Пели птицы, пахло костром и печеным мясом. Подошла Милли и склонилась на до мной.
— Хочу вам признаться, мой засоня лорд. Несколько раз этой ночью мне очень хотелось вас убить. И столько же раз мне хотелось крепко прижать вас к сердцу и не только к нему. Солнце уже высоко, завтрак давно готов, а я так и не решила что же мне выбрать?
Я взял ее за ухо, чтобы она не своевольничала и просто оставалась здесь, на расстоянии полусогнутой руки.
Прекрасный город с чудесным замком в моем сне был разрушен потому, что я проклял мага. Проклял? Почему ничего похожего не случилось с Бабеттой или Бумом? Ведь я тоже их «проклял»?
Однако моё пожелание начинающееся с «Чтобы ты…» в случае с Бабеттой не выходило за рамки возможного, и без меня посильного крепкой крестьянской бабе. А в случае с Бумом, что-то не уверен.
Пожелание же: «Чтобы все твои матрицы в дульку свернулись», явно выходило за рамки возможного. Но оно сбылось немедленно, без паузы. И мир зачистил поражённый участок, совсем как живой организм.
Прекрасный старик художник со всеми своими картинами погиб по моей вине! Я черная тварь, массовый убийца, преступник, вирус! Кто-то мне нечто подобное уже говорил.
А может это все же сон? Просто сон — произвольные игры отдыхающего ума. Легко проверить. Вот Милли, внимательно изучающая моё лицо. Чего бы ей пожелать?
Нет. Никогда ничего подобного делать не стану. Все здесь немыслимо хрупко. Однако я определился с рамками, в которых эта изумительная способность может работать не выдавая себя. Только в рамках «и так возможного».
— Я не ожидала, что смогу настолько вас озадачить, мой задумчивый лорд. И я немного опасаюсь за свое ухо. Отвлечётесь и оторвете его еще. Или не дай Бог отпустите.
— Милли, к чему ты там собиралась меня прижать?
— О, сейчас ты сам всё узнаешь! Только ухо отпусти… Теперь можно.
Ну я и отпустил. И ее ухо, и себя, и ситуацию вообще. Как металлические шарики в пиале, ситуация собралась в единственно возможную сейчас, неизбежно совершенную, практически ритуальную форму.
Единственным
Единственным относительно разумным предприятием за следующие сутки, был обильный полив дерева. Поскольку наше с Милли общение полностью восстанавливало мне ману, я регулярно ее (ману) сливал, благословляя приютившее нас дерево.
Иногда мы ели. Особенно я. Собственно еда, а точнее ее полное отсутствие в торбе и в шаговой доступности, стало первым трезвым звоночком.
Дерево из большого превратилось в величественное. Кажется к нам на шум выходили какие-то звери, я так и не понял какие именно, но в кустах у поляны иногда определённо кто-то был.
Милли отрывалась каждый раз, как последний, но вот сейчас похоже засыпала. Ну уж нет. Должен же я её наказать за потерю целого дня и большей части ночи? И я снова благословил зажравшееся дерево.
Рассвет застал нас крепко спящими. И это было очень плохо. Потому что когда я проснулся, то не смог пошевелиться. Я лежал туго примотанный вонючей верёвкой к толстому шесту. Милли, так же упакованная, рядом.
Где находятся так легко поймавшие нас было неясно, пока сзади, в недосягаемой для моего зрения области не началась степенная беседа.
— Бабы, тебе скажу, определённо вкуснее.
— Не скажи. Может какие части только.
— Нет. Целиком. Они хоть и меньше, но слаже гораздо.
— Сладость в мясе не главное. Главное железистость.
— Это конечно. Однако и сладость хорошо.
— Сейчас ребята подтянутся. Отнесём на базу. Там и сравним что лучше. Лорд, или его баба.
Вчера утром я сделал то, чего делать никогда нигде нельзя — отпустил ситуацию. И получил впечатляющий результат. Кабаки и бабы доведут до цугундера. Кто это сказал? Кто-то вроде Иосифа Виссарионыча или Регины Ашотовны. Какая-то тень из прошлой жизни.
— Я в кустах весь вечер просидел. Насмотрелся как он ее штырит. Наслушался. Даже вспомнилось что-то.
— Что вспомнилось?
— Мы когда-то носили белые рубахи. Не такие как у этого грязные, а белые-белые.
