Пролог
Когда мир содрогнулся, лорд-стратег Ярлат Сигетнар мирно сидел на террасе и любовался рассветом.
Ему нравилось видеть, как тьму прорезают первые лучи, пробивающиеся меж громад высотных домов, узкие, точно стилеты. Как они прокладывают дорогу остальным, как заливают темные улицы и изгоняют мрак. Как тают в небе сахарные облака и как зловещая утренняя синь наконец сменяется белым днем. Это обнадеживало. Умиротворяло. Заставляло поверить, что не бывает беспросветного ужаса и непреодолимых страхов. Всему свой черед…
В такие минуты лорд-стратег становился почти поэтом.
Однако сегодня ему не дали сполна насладиться любимым зрелищем.
Едва горизонт начал разгораться багрянцем, как это слабое свечение погасила какая-то тень. Сигетнар лениво сощурился, потягивая горьковатый биртисс. Неужели собирается дождь? Да как будто не сезон…
Но небо по-прежнему было чистым. Ни единой тучи. То, что закрывало солнечный свет, висело над башнями, пунктиром расчерчивающими горизонт. На тучу оно не походило — скорее на темный шар. Сигетнар изумленно моргнул. В лицо вдруг ударил яростный сквозняк, точно справа и слева от террасы на двадцатом этаже распахнулись гигантские двери. Здание дрогнуло. Потом еще раз. Конструкции негромко застонали от непомерной нагрузки.
Немногочисленные машины внизу перестали шуметь. Водители жались к обочинам, надеясь укрыться у монументальных стен. Но укрыться от чего?
И землетрясений в столице не бывает…
Нет, на город надвигалось не землетрясение. Шар закрывал уже полнеба. Теперь он казался уже не черным. Сигетнар разглядел темно-бирюзовую поверхность, испещренную беспорядочными россыпями золотых огоньков; светлые зеленоватые пятна и чернильные полосы, и белые шапки, и…
Потом он отбросил браваду и попятился в комнату, держась за стену, чтобы не упасть. Дом дрожал все сильнее. Казалось, сорокаэтажная башня сейчас переломится у основания и рухнет, как срубленное дерево. Сигетнар с удивлением обнаружил, что охвативший его страх не имеет ничего общего с привычными приступами паники.
Вот оно как, оказывается, когда страх идет изнутри, а не извне…
Затем размышления кончились. Земле надоело трепетать, и она содрогнулась судорожно, неистово, точно бросаясь в бой. Сигетнар не удержался на ногах, упал, выронил бокал с биртиссом и завороженно смотрел в окно.
Лужи не было — дом накренился так, что биртисс моментально стек ручьем в угол.
И шара не было, он превратился в нечто колоссальное, зависшее над миром. Может быть, так смотрит букашка на занесенную над ней ногу, понимая, что уже не успевает спастись.
Бирюзовый купол рванулся вниз.
Удар был глухим и каким-то утробным. Сигетнара подбросило, стекла, зазвенев, лопнули, начали трескаться стены, но арматура еще держалась, не давая зданию превратиться в груду пыли. Сигетнар уже не обращал внимания на страх. Он с досадой смахнул с лица жалящие осколки. Там, за окном, вздымалась волна. Земля?.. Земля встает на дыбы?
Содрогнулось снова, затем еще раз. Теперь толчки шли один за другим, и дом подбрасывало, как мячик. Другой, соседний, не выдержал и сложился пополам — почти бесшумно в поднявшемся гуле. Сигетнара отшвырнуло к двери на террасу, и он до боли в пальцах вцепился в дверной косяк. Кажется, кому-то повезло меньше — он видел, как фигурки летели вниз из окон напротив. Следом за ними бессильно осыпался крупными блоками еще один дом.
Померещилось — или толчки теперь сотрясали землю слабее и реже? С той кристальной ясностью, которая приходит, когда понимаешь, что это конец, Сигетнар подумал — вряд ли. Если рушится мир, то он рухнет независимо от чьих-то жалких надежд. Но если мир не рушится…
С неба вдруг свалилось что-то темно-серое и разлапистое, как гигантский клубок змей.
Сигетнар опешил. Ну нет, едва ли так выглядит ангел смерти, который, по преданию, придет в последний день, чтобы проводить людей на тот свет. А толчки определенно ослабевали. Уже можно было даже подползти к перилам террасы и выглянуть вниз, не рискуя быть вышвырнутым с двадцатого этажа.
