Эльдар вздохнул. Наверно, в ее ситуации лучшая защита — действительно нападение.
— Я кофе пришел попить, — сказал он и продемонстрировал свою чашку. — А глумиться над любимыми людьми это не мой стиль.
Лиза взяла чашку, поболтала в ней ложечкой, но пить не стала — отставив, наконец-то посмотрела Эльдару в лицо. Несмотря на все уловки и хитрости косметологии, она выглядела изможденной и уставшей. Да и как, в самом деле, смириться с такой потерей?
— Я что, твой любимый человек? — губы Лизы скривились в неприятной болезненной усмешке. Эльдар кивнул. Отпил кофе.
— Я думал, это давно ни для кого не секрет, — ответил он. Лиза раскрошила-таки круассан и отложила ложечку. Должно быть, эти мелкие движения не помогли ей успокоиться, а только действовали на нервы.
— Мне ведь Гамрян работу на кафедре предложил, — сменила она тему. — Представляешь? Подумать только. Где я и где алгебра?
— Он ведь о тебе беспокоится, — мягко произнес Эльдар. — И я тоже.
Лиза вздохнула. Серый свет зимнего дня, с трудом пробивавшийся сквозь затемненные оконные стекла кафе, делал ее удивительно красивой и печальной. Подперев щеку ладонью, Эльдар смотрел на девушку так, как смотрят на картину.
— Тебе сейчас лучше не оставаться одной, — сказал он, в конце концов. Лиза вопросительно изогнула левую бровь, и Эльдар предложил: — Поехали ко мне. Елку нарядим.
Лиза жалобно улыбнулась, и Эльдар вдруг подумал, что она похожа на бродячую собаку, которой неожиданно предложили и стол, и кров — хочется взять, хочется прыгнуть на руки, но в то же время страшно сделать шаг навстречу: вдруг ударят, оттолкнут, обругают.
— Новый год только через месяц, — сказала Лиза, и сквозь ее лицо проступил бледный лик мертвой русалки в капсуле Кадеса.
— Держитесь, — промолвил Кадес откуда-то издалека. — Я вынимаю камень.
Глава 13
— Не бойтесь, — сказал Артем: его голос доносился, будто из-под воды. Катя ожидала услышать все, что угодно, но только не своего бывшего денщика. Хотя, возможно, он до сих пор был представлен к ней. — Не бойтесь, все в порядке. Все хорошо.
Он говорил с теми мягкими успокаивающими интонациями, с какими ребенка уговаривают не бояться темноты, убеждая, что ни в шкафу, ни под кроватью не затаился монстр. Постепенно сквозь мрак, окружавший Катю, пробился запах простенького дезинфицирующего средства, которое Артем всегда использовал при уборке, аромат свежесваренного кофе, показавшийся Кате просто божественным, и тот неуловимый неопределенный дух, едва уловив который, сразу же понимаешь, что ты находишься дома. Потом пришел щелчок кнопки, выключающей закипевший чайник, мягкие шаги Артема и голос:
— Господин гхоул сказал, что вам лучше кофе попить.
Мрак окончательно развеялся, и Катя увидела, что сидит в кровати в той комнате в центре Знаменского, которую она привыкла называть своей. Здесь ничего не изменилось, даже пачка печенья на столе, оставленная Катей несколько дней назад, лежала нетронутой. Заметив направление ее взгляда, голем взял печенье и протянул Кате вместе с кружкой кофе.
— Может, чего-то посытнее приготовить? — предложил он. Катя пожала плечами и отпила кофе. Есть не хотелось.
— Слушай, Артем, — поинтересовалась она, — а почему тебя называют големом?
только руками развел.
— Я не знаю, — ответил он. — Правда. Ну, то есть это после того, как я в аварию попал. Еще в больнице стали так называть. Голем да голем. Я сперва думал, что это матерное, хотел в рожу прописать. А потом сказали, что не матерное, ну и слава богу. Знаете, как мой дед говорил? Хоть горшком назови, только в печь не ставь.
— Голем это человек из глины, — сказала Катя. Она не понимала, почему вдруг решила об этом заговорить — особенно теперь, когда умирающий Эльдар остался в другом мире, а она больше ничем не могла ему помочь. Возможно, уже некому было помогать. — Оживленный магией.
Артем пожал плечами.
— Я не из глины, — уверенно произнес он. — Кровь течет. Но что оживленный — это правда. Только магия тут не при чем. Люди лечили. Врач тогда сказал, что еле меня вытащили.
