— Ива.
— Я мог бы вместо этого посадить Иву на этот стол. Ты бы не хотел этого, не так ли?
Перри покачал головой. В горле у него пересохло, а в руке билось собственное сердце.
— Есть одна вещь, которую ты должен знать, — сказал он.
Соболь сузил глаза.
— И что же это?
— Я не редко отделываюсь синяками.
Глупо было так говорить, но это давало ему некоторое ощущение контроля над ситуацией. И выражение лица Соболя, удивленное, разгневанное, того стоило.
— Давай выясним, — сказал он натянуто. И молоток снова опустился.
Этот удар было легче выдержать, чем первый. Каждый последующий шаг становился еще легче, когда Перри отступал в свой разум. Отец подготовил его к этому, и он испытал странное чувство благодарности. Эйфорическая близость к прошлому, которое было ужасным, но которое включало в себя Вэйла и Лив. Они научили его находить спокойствие, даже умиротворение перед лицом боли.
Когда Соболь дошел до кистей Перри, у него на глазах выступили слезы. Они болели сильнее всего, может быть, потому, что были разбиты так много раз до этого.
Гесс позеленел и ушел первым. Кирра вскоре последовала за ним вместе с темноволосым охранником.
Только люди, стоявшие у двери, остались, слишком запуганные Соболем, чтобы уйти.
Глава 23 АРИЯ
Что-то ужасное происходило с Перри.
Ария чувствовала это.
— Соболь! Гесс! — снова закричала она. — Где вы? — Она колотила в тяжелую стальную дверь, крики рвались из ее горла. — Я убью вас!
— Ария, прекрати. — Рокот подошел к ней сзади. Он завернул ее в одеяло и прижал к груди.
— Не прикасайся ко мне! — Она боролась с ним. — Отпусти! Ты сделал это! — Она не хотела поворачиваться к нему спиной, но не смогла сдержаться. — Ты сделал это, Рокот!
Он держал ее, и был сильнее, и она не могла оттолкнуть его. Она перестала сопротивляться и застыла, прижавшись к нему, ее мышцы дрожали.
— Знаю, — сказал он, когда она замолчала. — Мне очень жаль. Я знаю, что сделал это.
Она не ожидала, что он так скажет. Не ожидала услышать вину в его голосе.
— Просто отпусти меня.
Рокот отпустил ее, и она резко повернулась, переводя взгляд с его лица на лицо Сорена, видя их беспокойство и страх, и внезапно слезы полились из ее глаз.
Она обвела взглядом маленькую камеру. Ей нужно было уйти от них. Не имея лучшего выбора, она забралась на верхнюю койку и свернулась калачиком так близко к стене, как только могла, пытаясь сдержать рыдания, которые разрывали ее изнутри.
Внизу Сорен сказал:
— Посторонний, сделай что-нибудь.
— Ты что, слепой? — ответил Рокот. — Я пытался.
— Ну, продолжай пытаться! Я не могу с этим смириться.
Она почувствовала, как прогнулся матрас.
— Ария… — Рука Рокота легла ей на плечо, но она напряглась и отодвинулась.
Она слишком сильно плакала, чтобы говорить, и если бы он прикоснулся к ней, то понял бы, что она ненавидит его прямо сейчас. Она ненавидела всех. Уголька, за то, что попал в плен. Маму — за то, что умерла. Отца — за то, что он был всего лишь плодом ее воображения. Лив, потому что мысль о ней заставляла Арию страдать еще сильнее.
Почему так трудно было собрать вместе людей, которых она любила, и сохранить их в безопасности? Почему она не может просто проснуться и провести день, один день, не убегая, не сражаясь и не теряя кого-то?
Но больше всего она ненавидела себя за свою слабость.
Рыдание ничему не поможет, но она не могла остановиться. Ее глаза все еще были полны слез. Рукав у нее был мокрый. Как и ее волосы. Как и тонкий матрас. Она все ждала, чтобы это прекратилось, но слезы продолжали литься.
Она не знала, сколько времени прошло, когда она услышала слова Сорена.
— Это чуть не убило меня, — сказал он.
Она затихла, и он, должно быть, решил, что она спит.
Рокот ничего не ответил.
— Ты собираешься есть? — спросил Сорен.
Должно быть, принесли еду. Она даже не заметила этого.