Посреди улицы на развалинах соседних домов барахтался кальмар.
— Рассатас! — ругнулся Сигетнар, гадая, не ударился ли он головой и не видит ли галлюцинацию. Кальмар доходил до третьего или четвертого этажа. Он, точно огромная скомканная простыня, накрывал дорогу, машины, руины, а щупальца тянулись до ближайших переулков. А сверху сыпались еще какие-то твари, зеленые веревки, похожие на лианы, булыжники, напоминающие морские раковины, и песчаный дождь.
Заметив первую раковину, Сигетнар зажмурился и отшатнулся. Не хватало только «затмения», приступа паники в такой момент! Но триггер не сработал. «Затмения» не было. Выждав еще несколько секунд, Сигетнар открыл глаза.
Он мог смотреть на раковины и ничего не чувствовал. Странно.
На присыпанного разным мусором кальмара упали первые капли дождя.
Сигетнар вскинул голову — да что происходит, в конце концов? — и увидел лишь полнеба. Вторую половину закрывала темно-бирюзовая стена. Теперь она стояла вертикально. Сначала показалось — совсем рядом, но Сигетнар опустил глаза и понял, что это иллюзия, вызванная колоссальным размером. Стена врезалась в землю где-то далеко-далеко, за пределами столицы.
А потом нахлынула волна.
Она рухнула с неба вслед за всей той дрянью, которая с него сыпалась. Навалилась тяжелым душным покрывалом, забила рот и нос, вползла в легкие с неосторожным вдохом. Тьфу! Сигетнар закашлялся, как утопающий. Воздух резко исчез, Сигетнар заметался, то ли пытаясь исторгнуть из себя эту мокрую ватную мерзость, то ли ища воздух и не находя. О нет, эта волна была не из воды! Мокрая — но не из воды, душная и холодная, и тяжелая до невозможности…
Он упал лицом вниз и скорчился, бессознательно царапая пальцами шею. В груди жгло. Перед глазами повисла пелена из тошнотворных черных точек. Он задыхался… проклятие… Рассатас… демоны тления… хотя бы глоток воздуха, один, хотя бы…
Он конвульсивно втянул в себя кисельную вату, в которую превратился воздух. И вдруг понял, что может дышать.
С трудом, с усилиями, будто раздувает кузнечный мех, с сизой пеленой перед глазами — но может.
Рассатас! Что это такое? Что происходит?
Затихали последние слабые толчки. Как круги на воде, подумалось Сигетнару. А вода — вот она, висит кругом. Только это какая-то необычная вода. Ею можно дышать.
Он тяжело поднялся. На плечи давило. Впрочем, неудивительно. Если волна, хлынувшая с неба, превратила воздух вот в эту тягучую субстанцию, оставалось лишь догадываться, сколько там атмосфер. Сигетнар встал на пороге террасы и окинул взглядом изувеченный город. Вместе с водой-воздухом над крышами зависла осязаемая полутьма. И он видел, как то здесь, то там в окнах загорается свет. Неужели после этого странного катаклизма с землетрясением где-то еще не пропало электричество?
Запас прочности у мира оказался больше, чем думалось. Сигетнар улыбнулся окружающему хаосу. Ничего, мы еще поборемся. С чем бы то ни было.
Кальмар оттолкнулся от дороги и начал грузно всплывать. Он напоминал набитый до отказа бомбардировщик. Толстые щупальца, каждое из которых могло бы, пожалуй, снести целый этаж, вяло шевелились.
Сигетнар провел его глазами, снова втянул в себя густой воздух и направился к двери. Пожалуй, в Штабе по чрезвычайным ситуациям сегодня не обойдутся без его присутствия.
Глава 1
Пальцы мертвой хваткой стискивали флакончик с ядом. Стражники спокойно прохаживались у прозрачных стен публичной галереи. Леферия жалась в углу, тщетно надеясь, что тень от прозрачной колонны спрячет ее, и ждала, пока они свернут в стороны. А стражники, одинаковые, в бело-золотых масках и темно-бронзовой форме, казались магическими големами. Никто не различал их в лицо, хотя маски открывали нос, подбородок и губы; никто не знал их по именам, никто даже не слышал их голосов. Вне службы они могли быть кем угодно, хоть одними из бесчисленных придворных щеголей, которых в императорском дворце хватало.