— Не завирай.
— Точно тебе говорю. Ярко так вспомнил.
Милли вывернула голову и смотрела на меня трагическими глазами. Да ладно. Есть мана и три заклинания. Есть еще это проклятие у меня «Чтобы ты…». Интересно, оно сжигает какой-либо ресурс, или его можно использовать бесконечно? Вот и проверим.
Только нужно все продумать до мелочей и не подставиться, как недавно во сне. Людоеды спорили о цвете рубах. Потом начали нахваливать в два голоса какого-то Гороха. Атаман их наверное.
Я не видел из позиции лёжа своих мечей, а они должны были спеть в моём плане финальную арию. Точнее дуэт. А вот это «ребята подтянутся» не позволяло ждать. Но рискнуть я не успел. Ребята подтянулись. Еще двое.
Насколько я успел рассмотреть, пока наши шесты не подняли на плечи, мы попались в лапы к неандертальцам. Ну, к говорящим неандертальцам в драных накидках, по типу пончо, из шкур. Воняли они невыносимо, но бойко перли в сторону от намеченного мной, при выходе из замка, маршрута.
Пока я болтался под шестом, поклялся себе, что больше никогда не утрачу контроль и не пущу все вокруг и внутри на самотёк. Прихватили ли они с собой мой пояс с оружием и золотой лук Милли? Это я узнал через несколько часов, когда нас представили Гороху.
— Мужик и баба. Голые. Взяли спящими. Вот барахло.
И на пол грюкнулись и ножны, и лук, и колчан со стрелами, и даже розовый посох. Так же шлепнулась торба, очевидно с нашей одеждой.
— Поставьте в уголок пока.
Распорядился Горох. И нас действительно «поставили в уголок». Милли, почему-то головой вниз. Не отвлекайся лорд. Думай, но не долго.
Мы были в натуральной пещере. Свет бил из щелей в потолке и стенах. Горох оказался далеко не самым крупным из десятка наличных мужиков. Но без сомнения, он здесь был самым умным.
У них не было никакого оружия. Но был котел и кучи костей по углам. Я не анатом, но среди маленьких и больших звериных, явно находились человеческие. Пещера одичавших харизматов. Это название подходило идеально. Кто такие «харизматы», вспомнить не удалось. Зато план был вчерне готов.
Горох изучал наши вещи и читал проповедь.
— Смотрите, вот оно, проклятое железо. Эти слабые людишки покорились греху и потому они связаны, а вы — нет. У них лорды и шлюхи, дома и магия и потому они связаны, а вы — нет!
Горох вытащил один из моих мечей и показал его всем.
— Мы утопим эту гадость в реке, когда пойдём набирать священный котёл!
Вокруг одобрительно заухали. Чтобы ты споткнулся и горло себе проткнул. Горох окрасился по контуру голубым, споткнулся, странным образом вымахнул кисть руки, в которой держал меч, и насадил сам себя горлом на клинок.
Харизматы заорали. Кто-то даже заплакал. Я приласкал самого крупного магической стрелой, а стоящего рядом каменными шипами. Но вместо того, чтобы начать драться между собой, или искать мага, они оба крикнули: «Магия!» и спрятались за священный котёл. За ними бросились и остальные.
По плану все здесь должны были активно двигаться, все едино куда, и спотыкаясь, разбивать свои черепа о камни. Хороший, в принципе, план. Однако после крика «магия», они все сидели за своим священным котлом и сверкали от туда глазами.
Ладно. Переходим ко второй фазе. Самой болезненной. Мы с Милли уже сползли по шестам просто от веса. Она уперлась головой в землю, а я ногами. Я не стал проклинать верёвки, потому что мало знаю о их природе. Просто бросил каменные шипы себе за спину на стену пещеры и они проткнули верёвки вместе со мной, заодно опрокинув лицом вперед.
Чтобы убить лорда шестого уровня этого заклинания мало, однако ранило оно меня знатно. Но обращать внимание на боль, когда до мечей рукой подать, никак нельзя. Я и не обратил. Всё. Клинки были в руках.
Харизматы неуверенно начали высовываться из-за котла, но я заорал на них: «Магия!» и они спрятались там окончательно. Я освободил от веревок Милли. Прежде чем одеться, она бросила в священный котёл камнем. Котел загудел, а за ним горестно заохали.
