— Я понимаю, Аля! Я всегда с тобой...
— Подожди, — горько усмехнулась я, высвобождаясь из объятий. — Все точно? Отец произнес именно это имя? Герцог Виньялли? Это не слухи, искаженные прислугой?
— Не может быть сомнений... Аленор, послушай! — в лице Тори появился пыл, решимость, как тогда на лестнице, когда он не хотел отпускать меня на охоту одну. А я как предчувствовала, что нужно ехать без него, что я встречу нелюдя! — Аленор, ты не достанешься ему! Не должна! Я не позволю!
— Как? — грустно усмехнулась я. — Соблазнишь меня, обесчестишь? Примешь за это смерть, но жених от меня откажется? Не думаю, что этот жених откажется...
— Я тоже так не думаю, — твердо сказал Тори. Потянулся рукой к моему локону, упавшему на лицо. Но отдернул руку. — Да и я никогда не пошел бы на такое... Это ведь ты! Но... Аленор, я знаю тебя, и с рождения наблюдаю за твоим отцом — графом! Если он решил, он неумолим! Да и ты тоже... Я ведь понимаю, что ты хочешь бежать...
— Да? — криво улыбнулась я.
Если бы я могла бежать...
Сейчас был бы такой удобный момент. Сейчас Тори скажет, что мы убежим вместе, будет помогать. И не спорю — вдвоем у нас больше шансов.
— Я знаю тебя с детства! Ты попробуешь убежать до его появления! Прошу тебя... — в его лице появилась мольба вперемешку с решимостью. — Не уезжай одна! Я последую за тобой...
— Как кто, в каком качестве? — спросила я. — Хочешь, чтобы мы убежали и стали... парой? Где-нибудь там...
Зря я это сказала. Мои слова задели Тори, его щека дернулась от досады.
— Нет, Аленор, — твердо сказал он, сглотнув обиду. — Я ведь знаю, что ты... не... Что относишься ко мне по-другому. Я поеду с тобой, как слуга, как друг, как защитник. Я даже придумал, как именно мы можем уехать, прямо сейчас... Я видел тех двоих, что отец отправил за тобой — они коротают ночь у костра неподалеку отсюда. Но меня они не видели. Знаю, что мой отец по приказу графа организовал несколько застав по периметру леса — как раз на случай твоего бегства. Но я слышал, где они... Мы сможем объехать их! А вещи и еду возьмем из домика... — Теперь Тори говорил быстро, отчаянно, уговаривая меня.
...И я бы согласилась, если бы не раненый нелюдь... Это было бы решением как раз по мне.
Мысли заметались в голове, как вспышки молний. С полминуты я молчала.
Как мне объяснить другу и влюбленному в меня мужчине, что я не могу уехать сейчас? Как объяснить странное решение, которое я приняла?
Части меня хотелось довериться Тори целиком. Рассказать все, понадеявшись на его милосердие. Ведь в детстве он был бы счастлив найти в поле нелюдя и помочь ему! Это было бы интересной игрой...
Но это в детстве, заныла интуиция у меня внутри.
Заныла – потом завопила. Тори не поймет... Может быть, по моей просьбе, он не побежит докладывать графу о случившемся. Но...в нем проснется ревность. И рано или поздно не доведет до добра... Причем скорее рано, чем поздно. Например, Тори может просто добить раненого – ради моей безопасности.
Я подняла руку останавливающим жестом.
— Постой, Тори! Хорошо, эти посты мы объедем. Но дальше? Сколько мы сможем проехать, прежде чем нас остановит первая же королевская застава? Ты понимаешь, что нельзя планировать побег с наскока!
— Но потом будет поздно! — испугался Тори. И разумом я была с ним согласна.
— Нет, Тори! — остатки слез высохли, и я снова могла говорить решительно и спокойно. — Мы поступим по-другому.
— По-другому никак, нельзя терять ни секунды!
— Можно и нужно. Завтра я вернусь в замок и сделаю вид, что согласилась со своей судьбой. Изображу покорность. Ты же... Тори, придумай любой повод, чтобы уехать... Отправишься с письмом к моей двоюродной тетке в Сурнее. Она всегда благоволила ко мне, но враждовала с отцом. Вспомни... Есть древний закон, согласно которому старейший в роду может воспрепятствовать женитьбе, неугодной ему. Старейшая в нашем роду – тетя Асламбэ. Никто давно не пользуется этим законом... Но он не отменен! Тетя укроет нас на время. А если что, сможет даже воззвать к правосудию короля, сославшись на старинный закон! Привезешь мне ответ от нее. Тори, помоги! Я ведь могу доверять только тебе! А уедем мы накануне приезда жениха. Или даже после его появления...
