Мальчик не любил, когда его трогали, но привык к этому. Многие хотели познакомиться с уникальным мальчиком, но почему-то не могли придумать ничего лучше, кроме как потрепать его за щеку, взлохматить волосы или потыкать пальцем, словно он был щенком. Вейшенг не разрешал себя стричь и сам по утрам укладывал волосы в пучок только ради того, чтобы его лишний раз не трогали.
– Я понимаю, учитель.
– Ничего ты не понимаешь. Думаешь, стоит лишь прочитать свитки и выучить те закорючки, и ты станешь мастером начертания? Обычно я не беру в ученики детей младше четырнадцати, потому что они слишком глупы, легкомысленны и безалаберны, но про тебя ходят слухи, что ты особенный, исключительный. Что ж, я дам возможность удивить меня. Смотри внимательно.
Старик медленно провел рукой по кругу, и вслед за движением пальца появлялась золотистая линия. Когда круг замкнулся, он убрал руку, а хрупкая полупрозрачная линия продолжила висеть в воздухе. Вейшенгу ужасно захотелось дотронуться до нее, но он не стал, слишком уж это было несолидно.
– А теперь попробуй создать свою печать. Знай, что еще никто не сумел нарисовать ее с первого раза. И одно ограничение – ты можешь использовать для этого только свою Ки. Никаких кристаллов. Ты же чувствуешь свои пределы?
Вейшенг насупился. Хотя он прочитал все доступные ему свитки на тему начертания и выучил правила сплетения простых каскадов, он по-прежнему не знал, как создавать печати. Он думал, что учитель придет, объяснит ему принцип построения, научит направлять Ки, а тут его фактически швырнули в воду и сказали плыть к берегу.
Но мальчик и не думал сдаваться. Он поднял руку точно так же, как это сделал старик, и с усилием провел пальцем дугу. Ни искорки не мелькнуло перед глазами.
«Он сказал, что я должен использовать свою Ки, значит, нужно как-то приложить ее сюда, – думал Вейшенг. – Может, для этого нужно знать какое-то заклинание? Наподобие заклинания лечебной нити, которое показывал папа. Но старик не сказал мне слова, не дал никаких зацепок. Или он хочет поиздеваться надо мной? Он берет в ученики только детей старше четырнадцати. Что происходит в четырнадцать? Это еще не совершеннолетие. Только ли неразумность его беспокоит?»
Четырнадцать… четырнадцать… у мальчиков ломается голос, но Вейшенг ни разу не слышал, чтобы это как-то влияло на магию, у девочек начинают расти… эти самые. Но ведь старик пришел к нему, а значит, начертание доступно и для восьмилеток.
Что еще он говорил? Что для начертания не нужен магический талант. Как такое возможно? Нужна Ки, но не важен талант. Это какая-то загадка. Для заклинания зачерпываешь Ки и преобразуешь ее в магию, но при этом талант определяет, сколько Ки будет потрачено впустую, а сколько вольется в заклинание.
«А что если печать – это как огненный камень? – вдруг осенило мальчика. – Чтобы огненный камень нагрелся, магия не требуется, достаточно только влить Ки. Может, в печать тоже нужно влить чистую Ки?»
Он еще раз поднял руку, сосредоточил Ки на кончике пальца и попытался снова нарисовать печать. На этот раз искра была. Но только искра. Вейшенг обрадовался, глянул на старика, но тот с невозмутимым видом рассматривал картину.
Еще попытка. Еще… Искры были, но линия никак не хотела прорисовываться. Вейшенг пробовал вливать больше Ки, потом меньше Ки, пробовал соотносить с дыханием, с положением ног и даже со сторонами света. Ему казалось, что еще вот-вот, и он поймет секрет старика.
Но во время очередной попытки мальчик вдруг покачнулся и рухнул на пол. Старик подошел к нему и сказал:
– Вот мой первый урок. Не зазнавайся. Не переоценивай себя. Ты такой же, как и все. Ты слишком хотел меня поразить своим талантом, потратил больше Ки, чем разрешено, и вот результат: ты лежишь на полу и не можешь двинуть рукой. Начертатель без энергии – мертвый начертатель. Запомни это! Через неделю я приду еще раз.
