— Не нужно меня больше уговаривать, – совсем твердо сказала Агата. – Я прыгну. Вот немножечко еще постою и все.
— Помните, голову и руки держите вверх и можете кричать "Мама!"
— А-а! – закричала Агата и полетела плашмя к воде.
После ее горячих поздравлений за обвязку взялся Саша.
— Не стоит, графин, – предостерег Макс. – Ты весишь значительно больше нашего протестированного мешка, значит, есть риск разрыва ремней обвязки или тяжей. Австро-чешская общественность мне твоей гибели не простит. Извини, брат-славянин. Предоставим возможность прыжка второй деве.
— Я ни за что не буду прыгать! – панически залопотала подруга Агаты по имени Изольда. – Зачем я только согласилась на эту поездку….
— Дайте прыгнуть снова мне! – громко заявила княжна Ауэршперг. – В прошлый раз я прыгала с закрытыми глазами и восторга не ощутила.
— Вот это по вашему, по-нибелунгски, – одобрил Городецкий. – Прошу, сударыня на парапет….
От второго прыжка Агата оказалась в восхищении и долго о его деталях рассказывала.
— Надо и мне второй раз прыгнуть, – сказал Максим. – Только прыжок этот будет уже без каната.
— Как это? – воскликнули девы.
— Сейчас увидите, – пообещал храбрец и наглец, поскольку тотчас снял с себя рубашку и брюки и остался в одних шортах.
— Ах! – воскликнула Изольда и стремительно отвернулась. Агата тоже в первый момент смутилась и покраснела, но ее взгляд замер на обнаженных рельефах мужчины. Вдруг она, еще более покраснев, спросила:
— Почему Ваша кожа, Макс, имеет такой коричнево-багровый оттенок?
— У Саши он точно такой же, – хохотнул наглец. – Потому что мы с ним загорали эти дни на солнце. Ничего, пройдет немного времени, и эта багровость уступит место красивому золотисто-бронзовому цвету, и мы уподобимся классическим эллинам! А вы будете упрашивать нас показать кусочек кожи на плече или спине. Но к делу: я сейчас совершу прыжок в воду и выйду на берег во-он у тех кустиков, наверное. Просьба к ним подъехать и забрать меня, мокрого и озябшего.
— Неужели Вам не страшно? – спросила уже повернувшаяся вполоборота Изольда.
— Ну, водоворотов я здесь не вижу, а чего еще бояться бывалому прыгуну и пловцу?
Все промолчали, а Макс пошел неспешно вдоль парапета (представляя, как сверлят его стан и ягодицы неискушенные дамы) с целью выхода на фарватер. Остановившись, он вмиг оказался на парапете, повернулся к шедшим за ним зрителям, подпрыгнул и, совершив обратное сальто, отвесно полетел к реке – молясь, чтобы его ноги не перенесло через вертикаль. В воду он вошел удачно, почти как нож, и пару метров позволил себе углубляться, после чего вновь совершил кувырок и поплыл под водой уже по течению, намеренно не выныривая на поверхность. Наконец, воздуха в легких стало катастрофически не хватать, и Макс рванул к солнечному свету. Вынырнув, он посмотрел в сторону моста, махнул рукой мельтешащим фигуркам и поплыл уже целеустремленно, наискось течения, попеременно кролем и брассом. Обозначенные кустики он, однако, проскочил, выбравшись на берег метрах в двухстах ниже. Здесь тоже оказались кусты, за которыми он выжал свои шорты и плавки, надел их на себя и неспешно пошел к мосту по береговой тропинке, задерживаясь на солнечных местах для обсыхания.
При выходе его к машине девы уже не отворачивались и даже позволили себе беглые взгляды на район мужских чресел.
— Я хочу научиться нырять и плавать! – заявила Агата. – Хоть, конечно, не с такой высоты и не в такой мощной реке. А еще мне нужен современный купальный костюм – вроде Вашего, Макс, только с нагрудником.
— Ноу проблем, гнедиге фреляйн, – расплылся в улыбке бывший наглец. – Правда, мы с господином Коловратом завтра уезжаем в Прагу и далее в Юнгбунцлау, но мы обещаем когда-нибудь вернуться. Верно, Александр?
— Конечно, Максимилиан.
Глава четырнадцатая. Максим очаровывает Элизабет Кински
Неожиданно у наших друзей обнаружились попутчики: князь Кински с супругой попросили подбросить их в Конопиште, куда их пригласил Франц Фердинанд. Отказывать в просьбах сильным мира сего – себе дороже, поэтому "графин" Коловрат попросил князя не стесняться и усаживаться на любое место, кроме водительского. Князь выбрал переднее сиденье, а на заднем разместились Элизабет и Городецкий. Соответственно, разговоры по ходу движения велись как бы в двух мирках.