— Нет. Я не собираюсь есть, — ответ Рокота был ледяным, каждое слово — удар.
— Я тоже, — сказал Сорен. — Но выглядит не так уж плохо.
— Всем этим заправляет твой отец. Разве у тебя не должно быть отдельной комнаты где-нибудь?
— Как скажешь, Посторонний.
Когда тишина затянулась, Ария закрыла свои опухшие глаза. Какой смысл был во всех их жертвах и борьбе? Зачем бороться за Ясное Небо, если Поселенцы и Посторонние собираются только рвать друг другу глотки?
Она подумала о Потоке и о группе из Грезы в пещере. Наблюдает ли Ива, как Калеб делает свои наброски? Узнали ли Риф и Шестерка подробности операции от Юпитера? Или они грызлись и рычали друг на друга, как Сорен и Рокот?
Она не хотела бороться только для того, чтобы было еще больше борьбы. Она хотела верить… должна была верить, что все наладится.
— Так… эта девушка, Брук? — произнес Сорен, прерывая ее мысли. — Какая она из себя?
— Выброси ее из головы немедленно, — ответил Рокот.
Сорен фыркнул.
— Я видел, как она смотрела на меня, когда мы переодевались.
— Она смотрела на тебя, потому что ты сложен как бык.
Смех Сорена был нервным и отрывистым.
— Так что плохого?
— Это было бы великолепно, если бы она была коровой.
— В чем твоя проблема, Дикарь?
Ария затаила дыхание, чувствуя, что будущее всего зависит от ответа Рокота. Ну же, беззвучно взмолилась она. Скажи что-нибудь, Рокот. Ответь ему что-нибудь.
Рокот испустил долгий вздох смирения.
— Брук — Видящая, и она смертельно опасна с луком. У нее не такая дальность стрельбы, как у Перри, но она так же хорошо стреляет. Может быть, даже лучше… но никогда не говори ему, что я так сказал. Она кажется резкой, пока ты не узнаешь ее получше, и тогда она такая… менее жесткая. Она хороший соперник, и такая же преданная. Ты уже знаешь, как она выглядит, так что… это Брук.
— Спасибо, — сказал Сорен.
Услышав улыбку в его голосе, она тоже улыбнулась.
— О, еще одна вещь, которую ты должен знать, — сказал Рокот. — Какое-то время она была с Перри.
— Неееет, — простонал Сорен. — Ты только что все испортил.
Согласна, подумала Ария. Испортил и для меня тоже.
— Значит, он заполучил Брук и ее, — возмущенно продолжал Сорен. — Как это вообще случилось? Он почти не разговаривает!
Рокот ответил плавно, как будто обдумывал этот вопрос.
— Он игнорирует девушек, и это сводит их с ума.
— Я не могу понять, серьезно ли ты говоришь, — сказал Сорен.
— О, да. Я мог бы устроить шоу, я мог бы заставить всех смеяться, но на следующий день я тот, к кому пристают с вопросами. «Почему Перри такой молчаливый? Он на что-то злился? Ему было грустно? Как ты думаешь, о чем он думал, Рокот?»
Ария прикусила губу, колеблясь между смехом и плачем. Она была готова к выступлению, ведь он был прирожденным актером. Но слышать, как он подражает женским голосам было чересчур.
Он продолжал:
— Девочки не понимают, что он молчалив, потому что он тихий. Это сводит их с ума. Они не могут удержаться, чтобы не попытаться выманить его. Они хотят исправить его молчаливость.
— Значит, ты хочешь сказать, что я должен игнорировать Брук? — спросил Сорен.
— Послушай, я не думаю, что у тебя есть шанс, что бы ты ни делал, особенно теперь, когда я знаю тебя лучше, Но да. Игнорировать ее — твой лучший ход.
— Спасибо, мужик, — сказал Сорен серьезным тоном. — Если я увижу ее снова, я так и сделаю.
Если.
Казалось, что это «если» всегда было рядом. Галочка после прохождения каждой секунды.
Если они выберутся из «Комодо»…
Если они попадут к Ясному Небу…
Если она снова увидит Перри…
Она хотела, чтобы разговор вернулся к более легким вещам, к рассказам Рокота и сарказму Сорена, но момент был упущен.
Ария вытерла щеки, как будто это могло стереть несколько часов слез с ее лица. Она села, придвинувшись к краю кровати.
