— Тонечка, налить вам еще чаю? — спросила Анна Вадимовна.
Тоня взяла чашку, повертела ее в руках:
— В общем, он…
— Остался в квартире? — догадалась Виктория Павловна.
— На ночь? — уточнила Анна Вадимовна.
— Да, остался на ночь. А утром неожиданно приехал Артем. Что произошло, я не могу вспоминать без слез. Артем не стал ни о чем спрашивать. Я не смогла ничего объяснить. Он повернулся и ушел, в чем стоял. Только самосвал игрушечный оставил, который Артемке привез…
— Но ведь можно было попытаться все объяснить при встрече, — рассуждала Анна.
— А не было больше никаких встреч, — вздохнула Тоня. — Даже за одеждой не вернулся. У меня в прихожей до сих пор его байкерская куртка висит… Я все его вещи берегу. Иногда мне кажется, вот он придет, а все цело… Но он не придет. Даже на переговоры по поводу развода своего друга Глеба прислал. Сказать, что оставляет квартиру мне.
— А муж? — спросила Виктория Павловна. — Я имею в виду первого.
— Я его выгнала. Со скандалом, но выгнала. И оградила от него Артемку.
— Теперь вы… одна? — грустно спросила Анна.
— Не одна, с Артемкой. Когда вы пришли тогда, во мне все всколыхнулось. Мысль мелькнула: пусть же ему будет плохо, как мне. Он меня понять не захотел, так почему я его выгораживать должна? Но не смогла. Не хочу ему зла. Я сама во всем виновата. Пусть он будет счастлив.
Виктория Павловна вдруг предложила:
— Знаете что, Тонечка, а переходите ко мне на работу. У нас в детдоме вечно рук не хватает. А вы — воспитательница. Дадим вам младшую группу, работы будет столько, что все заботы забудутся. Нельзя же себя поедом есть целыми днями.
— Спасибо, я подумаю, — кивнула Тоня.
Анна и Виктория Павловна многое поняли и задумались о судьбе Артема.
Артем же приехал в «СуперНику».
Юля ему обрадовалась:
— Артем Эдуардович, странно, вы, наверное, телепат. Ой, простите.
— И вам добрый вечер, Юлия
— Вы меня тоже поймите — я никому еще не звонила, а все сами идут. Косяками, — пожаловалась Юля.
— Что у вас за невод? — поинтересовался Артем.
— Вас ожидает послание — от Доминики Юрьевны. Артем вздрогнул:
— Она была здесь?
— Кажется, я это уже слышала, — заметила Юля и продолжала привычно: — Была, в кабинете ее нет, ушла, куда — не знаю, а конверт — вам.
Юля протянула Артему знакомый конверт. Артем развернул и прочитал: «Артем Боев — известный криминальный альфонс, охотник за дамскими состояниями. Пользуясь природным обаянием, он охмуряет женщин, втягивает в серьезные отношения, разоряет, а после бросает. Свежий пример: супруга Боева — Антонина. С помощью хитроумной схемы Боев, не имеющий за душой ни гроша, отнял у нее деньги, заработанные тяжелым трудом. На эти средства Боев приобрел мотоклуб и прочее имущество. А достигнув своей цели, бросил жену с ребенком. Обманутая женщина, все еще находясь под чарами Боева, попыталась свести счеты с жизнью. Но он не удосужился навестить жену в больнице, не говоря уже о материальной помощи женщине и ребенку, оставшимся по его милости нищими. Ведь этого циничного, прожженного типа не интересует ничего, кроме денег».
Артем стоял словно громом пораженный.
— Вам кофе или чаю? — поинтересовалась Юля.
Артем молчал.
— Вы опечалены, Артем Эдуардович? Дурные вести с фондовых рынков?… Или пролетели на личном фронте? — щебетала Юля.
— Думаю, что с содержанием этого доноса ты уже ознакомилась, — с уверенностью сказал Артем.
— Юлия Полонская не унижается чтением чужих писем, — гордо заявила Юля.
— И прекрасно. Потому что говорить я собирался о другом.
— Э-э. Не нависайте так, господин адвокат, — предупредила Юля. — То, что кое-кто заподозрил нас в аморальном поведении, еще не дает вам права… Я ведь и в суд могу подать. За сексуальные домогательства. — Юля нежно улыбнулась Артему.
