— Танюш, это кто?
— Друг, — неохотно процедила она.
— Я вижу, что не подруга — откуда он взялся? У тебя ведь в Старогорске никого нет.
Таня немного рассеянно посмотрела на меня своими изумрудными глазами и только сейчас стряхнула мою ладонь с талии:
— Послушай, ты когда в Петербург уезжаешь?
Я пожал плечами, не понимая, куда она клонит:
— Определенных сроков мне не назначали — я должен или убедиться, что моего свидетеля здесь нет, или его найти.
— Так может все-таки стоит поискать? Здесь, в библиотеке его нет точно.
Я понял, куда она клонит — не суй нос в чужие дела.
Дурак! Еще при первой встрече было понятно, что легкого командировочного романа с ней не получится — так зачем я за ней бегаю, как мальчишка? Все! Больше близко не подойду ни к ней, ни к Пиццерии, ни к ее Университету.
До машины я дошел за пару минут — был зол на себя, на все вокруг и особенно на этот проклятый город, где я застрял. Но все-таки отметил, что серебристого поблизости «Опеля» уже нет.
* * *
Танина идея поискать жилье Нуйкова среди квартир, сдаваемых Каравчуком, Максиму понравилась. В квартире могут быть его личные вещи, еще какие-то зацепки, которые подскажут причину его убийства (вернее подтвердят версию Максима). Но бежать к Ваганову — делиться идеей и просить официальную санкцию он не спешил. Идея — это всего лишь идея, даже не Максиму принадлежащая, а когда Федин принесет материальные улики, это будет оценено больше.
Каравчук ни с какими риэлтерскими конторами не связывался, потому выяснить, кто из его квартиросъемщиков какую квартиру снимал, было проблематично. Никакого списка жильцов у Каравчука тоже не имелось, удалось только раздобыть список оформленных на Каравчука квартир — и методично их обходить. Занятие механическое и трудоемкое, а главное положительного результата никто не гарантировал. Чтобы хоть как-то сократить масштабы обхода, Максим начал обзванивать каравчуковские квартиры по телефону. Если трубку снимали, то немудрено было догадаться, что покойный Нуйков в этой квартире не проживает, и Максим с чистой совестью ее вычеркивал.
К концу дня квартир, где трубку не снимали, либо телефон вообще не был установлен, осталось пять — цифра уже вполне приемлемая. Пожалев, что прижизненной фотографии Нуйкова нет, Максим следующим же утром взял фотографию, сделанную в морге, и поехал в первый адрес — квартиру на улице Горького. Он был готов к тому, что жильца в квартире не будет, но ведь есть еще и соседи, которые, по крайней мере, могли сказать живёт ли в соседней квартире кто-то, и похож ли этот «кто — то» на нуйковскую фотографию.
Повезло с первой попытки. Дверь нужной квартиры, как и ожидалось, открывать никто не собирался, но зато за соседней дверью Максим услышал характерный шорох: там кто-то стоял и в этот самый момент внимательно рассматривал Максима в «глазок». Федин позвонил в соседнюю дверь и, не дожидаясь вопроса, громко сказал:
— Откройте! Это уголовный розыск.
Замок тут же щелкнул. Сухонькая маленькая старушка вопросительно и озорно смотрела на Федина.
— Ваш сосед — гражданин Нуйков — давно в квартире не появляется? — Максим всё ещё стоял на лестничной площадке, не проходя к старушке. Бабушка ещё немного изучала его цепкими глазками:
— Не знаю я, как его зовут! — Кивком головы пригласила она Максима в комнату и воровато закрыла дверь.
Максим понял, что разговор на этом не закончен и со всем энтузиазмом был готов внимать каждому её слову. Бабушка в халате и вязаных носках без тапок медленно и важно села на табурет и негромко начала:
— Раз в месяц сюда приходят… иногда реже, — как будто по секрету рассказала старушка, — Сначала седой приходит, ключом отпирает дверь, заходит внутрь. Потом второй, помоложе… высокий такой, темненький. Звонит в дверь — первый ему открывает. Минут тридцать — ни звука оттуда, потом уходят. Первым темненький, оглядывается так всегда по сторонам. Потом седой…
«Высокий, темноволосый — на Нуйкова похож…», — подумал Федин и, нервничая, уточнил:
— Пешком уходят, или на машине?