— Говорят, – кинула пробный шар Элизабет, – что Вы оба вздумали волочиться за Агатой Ауэршперг?
— Мы оба пытались ее убедить, – тонко улыбаясь, стал отвечать Городецкий, – что основное призвание женщины – дать потомство с достойным мужчиной. Она же требовала развлечений в подростковом стиле: с бегом, прыжками, автогонками, демонстрацией мускулов и тому подобными трюками….
— Трюки показывали в основном Вы, Максим?
— Показывал и разъяснял, как они опасны – особенно, для юных дам, склонных к авантюрам.
— И что, вы ее убедили?
— С ней предстоит еще много работы. Сейчас у нее в приоритете полет на аэроплане и прыжки с парашютом….
— Сумасшедшая девочка! Но разве князь Ауэршперг поручал вам ее опеку?
— Агата не желает слышать об ограничении своей самостоятельности. "Я сама выбираю себе друзей!" – вот ее максима.
— Все же я не пойму, какой смысл Вам, зрелому мужчине, с ней возиться?
— Увы, других проводников в аристократическое общество у меня не нашлось – кроме провинциального графа Коловрата, конечно.
— А для чего Вам так хочется попасть в наши ряды?
— Мне кажется, подобное желание есть у всякого честолюбивого человека.
— Так Вы честолюбивы?
— Мужчина, лишенный честолюбия, – жалкая, ничтожная личность. Это уже моя максима.
— Пожалуй, в этом я с Вами соглашусь…. Но чем Вы все-таки конкретно занимаетесь?
— Сейчас я знакомлю владельцев чешской автомобильной компании, построившей данный автомобиль, с достижениями мирового автопрома – посредством перевода статей из специализированных журналов разных стран. Эффект от моих трудов уже есть и немалый. Надеюсь, по итогам года Лаурин и Клемент выдадут мне весомую денежную премию. У меня, конечно, есть другие источники дохода, так что я могу долгие годы вести образ жизни, достойный джентльмена – хотя до подлинного богатства мне далеко.
— Мне сказали, что Вы – побочный сын одного из князей Голицыных. С кем-либо из этого рода Вы отношения поддерживаете?
— Пока нет, но я планирую стать известным, авторитетным человеком и вот тогда дам знать русской аристократии о своих корнях.
— Ваш апломб восхитителен, Макс, – заулыбалась княгиня. – В какой же области Вы будете добиваться известности?
— Я окончательно не решил, – ответно улыбнулся Городецкий. – Сначала меня прельщала слава писателя и я даже сочинил один фантастический роман в стиле Марка Твена….
— Марк Твен? Это ведь детский писатель, из Америки?
— В общем да, но у него есть две повести с фантастическими сюжетами. При случае я могу их Вам пересказать. Но я продолжу?
— Разумеется.
— В настоящее время более популярны и финансово обеспечены драматурги. Имена Оскара Уайльда, Ибсена и Чехова, думаю, Вам известны?
— Я видела "Идеального мужа" и "Вишневый сад", но всех более мне понравился "Пер Гюнт" на музыку Грига. Пожалуй, Вы правы: модные драматурги известны публике наравне с именитыми композиторами. Так Вы написали уже и пьесу?
— В черновом варианте. Рассказать вкратце?
— Обязательно. Путь ведь у нас не близкий….