Сорен сидел на нижней койке напротив нее, оперев колени и разминая руки. Рокот прислонился к раме кровати, его скрещенные ноги беспокойно дергались. Увидев ее, они оба замерли.
Она понимала, что должно быть выглядит ужасно. Ей казалось, что ее кожа покрыта липкой соленой пленкой. Глаза у нее почти заплыли, голова раскалывалась от боли, а раненая рука, рудиментарный придаток, была плотно прижата к боку.
Глупо сейчас было думать об этом, учитывая все происходящее, но она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала себя такой жалкой.
Рокот поднялся и сел рядом с ней. Он убрал ее влажные волосы со лба и посмотрел на нее сверху вниз с такой тревогой в карих глазах, что ей пришлось подавить новую волну слез.
— Надеюсь, ты все еще сердишься на меня, — сказал он. — Я это заслужил.
Она улыбнулась.
— Прости, что разочаровываю тебя.
— Черт, — сказал он.
Ария посмотрела на Сорена, желая снова сосредоточиться на том, чтобы выбраться отсюда.
— Ты говорил с отцом, когда они забрали тебя раньше?
Он кивнул.
— Да. Он сказал, что у него связаны руки. На самом деле он не использовал эти слова, все звучало так: «у нас с Соболем контракт» и «Соболь не из тех, кто недооценивает других».
Она встретилась взглядом с Рокотом и поняла, что они думают об одном и том же: Гесс боится Соболя. Это ее не удивило. Существовал ли кто-то, кто не боялся Соболя?
— Мой отец сказал, что заберет нас с тобой, — сказал Сорен. — Он отвезет нас к Ясному Небу. Но больше никого. Аэроходы снаружи — это все, что у них есть, и они ожидают, что пересечение границы будет чистым эфирным адом. Он сказал, что не может взять никого, кто усложнил бы ситуацию.
Его взгляд метнулся к Рокоту, но в нем не было враждебности. Во всяком случае, в нем было извинение.
— Ты должен отправиться с ним, Сорен, — сказала Ария. — Ты сделал все, что мог. Ты должен спасти себя.
Он покачал головой.
— Я довожу дело до конца, а не бросаю посередине. — Он провел рукой по волосам и приподнял плечи. — И вообще, я не собираюсь оставлять вас двоих здесь одних.
Вас двоих.
Это был едва заметный кивок Рокоту, который все еще стоял рядом с ней, впитывая его. Затем он повернул голову к Сорену, как будто они пришли к молчаливому пониманию.
Прогресс, подумала она, чувствуя небольшой прилив оптимизма.
По крайней мере, здесь, между этими двумя, стены рушились.
***
Через некоторое время дверь открылась.
Лоран стоял на пороге, пристально глядя на нее.
— Пойдём со мной. Быстро.
Ария не колебалась, она соскользнула с койки и последовала за ним в коридор.
Она заметила, что он был один. Ранее он привел двух других мужчин, чтобы сопровождать ее на встречу, но тогда она была с Рокотом.
Затем она заметила тихую пустоту коридоров. Она нервно навострила уши. Звуки, доносившиеся из коридоров, были странными: мягкий скрежет металла, слабый скрежет, от которого волосы на затылке встали дыбом. Она знала этот звук.
— Снаружи буря, — тихо подтвердил Лоран. Он шел позади нее, где мог предугадать любое ее движение. Не глядя, она поняла, что его рука лежит на пистолете, висящем на поясе. — Эфир уже близко. Только миля или чуть дальше. Флот аэроходов нужно было переместить в безопасное место, так что мы на половине мощности.
Он был Слышащим, поняла она. Он заметил ее сосредоточенный слух. Распознал его.
— А как насчет «Комодо»? — спросила она. — Мы передвинемся?
— «Комодо» недостаточно быстр, чтобы обогнать бурю. Гесс говорит, что нам лучше оставаться на месте.
Она замедлила шаг, поравнявшись с ним, удивленная тем, что он так много ей рассказывает. Лоран нахмурился, но она помнила его добродушную улыбку, когда он спарринговался с Лив.
— Я видела тебя в Крае, — сказала она. — Ты нравился Лив.
Его взгляд смягчился.
— Мне повезло, что я знал ее.