Мертвый Горох лежал в собственной крови. Милли присмотревшись сообщила очень удивлённым голосом.
— Это лорд. Лорд Горох уровень один.
Ух ты, я убил лорда. Легальная версия — лорд убил себя сам.
— А эти тогда кто? Эй, рвань пещерная, вы кто?
За котлом началась возня и приглушённое «не говори ему! Ну а чо? Всё едино помирать». И один детина чуть приподнялся над остальными.
— Кресьяне мы. Теперь вот сироты. Лордушко наш проклятое железо в руки взял, и убило оно его.
Ну да, ни одного агрессивного воинского действия или слова от них я не видел, не слышал. Значит до пещерной жизни себя и своих подданных, аскет, пацифист и падальщик Горох довёл твёрдой рукой сам. Имел полное право. Но вот людей жрать зачем? А больше-то, по сути, жрать им и нечего.
Вслед за бойким детиной поднялись и остальные. Девять невинных, в принципе, людей, доведенных своим лордом до полной разрухи. Милли, злая и полностью экипированная, ждала моего решения. Кажется она не сомневалась, что их всех надо убить.
Однако, как я слышал, они что-то там регулярно топят в реке. По спине текла кровь. Я благословил себя несколько раз и скомандовал.
— Взяли священный котёл. Топаем к речке.
Одичавшие харизматы загукали: «Да вашество лордство, сей момент, слушаимся, благодарствуем что взяли нас под руку», и взвалили этот действительно огромный котёл себе на спины.
Хотя без своего пастора они уже не «одичавшие харизматы», а просто «одичавшие». Мы с Милли вышли вслед за плывущим котлом из пещеры. Местность вокруг была гораздо живописнее, чем возле моего замка.
Это был лес со скальными выходами. Местность заметно понижалась. А вот и заросший плющом тронный зал первого уровня. Лианы опутали и бронзовые двери. То есть как покинул это строение Горох, самозародившись здесь, так и не возвращался.
— Теперь это ваши земли, мой лорд. Это строение необходимо уничтожить, чтобы никто другой не мог воспользоваться и окопаться так близко к нам.
— Как такие строения возникают? Вместе с лордом?
— Да. И еще такую точку развития может создать лорд после семидесятого уровня. На любой ничейной земле.
Какое огромное значение имеет наше неведомое прошлое. Вот «самозародились» два лорда. Лорд Такойсейчас и лорд Горох. Почему они выбрали такие разные пути? Потому, что у них было такое разное прошлое.
Река была маленькая, она в этом месте низвергалась водопадиком в большую, глубокую купальню и выходила из нее тихим мелким плёсом. Как же ему повезло с местом. Я бы плескался в этой лазурной чаше каждый день.
Одичавшие поставили котёл на берегу и смотрели на меня без прежнего ужаса. Как же, новый лорд взял на работы, теперь не пропадём.
— Плавать умеете?
— Да, вашество лордство, не велика наука.
— Ныряйте и доставайте все, что туда побросали. И складывайте в котёл.
Может когда-нибудь построю тут дачу. Почему когда-нибудь? Вон «точка развития» уже торчит неподалёку. Страшно хотелось есть. Милли не нуждалась в словах. Она посмотрела на меня, кивнула и скрылась в лесу.
Одичавшие плавали в купальне, ныряли и передавали по цепочке на берег «проклятое железо». Котёл наполнялся. Здесь были кинжалы, мечи, луки и стрелы прямо в колчанах. А еще миски, кружки и двузубые вилки. А еще слитки металлов.
Есть ли среди них свинец? Хватит ли теперь железа на казарму? Смогут ли одичавшие вообще поднять уже наполненный на половину котёл?
Один меч был какой-то слишком широкий. Другой слишком длинный, наверное двуручник. Из кучи торчали еще рукояти, но я сдержал себя и не прикоснулся к ним.
Я вынул из котла связку колец на проволоке. Перстни простые серебряные и медные. Два были с маленькими камушками. Один с красным, другой с синим. Распутал проволоку и перемерял их все.
Каждое увеличивало на единицу одну из характеристик. Не зависимо от того медь или серебро, и не зависимо от того, есть камушек или нет. Где, кстати, мне увидеть список моих характеристик? Вопрос.
По результатам сегодняшнего забега с клинками я оставил на пальцах два кольца. Ловкость +1 и сила +1. Хотя вот эти «чуткость», «выносливость», «сила слова» — тоже интересны.