— В пьесе идет речь об английском джентльмене викторианской эпохи, который рассчитывает на получение титула баронета и собирается жениться на дочери крупного финансиста. Случай свел его с экстравагантной гувернанткой, которой он помог по доброте душевной, а она в него, естественно, влюбилась и внезапно отдалась. Далее планы джентльмена рушатся: дядя-баронет женится в 65 лет и производит на свет сына, а финансист, узнав, что его внуки не будут баронетами, решает впрячь будущего зятя в телегу своей фирмы. В итоге джентльмен разрывает помолвку и собирается вести скромную трудовую жизнь в соответствии со своим образованием. В качестве жены ему теперь вполне подошла бы та самая гувернантка. Однако, когда он явился по ее месту жительства, то девушки не обнаружил. Ее розыски в течение года результата не дали. Он даже съездил на год в Америку, но и там следов беглянки не нашел. В полном унынии он возвращается в Лондон и однажды получает записку с просьбой прийти в художественный салон для встречи с известной ему особой. Он мчит туда как на крыльях и видит ту самую гувернантку, преобразившуюся за это время в весьма стильную красавицу, ставшую моделью для группы художников-прерафаэлитов. Он сходу предлагает ей свою руку и сердце, но дама не соглашается: свобода и финансовая независимость стали ей слишком дороги. "Но Вы не можете отринуть предназначение женщины, лишиться счастья материнства" – напоминает джентльмен и добавляет: "Клянусь, я не буду посягать на Ваши занятия в кругу творческих людей. Все чего я хочу: позволить мне любить Вас". "Именно Ваша любовь и страшит меня, – возражает дама. – Я знаю, что она не признает никаких клятв". Джентльмен начинает рассказывать, как долго он ее искал и тут выясняется, что девушка об этих розысках знала и специально сменила фамилию. Он взрывается упреками и тогда дама сообщает, что в их спор должна вмешаться еще одна особа, весьма авторитетная. "Даже если это будет королева Англии, ей не убедить меня в бессмысленности любви!" – кричит джентльмен, а дама выходит. Тут приоткрывается дверь в смежную комнату, страдалец смотрит в нее и потрясенно спрашивает: – "Кто ты, милое дитя?" и слышит в ответ: "Вы мой папа?"
— Замысловато и трогательно, – признала Элизабет. – Я хотела бы прочесть Вашу пьесу. Тем более, что в кругу моих знакомых есть владельцы венских, пражских и берлинских театров, а князь Кински может выйти и на английских.
— Феноменально, – восхитился Городецкий. – Обычным порядком я оббивал бы пороги театров не один год. Впрочем, в России есть поговорка "Нормальные герои всегда идут в обход".
— Обходные пути куда быстрее прямых, это точно, – усмехнулась правнучка знаменитого дипломата Меттерниха.
— Особенно удаются обходы под предводительством очаровательной женщины, – решился на грубую лесть Максим.
— Я кажусь Вам очаровательной? – неискренне удивилась Элизабет.
— Кто-то с этим не согласен? – возмутился комбинатор. – Покажите мне этого мужлана и его жизнь превратится в кошмар.
— Что Вы способны с ним сделать?
— Если у Вас не будет особых пожеланий, то я стану присылать ему ежедневно издевательский мадригал, где буду описывать Ваши совершенства.
— Пример привести можете, кандидат в драматурги и писатели?
— Ну, если навскидку, – лихорадочно стал сочинять Макс, – то примерно так:
Ты был всегда подслеповат
И туп еще, зараза
Красу Элизы Меттерних
Ты не признал ни разу
Тебе неведом страсти зов
Когда она подходит
И обходясь без лишних слов
Бедром слегка поводит
Потом уходит от тебя
А ты магнитом следом
За ягодицами следя
Как волк перед обедом.
— Браво! – воскликнула Элизабет. – Это настоящий экспромт! Пусть немного корявый, но очень чувственный. Теперь я верю, что кажусь Вам привлекательной, Максим Городецкий….
Глава пятнадцатая. Максим заинтересовывает князя Кински
В Йиглаве путешественники решили размять косточки и пообедать. Естественно, что был выбран наиболее престижный ресторан "Три князя", выходящий фасадом на центральную площадь с видом на ратушу. Наедаться до отвала, имея в перспективе званый ужин в замке эрцгерцога, было бы глупо и потому чета Кински ограничилась стандартным бифштексом с овощами и десертом, а их спутники надеялись на ужин в гостеприимном доме Коловратов и сделали заказ под копирку. Вместо вина пили портер, в том числе и беспечный Саша. Поглощение пищи сопровождалось беседой, которая явилась продолжением той, что вели меж собой Кински и Коловрат в пути. И касалась она политики. Макс, естественно, на первых порах молчал, а Элизабет внимательно вслушивалась, но не вмешивалась.
— Нет, – говорил Кински. – Я хоть и слыву поклонником Британии, но вынужден признать, что Германия по темпам роста промышленности и торговли в настоящее время ее опережает.
— Как так? – недоумевал Александр. – Британская империя является крупнейшим государством мира. Если учесть товары, производимые во всех ее доминионах, то мыслимо ли Германии с ней конкурировать?
— Испания тоже владела огромными колониями, – усмехнулся князь. – Их богатства и сослужили ей плохую службу: аристократы и купцы сорили деньгами направо и налево, совершенно забросив собственное производство. И когда государства Латинской Америки добились независимости, Испания оказалась в числе беднейших стран Европы. То же самое ожидает в будущем Британию – когда ее покинут Индия, Канада, Австралия и прочие колонии. Германия же рассчитывает только на свои внутренние ресурсы, активно их эксплуатирует и развивает, а в итоге ее товары завоевывают рынки очень многих стран. Включая и нашу Австро-Венгрию.