— Но все это слишком рискованно... — в голосе Тори появилось сомнение. Да, мои слова звучали разумно. Куда разумнее его. Если прикинуться паинькой — но не слишком уж покорной, чтобы не было подозрительно — заставы у леса ослабят, и в целом будет меньше охраны и слежки.
— Нет, слишком рискованно то, что предлагаешь ты. А то, что говорю я — разумно.
С минуту Тори думал... Потом схватил меня за руку:
— Верь мне, Аленор! Я поеду к твоей тетке и уговорю ее... Чего бы мне это не стоило!
— Тогда сейчас отправляйся обратно в замок, пока тебя не хватились. Придумай повод уехать на пять-шесть дней. А утром я вернусь в замок и дам тебе письмо для тети.
— Я останусь с тобой до утра! — решительно заявил Тори. — Аль! Ты измучена, ты переживаешь... Я буду караулить твой сон...
— Ты с ума сошел?! — я в притворном ужасе уставилась на него, сверкнула глазами. — Одно дело вместе охотиться, другое — ночевать вдвоем под одной крышей! Я все еще юная мирри! Довольно того, что мы проведем в дороге столько времени наедине, что на моей репутации можно будет ставить крест... Поэтому прошу — хотя бы сейчас — удались, пожалуйста!
Тори изумленно и испуганно смотрел на меня, вероятно, раздумывая, не сошла ли я с ума. Раньше таких речей от меня никто не слышал. Меня мало волновала репутация. И я всегда слишком много времени проводила с мужчинами.
— Хорошо, Аль... Не сердись, — тихо сказал он. — Сейчас я уеду. Я обещал, что ты можешь рассчитывать на меня. Значит можешь — во всем!
Вскоре я смотрела ему вслед — как Тори вскочил на коня, как блеснули шпоры, и лунный свет заиграл на его голубоватом плаще...
Почему мне кажется, что он уносит последние ноты моей прежней жизни?
Глава 5
Войдя обратно, я обессилено упала в кресло возле кровати.
Слишком много для одного дня. Слишком! Во что я ввязалась? Я посмотрела на раненого с легкой неприязнью.
Все из-за него.
Вернее, из-за моего странного решения во что бы то ни стало спасти ему жизнь. Могла бы уже скакать с Тори через подсвеченные луной лесные дебри навстречу новой жизни!
Кстати, идея с теткой ведь верная. Тетя Асламбэ с радостью укроет меня. Странно, что раньше не вспомнила о ней. Одной мне не устоять в борьбе за свою судьбу. Нужен могущественный союзник. И эта старая властная женщина, строгая, но по-своему добрая, может оказаться главным из них.
К тому же услать Тори на первые дни выздоровления незнакомца очень важно. Так же важно, как выторговать у отца право находиться в домике до приезда жениха...
Только вот сил думать уже не было...
Я в последний раз поднялась. Это было сложно, голова кружилась, меня пошатывало.
Сейчас бы ванну... горячую. Задремать в ней. И чтобы потом кто-нибудь сильный и заботливый поднял меня на руки и отнес в постель... Мечты. Сейчас все наоборот — ты должна позаботиться о чужой жизни.
Мужчина спал. Казалось, все тревоги оставили его. Лицо разгладилось. Стало юношески чистым. Удивительно для зрелого мужчины. И моя неприязнь ушла, оставив место чувству, похожему на нежность.
Я не выдержала и провела ладонью по смуглой щеке.
Ох... зря я это сделала!
Рука незнакомца дернулась и быстро накрыла мою руку у себя на щеке, прижимая к ней.
Словно не желал меня отпускать. Это было... неожиданно приятно. Моя кисть оказалась зажата между горячей ладонью и горячей щекой. И это было как-то так... надежно. Удивительно надежно.
Какой же ты окажешься, когда очнешься?! Может быть, мне стоит рассчитывать на тебя, а не строить опасные планы о побеге к тетке?! Может быть, ты тот, кто взял бы меня на руки после ванны...