Ответ был серьезным и звучал с нежностью. Она изучала его, ее любопытство росло. Волосы у него были черные и достаточно длинные, чтобы касаться воротника мундира. Длинный острый нос и высокие брови придавали ему естественный вид превосходства. Он выглядел старше Соболя лет на десять.
Он сжал губы в мрачную линию, когда поймал ее пристальный взгляд.
— Так ты наткнешься на стену. Поверни направо впереди.
— Куда ты меня ведешь?
— Кое-куда. Надеюсь, мы доберемся в этой жизни, но с темпом, который ты задала, это не точно.
Они подошли к двери, по бокам которой стояли солдаты Рогов.
— Десять минут, — сказал Лоран. — В эту комнату никто не заходит.
Один из мужчин у двери кивнул.
— Да, сэр.
Лоран перевел взгляд на Арию, его брови сошлись на переносице. Она увидела страх и ожидание на его лице, и ужасные мысли пронеслись в ее голове.
До этого момента она не боялась его. Теперь она поняла, какой наивной была. Лоран проявил к ней необычный интерес, когда увидел ее в первый раз. Она чувствовала его присутствие, потому что чувствовала его интерес к ней. Она перевела взгляд с двери на него, страх превратил ее в камень и лишил дара речи.
Лоран выругался, увидев ее реакцию.
— Небеса! Нет. — Он схватил ее за руку, понизив голос. — Держи рот на замке и никому ни слова об этом не говори. Ни слова, Ария. Поняла?
Затем он втолкнул ее в комнату.
Где она нашла Перри.
Он лежал на узкой койке на боку, то ли спал, то ли был без сознания. Голый, если не считать простыни, натянутой до пояса. Белые полотенца были сложены на полу возле кровати. Даже в тусклом свете она могла сказать, что они были испачканы кровью.
Ее ноги дрожали, когда она подошла ближе, охваченная онемением, когда увидела его состояние.
Его руки всегда были мускулистыми. Теперь они раздулись. Опухшие от фиолетовых и красных пятен, покрывавших его кожу. Синяки расползлись по его груди и животу. Почти через каждый дюйм его тела.
За всю свою жизнь ее сердце никогда так не болело.
Никогда.
Рядом с ней тихо заговорил Лоран.
— Я думал предупредить тебя. Я не мог решить, помогло бы это или сделало бы все еще сложнее. Ожидается, что он полностью восстановится. Так сказали врачи.
Она повернулась к нему, ярость вспыхнула в каждой клеточке ее тела.
— Это ты сделал?
— Нет, — сказал он, отшатнувшись. — Я этого не делал, — он двинулся к двери. — У тебя есть десять минут. Ни секундой дольше.
Когда он ушел, Ария опустилась на колени у кровати. Она перевела взгляд на руки Перри, и ей пришлось проглотить подступившую к горлу желчь.
Она всегда любила его руки. Форма каждого сустава была твердой и сильной, словно железо удерживало их вместе, а не кость. Теперь она не видела ничего, кроме распухшей плоти. Его кожа была неестественно гладкой, контуры суставов исчезли, как и линии, которые делали его узнаваемым.
Странно, но его лицо осталось нетронутым. Его губы потрескались, а щетина на подбородке казалась темнее на фоне бледной кожи, коричневой вместо светлой.
Его нос был совершенно, нормально, красиво изогнут.
Она наклонилась ближе, боясь прикоснуться к нему, но нуждаясь в близости.
— Перри… — прошептала она.
Он открыл глаза, медленно моргнул, глядя на нее.
— Это ты?
Она сглотнула.
— Да… это я.
Он посмотрел на дверь и обратно, затем начал подниматься.
— Как ты… — он замер и издал горловой звук, словно сдерживая кашель.
— Лежи спокойно. — Она осторожно легла рядом с ним. На маленькой койке было достаточно места для них обоих. Она испытывала боль от желания обнять его, но она не могла прижаться так, как ей хотелось.
Она смотрела ему в глаза, видя глубокие тени, которых никогда не было раньше. Его глаза закрылись, как будто он пытался скрыть их, почти закрываясь. Его ресницы были темными у корней и почти белыми на кончиках.
Видя только его лицо, она почти могла представить, что он не ранен. Что они не были заключены здесь в тюрьму. Ей вспомнилось, как они путешествовали в Блаженство в поисках ее мамы.