Асториан распустила волосы и внимательно посмотрела на себя. Волнистые светлые пряди цвета листвы ойлисси — растения из одного далекого мира— рассыпались по плечам, заструились по лопатками... Длинные летящие брови, чуть темнее волос, слегка раскосые ярко-синие глаза под ними смотрели прямо, словно метили в одну им ведомую цель. Лицо вытянутое, благородной формы с тонким подбородком и весьма высокими скулами, светлая, словно светящаяся кожа. А губы не полные и не тонкие, яркие, темно-розовые, твердо сомкнутые, но готовые в любой момент смягчиться чуть лукавой улыбкой. Выражение лица казалось решительным, свойственным уверенным в себе уалеолеа, но постоянное движение, переливы чувств, светившиеся в нем, делали его обаятельным.
Асториан с легкой грустью улыбнулась себе. Принцесса уалеолеа. Элита из элит бессмертных народов, высшая аристократия Вселенной. Кровь, благороднее которой сложно себе представить. Она должна воплощать в себе нежность, красоту и благородство... Существо, предназначенное для восхищения. То есть существо декоративное, бесполезное... Существо, которому позволено многое — быть любой, совершать легкие прогулки по мирам, развлекаться, как хочет, учиться всему, к чему лежит душа... Кроме одного — работы, что у большинства уалеолеа, служения Вселенной.
«Горько. Совсем не это мне подходит», — думала Асториан. Она казалась себе сильной, решительной, стойкой, непреклонной. А еще умной и самоотверженной. Такой, каким должен быть настоящий Наблюдатель! И столько полезного в ней пропадает даром в бесцельных развлечениях. А все потому, что отец слишком дорожит ее жизнью.
Иногда она всерьез думала сбежать, уйти в другие миры и заниматься чем-то важным на свое усмотрение. Но как оставить свой народ? Народ, который любит ее, как прекрасный цветок, расцветший на вершине горы? Народ, которому она может однажды понадобиться. Да и как разбить сердце отца, так и не оправившееся после трагической смерти ее матери?
Асториан не могла так поступить.
Оставалось быть принцессой...
Интересно, что понадобилось отцу, подумалось ей. Она перевела взгляд в ближайшее будущее, и легкая рябь снова всколыхнула воду. И вдруг Асториан рассмеялась. Точно не видно, но, похоже, ее ожидает сюрприз. Сердце вдруг залила солнечная радость, и захотелось броситься бегом, пронестись по лестнице и влететь к папе с развевающимися волосами, прямо в тренировочном костюме из брюк и облегающей рубашки. Но не стоит... Он предпочитает видеть ее в красивых платьях, подобающих настоящей принцессе уалеолеа.
«Надену свое темно-синее, под цвет глаз», — подумала Асториан и отправилась переодеваться.
***
Бывают решения, которые долго зреют внутри, а потом выплывают на поверхность и становятся ясными, как воздух солнечным утром. И тогда ты понимаешь, что именно это — пусть кажущееся опасным и тяжелым — самое правильное. Порой такие решения кажутся спонтанными, рожденными озарением. Ведь иногда сложно отследить тонкую и незаметную работу, борьбу, что ведет душа.
Так и Правитель уалеолеа Майрион с легким вздохом расправил плечи и отошел к окну в ожидании дочери. Решение было принято.
Уже восемь тысяч лет он возглавлял Наблюдателей, за его спиной немало сложных решений. Но, пожалуй, это, личное и сокровенное — самое тяжелое. И может быть, потому, приняв его, он наконец ощутил ясность и облегчение, как будто с плеч упал неимоверно тяжелый груз.
Теперь он понимал, что другого выхода нет. Асториан — его единственная дочь, а по законам уалеолеа ни один из двух его бастардов, рожденных до брака, никогда не сможет быть наследником. Однажды срок правления истечет, он просто устанет и будет жаждать уйти в другую Вселенную, сменить эти миры на миры другие, неизведанные. И только так спасется от извечной тоски.
Кому он передаст трон бессмертных Наблюдателей? У него лишь одна наследница. И других точно не будет — все яснее он видел, что рана, оставшаяся в душе после гибели жены, так и не зарастет. Никто не сможет заменить ему ушедшую. А значит, ни одна уалеолеа никогда не родит ему наследника.
