— Спешу сообщить, что Вы командируетесь в Париж для рандеву с известным Вам лицом. В паре с Вами будет брат великого визиря Сирья-бей, консультант султана по вопросам экономики. Он позаботится и о билетах на Восточный экспресс, который отбывает сегодня вечером.
— Шен гут. Ауфвидерзеен, – сказал еще бодрее Макс и, услышав гудки, повесил трубку и пошел к портье, от которого и позвонил Сирья-бею.
Билет на поезд ему доставил посыльный – в купе на два человека. Однако прибыв к вокзалу на извозчике (авто оставил на гостиничной стоянке), он обнаружил, что его попутчиком является вовсе не турок, а сухопарый немец. Проводник объяснил, что господин Сирья-бей едет в купе повышенной комфортности вместе с женой. "Вот как! – хмыкнул Городецкий. – Устроил прогулку для младшей, видимо, кари. Да и слава богу, меньше будет надоедать мне своей унылой физиономией" (фото Сирья-бея он добыл у Паллавичини). Немец явно был не расположен к разговорам и потому Макс завалился спать.
С турецкой четой пришлось, тем не менее, контактировать в ресторане, причем Сирья-бей сам зашел пригласить Максима на завтрак. Жена его была, как и ожидалось, молода, миниатюрна и глазаста. Более ничего понять было нельзя, так как нижнюю часть ее лица скрывала повязка, а особенности тела маскировал хиджаб – впрочем, из нежной лиловой ткани. "Как же она будет есть? – озадачился Макс. Но сев за стол, молодая женщина спокойно подвернула повязку под хиджаб и стала завтракать (под сразу устремившимися на нее взглядами) как прочие люди. Макс тоже невольно вгляделся в ранее недоступное лицо и отметил, как притягательны пухлые губы турчанки. Он ожидал, что турок ему ее представит, но Сирья-бей предпочел обойтись без ненужной ему формальности.
— Вы очень молоды для серьезной политической миссии, – вдруг сказал он по-французски. – Вам, вероятно, нет и тридцати?
— Меня подводит отсутствие усов, – пояснил Макс. – А если отпущу бороду, то смогу соперничать даже с Вами. Впрочем, я слышал, что принц тоже молод, а с ровесником всегда проще договориться.
— Неужели он посмеет отклонить приглашение султана? – желчно спросил чиновник.
— В истории были случаи, когда владыки государств выманивали своих политических противников из-за рубежа, а потом казнили их. Так что нам нужно не просто пригласить принца вернуться, а доказать ему, что султан очень нуждается в его советах и активной политической деятельности.
— Деятельности против султана? – опять скривился Сирья-бей.
— Вы наверняка изучали историю Британии, – сказал Максим. – В конце прошлого столетия двумя основными ее политиками были Дизраэли и Гладсон, которые придерживались противоположных взглядов на управление страной. При этом королева Виктория назначала премьер-министром то одного, то другого. Развитие Британии от этого только выиграло. Быть может султан пришел к выводу, что на текущем этапе Оттоманская империя нуждается в таком же стиле управления.
— Что хорошо для землепашцев, неприемлемо для чабанов, – высокомерно произнес албанец. – У нас свой путь под управлением Аллаха.
— Это бесспорно, – кивнул Макс. – Однако один путь может вести народ к процветанию, а другой – к стабильному аскетизму. Впрочем, Сократ как раз его и считал здоровым образом жизни.
— Совсем недавно (в историческом масштабе) Османская империя была одним из самых богатых государств мира, – еще высокомернее изрек турок.
— Таким же было Испанское королевство, вывозившее горы золота и серебра из Латинской Америки. – улыбнулся Городецкий. – Но народы этой Америки восстали, и Испания оказалась весьма небольшой и небогатой страной. Разве не это сейчас грозит империи османов? Абдул Хамид такую угрозу счел реальной и потому вынужден искать пути к самосохранению. Мы с Вами находимся на одном из этих путей.
— Признаю, что в словесной эквилибристике Вы, молодой эффенди, поднаторели, – кивнул Сирья-бей. – Посмотрим, переболтаете ли Вы Сабахаддина. Я помню его очень смышленым юнаком….