— Седой — то всегда пешком — во — он туда, вниз по Горького, а темненького последние раза три машина встречала — серая вроде, из ихних, импортных… У меня в кухне окна — то во двор выходят, вот я и подглядела, что он, стервец, пешком дом обогнет, а потом на машине…
— За рулем в машине кто — то сидит?
Старушка замешкалась:
— Вот не посмотрела я, сынок… в следующий раз надо заметить… А номерок — то я записала!
Старушка порылась в объемных карманах халата, вытащила измятый кусок газеты и торжественно зачитала Максиму номер автомобиля. Это был номер «Тойоты», найденной с трупом Нуйкова. Максим готов был засыпать старушку вопросами. Неужели в цвет? Да ещё и сообщник появился. Седой. Если бабка его опишет — то она золото, а не бабка! Потом всего — то останется устроить в квартире засаду, и когда этот Седой вторично сюда явится — задержать!..
— Последний раз приходили вчера, — продолжила старушка. — Снова разговаривали, потом разъехались.
— Как вчера?! — переспросил Максим, все еще не желая отказываться от такого красивого исхода дела. Вчера они встретиться совсем не могли. Вчера Нуйков был уже мёртв! Нет, а как же машина? — Подождите, а уехал он на чём, на той же машине?
— Нет! — многозначительно подняла палец старушка, и взгляд ее стал озорным, как у ребенка-шалунишки. — Вчера пешком ушёл.
Обход четырех оставшихся квартир ничего не дал: где-то жильцы уже месяц, как съехали, где-то совершенно не подходили под описание Нуйкова. Значит, зря он двое суток потратил. Или не зря? Ведь приходил какой-то «темненький», Максим даже фотографию старухе показал — говорит похож. Она, правда, только через дверной «глазок» его и видела, а ее «глазок» рожи еще больше искажает, чем фото-роботы, которые эксперты выводят. Только и видно, что «темненький», да высокий. Но машина-то Нуйкова! Хотя, кто сказал, что ею только Нуйков пользовался?
А может быть, это вообще гомики встречались, а бабулька устроила тут шпионские игры. Но проверять надо: без ведома Кравчука сюда никто ходить не мог, а значит эти «темненький» и «седой» имеют к нему отношение. Максим оставил старушке свой телефон, а та обещала позвонить, как только эта парочка снова появится.
Глава 10. Поселок Спасский
Старогорск
— Никитин, тебе туфли женские нужны? Недорого…
— Анатолий Васильевич, — не глядя на него, я сунул адвокатское удостоверение в окошко дежурной части и шагнул к турникету, — мне даже мужские не нужны.
Потом я сообразил, к чему это Толик интересуется — уже неделя, как комитетских работников каждого поочередно приглашали на вещевой склад и облачали в форменное обмундирование. Событие это во все времена считалось неофициальным праздником и тщательно «обмывалось». К слову сказать, радость в этом достаточно сомнительная: во-первых, сто лет никому эта форма не нужна, и после «обмывки» она так и валяется обычно — ни разу не надетая. Некоторые, правда, умудряются эту форму продавать.
А во-вторых, даже если ты ее торжественно получил — мороки больше. Не знаю… может на складах специально такие шутники сидят, но вручаемая форма никогда не будет совпадать с теми размерами, которые указаны в накладной. А могли и вовсе, как с Толиком — выдать женские туфли, вместо мужских. Размер совпадает и ладно.
Хотя это я сейчас такой ворчливый и недовольный — может, ностальгия мучает — а в годы моей полицейской карьеры я не меньше остальных радовался получению новой формы. А мама потом, долгими зимними вечерами подгоняла ее под мой размер…
— Зачем ты брал-то женские?
Толик был заметно расстроен — наверное, я был его последней надеждой сбагрить туфли.
— А что мне было делать? — оправдывался он. — Мне что дали на вещевом складе, то я и взял. Некоторым вон и этого не дали…Ну Леха, ну возьми, а? На нашей Старогорской обувной фабрике шили, а у них знаешь какое качество — сто лет проходишь…
— Толь, ну на фига мне женские туфли — сам подумай.