Рано или поздно править уалеолеа будет Асториан. А значит... она должна быть лучшей из Наблюдателей. Должна овладеть всем опытом полевой работы, уметь принимать тяжелые и опасные решения, находить выход из сложнейших ситуаций... Только лучшая сможет править, как правил он.
Как же он берег ее от этого! Как не хотел признать неизбежность! Не допускал к работе Наблюдателей. Избегал любых разговоров об этом, даже ссорился с ней.
Он и сейчас, приняв решение, боялся. Боялся потерять единственное родное существо. Ведь так сложно заставить всех следовать высшим законам... Порой приходится применять силу, карать или предупреждать. И получать агрессию в ответ. Работа Наблюдателей опасна. Как раз пытаясь усмирить магов в одном далеком мире и погибла Тиари, его любимая, его нежная...
И две сотни лет жизни дочери он не допускал ее к полевой работе. Боялся потерять, как потерял жену... И врал себе, что она проживет свою жизнь без этого риска.
Правитель вздохнул. Птицы за окном выводили нежные трели. Небольшие водопады струились прямо по стенам замка и приятно шумели. Кроны деревьев легко качались на незаметном ветерке. И благоухали бесчисленные цветы на полянах... Сад казался таким благодатным, таким прекрасным... Как все, что создают уалеолеа. Здесь место для Асториан, подумалось ему с последним сомнением. В благодати их сада, под сенью пушистой листвы, посреди отражений розового неба в бесконечных прудах и фонтанах... А он хочет кинуть ее в бой за закон и порядок, что вечно ведут Наблюдатели. Может быть, он не прав?
Но решение было принято, а дверь неслышно открылась. На пороге стояла высокая светловолосая уалеолеа с диадемой в волосах, в длинном синем платье, струящемся до пола. Его дочь. Асториан. Ослепительно красивая, решительная, собранная. Будущая Правительница.
И он должен дать ей возможность этой правительницей стать.
***
Карина очнулась, и ее взгляд уперся в белую стену. Поэтому сначала весь мир казался белым, но постепенно она выхватила детали… Лежит на кушетке, а рядом Рональд. В кресле, в той красивой расслабленной позе, что всегда ей так нравилась и вызывала желание залезть к нему на колени. И внимательно, задумчиво смотрит на нее. Много раз она просыпалась на Тайвани среди белых стен — в правительственной резиденции или в его белом доме на озере — и так же видела его в кресле напротив.
«Так что же, ничего не было?» — подумалось ей. Это был просто страшный, неприятный сон? Кажется, Рональда обвинили в гибели Земли, она поверила, он сидел в Розовом Замке… И с ней произошли какие-то неприятности за это время, она хотела умереть… Все это было сном? А они так никуда и не улетали с Тайвани, все хорошо? Но взгляд прояснялся, ощущения возвращались в полной мере. Она заметила, что на правой руке у нее капельница, и светлая жидкость медленно поступает в вены. А лицо у Рональда не такое как обычно: осунувшееся, бледное настолько, что смуглая кожа красивого бронзового оттенка казалась темно-серой, под глазами синяки. А в бездонном черном космосе, устремленном на нее, притаилась горькая задумчивая боль. Впрочем, а как еще может выглядеть Древний, два месяца просидевший в Розовом Замке?
Да и в памяти сохранились эпизодические, но яркие картинки. Она полетела к Земле, чтобы спасти людей, спрятавшихся в бункере… Получила большую дозу бюзонной радиации и, кажется… умерла? Перед внутренним взором стоял образ: она парит в высоте над своим телом и видит, как Рональд что-то делает, чтобы удержать ее. О, Господи! Значит, все это правда…
— Спасибо, ты меня вытащил… — тихо сказала она без особой надежды, что сможет говорить. Даже пошевелить пальцами было сложно, словно она утратила все силы. Но голос, тихий и слабый, все же был.
— Хорошо, что ты очнулась, — сказал Рональд и подвинул кресло ближе. Взял ее за левую, свободную от капельницы, руку. Что-то прорвалось из черного космоса, и Карине показалось, будто он буквально вцепился в ее руку. Но прикосновение тут же стало, как всегда, теплым и бережным. Карина ответила слабым пожатием, ощущая, как через касание его рук ее охватывает спокойствие. — Нам нужно поговорить, — серьезно продолжил он. — Карина, я не уничтожал Землю…
— Я знаю, — с грустной улыбкой ответила. — Прости, что сомневалась, что поверила… И еще… Рон’Альд... антео… я помню, кто я на самом деле.
