливо сносил все ее удары, крики, но стоило ему крепко прижать ее к себе, как она затихала, а как только отстранялся она билась в агонии, и снова кричала, и извивалась. Он быстро закутал ее в теплую простыню, магией высушил ей волосы и положил на постель. У нее был жар, лоб покрылся испариной, она плакала. Каждый раз его сердце сжималось, но он хладнокровно делал свое дело: заставлял принимать ее снадобья, вливал в ее рот отвар, рисовал на ее коже символы, наносил мазь на синяки и раны, и не обращал внимания на ее сопротивление. Она извивалась, шипела угрозы, царапала его кожу обломанными ногтями, но он терпел и лишь крепче прижимал ее к себе, будто, не замечая ее отчаянных попыток освободиться. Всего лишь на миг, когда ее наполняющиеся слезами глаза встретились с его, несколько томительных, невыносимо долгих мгновений они смотрели друг на друга ему показалось, что в них плескался разум. Но нет. Ее глаза застилала пелена, она находилась в бреду. Она не понимала где она, она не понимала, что происходит. Он видел это, даже когда она смотрела на него затуманенным взглядом, следила порой за его действиями как бездумное существо, он понимал, что она не видит его, и не понимает происходящее вокруг.
Сэтан достал мешочки с травами и быстро начал их смешивать. Он бережно придерживал ее за плечи, а потом вкладывал в ее рот смешанные травы и заставлял жевать. Она отворачивалась, порой била его, но он с силой надавливал на челюсть и держал до тех пор, пока она не проглатывала, а потом она снова впадала в беспамятство, тяжело дышала и покрывалась испариной. Он снова прислушивался к ее дыханию. Дышит уже реже и глубже. Он отдавал приказ ей спать, когда она спит то не страдает.
Порой, она внезапно просыпалась и смотрела на него мутным туманным взглядом, и он снова и снова старался пробиться через ее стену, которую она возвела в своем сознании, заблокировав себя. Он говорил ей слова, она не хотела их слышать, тогда он отвлекал ее показывая на предметы и пояснял их обозначение. Ей не нравилось это, она всегда старалась прильнуть к нему. Порой она следила за ним из полуприкрытых век, но ни разу он не увидел ее осмысленный взгляд. Она как растение, существо, которое бездумно пребывает в своем существовании. И он ее возвращал и каждый раз бил подушку кулаком и глухо стонал, когда она снова открывала мутные глаза не видя ЕГО. Не осмысливая его.
Сутки и полдня он старался возвратить ее, он не мог спать, есть, он не мог отойти от нее, потому что она снова металась по постели в его поисках и как только ощущала его, то затихала и начинала ровно дышать.
И все повторялось снова и снова…
Он боялся уснуть и пропустить ее осмысленный взгляд.
На вторые сутки жар прошел. Ее дыхание выровнялось. Скоро она проснется. Он сделал все что мог и теперь осталось только ждать ее пробуждения. И он ждал, сидя в кресле и не сводил с нее взгляда, в тайне он боялся ее пробуждения и увидеть тот пустой взгляд, смотрящий на него. Он надеялся, что прорвал ее блокировку и сломал стену, которую она возвела в своем сознании.
Она ровно и глубоко дышала. Сильнейшее напряжение сковывавшее грудную клетку мужчины так, что трудно было дышать, наконец отпустило его. Придвинув стул ближе к кровати, он сел, наклонился к девушке и переплел ее пальцы со своими. Ему остро требовалось ощутить хоть какую-нибудь связь с ней. Сэтан чувствовал биение ее пульса, ее грудь медленно вздымалась и опускалась, ресницы слегка подрагивали. По-видимому, ей что-то снилось. Ее губы были немного приоткрыты. Медленно текли минуты, а в его голове вертелась одна и та же мысль: удалось ли ему вернуть Разумного Человека? А уже потом вернется и Арина.
Сейчас он сидел в кресле, отвернувшись к окну. Она спала за его спиной, бледная, хрупкая и ранимая. Он отвернулся от окна и стал смотреть на спящую девушку, кожа была очень бледная, безжизненная, что-то в ней было неземное, хрупкое. Одна рука лежала поверх одеяла, короткие ногти, неухоженные, как будто обгрызенные или обломанные.
Сэтана накрыла волна гнева: Что же с ней произошло в этом городе? Это платье, белье… Если только до нее дотронулись хоть пальцем… Что ж, какие-то загадки могли быть отложены на потом, но были и такие, которые требовали немедленной разгадки, а для этого следовало применить методы, как он считал, давно устаревшие, связанные с насилием. Он знал кто ее сбросил в туман. Хан красочно передал ментальный зов девушки. Сэтан сжал кулаки так, что хрустнули костяшки. Гар.