Катя подумала, что вот-вот расплачется. Артем пересел к ней поближе и осторожно погладил по плечу, словно неловко и робко пытался успокоить. Кате подумалось, что так собака могла бы ласкаться к расстроенному хозяину.
— Вы не волнуйтесь, — сказал Артем мягко. — Все будет хорошо.
Катя грустно усмехнулась. Отпила кофе.
— Мне все только и говорят, что все будет хорошо, — с грустью призналась она. — Да только становится все хуже и хуже.
Артем улыбнулся.
— Наверно, иногда надо немного подождать, — промолвил он.
Денщик ее не торопил: Катя спокойно допила кофе, и только после этого он принес ей уже знакомую рабочую одежду — футболку, брюки и халат, все, как и потребовала когда-то Катя, белоснежное. После того, как она переоделась, Артем, как обычно, вооруженный блокнотом, повел ее к лифту. После того, как створки лифта беззвучно закрылись, он негромко произнес:
— Знаменский тут. И Рудин. Вы, самое главное, не волнуйтесь, делайте то, что они попросят.
Катя криво усмехнулась. Только сейчас она заметила, что у голема вьющиеся рыжеватые волосы и россыпь веснушек на острых скулах. Надо же, они прожили бок о бок несколько месяцев, но как человека, равного себе, Катя осознала его только сейчас. Наверно, сделать это раньше мешала эндора.
— Я теперь ничего не смогу сделать. Ну да ты, должно быть, в курсе, — промолвила Катя. Артем серьезно посмотрел на нее и произнес:
— Да, слышал. Знаете, я вроде уже ничему не удивляюсь. Всякого насмотрелся по долгу службы. Раз уж мертвые оживают, то поражаться вроде больше нечему. Но другие миры…, - он усмехнулся и добавил: — это все-таки удивительно.
Кате вдруг захотелось поблагодарить его за ту тихую доброту и спокойную неустанную заботу, которой он окружал ее все это время, но двери лифта открылись, и она увидела группу вооруженных людей, стоявших в коридоре. На мгновение Катя опешила, потому что все они развернулись в ее сторону, и взгляды из темных армейских масок были весьма красноречивыми. Однако Артем сориентировался мгновенно, постучав по бейджу на груди, и четко отрапортовал:
— Сотрудники отдела некроформирования по приказу товарища Знаменского прибыли.
Стоявшие в коридоре бесшумно, словно их тут и не было, расступились, позволяя пройти. Аккуратно придерживая Катю под локоть, Артем провел ее к одной из дверей, постучал и открыл.
— Можно? — поинтересовался он, сунув голову внутрь.
— Тем, подожди пару минут, — услышала Катя холодный женский голос. На какое-то мгновение ей показалось, что это Лиза, и Катя успела вспотеть с перепугу, пока не поняла, что Лиза осталась в мире Кадеса и вряд ли вообще жива. Когда она видела вдову Эльдара в последний раз, один из рыцарей Кахвитора как раз наступал ей на голову.
Артем согласно кивнул, прикрыл дверь и сообщил Кате:
— Сейчас пустят.
Катя хотела было спросить, что там происходит, но тут из кабинета послышался голос Рудина, твердый и властный, который она точно не могла перепутать с чьим-то еще. Катя не сумела разобрать слов, но было ясно, что говорят о ней, и ничего хорошего ждать не приходится. Наконец, дверь открылась, и Катя увидела самую типичную секретаршу: в белой блузке и мини-юбке, тощая, рост под два метра без учета каблуков, утиные губки и тонна косметики. В другое время и в другом месте Катя без всяких сомнений приняла бы ее за элитную проститутку. Секретарша одарила их белозубой улыбкой и официально отчеканила:
— Госпожа Дубцова, господин Левицкий, вас ждут.
Следом за Артемом Катя вошла в самую обычную приемную — большой высокий стол, компьютеры, негромко гудящий принтер, шкаф, доверху забитый папками, портрет Президента на стене и кулер. На какое-то мгновение Кате показалось, что она попала в деканат собственного факультета, даже растрепанная шевелюра фикуса Бенджамина в огромном горшке в углу у окна была в точности такая же. Артем предупредительно открыл перед ней дверь в кабинет, и, войдя, Катя первым делом увидела невысокого, какого-то блеклого человека, сидевшего за столом. Судя по тому, что денщик, вошедший следом, практически поклонился ему в ноги, это и был тот самый великий и ужасный Знаменский, но вот хоть убей, он не производил никакого сколь-нибудь серьезного впечатления. Так, менеджер среднего звена, который всю жизнь торчит в конторе с девяти до шести, и никто не может сказать точно, чем именно он там занимается.