Стоп! Аленор, остановись!
Словно отвечая на мои мысли, мужчина еще крепче прижал мою ладонь к своей щеке. Так что не вырваться.
А мне вдруг стало смешно.
— Ну, поспать-то ты мне сегодня дашь!? — рассмеялась я. — Право слово, вон какой большой и тяжелый, а как маленький ребенок!?
Не знаю, услышал ли он, понял ли, но рука неохотно отпустила мою. Впрочем, мне ведь тоже не хотелось, чтобы отпускал. Просто нужно поспать...
Бросила последний взгляд на незнакомца и отошла к дивану. С него хорошо видно раненого. Если что, я проснусь... И свалилась, как подкошенная.
Как заснула — не помню. Помню лишь, что на границе сна я наконец подумала о самом главном...
Отец продал меня герцогу Виньялли. Почему? Что заставило его?! Это должно быть нечто ужасное, экстраординарное...
Ведь мой отец — не чудовище и не негодяй. Он человек чести. Он холоден, но благороден. И он любит меня... Знаю, что любит. Причем больше, чем сестер. Ведь я была подле него все эти годы, он не отослал меня ни в пансион, ни в столицу. Отец очень любит меня...
И он не совершил бы подобного, если бы для этого не было серьезных и страшных причин.
С этим осознанием я улетела куда-то в ночь...
***
Утром все видится в ином свете. Просыпаешься и как будто трезвеешь. Так и я сначала не сразу поняла, где нахожусь. А затем в изумлении уставилась на мужчину в моей кровати.
Н-да... И во что такое я вляпалась!? А вслед за этим пришло осознание, что моя жизнь изменилась. Что сейчас все висит на волоске.
За ночь он ни разу не проснулся, не застонал, не захрипел. Так и спал, словно младенец. Поэтому и я проспала до девяти утра.
Взглянув на часы и осознав, сколько времени, я вскочила, как солдат. Если не хочу вызвать подозрения, я должна срочно вернуться в замок! И поговорить с отцом. Узнать все детали и выторговать для себя две недели полной свободы. Только так я смогу ухаживать за раненым, который наверняка скоро начнет приходить в себя...
Перекусила вяленым мясом и хлебом. Проверила повязку, вроде бы все в порядке, даже не протекла за ночь.
— Потерпи, ладно?! Я вернусь очень скоро... Дай мне несколько часов!
Раненый, конечно, ничего не ответил. Но у меня возникло стойкое ощущение, что он меня понял. Совсем с ума сошла, подумала я. Разговариваю с тем, кто без сознания и ничего не может ответить.
И пулей вылетела на улицу.
На выезде из леса я встретила двоих из отцовской гвардии, видимо, присланных на смену тем, кто был вынужден провести ночь в лесу. Приветливо помахала им рукой, подъехала, сообщила, что держу путь домой, и предложила ехать вместе. Они переглянулись — видимо, не рассчитывали, что все окажется так просто. Наверное, думали придется ловить меня по болотам...
В замке я взлетела по лестнице к себе, на скорую руку помылась и привела себя в порядок с помощью Дианы. Ее глаза были расширены от страха — такой резкой и собранной она меня еще не видела.
— Мирри Аленор, что случилось?! — тихо спросила она.
— Говорят, прислуга узнает все первой. Думаю, ты уже знаешь. Отец выдает меня замуж, — усмехнулась я.
Диана виновато опустила светловолосую голову.
— Да, мирри... Но вы ведь возьмете меня с собой?
«Похоже, она еще не слышала, кто мой жених», — подумалось мне. Иначе не стала бы проситься.
— Не уверена, что ты захочешь этого, когда увидишь моего жениха, — усмехнулась я. — Но спасибо за преданность...
И пошла к отцу. Оставалось надеяться, что он не видел из окна мой неубранный вид, когда я только вернулась, и не заподозрил ничего лишнего.
Отец ждал меня в кабинете. Стоял возле стола и ждал. А когда я вошла, сам придвинул мне кресло.
В его глазах стояла все та же боль. Но у меня создалось впечатление, что он немного успокоился. Может быть, сам принял неизбежность того, кто должно произойти...
— Рад, что ты вернулась, Аленор, — сказал он нейтральным тоном.
— Я должна узнать все детали, отец, — так же спокойно ответила я.