Что-то мешало надеть десять колец на десять пальцев. Что-то из моего неведомого прошлого. А своему прошлому я доверяю. Чему еще мне доверять?
Милли уже ощипала и сейчас потрошила лесного индюка. Охота и пиры, я помню. Когда котёл наполнился больше чем на половину, добыча остановилась. Теперь дно купальни чисто.
— Поднять сможете?
— Да это, вашество лордство, сможем!
А тот самый смелый бугай неожиданно сделал шаг вперёд и поклонился.
— Нам бы домики да по бабе гладкой, да ночку лунную…
Где-то я уже такое слышал. Оклемались от дурмана мужички.
— Кто у вас тут в округе есть?
— Да никого, вашество лордство. Глухое место. Нас Горох на дальняки водил спящих вязать. Охотники бывают, реже наёмники пробегут куда. Но наемники сторожкие, их не повяжешь так.
— А охотников повяжешь?
— Так охотник бечеву растянет по кустам или заклинанию какую, чтобы зашумело. А мы аккуратно. Перво собаку камушком по башке, а там и его. Вот еще, вашество лордство, алхимики дикие бродят бывает. Один раз лорд расхлюстаный такой шёл. Горох его вопрошает: «Куда идёшь, грешник?», а тот: «В никуда». Вот дурень, правда?
— Не скажи. В никуде самое то. Не знал?
— Нет, вашество лордство, не знал.
От костра остро запахло печёным мясом. Милли проворачивала индюка над углями.
— Есть хотите?
— Оченно хотим, вашество лордство.
— Есть будете вечером, когда этот котёл мне в замок донесёте.
— Донесём в луччем виде, вашество лордство. Не сумлевайтеся.
Не сумлеваюсь. Мясо было еще сыровато у косточек, но мы, на пару с Милли, сточили его всё.
Наш караван выглядел так; впереди шёл я с обнаженными клинками, за мной отмытые в речке крестьяне несли на спинах священный котёл набитый разнообразным железом, в котле, прямо на железе, стояла Милли, как наш радар, стрелок и украшение.
Бума мы с ней так и не нашли. Проклятие его было «Чтобы ты не помер ни от какого зверя». Судя по тому, что локальный армагеддон не случился — это пожелание вполне реализуемо, то есть «возможно Буму».
Однако как он воплотил эту свою новую потенцию? Может Бум не побежал в лес, где от зверей легко можно помереть, а наоборот, спрятался там, где звери никогда не ходят?
Какая хорошая мысль.
— Волк уровень пять, по курсу 150 метров, идет на нас!
Это было очень легко. Клинки спели короткую песнь и волк распался на несколько частей так и не завершив свой злой прыжок. А я стал седьмого уровня. Не терпелось добраться до замка и разобрать добычу со специалистами.
Больше нас никто не потревожил. Несколько раз я благословлял носильщиков, чтобы они шли быстрее. К концу дня вышли к замку. Но вышли не со стороны ворот и пришлось обходить замок под стенами.
Тревожные колокола на стене сопровождали нас ликующим звоном. Милли из котла изящно делала ручкой. Я не мог спрятать клинки не оттерев с них засохшую кровь. Такой вот парад.
Стоит проклясть эти стены, скажем, на неразрушимость. Однако после случая с Бумом, я уже не был уверен, что это сработает так, как мне полезно и нужно.
У ворот собрались все: и казаки, и деревенские во главе с Редедёй. Все казаки, и Дёмыч, теперь носили пращу, обмотав ее вокруг пояса и торбу на двух шлеях с камнями за спиной.
Глядя на них, я вспомнил. Кони! Казаки — всадники. Нам нужен большой табун злых коней. В тронном зале была картина с подписью «конюшня». Надо выяснить что нужно для ее возведения. Пока коней я видел только при телегах таскающих лес, зерно и камни. И были эти бесконюшенные кони совсем не боевые, а прямо скажем жалкие.
Но у меня куча коровников. Попробовать создать культуру ездовых быков? Как сказала бы Милли: «Ересь какая-то». Она, кстати, спрыгивать на землю не собиралась. Так и стояла на куче трофеев, триумфаторша.
Мы вошли в широко распахнутые по такому случаю ворота. Стены и ворота седьмого уровня внушали уважение. Дёмыч не спешил с докладом, чтобы не нарушать торжественность момента.