Сэтан все еще сидел в мрачной задумчивости, сдвинув брови, погрузившись в невеселые мысли, когда Арина внезапно открыла глаза.
Он медленно повернулся и посмотрел на нее.
Девушка заморгала. Рассеянный солнечный свет просачивался в комнату — к ее смущению, незнакомую. Комната светлая, с белыми стенами и коричневым ковром, простая мебель, большой стол, кресло, рядом с постелью справа стоял столик, украшенный искусной резьбой, а на нем оловянный кубок и много разных флаконов. Пахло травами. Знакомо.
Она села и помотала головой. Головокружение ударило по ней, уже знакомое, но по-прежнему неприятное, она застонала. Тени, и очертания, и шепчущие голоса. Они кружились в ее голове, то возникая, то исчезая в круговороте смятения.
Даже когда она открыла глаза, они не исчезли, продолжали звучать. Что? — была единственная мысль. Что это?
Голова закружилась, как на карусели.
И, повернув голову, увидела его.
Сначала был жестокий шок, словно ужасный удар в сердце. Она чувствовала, как паника комком собирается у нее в горле, и старалась проглотить этот комок.
В ее глазах, когда она подняла на него взгляд, застыло удивление: момент драгоценных, предсознательных сумерек, в котором все покрыто росой и обещаниями, в котором может расцвести что угодно.
Он смотрел, прикованный к месту. Потерял дыхание. Разум. Сердце.
Он лишь смотрел на нее, не в силах заговорить. Создатель миров, бог, дьявол, тот, кто играл с мирозданьем, был не в силах подобрать слова. Он содрогнулся от переполнявших его эмоций.
Время остановилось, и как человек задерживает порой дыхание, так и Сэтан задержал свою суть в безмолвии, замерев в застывшем мгновении, изучая маленькие чудеса: серебристо-белый водопад ее волос, багрянец губ, ее глаза, серебристо-серые смотрели на него в немом вопросе.
Он ждал, когда раздастся звук ее голоса, которого был лишен так долго.
Они погрузились в очередную неудобную тишину.
— Я не… — начала она.
— Я не… — заговорил он одновременно с ней.
— Кто вы? — тихо спросила она.
Мужчина вздрогнул и посмотрел ей в глаза.
— Меня зовут Сэтан. Сэтан Морстен и я твой друг.
Глава 5
Глава 5
Сэтан зачарованно смотрел в глаза девушки, в их искрящуюся глубину и чувствовал, что тонет. Она сейчас походила на молодую трепещущую лань, которая настороженно следит за каждым движением охотника.
— Привет, — тихо сказал он.
Арина смотрела на него в замешательстве и ощущала, как остро реагирует каждый ее нерв на его присутствие. Ее пальцы вцепились в одеяло с такой силой, что побелели костяшки пальцев, она молча разглядывала его. Слова определения сами всплывали в ее сознании. Этот парень не красавец, отметила она машинально, лицо слишком мужественное, волевое, даже жесткое. Если судить по губам — он человек не мягкий, скорее всего решительный и твердый, такие люди при определенных обстоятельствах могут быть и… безжалостными. На его лице, шее, руках черные символы, а еще шрамы, которые его совершенно не уродовали. И он в капюшоне.
Ей стало не по себе.
У него живые, выразительные глаза и он смотрел на нее так, словно… Она не могла подобрать определения его взгляду. Его лицо было незнакомым и в тоже время до боли узнаваемым, но оно не принадлежало ни одному из тех… в городе. Она бы узнала. Должна была узнать. Она сидела неподвижно, стараясь успокоиться, и всматривалась. Если она надеется на его помощь, то должна понять, что он за человек. Безусловно силен, по-мужски привлекателен, воспитан. Это внешне. Что там внутри, неизвестно. Род занятий предполагал жесткость и решительность. И одиночество. Как раз то, что ей надо.
Смущенная и растерянная, она делала усилие, чтобы побороть усилившийся страх. И даже попыталась подняться, но он мягким жестом руки не позволил ей это сделать. И тут она вспомнила: темнота, гроза, она бежит, внезапный свет парализовавший волю, а потом она попала к мадам Жозефине, тот мерзкий мужчина… он хотел…. Она закрыла глаза, пытаясь прогнать страх и обрести спокойствие, не понимая, почему это так важно для нее. А потом темница, одиночество, площадь, люди… он… ОН!
Арина резко распахнула глаза и вспомнила, что это именно он унес ее оттуда, именно он был здесь с ней, это он… она принюхалась, ощутив знакомый аромат и успокоилась. Она в безопасности. Но почему он молчит? Почему так смотрит? Тогда она решила заговорить первая.