Перед глазами все еще не было ясно. Порой мир двоился или расплывался, как у человека, только-только выныривающего из сна. Но Карина заметила… Его лицо осталось бесстрастным, спокойным, как скала. Но в глазах промелькнуло нечто невыразимое. Радость, долгожданная, сильная, как взрыв сверхновой. И боль — как молния в грозовом небе.
— Значит, это правда, — на мгновение опустив глаза, сказал он, и словно выдохнул. — Знаешь, пока ты была без сознания, я не сканировал твой разум подробно… Как всегда. Когда-то я говорил, что не полезу в него без твоего разрешения, тогда, на Коралии… И много раз потом. Я помню это. Но кое-что я уловил… Значит, мне не показалось.
— Да, антео, — тихо ответила Карина. На глаза просились слезы, но сил плакать по-настоящему не было, даже от счастья. Она лишь крепче прижала ладонь к его руке. — Как тебе удалось? Я понимаю, что получила смертельную дозу…
— Предпринял одну отчаянную попытку, — усмехнулся он. — Слил большую часть твоей пораженной крови и перелил тебе четыре литра своей, не подверженной воздействию бюзонного излучения. Мы делали так во времена старой войны, пытались спасти облученных людей. Восемь из десяти умирали. Риск очень большой. И дело тут не в группах крови и резусе. Кровь другого вида, либо подходит и спасает облученного, либо вызывает немедленную смерть организма. Как повезет. В тебе дух Древней, а дух воздействует на тело. Должно было повезти. И повезло.
Четыре литра, о Господи! — подумала Карина. Вот откуда эта бледность, запавшие глаза, осунувшиеся черты. Обычный человек был бы при смерти...
— Не волнуйся, я Древний, быстро восстановлюсь, — усмехнулся Рональд.
— Спасибо, — прошептала Карина. — Не представляю себе, что ты должен чувствовать… С моими выходками!
— Любовь, Карина, — серьезно ответил он. — Просто любовь. И большую радость, что на этот раз я успел… Вернее, почти успел.
Да, ведь в прошлый раз он бежал ко мне по мирам, подумала Карина. И не успел. Взрыв сверхновой унес мою жизнь. Стало как-то горько — не за себя, за него. И это «почти»…
— Что не так, Рональд? — спросила она, помолчав под внимательным взглядом из бездны. — Я Древняя. И медик… Скажи, почему «почти»?
Несколько мгновений он молчал, вглядываясь в ее лицо.
— Да, наверное, это больнее для меня, чем для тебя — пока ты не осознаешь себя до конца, — сказал он. — Кровь Древнего восстановила работу органов в твоем теле, запустила ускоренную регенерацию. Но ты сама понимаешь, есть системы, которые нельзя восстановить полностью. Я просканировал твой организм. Некоторые связи в мозге разрушены, они работают на резерве. И рано или поздно этот резерв истощится…
— Сколько? — спросила Карина. Да, пока что это больнее ему, а не ей…
— По моим расчетам, около тридцати лет, — серьезно ответил он.
— Тридцать лет, — повторила Карина, словно пробовала на вкус эту цифру, катала ее во рту… Что ж. Она никогда не хотела так уж долго жить. Для земной девушки двадцати с небольшим лет это казалось большим сроком. Иногда на Земле люди умирали и раньше пятидесяти. Не так уж мало. Только на Коралии им была обещана жизнь более двухсот коралийских лет почти без старения. Но Карина еще не успела к этому привыкнуть… А вот Древняя в ней понимала, насколько это мало. Для него, и для нее тоже. Какой это ничтожно малый срок для Древних, как мало, чтобы быть с ним…
— Да, пока что это много для тебя, тебе так кажется, — вдруг усмехнулся Рональд. — Но, Карина, это слишком мало для меня. Поэтому я найду способ… Знаю, что даже магия энериа или коралийская медицина тут бессильны. Эти структуры не восстанавливаются…
— Какой будет моя смерть? — перебила его Карина.
— Когда резерв будет истощаться, начнутся потери сознания. Со временем они станут все более длительными. И в какой-то момент, когда резерв закончится полностью, мозг больше не выйдет из забытья…
Что ж, не так уж плохо, подумала Карина. По крайней мере, без мучений медленной атрофии функций, что может происходить при нейродегенеративных заболеваниях[1].