С Восточного вокзала гости из Стамбула поехали вместе в фиакре до гостиницы "Англетер", разместившейся неподалеку, в нижней части Монмартра – именно в ней были забронированы для них номера. Номер у Макса оказался, слава Аллаху, одноместный, а также скромный, с холодной водой в кране над раковиной и "орлиным" кюветт – но он принял его со смирением. Поскольку время было еще не позднее (около пяти часов апрельского вечера) можно было сделать пробный визит на квартиру Сабахаддина – вдруг он окажется дома? (Адрес беглого принца тайная служба султана давно раздобыла). Он и жил к тому же недалеко, в верхней части Монмартра. Макс неторопливо двинулся вверх по крутой улице, свернул пару раз в боковые и наконец вышел к весьма вальяжному дому в пять высоких этажей, который вполне можно было представить в центре Парижа – где-нибудь на улице Риволи. Вышколенный консъерж выслушал посетителя, помялся пару секунд, но снял трубку внутреннего телефона и набрал номер квартиры.
— Мсье Мехмед, – сказал он. – К Вам пришел посетитель, мсье Городецкий, из Стамбула…. Передать трубку? Хорошо мсье.
— Добрый вечер, Ваше сиятельство, – сказал Максим. – У меня для Вас есть важное сообщение, а также предложение. Позвольте мне поговорить с Вами с глазу на глаз.
— Вы посредник, мсье Городецкий? – прозвучал в трубке деликатный голос баритонального тембра. – Кого Вы представляете?
— Прежде всего самого себя. Поверьте, я обладаю уникальной информацией, касающейся судьбы Оттоманской империи.
— Хорошо, – сказал собеседник после секундной задержки. – Я сейчас спущусь к Вам.
Через пять минут в холл из лифта вышел изящный мужчина лет тридцати, которого, однако, не хотелось называть "молодым человеком" – настолько проницателен и отстранен был его взгляд. Макс тотчас вспомнил своего студенческого знакомца из Эмиратов, который был сыном шейха и держал себя с одногруппниками корректно, но на дистанции – точь-в-точь как Мехмед Сабахаддин.
— Я Максим Городецкий, гражданин Австро-Венгрии, – начал вить петли Макс. – Меня вероятно можно назвать фрилансером, так как я не ограничиваю себя рамками одной профессии и занимаюсь по ходу жизни разными занятиями. Я знаю много европейских языков (но не турецкий, к сожалению) и много занимался переводами, недавно сочинил драму, которая идет с успехом в венском Бургтеатре, перед этим увлекался автомобильным дизайном и конструированием новых летательных аппаратов, а сейчас собираю материалы для книги о будущем Европы и мира. В числе прочих материалов мне довелось читать Вашу газету "Тераккы" (в переводе, конечно) и мысли, изложенные в ней, удивительным образом совпали с некоторыми моими представлениями о том, как должно развиваться общество. Но пришел я не подискутировать на социологические темы, а сообщить о том, что известный Вам "комитет Единения и Прогресса" пытается в этом году спровоцировать революцию в Османской империи. А чем кончится революция, у руководителей которой нет четкой позитивной программы? Будет много крови, человеческих несчастий и все бестолку, так как в итоге на политической сцене появится очередной тиран. Но мне кажется, что еще не поздно эту трагедию предотвратить….
— Каким образом? И с какой стати судьбы османов стали заботить фрилансера из Австро-Венгрии? – спросил настороженно принц.
Макс набрал воздуха, чтобы разразиться очередной тирадой, но входная дверь открылась и впустила целую семью: мужа и жену значительных габаритов и двоих подвижных мальчишек – так что в холле враз стало тесно. Собеседники некоторое время смиренно пережидали это нашествие, но лифт все не шел и им эта ситуация надоела.
— Давайте выйдем наружу и переговорим во дворе, – предложил Городецкий.
— Лучше это сделать в моей квартире, – с некоторой неохотой сказал Сабахаддин.
— Придется опять ждать лифт, – возразил вторженец.
— Можно подняться по лестнице, – парировал абориген. – Мы пока люди молодые….