— О суде, Юлия Александровна, вам лучше не вспоминать — накаркаете. Я, знаете ли, уже начинаю сердиться. А когда я сержусь, я становлюсь совершенно беспощадным ко всяким интриганам. Даже к таким мелким, как вы, Юлия Александровна. Так что быстро выкладывайте, что за карусель тут провернули с акциями.
— Ха, дрожу от страха. Могли спросить и без дурацких наездов — информация не секретная.
— Так говорите, милая Юлия Александровна.
— Пожалуйста. Была проведена эмиссия акций компании, их кто-то скупил. Потом на бирже непонятным образом оказались пакеты акций Юрия Владимировича и самой Доминики. И тоже были скуплены. А потом выяснилось, что таинственный кто-то — это наша Ритка. И теперь она без пяти минут генеральный директор «СуперНики».
Артем удивленно вскинул брови:
— Доминика сама продала свои акции?
— Она ж не сумасшедшая. Ой, извините, я не то хотела сказать. Зачем ей продавать власть? Я бы в жизни не продала… А вы, извините, с какой целью интересуетесь?
Но Артем уже уходил. Он обернулся в дверях и сказал:
— Любопытен я, милая. С детства.
Доминика на такси подъехала к своему загородному дому. Позвонила. Выбежал Михаил, открыл ворота.
— Подождите меня. Я сейчас, — сказала Доминика таксисту.
— Заплатите за проезд, тогда буду ждать.
— Ты и без оплаты будешь меня ждать, как миленький, потому что ты — жадный. У тебя вместо глаз — счетчики двойные — до Озёрки и обратно.
И Доминика гордо пошла в дом.
Там ее встретила Лёля.
— Здравствуйте, — сказала она. — Я — Лёля.
— А я — Доминика.
— Таких имен не бывает, — заметила Лёля.
— А какие бывают? — поинтересовалась Доминика.
— Ну, Катюша, Таня, Пална, тетя Аня.
— Лёля, не мешай тете, — попросил девочку Михаил.
— Вежливые девочки никогда не мешают. Это ваши племянницы? — спросила Доминика.
— Нет. Дочки. Лёлечка, посмотри, как там на кухне папа краны починил — вода не течет? И сестричку возьми.
Девочки убежали в комнату.
— Мы с Танюшей давно хотели детей, но не получалось, — объяснил Михаил.
— Да, я помню, мне Татьяна как-то говорила. Мы разговаривали с ней на эту тему однажды…
— И мы решили, что пора… — застеснялся Михаил. — И вот… Мы взяли девочек из детского дома. Сначала хотели мальчика, а получилось, что две девочки. Они сестры.
— Я рада. Поздравляю.
— Спасибо. С возвращением. Мы вам не мешаем?
— Нет.
— Может, вам чем помочь? — поинтересовался Михаил.
— Я пройду в спальню. А вы не волнуйтесь. Я здесь жить не буду, — сказала Доминика и поднялась наверх. Через некоторое время позвала Михаила и спросила:
— Кто вскрывал сейф?
— Я, — ответил Михаил. — Мне приказал Сергей Анатольевич. Он сказал, что забыл ключ от сейфа. Я и вскрыл.
— Там новый замок? — поинтересовалась Доминика.
— Не нужно и замка, сейф пуст.
— Сергей? — спросила Доминика.
— Да.
Доминика поняла, что осталась совершенно без денег. Она вышла из дома. Таксист услужливо открыл перед ней дверцу.
— Что случилось? Откуда вдруг такая вежливость? — поинтересовалась Доминика.
— Да домишко впечатлил. А вдруг это ваш?
Зазвонил мобильник. Доминика увидела на экране слово «Артем». Подумала, потом отключила телефон, достала СИМ-карту и выбросила ее в кусты.
— Куда едем? — спросил таксист, когда Доминика села в машину.
— На Полевую. Только остановимся где-нибудь по дороге, мне новую карточку купить нужно, — попросила Доминика.
Борис Михайлович затосковал. Он сидел в пустом кабинете, грустный и всеми позабытый.
— И скучно, и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды… — продекламировал Борюсик. Потом достал из шкафчика спирт, сел за стол Марины, огляделся в поисках посуды и, не найдя ничего, выбросил из вазочки ручки. Налил.
— Генерал разгромленной армии пьет в одиночку, — прокомментировал он и поднес вазочку ко рту. Но выпить не успел, потому что услышал, как кто-то открыл дверь приемной. Борюсик спрятал вазочку под стол. К нему пришла Ольга Алексеевна.