— Но я найду способ, — продолжил Рональд, его взгляд стал острым, цепким, словно он призывал ее не сопротивляться тому, что говорит. — И если не способ, то место. Вселенная очень разнообразна, в ней есть миры, где процесс остановится, и резерв наполнится снова. — Он помолчал, потом продолжил, чуть крепче сжав ее руку. — Знаешь, антеоли, любишь острее, когда знаешь, что точно, с полной гарантией… потеряешь того или то, что ты любишь. И остается только благодарить его за каждое мгновение рядом. И запоминать, опускать эти мгновения в абсолютную память Древнего.
— Вот, значит, почему ты всегда на меня так смотришь, — слабо улыбнулась Карина. — Запоминаешь…
— Не только, антеоли, — улыбнулся он в ответ краешком губ. Снова помолчал и продолжил. — … Но тридцать лет — это слишком мало. Я найду если не способ, то место… Я согласен на несколько сотен лет, но не десятилетий. Я уже терял тебя.
— Хорошо, антео. Я тебе верю, — ответила Карина. И добавила доверительно. — Знаешь, думаю, я снова пришла в этот мир, чтобы быть с тобой…
—Не только для этого, — ответил он. — Мы оба это знаем.
Карина вздрогнула.
— Они вернулись, да? — спросила она, догадываясь, о чем он говорит.
— Вернулись, — спокойно ответил он. — Но пока тебе рано об этом думать.
______
[1] Нейродегенеративные заблевания — группа в основном медленно прогрессирующих, наследственных или приобретённых заболеваний нервной системы. Общим для этих заболеваний является прогрессирующая гибель нервных клеток, ведущая к различным неврологическим симптомам
_____________
— Хорошо, — сказала Карина. Сил думать о таких страшных вещах действительно не было. Хотелось полностью положиться на Рональда, отпустить все. Пусть ненадолго, пусть на краткий срок, но быть вдвоем, в стороне от бед и тревог. — Только скажи, это они уничтожили Землю и подставили тебя? Кто был тот, кто выглядел, как ты?
— Они, конечно, — усмехнулся Рональд. — Я и прежде об этом догадывался. А тот, кого вы видели на записи… Вспомни, кто в истории Вселенной мог принимать любой облик, подделать любую внешность? Древней ты знала эти легенды, да и я не так давно тебе их рассказывал…
— Кто? — растерянно спросила она. Почему-то в голову полезли мысли про уалеолеа, энериа и их магию. — Эльф какой-нибудь магический?
— Нет, Карина, — мягко улыбнулся он. — До этого я сомневался, мне ведь так и не удалось выяснить точно, кто он — один из Древних, забытых и затерявшихся в мирах. Или некто более могущественный… Но после этой записи все встало на свои места. Это Истинный Дракон, Карина. Уже много столетий он стоит у меня за спиной и вмешивается в мои лучшие проекты. А теперь он взял под контроль геар и перешел к решительным действиям. Игра началась.
— Но что ему от тебя нужно?! — изумилась Карина.
— Не знаю, — с улыбкой пожал плечами он. — Либо ему нужен достойный противник для игр, и он выбрал меня. Либо… это месть. Впрочем, понятия не имею, чем я мог насолить Истинному Дракону, возможно, единственному оставшемуся в нашей Вселенной. А может, и то, и другое. Ведь игра в месть бывает крайне интересной.
— Получается все еще хуже, чем раньше… — прошептала Карина. Но где-то на задворках сознания жила уверенность, что теперь, когда они с Рональдом снова вместе, все проблемы разрешимы. «Предсказательница и Одаренный телепат, — вдруг всплыл в голове голос Рон’Альда из прошлого. — Мы могли бы даже выйти из системы, хранить миры на свое усмотрение, даже основать новую династию…» Да, тогда было легче, она тоже была Древней со всеми их возможностями. Но и сейчас вместе они могут многое.
— Мы сыграем эту партию, — улыбнулся Рональд. — А пока тебе нужно отдохнуть…
— Подожди! — Карина попробовала рассмеяться. — Я все равно не усну, пока не узнаю самое интересное! Как тебе удалось выбраться из Розового Замка и снова ходить по мирам? Ведь ты пришел на Землю по мирам, а с зельем уалеолеа в крови это невозможно…