— Доброе утро, Катя, — мягко, по-отечески произнес Знаменский. — Как самочувствие?
— Здравствуйте, Всеволод Ильич, — со всем возможным почтением промолвила Катя. Неважно, что Знаменский выглядел серой мышью, с ним следовало быть максимально уважительной. Именно от него зависело, выйдет ли в итоге Катя из этого здания живой. — Все хорошо, спасибо.
— Присаживайтесь, — Знаменский указал на кресла и, когда Катя и Артем заняли места, вошла секретарша с чаем. Здесь не было ничего, хотя бы отдаленно имеющего отношение к магии, и Катя, прекрасно понимая, кем именно является хозяин кабинета, чувствовала странное неудобство. Чашка чаю, которую она взяла из вежливости, была прохладной, хотя от самого напитка поднимался пар — Катя решила не задумываться над этим. Очередная магическая штучка, облегчающая быт.
— Итак, — произнес Знаменский, когда секретарша вышла. — Я искренне счастлив, Катя, наконец-то познакомиться с вами лично. До этого я всего лишь наблюдал за результатами вашей работы и, смею заверить, глубоко поражен. Не буду вдаваться в детали, скажу просто: вы сделали очень многое для страны. Родина вас не забудет.
«Ты им важных свидетелей с того света приводишь», — прозвучали слова Рудина в голове; Катя хотела было произнести что-то вроде «Служу России», но в итоге решила промолчать.
— Там было страшно? — спросил Знаменский.
— Где именно? — не поняла Катя.
— В Параллели, — улыбнулся хозяин кабинета. — Сергей Петрович рассказал, что вы там сражались с демонами, защищая могущественного мага.
— А, вот вы о чем, — откликнулась Катя, отпив чая — ароматного, заваренного на травах. Сейчас, когда она сидела в кабинете солидного чиновника в центре столицы, все, что произошло в Параллели, казалось ей странным сном. Вот стол красного дерева, вот разноцветные тонкие папки на столе, вот ноутбук с обкусанным фруктом на крышке, вот тонкая фарфоровая чашка в руках — это реально, это настоящее. А стая даймоний, двуглавый дракон в утреннем небе, замки и всадники — разве это было на самом деле?
Катя вдруг заметила, что взгляд Знаменского изменился — теперь в нем была искренняя взволнованность. Артем тоже смотрел на нее с испугом.
— Катенька, что с вами? — встревоженно спросил Знаменский. Катя не ответила. Она не могла отвести взгляда от чашки чая в руках и понимала, что ощущает себя мушкой в янтаре: нельзя пошевелиться, звуки и запахи мира долетают до тебя, словно через преграду, и непонятно, живешь ли ты, или все кончено.
— Сергей Петрович! — беспокойно позвал Знаменский. — Скорее!
В дальнем конце кабинета открылась дверь, на которую до этого Катя не обращала внимания, и к столу быстрым шагом подошел Рудин, имевший сейчас самый обычный человеческий вид. Катя смотрела на него, думала о том, что не может пошевелиться, и видела призрачного крылатого гиганта с бледным лицом, испещренным странными шрамами. Рудин посмотрел ей в глаза, и вязкое ощущение мухи в плену янтаря усилилось.
— Что с ней? — испуганно спросил Знаменский. Теперь стало ясно, кто именно настоящий хозяин положения. Рудин осторожно извлек из Катиных пальцев чашку, понюхал ее содержимое и осведомился:
— Много она выпила?
— Буквально глоток, — подал голос Артем. Если он и волновался, то по нему это было почти не заметно. Рудин кивнул.
— Всеволод Ильич, кончайте поить ваших гостей отваром искренности, — холодно посоветовал он. — Особенно тех, кто только что вернулся из других миров. Как правило, экстракт барбадосской вишни их затормаживает.
Знаменский смущенно кивнул, словно его поймали на чем-то предосудительном. Катя почувствовала прохладное прикосновение к вискам и услышала далекий голос Рудина в своей голове:
«Сиди спокойно и молчи. Все нормально».