И вышел из комнаты.
Часть 2
С каждым годом слава Вейшенга лишь росла. Простолюдины всей страны обсуждали при встрече погоду, здоровье родственников и успехи Вейшенга.
– Слышали? Гений Фа сумел победить в поединке студента военной академии! А ведь мальчику всего десять лет!
– Слышали? Он выиграл в го у мастера игры Хуа Ченю!
– Слышали? Вейшенг уже начал чертить массивы из печатей! Это ли не настоящий гений?
Во дворце императора также не могли игнорировать растущую популярность мальчика. Не сделав ещё ничего, он уже стал национальным героем, символом надежды, ведь Вейшенг – выходец из народа, родился в провинции в семье обычного лекаря, а сейчас вхож в дома знатных семейств.
Каждый крестьянин и каждый мелкий лавочник отныне мечтал, что и в его семье родится гениальный сын, который прославится на всю страну.
Когда Фа Вейшенгу исполнилось двенадцать, его пригласили во дворец Тай-фу вместе с родителями. Там мальчику устроили экзамены по всем предметам: от знания классической поэзии до разбора судебных решений. Его проверяли и на знание этикета, и на мастерство ведения светской беседы, и многие проверяющие выходили с удивленными лицами, качали головами и говорили, что мальчика с такими талантами ждёт либо страшная, либо поистине великая судьба.
Несмотря на хороший заработок, Фа Делунь не сумел бы оплатить работу всех учителей, но именитые мастера начали предлагать свои услуги бесплатно. Потому что все учителя Вейшенга приобретали ещё большую славу, к ним приходило больше учеников, цена за их услуги возрастала в разы. Только старый начертатель брал столько же денег, что и в начале, и относился к мальчику так же строго, как и в самом начале обучения
В результате у отца и сына не оставалось времени на общение, Фа Лунг сильно переживала из-за этого, пока наконец не придумала решение. Она предложила Делуню по вечерам обучать сына лекарскому делу. В результате Вейшенг бы не переживал, что напрасно тратит время, а Делунь бы практиковался в своём деле, ведь после приезда в столицу он совсем забросил лечение людей и занимался только своей системой.
№ 3
– Вейшенг, уважаемый мастер! Прошу прощения, что прерываю занятие, но это очень срочный вопрос! – мама постучала в дверь.
Вейшенг рисовал массив из одиннадцати печатей, самый сложный из всех, что он когда-либо пробовал. Уже висело в воздухе семь печатей, и его напряжённая рука вырисовывала замысловатые элементы восьмой. Стоит лишь отвлечься, и весь массив рассыплется.
Учитель, как обычно, рассматривал картину на стене, сейчас на ней был изображен танцующий журавль.
На лбу Вейшенга выступил пот. Он боялся, что мать откроет дверь, не дождавшись ответа. Учитель, конечно, мог бы ответить ей и попросить подождать ещё пять минут, но мальчик знал, что старик ни за что так не сделает. Недаром он постоянно повторял, что настоящий начертатель должен уметь создавать массивы невзирая на внешние условия, даже под градом стрел и взрывов.
"Может, он специально подговорил маму, чтобы усложнить мне задачу?" – думал мальчик.
Снова стук. Осталась последняя печать – замыкающая. Именно она соединит элементы массива и сольет их воедино. Больше всего ошибок возникало именно во время начертания последней печати.
Ещё один элемент. Массив засиял ровным золотистым светом и растворился в воздухе. Все получилось!
– Урок окончен, – сказал учитель, встал и открыл дверь.
– Ещё раз прошу прощения. Пришёл человек из дворца императора! Вейшенг, тебя срочно вызывают туда! – выпалила мама. – Я подготовила наряд.
Вейшенг вздохнул, поклонился учителю и пошёл за матерью.
В двенадцать лет Вейшенг выглядел старше из-за высокого роста, серьёзного выражения лица и чересчур вежливых манер. Он обещал вырасти красавцем с утонченными чертами, а его длинные чёрные волосы неизменно приводили в восторг женщин любого возраста. Поэтому Фа Линг любила снаряжать сына во взрослые одежды, которые шли ему неимоверно.