На прозрачных стенах пылали, беззвучно корчась, горючие морские звезды. За стенами изредка пролетали такие же морские звезды, но пока живые. Вяло шевелился сонный воздушный кракен. Сад водорослей колыхался, но спрятаться в сплетении теней не получилось бы — стражники прекрасно отличали привычные ночные картины от всего, что нарушало общепринятый порядок.
А появление отравительницы, вознамерившейся пробраться в императорскую опочивальню, его определенно нарушало.
Первый стражник свернул в боковую галерею, другой на миг скрылся в нише, где, как знала Леферия, прятался запасной потайной ход. Пора.
Она бесшумно метнулась к арке, ведущей в черный провал коридора. Застыла от неожиданности — чернота оказалась магической завесой: ничего особенного, просто декорация, чтобы ничто не нарушало безупречный рисунок колонн, карнизов и балюстрад, освещенных медузами и видимых с улицы. Но в коридоре тоже оказалось полно горючих медуз. Их ярко-оранжевый огонь, отливающий алым, безжалостно выдал бы любого. Проклятие! Здесь тоже наверняка бродят стражники! Если нет, то те, из галереи, обязательно должны видеть сквозь завесу!
Леферия бросилась бежать — наудачу. Если успеть до поворота… а, Тифонус!
Ее швырнуло в ближайшую арку. Внешне ничего не изменилось. Под низкими остроугольными сводами коридора не появилось ни стражников, ни боевых магов. Леферия не могла видеть, что сейчас делают стражники, оставшиеся позади. Но она медленно и довольно усмехнулась.
Действовало… Действовало зелье удачи, полученное самым простым и, как ни странно, законным способом. Официальный заказ владельца игрового дома — Фелду даже не пришлось защищать ее перед Эфирными Судиями. Докучливый клиент, повадившийся постоянно выигрывать, поплатился своим везением. А волею Эфирных Судий ни одно дарование не исчезало без следа. Просто некоторые было легче заполучить.
Она прислушалась к себе, но краденая удача молчала. Леферию снова предоставили самой себе.
До поворота. Оттуда — к Пирамидальным ступеням. Дойти до верхней площадки, свернуть на кольцевую балюстраду, найти балясины, украшенные кварцевыми раковинами. Их только две, в остальных раковины перламутровые, почти такие же, если не знать, как искать отличия. Вскарабкаться на балюстраду. Прыгнуть в Императорский Мальстрем…
По спине пробежала дрожь. Даже закралась мысль, что император Ринеон, в свое время лично рассказавший ей об этой возможности, посмеялся над ней. По доброй воле прыгнуть в один из Мальстремов… уж лучше оказаться в воле Эфирных Судий без адвоката.
Леферия глубоко вздохнула, крепче сжала флакон с ядом и снова бросилась бежать, иногда переходя на быстрый шаг и прислушиваясь. Но больше ни одного стражника и даже ни одной сонной служанки или подгулявшего придворного не попалось на ее пути. То ли зелье удачи действовало, то ли Фелд и вправду умел задабривать Эфирных Судий заранее, как о нем сплетничали…
Впрочем, цену своему адвокату Леферия отлично знала и без сплетен. Сплетни, наоборот, сводили его умения к банальному набору простых приемчиков.
Императорский Мальстрем открылся, как всегда, неожиданно, стоило подняться по исполинским пирамидальным ступеням.
Снизу — с любой из двух сотен низких широких ступенек — был виден лишь потолок. По нему бежала искусная песочная лепнина, мерцали искорки позолоты и белым огнем светились жемчужины. Но стоило пирамиде, прихотливо изогнувшись, перейти в кольцевую галерею, как все менялось. На самом деле галерея была гигантской спиралью. Она висела над пустотой. Люди на ступенях с высоты казались россыпью камешков. Далеко-далеко пустоту опоясывала еще одна галерея, выступающая из стен замка. Спираль убегала вверх. Два шага меж высоких гранитных балюстрад — и пустота исчезала. Пропадала Пирамидальная лестница вместе с людьми, и даже внешние стены словно подергивались туманом. А их место занимала черная, мерно вращающаяся воронка.
Императорский Мальстрем. Средоточие дворцовой магии. Источник. Или колодец. Или резервуар.