Она при всем желании не смогла бы произнести ни слова. На лице Артема, заботливо державшего ее за руку, было написано, что он сейчас готов сделать все, что угодно — броситься в атаку на Рудина с голыми руками, например — лишь бы Кате стало лучше. Катя почувствовала искреннюю признательность и подумала, что вряд ли Артем когда-нибудь узнает, насколько она ему благодарна.
— А, экстракт барбадосской вишни, конечно, — откликнулся Знаменский: он, судя по всему, уже успел успокоиться, убедившись, что драгоценной сотруднице ничто не угрожает и ее жизнь вместе с ответами на его вопросы вне опасности. — Разумеется, как же я сразу не подумал.
Рудин посмотрел на него очень выразительно. Не надо было быть магом, чтобы понять, насколько велика разница между этими двумя, и какую войну не на жизнь, а на смерть они ведут во имя власти и всех возможностей, которые она открывает.
— Тем не менее, Сергей Петрович, вы правы, — продолжал Знаменский. — Сейчас перед нами обычная человеческая девушка. Ни следа магии, ни крошечки.
Катя невольно этому обрадовалась. Наконец-то она стала собой, а не чудовищем, поднимающим мертвецов из могил.
Ее губы дрогнули, и, услышав сиплый свист, Катя не сразу поняла, что это ее голос:
— Эльдар жив? — спросила она. Рудин вопросительно поднял бровь, и Катя, титаническим усилием развернувшись к нему, повторила, глядя в потемневшие прищуренные глаза:
— Эльдар… жив?
Рудин безразлично пожал плечами, и это равнодушие хлестнуло Катю, словно многохвостая плеть. Ей все стало ясно — яснее некуда.
— Откуда мне знать? — вопросом на вопрос ответил он. — Я ушел оттуда вместе с тобой и понятия не имею, что там происходит. Однако, если он вздумает вернуться, ему не поздоровится.
Знаменский согласно кивнул.
— В конце концов, это действительно переходит всякие границы, — сказал он. — Катенька, вижу, вам уже лучше. Еще один вопрос, и голем отведет вас обратно, вам нужно отдохнуть. Нешуточное дело, такие прыжки по мирам.
Катя снова ощутила легкое прикосновение к вискам и услышала:
«Чего на самом деле хочет добиться Рудин?»
«Власти над двумя мирами», — подумала Катя и пролепетала:
— Какой… вопрос?
Уголки губ Знаменского едва заметно дрогнули: то ли он торжествовал, то ли печалился — этого Катя не могла сказать точно.
— Совершенно верно, — кивнул он. — Обычная человеческая девочка, не имеющая магии и не воспринимающая ее. Спасибо вам, Катя. Молодой человек, отведите ее обратно в блок.
Потом Артем осторожно вывел ее в коридор и провел мимо вооруженных людей к лифту. Катя послушно шла, едва переставляя ноги, на нее смотрели с какой-то профессиональной ненавистью, и, когда створки лифта сомкнулись, она прислонилась к стенке кабины и спросила:
— Чья это охрана, Рудина или Знаменского?
— Знаменского, — промолвил Артем. — Он, честно сказать, побаивается, когда господин гхоул тут.
— Странно, — сказала Катя. Тяжелое мучительное ощущение прошло, и теперь, когда вернулась ясность мысли, а наведенный морок выветрился, она чувствовала, как слегка кружится голова — только и всего. Артем пожал плечами.
— Не знаю, — откликнулся он. — Они все власть делят, никак не поделят.
Когда створки лифта разошлись, и Катя увидела знакомый коридор, ведущий к жилому отсеку, то обрадовалась ему так, словно вернулась домой.
— Что дальше? — спросила она у Артема. Тот отпер дверь, снова деликатно пропустил Катю вперед и произнес:
— Мне сказали, что на сегодня ничего не планируется. Вы очень нестабильны, можете обратно в Параллель загреметь.
Катя невольно вздохнула с облегчением. Избавившись от белых кроссовок и халата, она взяла со стола плеер с наушниками, легла на кровать и, отвернувшись к стене, включила музыку. У плеера была функция случайного выбора песни, и отчего-то, когда зазвучал «Сплин», Катя подумала, что не ожидала ничего другого.
Я живу в ожидании чуда как маузер в кобуре,
Словно я паук в паутине, словно дерево в пустыне, словно черная лиса в норе.
Холодно мне в горнице,
Двери не откроются,