— Заметьте, что эти рынки Германия заполучила совершенно мирным путем, – встрепенулся Саша. – Для чего же ей воевать?
— Рынки сбыта у Германии есть, – согласился Кински. – Зато ресурсы сырья у нее ограничены, а Британия и Франция к своим многочисленным колониям ее не пускают – вот веская причина для войны. К тому же не надо забывать о встречном желании Франции восстановить свою границу с Германией по Рейну, то есть забрать Эльзас и Лотарингию, которые населены вообще-то немцами, в некоторой степени офранцуженными.
— Неужели в наше цивилизованное время нельзя по всем этим вопросам договориться? – вопросил в пространство Саша.
— Тут, мне кажется, надо учитывать еще демографический фактор, – встрял наконец в разговор Городецкий. – То есть рост народонаселения, который различен в крупных странах Европы. В частности, в Германии население за столетие увеличилось почти в 3 раза и подошло к 60 млн, в то время как во Франции оно подросло только в полтора раза и составляет всего 40 млн. В Британии примерно столько же, но надо понимать, что многие ее жители уезжают осваивать те самые доминионы, а также переселяются в Соединенные Штаты Америки. Если бы у Германии были свои колонии, то ее жители могли бы туда переезжать – но их нет и потому давление в территориально небольшом германском котле возрастает, передаваясь его правителям, которые вынуждены становиться на путь агрессии.
— Интересное суждение, – одобрительно промолвил Кински. – Я обязательно изложу его эрцгерцогу в предстоящей беседе. Но что вы можете сказать, Максим, в этом плане по поводу Австро-Венгрии?
— У вашей империи совсем другой путь, – со вздохом сказал Макс. – Она называется Австро-Венгрией, в то время как 50 % ее жителей являются славянами. Многочисленные составные части империи очень разнородны – по языкам, культуре, вероисповеданию, занятости населения и прочим качествам. Таким образом, основной тенденцией в империи является центробежная. Ярким примером курса на самостоятельность является Богемия вместе с Моравией. Стремится к возрождению польская нация, раздерганная Россией, Германией и Австро-Венгрией. Попытка сплочения народов Австро-Венгро-Славии на основе немецкой культуры заслуживает уважения, но вряд ли она способна противостоять эгоизму ее народов. И еще: я думаю, что большой ошибкой империи стал курс на аннексию Боснии и Герцеговины.
— Почему Вы так думаете? – еще более оживился князь.
— Вы получите в дополнение к католикам, протестантам и православным еще и мусульман. Они хоть сербские мусульмане, но за эту веру держатся крепко и раздор в сообщество народов могут внести большой. По сходному поводу в России сложили меткий анекдот…. Могу я его рассказать?
— Просим, – с улыбкой кивнул Кински.
— "Один бедняк пришел к мудрецу за советом: как ему обрести счастье? Купи козла и посели у себя в доме, – посоветовал тот. Бедняк недоверчиво покрутил головой, но поступил по совету. В течение месяца вся его семья жутко мучалась, проживая в единственной комнате вместе с вонючим козлом. Наконец бедняк не выдержал, побежал к мудрецу и высказал ему свое негодование. – Выгони козла, – сказал мудрец. Бедняк хотел его обругать, но побежал назад, заскочил в дом и выкинул козла на улицу. – Какое счастье! – воскликнула его семья"
— Я хочу сказать, – тотчас продолжил Городецкий, – что этот вонючий подарок (мусульманскую Боснию) лучше бы подсунуть Сербии, которая с этого момента вполне вероятно перестанет собачиться с императором, ибо полностью погрязнет в разборках с Боснией.
— Эффектный аргумент, – усмехнулся политик. – Но что Вы можете сказать в оправдание Российской империи, которая по национальному составу еще пестрее нашей?
— Оправдывать ее я не намерен, она тоже находится в зоне риска. Но в ней помимо центробежной тенденции существует и центростремительная. Русская культура несравненно более развита, чем любая другая на пространстве России. Ее периферические народы не имели сильной государственности (кроме Польши) и всегда находились в зависимости от соседних стран. Прибалтийцы управлялись ганзейцами и крестоносцами, а позже стали сателлитами Швеции, украинцы ныли под игом Польши, кавказцев грабили византийцы, арабы, османы и персы, ханства Средней Азии периодически подвергались набегам различных кочевников, а в последнее время находились под давлением Китая, Персии и даже Британии…. Подобные народы обречены на опеку со стороны сильного соседа.