— Ольга Алексеевна! Какая приятная неожиданность!
— А я иду, смотрю — свет горит, дай, думаю, зайду, вдруг вы открылись.
— Мы, собственно, и не закрывались, — бодро начал Борюсик и сник. — Просто сюда никто не ходит… Раньше меня пациенты доставали из-под земли, из-за моря, а одна влиятельная дама даже на борт самолета умудрилась дозвониться. Я был нарасхват. И вот наконец долгожданный отпуск. А мне грустно…
— Как я вас понимаю, дорогой Борис Михайлович, — посочувствовала Ольга Алексеевна. — Медицина похожа на то, чем занимаюсь я. Телевидение не отпускает ни днем, ни ночью. Мечтаешь убежать на край света, а в отпуске на третий день начинаешь составлять план новой программы.
— А мне сейчас и планировать нечего. Доктор Медведев никому не нужен, забыт и проклят. Сик транзит глориа мунди — так проходит слава земная.
— Перестаньте, Борис Михайлович. Давайте поговорим о чем-нибудь более веселом…
— А давайте выпьем! — предложил Борюсик.
— Здесь? — изумилась Ольга Алексеевна.
— Именно здесь. Никого видеть не хочется.
— Давайте, это даже романтично. Но что мы пить будем?
Борюсик достал из-под стола вазочку.
— Обижаете, — сказал он. — Я хоть и разжалованный, но врач. И пятьдесят граммов спирта для прекрасной женщины у меня всегда найдется.
Михаил чинил игрушки. Лёля вертелась рядом и щебетала:
— Пап, ты научишь меня водить машину?
— Зачем тебе это? — спросил Михаил.
— А у нас в детдоме был мальчик, Саша Василенко. Его тоже забрали папа с мамой. Он приезжал в дом с конфетами и рассказывал, что папа учит его водить машину. Я тоже хочу…
Михаил вздохнул, погладил девочку по головке. Потом позвонил жене:
— Танюша, как ты там?
— Спасибо, что наконец обо мне вспомнил, — обиженно заметила Татьяна.
— Танюша, я подумал, тебе, наверное, нужно побыть одной. Все взвесить, подумать в тишине. И чтобы тебе не мешать, мы сегодня останемся ночевать в доме Никитиных.
— А нечего взвешивать. Я свое слово уже сказала.
— Прошу тебя, не торопись.
— Чужие дети мне не нужны. У нас свой ребенок будет. Так что лучше сам в тишине там подумай, что тебе дороже. Мы с… сыном или чужие подкидыши с сомнительной родословной, — отрезала Татьяна.
— Они — не щенки и не котята, — увещевал ее Михаил.
— Тем хуже для них. — Татьяна бросила трубку.
Михаил совсем расстроился.
— Пап, а давай мы будем жить здесь. А мама пусть там живет. Мы будем в гости ходить. По праздникам, — предложила Лёля.
Елизавета Андреевна открыла дверь, и Доминика спросила:
— Заждались?
— Я думала, ты уж не приедешь.
— Елизавета Андреевна, я вам потом все объясню. Я попала в неприятную историю. Пустите меня к вам на постой?
— Прости, я не поняла: ты хочешь здесь жить? — удивилась Елизавета Андреевна.
— Больше мне просто негде, — призналась Доминика.
— Но у меня всего одна комната. А ты, наверное, не привыкла к тесноте.
— Елизавета Андреевна, голубушка, я сейчас согласна даже на коврик у дверей. Если вы меня прогоните, мне останется только ночевать на вокзале.
— Господь с тобой, Ника, что ты такое говоришь! Конечно, оставайся. Где твои вещи? — засуетилась Елизавета Андреевна. — Знаешь, я даже рада. Мне так одиноко вечерами. Поговорить не с кем, и даже телевизора нет. Раньше не покупала, считала рассадником глупости и дурного вкуса. А теперь вот состарилась, стихи по вечерам читать устала. Так порой грешным делом и подумаешь: не сменить ли Есенина на Нагиева… Да только пенсия не позволяет.
Через некоторое время они уже сидели в маленькой комнатке за столом, накрытым бархатной скатертью с бахромой. Над столом висел оранжевый абажур.
— А помните, Елизавета Андреевна, как вы учили меня манерам? — спросила Доминика.