— Маме подаришь, или девушке любимой, ну Леха… — ныл Толик, забегая вперед меня и, как коммивояжер, демонстрировал передо мной качество старогорских туфель.
— Сорок четвертый размер? — устало хмыкнул я.
— Зато на каблуке! — возразил Василенко.
Я еще раз окинул туфли взглядом и раздраженно посоветовал:
— Слушай, подари лучше своей девушке, а?
— А у меня девушки нету, — растерялся Толик, — у меня только жена…
Анатолий Васильевич Василенко был старшим следователем районного Следственного комитета Старогорска, но кроме как пренебрежительным именем «Толик» никто из коллег, как я успел заметить, его не звал. Даже практиканты. На площадке второго этажа Василенко приметил новую жертву и резко свернул, а я поднялся на третий.
На этаже Следственного комитета, уже начиная с приемной, чувствовалось напряжение — хотя бы потому, что Наташа-секретарь не доводила до совершенства свой макияж, как обычно по утрам, а суетливо заваривала кофе для начальства. Через минуту я выпытал, что у Ваганова сидит какой — то майор Салтыков из Москвы и интересуется делом Каравчука. До Каравчука мне не было никакого дела, поэтому, как только Наташа с кофе удалилась, я достал сотовый и начал писать «эсэмес» — сообщение — какую-то любовную чушь для моей питерской пассии. Все, к черту эти командировочные интрижки, после таких командировок только по кожвендиспансерам бегать.
Хлопнула Юркина дверь — я обернулся, но из кабинета вышел не Ваганов, и не Наташа, а Таня Шорохова. Увидев меня, она удивилась, кажется, еще больше, чем я ей:
— Привет, а ты что здесь делаешь? — спросила она.
— Ищу свидетеля. По твоему совету.
— Прямо в прокуратуре ищешь? — чуть улыбнулась она. — Вряд ли он тебя здесь ждет.
Опять ехидничает.
— Тебе в библиотеку не пора? — грубовато спросил я.
— Ты что, сердишься?
Она присела рядом, касаясь меня коленками, и поймала мой взгляд:
— Я надеюсь, не из-за меня? У меня вчера настроение было скверное, и голова с утра болела. Я не помню, про что мы говорили, но ты ведь всерьез все это не воспринял?
В ее изумрудных глазах не было ни извинения, ни насмешки, ни упрека. Разве что чуть больше нежности, чем обычно.
— Да я тоже не помню, про что мы говорили… — сразу сдался я, отсаживаясь от ее коленок. — Я вот Ваганова дожидаюсь, хочу насчет моего свидетеля переговорить.
— Ваганова? — Таня почему-то насторожилась и быстро встала, потянув меня за руку: — Леш, пойдем со мной, а?
Заинтригованный, я, конечно, согласился.
Мы вышли из здания Следственного комитета, перешли проспект Ленина, потом мимо Пиццерии и оказались около здания Таниного университета. В библиотеке, за стойкой сейчас трудилась одна Ангелина — вернее не трудилась, потому что студентам в данный момент ничего не требовалось — а листала журнал.
— Линочка… — Таня пробралась за стойку и потащила меня за собой. — Линочка, Дарья Сергеевна не появилась?
— Она с утра на почту поехала, но вот-вот должна вернуться… я не говорила, что тебя опять в ментовку загребли… Ой, здравствуйте! — обрадовалась мне Ангелина.
Таня скинула пальто, прицепила «бейджик» к лацкану рубашки и, нигде не задерживаясь, направилась к неприметной двери в подсобное помещение. Я, естественно, за ней.
— Лин, я еще на три минутки, хорошо?
— Да мне-то что! — Танина напарница безразлично пожала плечами. — Хоть на часик.
Подсобка оказалась книгохранилищем, где тянулись бесконечные полки с книгами, пахло пылью и Таниными духами. Татьяна, рассматривая корешки книг, что-то искала, а я не мог понять чего она от меня хочет и зачем сюда привела.
— Тань, можно тебя спросить?
— Ага. Подержи стремянку, а то, боюсь, упаду… — попросила она и начала подниматься по лесенке.
— Таня… — снова спросил я, в упор разглядывая юбку, немного узковатую Тане, но зато красиво обтягивающую ее бедра. — И все-таки с кем ты вчера разговаривала здесь, когда я зашел?