— Извините, — проговорила она нерешительно. — Я не совсем хорошо помню… Я не знаю, кто я. Скажите мне, — ее голос звучал глухо и безжизненно. Помолчав, чтобы справиться с волнением, Арина продолжила уже спокойнее: — Вы можете такое вообразить? Проснуться и ничего не помнить? Моя жизнь — пустые страницы. И теперь остается ждать, когда другие заполнят их для меня. Что со мной случилось? — мысли и образы ускользали от нее. Она ничего не помнила. Во всех направлениях простиралась пустота, бесконечное, сбивающее с толку ничто. Нет прошлого, не виделось будущее, было только настоящее — сейчас, эта комната, она и он. Сейчас это ее мир.
— Ты еще очень слаба, тебе пришлось пройти через такое, что твое замешательство вполне естественно, — тихо ответил он, опустив глаза. — Ты ничего не помнишь? — и снова посмотрел на нее измученными бессонницей глазами.
Несмотря на его внешнее спокойствие и сдержанность, в его взгляде она увидела бурю эмоций, как по лицу мужчины пробежала судорога, как от боли. Она почувствовала, как в ней поднимается мутная волна чего-то, но подавила это в себе. Если она вела такую жизнь в доме мадам Жозефины то, она не хочет вспоминать. Он ее друг? Но мадам говорила, что тоже ее друг, ее семья и в результате…
— Что вы хотите от меня? Я не вернусь назад… — Арина занервничала, вспоминая улицы красных фонарей, женщину у стены, много хохочущих, стонущих женщин и мужчин, запахи похоти…
Она неуверенно покачала головой.
— Я твой друг и со мной ты в безопасности, — он медленно поднялся, подошел, присел перед ней на корточки и крепко сжал ее ладонь. Арина вздрогнула. Ей был знаком этот жест. Промелькнула картинка и тут же исчезла. Заглянув в его глаза, она поняла, что он не лжет. Он ее друг, такой мужчина не просто так позволил ей стать своим другом, а значит она могла ему доверять. Арина отстранилась, но он прижал к себе. Она уткнулась в его грудь. Что с ней? Почему он так на нее воздействует? Такой знакомый запах. Она успокоилась. Это он был все время с ней. В этой комнате. Это он…
— Я помню тебя… ты… это был ты… ты все время принуждал меня что-то есть, ты…
Он приложил палец к ее губам и мягко улыбнулся.
— Только не приказывай мне спать, — возмутилась она.
Он снова улыбнулся, — Не стану.
Она вспомнила, как все время к нему прижималась и снова смутилась, пряча от него взгляд.
— Что с тобой произошло? Что ты помнишь расскажи мне, — он уложил ее в постель накрыв одеялом и сел рядом держа за руку.
— Мне сказали, что меня зовут Шанна.
Он плотно сжал челюсти, глаза потемнели от гнева и все же он справился с собой.
— Ты в безопасности. Ты теперь со мной, — прошептал он и притянул ее снова к себе, удерживая в объятиях, и она затихла, учуяв его аромат и прижилась носом к его шее над ключицей, а потом его длинные, прохладные пальцы скользнули по ее лицу, мягко очертив скулу, заботливо заправили за ухо локон закрывающий ее лицо. Арина прильнула к нему, ощущая силу его тела, жадно вдыхая запах его кожи, и таяла, словно воск, в крепких мужских объятиях. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи. Он прижал ее к себе еще крепче, зарылся лицом в волосы и горячо прошептал:
— Твое имя — Арина, Арина Ари-Ар.
— Арина… — девушка отстранилась плотнее сжала одеяло на своей груди и задумчиво повторила имя, а потом еще несколько раз и улыбнулась. Ей знакомо, растеклось тепло и пришло узнавание. — Арина, — повторила вновь. — Да. Это мое имя. Но вот Ари-Ар… Ари, меня называют друзья, близкие, родные… а Ари-Ар… Нет, — улыбнулась она и посмотрела на окно. Хоть и был день и в окно проскальзывали теплые лучи, девушка видела совсем другое. — Мое имя… — и посмотрела в его глаза. — Меня зовут Арина Лунаева, — улыбнулась она, — приятно познакомиться Сэтан Морстен.
Он застыл, замер. Ари съежилась под его взглядом.
— Арина Лунаева? — нахмурился он.
— Наверно, — уже неуверенно произнесла она, думая, что он ее знает, но почему-то ее имя ему слышится впервые. Может она ошиблась? И она Арина Ари-Ар? — девушка слегка нахмурилась, закусила губку, не догадываясь, что всегда так делала, когда размышляла о чем-либо.