— У меня была воспитательница из бывших, я многое у нее почерпнула. А ты что-нибудь помнишь из моих уроков?
Доминика стала цитировать по памяти:
— Боритесь со стремлением к богатству, человека должно удовлетворять скромное довольство. Побеждайте в себе склонность к блеску и роскоши, они делают нас рабами суетного света.
Они, как и спесь, могут нанести вашим честным правилам роковой удар и развратить ваше сердце.
— Браво, — похвалила Елизавета Андреевна. — Не думала я, что мои слова так западут тебе в душу. А следовала ли ты этой заповеди, дочь моя?
— Трудно сказать… У нас с вами будут деньги, Елизавета Андреевна, не переживайте. И телевизор мы купим. Завтра я иду устраиваться на работу.
Елизавета Андреевна молча кивнула.
Сергей уже собирался уходить, когда в его кабинет ворвался Юрий Владимирович.
— Ты куда? Постой! Ты от меня не уйдешь! — закричал он Сергею.
— Что за тон, падре? Приличные люди, тем более литераторы, сначала здороваются, а потом уже начинают сеять разумное, доброе, вечное.
— Фигляр! — негодовал Юрий Владимирович. — Где ты взял доверенность на управление имуществом Доминики?
— Где взял, где взял — купил.
— Она не могла тебе ее дать ни при каких обстоятельствах. Она знала тебя.
Разговор Сергею явно не нравился:
— Ну вот, начинается. Откуда вы знаете, что могла и чего не могла сделать ваша взбалмошная дочь? Смогла же она на папином юбилее бросить мужа на глазах изумленной публики. Так что, извините, от такой дамочки всего ожидать можно.
— Ты продал ее акции? — в упор спросил Юрий Владимирович.
— А вот это, папаша, уже вообще не ваше дело. Мои акции, что хочу, то и делаю.
— Они не твои. Это Доминика вкалывала, как безумная. Это плод ее работы и таланта, это — ее компания, на которую ты не имеешь права.
— Фазер, вы однообразны и повторяетесь. У литературного работника должен быть больший словарный запас. Я вот недавно вычитал, что у Вильяма нашего Шекспира…
Юрий Владимирович бросился на Сергея:
— Негодяй!
— А это уже оскорбление, — сказал Сергей отступая. — Я вызову вас на дуэль. На авторучках. Кто кого больше измажет, тот и победит. О, понимаю, такие условия кажутся вам слишком низкими. Тогда сразимся как истинные дворяне: на степлерах до первой крови.
— Ты взял у нее доверенность в больнице? Как ты туда проник?
— Это моя маленькая тайна.
— Отвечай! — требовал Юрий Владимирович.
— Доннер веттер! Хватит уже на меня орать, либэр фатер.
— Ты отсюда не выйдешь, пока не расскажешь мне всей правды. Думаю, что ты подкупил врача или сестру, и Нике подсунули листок для подписи… Бедная моя девочка!
— Снявши голову, по волосам не плачут. Чего уж сейчас убиваться? Зато ее деньги в надежных руках. Я смогу ими распорядиться с пользой для дела.
— Ты даже не пытаешься отпираться. Значит, я угадал. — Юрий Владимирович нервно заходил по кабинету. — Ее накачали лекарствами и заставили подписать доверенность. А сказали, что она подписывает ее на мое имя. Простенький трюк. До него мог додуматься даже такой недалекий подонок, как ты.
— Снова оскорбление! Условия дуэли придется ужесточить. Будем бросаться помидорами, с семи шагов, до наступления смерти одного из противников.
— Доминику я тебе не прощу, — пообещал Юрий Владимирович.
— Да плевать я хотел на вашу Доминику. Это ж надо было еще и имечко такое придумать. Леди — доминатор. Только я, извините, не раб — устал исполнять приказы и хочу свободы. И вообще, вся ваша семейка мне изрядно надоела.
Зазвонил телефон, и Сергей взял трубку:
— Да, слушаю.
— Нам нужно встретиться. На два слова. В твоих интересах. — Это была Танюша, жена Михаила.
— Приезжай, раз так. — Сергей положил трубку. — Ох уж эти женщины, никак они меня в покое не оставят.
Сергей обошел неподвижно стоящего Юрия Владимировича и направился к выходу. У двери обернулся:
— Прощайте, граф. Жду ваших секундантов.
Поздно вечером Рита вышла из кабинета и обнаружила, что Юля все еще на работе.