Мне показалось, или она на мгновение замешкалась и ответила чуточку взволнованно?
— Я же сказала тебе, это мой друг, знакомый. У фирмы, где я в Москве работала…
— «Оникс», — я тут же вспомнил, как подслушивал допрос под дверью у Ваганова.
— А откуда ты?.. — удивилась Таня. — Ну, в общем, да, «Оникс». У них возникли проблемы, которые и меня коснулись напрямую, а этот парень, он мне очень помог. — Самообладание уже к ней вернулось, и закончила она уверенно и даже с вызовом: — А что?
А я кое-что начал понимать. «Оникс» проворовался, конечно, а теперь налоговая с БЭПом их прессует. А хорошей девушке Тане однозначно повезло, что у нее есть такой друг, как этот парень с ментовским взглядом. Но с ней я, конечно, своими догадками делиться не стал:
— Я надеюсь, ты здесь не от московской полиции прячешься?
Таня вздрогнула и — сверху вниз — бросила на меня взгляд, в котором читалась одна фраза: «Откуда ты, черт возьми, знаешь?!». Мне даже неловко стало. Но Таня быстро взяла в себя в руки и спросила даже насмешливо:
— Какой догадливый. Ну все, теперь мне придется от тебя избавиться.
С этими словами она неспешно стала спускаться со стремянки. Признаться, в этот момент я подавил в себе желание отойти хотя бы на полшага назад — уж больно серьезно она произнесла эти слова. Но Таня, спустившись, всего лишь подошла к ближайшему столу и положила на него тяжелую книгу, прихваченную с верхних полок.
— Смотри… — подозвала она меня ближе.
На развороте была изображена карта.
— Зачем это? — не понял я.
— Это атлас Московской области Старогорского района, — терпеливо объясняла Таня, а потом повела пальчиком с изящным маникюром по карте. — Это город… это дорога на Москву, а вот поворот в поселок Спасский. Ты меня слушаешь?.. А после Спасского дорога никуда не ведет, видишь? Значит, он мог ехать только в Спасский!
— Кто он? — спросил со вздохом я, хотя и так догадывался.
— Нуйков, — раздражаясь моей тупости, ответила Таня, — туда нужно обязательно поехать! Тем более что оба трупа найдены рядом со Спасским — это не может быть просто совпадением!
Я понял, что она от меня хотела: Таня собралась начать карьеру частного детектива, а мне, видимо, отводилась роль Доктора Ватсона. Но ответить я постарался как можно мягче:
— Танюш, оперативная группа вчера весь день работала около поселка. Неужели ты думаешь, они не догадались опросить население?
— Догадались! Но я разговаривала об этом с Фединым — они ограничились разговором с участковым района, а тот, ясное дело, убедил, что у них в поселке тишь да благодать, и никаких убийц быть не может. А если они все-таки надумают отрабатывать каждого жителя поселка — неделя уйдет, а то и больше…
— Ну и что? Это их проблемы!
Она смотрела на меня так, словно я только что отказал плачущему ребенку найти его маму.
— А Ваганов помогает тебе искать Севухина!
Я предпочел последней фразы не расслышать, а, пользуясь интимностью обстановки, понизил голос и постарался поймать ее взгляд:
— Давай лучше я встречу тебя после работы и покажу такую замечательную вещь, как GPS-навигатор, с помощью которого ты сможешь любоваться какими угодно картами. Договорились?
— У меня другие паны.
Таня резко захлопнула атлас, распространяя вокруг клубы пыли, и сама же громко чихнула.
— Тогда счастливо оставаться…
— А я знаю, как найти твоего Севухина, — остановила меня Таня, все еще пытаясь развеять пыль вокруг себя.
Нет, а может, в самом деле, прокатиться с ней в этот Спасский? Совместный труд, говорят, объединяет… Чего я ломаюсь, как барышня?
— Как?
Таня просияла, довольная собственной победой, и в порыве чувств даже легко чмокнула меня в уголок рта:
— Спасибо тебе, я знала, что ты меня не бросишь одну! Вернемся из Спасского — сразу расскажу, как найти твоего свидетеля.
Я растаял окончательно — как тут не растаять?
— Значит, едем в Спасский? Прямо завтра?