Во дворце императора их встретила делегация императорских чиновников в высоких золотых головных уборах. А впереди стоял невысокий сухенький старичок с доброй-предоброй улыбкой – это и был Тай-фу, императорский воспитатель.
– Добро пожаловать во дворец, семейство Фа! – поприветствовал их Тай-фу. – Поздравляю вас и вашего сына! Он с честью прошел все проверки и доказал, что является хорошо воспитанным и благочестивым ребенком. Фа Вейшенг официально назначен на место друга принца Гуоджи.
Фа Лунг прижала руки к лицу, по ее щекам потекли слезы от неожиданной радости, Делунь прикоснулся к ее плечу, напоминая о поклоне. И только Фа Вейшенг приложил руку к груди и сделал церемониальный поклон младшего к старшему.
– Обязанность родителей друга принца – проследить, чтобы сын дважды в неделю приходил во дворец к полудню, и забрать его из дворца после ужина. А теперь я провожу Фа к принцу Гуоджи.
Вейшенг последовал за Тай-фу, а сам перебирал в памяти все, что знал об этом принце. У нынешнего императора пятеро сыновей, двое из них значительно старше самого Вейшенга, Гуоджи уделяют меньше внимания, и почти нет шансов, что его назначат наследным принцем.
Принцу Гуоджи около семи-восьми лет, он считается легкомысленным и слишком мягким, поэтому его не задействуют в политических играх, но по возрасту он наиболее близок к Вейшенгу. Его талант около шестидесяти, недостаточно высокий для императорской семьи, и его мать – не из самого знатного рода. Зачем назначать Вейшенга другом принца? Это попытка увеличить популярность принца? Или Тай-фу думает, что мальчик-гений сможет повлиять на характер принца и сделать его более жестким? Или они хотят использовать настроения людей и повысить престиж императорской власти, показав, что даже человек из простонародья может дорасти до дворца?
Вейшенг прочел много книг по истории и решил, что становиться великим через политические игры рискованно, для этого нужно либо разбираться в внутридворцовых отношениях, либо родиться членом императорской семьи. Нет, он лучше будет просто играть с мальчиком, читать ему книги, развлекать, но не более того.
– Принц Гуоджи, к вам прибыл Фа Вейшенг, ваш официальный друг.
Из-за высокого сундука, изукрашенного витиеватыми узорами, выскочил мальчик, путаясь в длинном до пят халате с широкими рукавами, и закричал:
– У-у-у-у! Тай-фу, я тебя напугал?
Старичок улыбнулся, поклонился и мягко сказал:
– Конечно, принц Гуоджи, мне очень страшно. Позвольте вам представить друга вашего высочества, Фа Вейшинг. Теперь он будет с вами играть дважды в неделю. Вы же хотели завести друга?
Принц подскочил к Вейшенгу, склонившемуся в глубоком поклоне, присел на корточки и заглянул ему в лицо:
– Привет! Ты умеешь играть в мяч?
– Да, мой принц, умею, – ответил Вейшенг, не выпрямляясь.
– Тогда пойдем играть! – и мальчик дернул Вейшенга за руку. Фа посмотрел на Тай-фу, тот согласно кивнул и удалился из комнаты.
* * *
Спустя несколько лет подросли дети от первых браков, устроенных Фа Делунем, и он вместе с их родителями с трепетом ждал дня именования. С каждым годом его система обрастала все новые данными, усложнялась и становилась точнее, поэтому лекарь сейчас мог с уверенностью сказать лишь то, что таланты тех детей будут на уровне своих отцов либо немного превышать их. Но те дети, что должны родиться в этом и следующих годах, смогут поразить своих предков скачком таланта более чем на десять единиц.
Столичные свахи, потерявшие богатую клиентуру, пытались распускать дурные слухи про Фа, но благодаря всеобщей любви к его знаменитому сыну их попытка очернить семейство Фа провалилась.
А после того, как император пригласил Фа Делуня во дворец, дабы посоветоваться насчет невесты для своего старшего сына, злословить про Фа стало и вовсе кощунством.