Между источником и резервуаром была разница. Источник давал, а резервуар мог и брать. Именно поэтому никто в точности не знал, было ли это хранилище источником или все-таки резервуаром. И если источником, то откуда черпалось столько магии. Как она не таяла, щедро позволяя всем гостям императора хоть ненадолго почувствовать себя магами. Кто помогал поддерживать эту сверхъестественную мощь.
Куда девались боевые маги из подразделений, отказавшихся присягнуть Анакату.
Леферия заставила себя отвернуться от непроницаемо черного глаза воронки. Балясины розового гранита резко контрастировали с агатовыми, тускло поблескивающими стенкам. Нервно плясал чародейский огонь в светильнике высоко над Мальстремом — снова горючая морская звезда, на сей раз имитация, а не живая. Говорили, живым нравится боль. И они испытывают удовольствие, когда полыхают красивым красно-оранжевым пламенем, даря императорскому двору свет.
Ковыряться в декоративных раковинах, пытаясь отличить кварцевые от перламутровых, можно было до утра. Леферия снова положилась на удачу. Она закрыла глаза и постаралась отключить все мысли и образы, плывущие перед глазами. Мальстрем, черный водоворот, сотканный из магии… Она сама, падающая внутрь… Распыленная на частицы… Ставшая частью воронки…
Превращенная в горячий звидт для какой-нибудь разбалованной дочки министра, которой показалось, что утренняя порция напитка что-то слишком уж остыла. К чему гонять служанку подогревать — это долго. Проще взять немного магии, император ведь специально создал во дворце Мальстрем…
Образ был таким ярким, что Леферия распахнула глаза. Потом она вспомнила, что делает, и склонилась над балясинами. Ноги занесли ее довольно высоко. Мальстрем отсюда казался еще больше, еще колоссальнее.
Балясины в этой части галереи тоже украшали раковины. Две из них казались странно розоватыми, лишенными перламутрового блеска.
Леферия ковырнула одну острым концом пробки от флакона. На спиральных изгибах не осталось ни царапины. Так и есть…
Хотелось потянуть время. Леферия верила давним рассказам Ринеона, но, в конце концов, это не ему предстояло прыгнуть в Мальстрем. Ему уже ничего не предстояло. И не могло предстоять никогда…
Но что все-таки произойдет? Она окажется в императорской опочивальне? Получит магию, сможет подстраховаться и не провалиться?
Может, лучше остановиться, пока не поздно? Может, не губить остатки своей карьеры и без того загубленную привычную жизнь?
Смешно. Какая карьера может ждать личную отравительницу и фаворитку бывшего императора? Разве что последовать за ним в песок…
Больше не давая себе времени колебаться, она вскочила на балюстраду и с силой оттолкнулась ногами.
…Казалось, в Мальстреме не действовали законы физики. В сухом воздухе дворца Леферия пролетела бы совсем немного, прежде чем сила тяжести беспощадно повлекла бы ее вниз. В гидровоздухе улиц падение бы замедлилось, но оттолкнуться и поплыть все равно не получилось бы, на это были способны только кракены, кальмаровые птицы и мелкие воздушные рыбки. Мальстрем оказался плотной субстанцией, похожей на… сметану. Да, живую сметану, которая обволакивала тело, гасила инерцию, отзывалась на каждое движение… Спрашивала.
«Чего ты хочешь, человек?»
«Попасть в покои императора. Незамеченной», — растерянно подумала Леферия.
«Ты получишь силы», — бессловесно отозвалось обволакивающее облако. Потом она почувствовала, как летит или плывет куда-то — а в следующий миг уже лежала на ковре, целая, невредимая и сухая.
Все-таки Мальстрем состоял не из воды и даже не из гидровоздуха.
Кругом было темно. Рядом у пола пробивалась полоса света, и в нем проступали края тяжелой портьеры. Очень осторожно Леферия пошарила вокруг себя руками. Пальцы натолкнулись на мягкое кресло-подушку, затем еще одно — и больше ничего. Тогда она прижалась щекой к толстому ковру и выглянула из-под портьеры.
Открывшаяся комната тоже оказалась пустой и полутемной. Вместо двери в арочном проеме висела еще одна тканевая завеса, а за ней горела небольшая лампа. Доносились тихие голоса.