Глава сорок первая. Рекрутирование принца
В антишамбре большой квартиры принца лежал ковер. Макс, чьи туфли после ходьбы по весенним улицам наверняка несли частицы грязи, замешкался и в итоге решил их снять. Хозяин обувь не снимал и успел пройти в гостиную, откуда послышался смешливый женский голос:
— Ну что, спровадил докучливого визитера?
— Чшш, Камуран, – предупредил принц.
Тут на пороге гостиной появился Макс, принявший смущенный вид. Миловидная черноволосая молодая женщина в европейском платье повернулась к нему, тотчас заметила его носки и всплеснула руками:
— Зачем Вы сняли обувь, мсье?
— На улице грязновато, – объяснил гость.
— Стойте на месте, я дам Вам турецкие терлик!
Через пять минут суматоха, вызванная вторжением Макса, улеглась, хозяйка убегла на кухню варить для мужчин кофе, а принц и гость сели в кресла напротив друг друга и возобновили разговор.
— Так почему Вы озаботились нашими делами, мсье Городецкий? – спросил Сабахаддин.
— Я тоже живу в империи, состоящей из разных некогда стран и народов, – продолжил Макс. – Ее экономическое состояние, конечно, более благополучно, но центробежные устремления народов очень сильны. И если случится большая война между странами Антанты и Тройственного союза, то одним из ее непременных итогов станет распад Австро-Венгрии. Ибо я не допускаю победы Германии и ее союзников: слишком неравны силы сторон.
— Война назревает, – согласился принц, – но союзы для того и создаются, чтобы добиваться целей государств угрозой войны – не переходя грани войны и мира.
— Это опасная игра, – возразил Макс. – Семилетняя война начиналась сперва как конфликт Пруссии и Саксонии, а в итоге стала практически мировой. Война в Европе между сложившимися союзами обязательно ей станет. И Оттоманская империя в стороне не останется. Насколько мне известно, многочисленные офицеры, симпатизирующие той самой КЕП, стоят за союз с Германией. Значит и вашу страну после войны постигнет участь Австро-Венгрии. Туркам придется, видимо, жить в пределах Анатолии, Стамбул же заберет себе русский царь. Нравится ли Вам, Ваше сиятельство, такое будущее?
— В какой-то мере это справедливо за исключением аннексии Стамбула русскими, – спокойно сказал принц. – Наши предки прирастили огромные территории силой, но сила эта стала оскудевать, а других скрепов – экономических, культурных, межэтнических – не образовалось. Большие надежды возлагались на мусульманскую религию, но бывшие христианские народы ее в большинстве не приняли, арабы же полагают, что османы ее у них украли. В итоге арабский Египет вырвался из-под власти султана, а вслед за ним стали освобождаться Греция, Румыния, Сербия, Болгария – при поддержке европейских гегемонов, конечно….
— Не так страшен сам распад империи, – продолжил клевать в темечко Макс, – как то, что в условиях войны и революции он будет проходить через насилие и многие смерти. Десятки, сотни и даже миллионы смертей! Я категорически против такой платы за самоопределение и свержение султана! Куда лучше эволюционный путь к свободе и развитию нации, то есть тот путь, который пропагандируете Вы!
— При власти султана и своры его чиновников развитие свободного предпринимательства невозможно! – резко возразил Сабахаддин. – Основой этой власти является коррупция. В конце 18 века Османской империей управляли 2000 чиновников, сейчас же их насчитывается уже 35 тысяч – и все запускают руки в бюджет страны и в карманы местных предпринимателей. В итоге большая часть нашей экономики принадлежит иностранным компаниям, до которых руки чиновников почти не дотягиваются.
— Как раз султан может принять закон о коррупции, подобный тому, что утвердила королева Британии 20 лет назад, – не согласился Максим. – В нем четко прописано, что такое взятка и как факт ее получения должен наказываться. Вы знаете его подробности?
— Нет, – сказал принц. – Расскажите.
— Взяткой являются вознаграждение за хлопоты чиновника, ссуда и даже подарок. Если факт дачи взятки установлен, то на первый раз взяточник отправляется в тюрьму на небольшой срок и лишается временно права занимать публичные должности. При рецидиве этого права его лишают навсегда и тюремный срок уже больше. В случае торговли государственными должностями наказываются оба фигуранта. Статистика говорит, что уровень коррупции в Британии упал.