Приближался шестнадцатый день рождения Вейшенга, его совершеннолетие, и семье Фа нужно было определиться, кем же станет их сын. Каждая академия и каждый университет страны были готовы принять Фа Вейшенга к себе без каких-либо экзаменов, более того, многие ректора университетов посетили дом Фа и предложили крупные взятки за то, чтобы Вейшенг пошел именно к ним, уверяли, что ему даже не придется учиться или сдавать экзамены.
Но отцу Фа не очень нравился такой вариант, поэтому он пригласил к себе сына для серьезного разговора.
№ 4
Высокий стройный юноша с густыми черными волосами, ниспадающими до пояса, широким шагом ворвался в кабинет отца. Он только вернулся из дворца и еще не успел переодеться из парадных одежд с обильной вычурной вышивкой.
Делунь невольно залюбовался своим сыном. Его лицо не потеряло еще юношеской округлости, а строгие глаза и тугой росчерк бровей притягивали взгляды женщин всех возрастов.
– Как успехи у принца Гуоджи? Тебя не утомляет общение с ним?
Вейшенг улыбнулся краешком рта, увы, и без того сдержанный юноша после навязанной ему дружбы с принцем стал еще строже отслеживать свои эмоции и позволял себе немного расслабиться только дома, в кругу семьи.
– На прошлой неделе император, да ниспошлет ему Небо сотни тысяч лет жизни, впервые прилюдно похвалил принца Гуоджи за успехи в стрельбе из лука и послал ему подарок.
– О, это ведь хорошо? – Делунь старался держаться подальше от внутридворцовых интриг, занимаясь лишь своей работой и изучая новые родословные.
– С одной стороны, да, так как это повысило престиж принца Гуоджи, к нему участились визиты чиновников и дворцовых служащих, и с его мнением будут считаться. С другой же стороны, ему всего одиннадцать лет, и он еще не научился правильно вести себя, поэтому сейчас такое внимание будет ему во вред.
– Кхм, – прокашлялся Делунь, он вовсе не хотел углубляться в жизнь дворца. – Но тебе уже скоро шестнадцать, ты станешь совершеннолетним. И пора решать, какой дорогой ты пойдешь. Как отец, я желаю тебе, мой сын, самого лучшего будущего, поэтому…
– Отец, я буду поступать в военную академию, – прервал его Вейшенг.
– Что? Военная… Но зачем? – Делунь разволновался, вскочил и принялся нервно расхаживать по комнате. – С твоим талантом и твоими способностями рисковать жизнью? Это по меньшей мере глупо и безответственно. Почему бы тебе не подумать о работе начертателем? Учитель тобой очень доволен и готов взять тебя в личные ученики!
– Я рассматривал и такой вариант, – спокойно ответил юноша. – Начертание мне действительно нравится. С тех пор, как мы начали изучать элементы печатей и их смысловую нагрузку, я нахожу начертание схожим с партией в го. Та же чистая логика, строгие законы и правила, и при должном старании можно даже создавать свои собственные массивы, хотя мне, конечно, еще рано этим заниматься.
Но, увы, в начертании нет ничего героического. Ты просто сидишь в своей каморке и часами выводишь линии.
– А как же великие начертатели прошлого, которые создали защитные массивы для всей страны? Те уникальные каскады для императорского дворца? Те герои, что и по сей день работают, не покладая рук, ради безопасности дорог между городами?
– И ты можешь назвать их имена? Хотя бы одно имя великого начертателя.
Делунь замялся. Его образование было далеко не лучшим, и почти все знания лежали в области лечения и с недавних пор в биографиях людей. Недавно в очередной семейной истории он встречал имя начертателя, который прославился созданием какой-то уникальной печати, но Делунь никак не мог вспомнить точно: то ли Донг, то ли Ганг, то ли Ханг.
– Вот именно, – кивнул Вейшенг. – Я не отрицаю важность их работы, но люди не видят величия в невидимых массивах и каскадах. И еще одно возражение. Ты говоришь, что с моим талантом не стоит идти в военные, но ведь для начертания талант не важен вовсе. Там важны точность, аккуратность, хорошая память и запас Ки, которую можно брать из кристаллов. Если я стану начертателем, тогда весь мой талант пропадет зря. С таким же успехом ты можешь взять человека даже с ничтожным талантом в районе двадцатки, найти ему хорошего учителя и сделать начертателем.