— Ну что ж... — он указал на графин с соком на столе, и я налила по стакану ему и себе. — Насколько я понимаю, ты уже узнала, кто твой жених.
И опустил глаза.
Мое спокойствие словно ветром сдуло.
— Почему вы так решили?! — изумилась я.
— Дети... — грустно улыбнулся он. — Вы, дети, такие наивные. Думаете одним махом переиграть опытных вояк и старого графа. Я знаю, что этот мальчик... Тори... приезжал к тебе ночью. Нужно иметь мужество, чтобы поехать к темпераментной молодой мирри, обещавшей пристрелить любого, кто к ней подойдет. И вопреки запрету своего сюзерена.
— Что с Тори?! — я остро посмотрела на отца, а в груди забилась тревога. О чем еще отец знает, кроме визита Тори? Отдать должное смелости гвардейцев отец готов всегда, что не отменяет наказание.
— Под стражей. Не в подземелье, не волнуйся. Просто в камере под охраной. За то, что предлагал тебе побег.
Я выдохнула. Не самое страшное для Тори. Только вот наш с ним план, который даже начал мне нравиться, ведь за две недели мой раненый точно выздоровеет, и я смогу бежать, летел теперь ко всем чертям.
— Что его ждет?
— То же самое, что тебя — заключение в замке. Если, конечно, вы не образумитесь и не оставите свои детские попытки сбежать. Кстати, я написал Асламбэ, что вопреки нашей с ней давней вражде, прошу не вмешиваться, потому что речь идет о вещах, касающихся даже нее.
— Так значит, эти двое, которых ты послал за мной, все слышали? — горько усмехнулась я. И даже восхитилась про себя умом отцовских гвардейцев.
— Разумеется, Аленор... — отец внимательно посмотрел мне в лицо. — Пойми... Может быть, я не был лучшим отцом на свете и не дал тебе того тепла и понимания, что стоило. Но я всегда внимательно наблюдал за тобой, за твоими талантами и успехами, за движениями твоего доброго сердца... Я знаю тебя. Знаю, с кем ты дружишь, кто любит тебя и интересуется тобой. И я предполагал, что этот мальчик обязательно поедет навестить тебя. Мне пришлось распорядиться, чтобы охрана пропустила его, сделав вид, что ему удалось проехать незамеченным. А потом незамеченными остались они — когда вы с Тори разговаривали ночью у домика. Мне передали каждую деталь вашего разговора. И...
— Что, отец? — мне неожиданно захотелось плакать. Вот так... Думаешь, что ты очень умный, что можешь переиграть тех, кто опытнее тебя. А на самом деле мы с Тори лишь парень и девушка, беззащитные в своей юности. Но, разумеется, я сдержалась.
Довольно слез, что я пролила вчера.
Сегодня пришло время узнать всю правду и принять окончательные решения.
— Я должен отдать тебе должное, — улыбнулся отец. — Не ожидал, что ты будешь заботиться о своей репутации, что девичья честь так важна для тебя. Я боялся, что моим людям придется за шкирку оттаскивать парня от молодой графини.
— Это мой долг, отец. Может быть, я не стремлюсь выйти замуж за неведомого жениха, — ответила я спокойно. Но внутри все рвалось от страха, что отец догадался, откуда такая принципиальность. — Но моя честь достанется лишь моему мужу. А ночевать под одной крышей с молодым парнем могло бы бросить тень на мою репутацию. Несмотря на то, что я полностью доверяю и Тори, и себе.
— Отлично. Если честно, мне кажется, за эту одинокую ночь ты стала взрослее... — задумчиво заметил отец.
— Возможно. Тогда, наверное, я могу наконец узнать, как вы решились сосватать вашу дочь мужчине, чью репутацию можно назвать зловещей?
— Можешь, — отец замолчал. — Я тоже провел тяжелую ночь. И сейчас я... я думаю, что смогу сказать тебе правду... Хоть после этого... — ясные светлые глаза отца вдруг сверкнули пламенем, как будто вся боль, что сидела внутри него, начала вырываться на свободу, и теперь жгла и его, и меня... — После этого ты меня возненавидишь!
Несколько мгновений мы молчали. И я не выдержала — опустила голову под его горящим, полным отчаяния, взглядом. Жалость во мне боролась с обидой, с гневом, что мою судьбу сломали давным-давно. Боролась и победила.