— Просто наглые взяточники уступили место ловчилам, – скривился Сбахаддин. – Впрочем, для нашей империи это стало бы большим достижением.
— В идеале, – озарило Макса, – на руководящие места следует направлять интеллектуалов (хотя бы на время), которым и в жизни и в творчестве свойственно поступать по совести. Для них стать взяточником все равно что вступить в грязь – омерзительно. Но где их столько взять? И тут я вновь вспоминаю Ваши предложения по воспитанию и образованию детей: да, лучше всего было бы это делать в специализированной школе, в которой учеба сочеталась бы с трудовой деятельностью в пришкольном хозяйстве – с учетом пристрастий детей. Так гарантированно можно сформировать из каждого ребенка гармоничную личность, стремящуюся именно к творческой деятельности.
— Я вижу, что Вы тщательно готовили визит ко мне, – саркастически сказал принц, но в это время в гостиную вошла его жена, держа поднос с чашками дымящегося кофе и рюмочками с ликером
— Простите меня, мужчины, – сказала она, улыбаясь, – но кофе ожидать конца вашей дискуссии не может.
— Благодарю Вас, милостивая госпожа (грасьоз мэтресс), – сказал Макс, принимая чашку и рюмочку. – Я так понимаю, что кофе и ликер надо чередовать?
— Можете влить его в кофе, – пожала плечиком дама, – но на Монмартре предпочитают чередование.
Сама она присела на софу и тоже стала попивать кофе с ликером, разглядывая из-под приопущенных век гостя. Сабахаддин, видимо, считал, что за кофе серьезные разговоры неуместны, но и молчание не вполне этично и потому задал нейтральный вопрос:
— Вы в начале нашей встречи упомянули, будто занимались конструированием принципиально новых летательных аппаратов?
— Это, собственно, не аппарат, а всего лишь подобие паруса из шелка, управляемого веревочками. Ветер его наполняет и человек летит вверх и вбок, испытывая головокружительные, но восхитительные ощущения.
— Так просто? – удивился принц. – Хотя представить это я себе могу. И постойте: я ведь читал об этом в газетах и даже видел фотографии. Это Вас они снимали?
— Меня и моих друзей, – кивнул Макс. – Мы участвовали в мотогонках в Гайоне и заодно там полетали.
— Преудивительное сочетание: спортсмен-интеллектуал! Вы настоящий уникум, мсье Городецкий!
— Да, я такой, – нескромно подтвердил Макс. – Если мы продолжим знакомство, то вы обо мне еще не то узнаете….
— Вы, вероятно, не женаты, – утвердительно сказала Камуран.
— И это верно, – со вздохом сказал гость. – Никак не решусь остановиться на конкретной женщине. Думаю: а вдруг встречу ту единственную, для которой я предназначен?
— То есть женским вниманием Вы не обделены, – опять констатировала дама.
— Обвешан как новогодняя елка игрушками. Иногда укоряю себя: зачем мне это надо? Но при виде новой дамы в своем окружении во мне вспыхивает искорка. И если в глазах той дамы я вижу такую же, то все: пламя чувств во мне разгорается, язык развязывается, и дама неотвратимо дрейфует в мои объятья.
— Как при такой насыщенной интимной жизни Вы умудряетесь находить время на спорт, техническое моделирование и литературное творчество? А теперь еще и на дипломатические игры? – спросил с неподдельным интересом Сабахаддин.
— В сутках – целых 24 часа! А я умею переключаться: сейчас вот выйду от вас, зайду по дороге в кафе, увижу девушку с искоркой и забуду до утра о проблемах османского, а также австро-венгерских народов.
Супруги дружно заулыбались и временно прекратили тестировать визитера.
Но вот кофе был выпит и расхвален Максимом, Камуран-ханум ушла в свою комнату, и принц задал вопрос в лоб:
— Так что за предложение Вы хотите мне сделать?
— Вернуться в Стамбул и заняться живой пропагандой своих очень своевременных взглядов. Если интеллигенция к Вам потянется – не все еще потеряно, сторонники Ахмет Ризы-бея получат отпор и мир в империи сохранится.
— Мир под властью Абдул Хамида?