Комарова, воспользовавшись секундной паузой, двинула мне рукой в подбородок. Во рту появился вкус крови. Затем она попыталась сбросить меня, но я ногами сдавила ее руки, вцепилась левой рукой ей в волосы, правой продолжала дубасить ее по красному лицу.
Я не хотела останавливаться, но меня остановили. Чьи-то руки сзади стали оттаскивать меня от моей жертвы, я попыталась высвободиться, но руки были сильнее. Оказавшись на расстоянии пары метров от Комаровой, я увидела, что все ее лицо было в крови, она жалко скулила и повернулась на бок. Ее окружили подруги и скрыли от моих глаз. Самое страшное, что в тот момент, я не переживала, в порядке ли она, я думала только о том, что она получила по заслугам.
— Саша! Саша! — донесся до меня голос как будто издалека.
Перед собой я увидела Влада. Он обхватил мое лицо руками и сосредоточенно смотрел в глаза, пытаясь ухватить мой взгляд. Рядом с ним стояла Ада. Вид у нее был напуганный.
— Пошли отсюда, — прошипела подруга, подталкивая меня и Влада. — Эта девка вроде жива.
Влад взял меня за руку и потянул прочь. Я оглянулась на Дашу, она уже стояла на ногах и вся дрожала. Перехватив мой взгляд, Ада подбежала к ней и, схватив ее за локоть, последовала за Владом и мной. Мы быстром шагом покинули территорию школы и, оказавшись во дворах, сбросили темп.
— Что на тебя нашло? Ты чуть ее не убила! — приложив пальцы к губам, произнесла Ада.
Я покачала головой. Сейчас мне уже казалось, что это была не я.
— Саш, я… Я не знаю, как благодарить тебя, — всхлипывая, сказала Даша.
Она подошла и обвила руками мою шею. В нерешительности я тоже обняла ее. Она все повторяла "спасибо", шептала о том, что у меня могут быть проблемы из-за нее и что она на все готова ради меня. Я отстранилась и ласково улыбнулась ей:
— Даш, за меня не переживай. У меня все будет хорошо. Самое главное, что ты цела.
Вид у нее был жалкий. Глядя на нее и зная, что ей пришлось пережить, у меня сжималось сердце. Нет, я определенно не жалела о том, что сделала.
— Ад, ты проводишь Дашу домой? — подал голос Ревков.
— Эм… Хорошо, а вы куда? — в замешательстве спросила Ада.
— Я побуду с Сашей. Мы прогуляемся. Прикрой ее на оставшихся уроках, — сказал он, не глядя на меня.
Ада кивнула. Чмокнув меня в щеку, она попросила позвонить вечером. Затем взяла Дашу под руку, и они пошли в сторону дома.
Влад задумчиво смотрел им вслед, а потом встрепенулся и сказал:
— Ладно, пошли ко мне.
Я удивилась, но возражать не стала. Мы шли молча. Влад достал ключи из рюкзака и открыл металлическую дверь, пропуская меня вперед. Мы зашли в лифт и поднялись на тринадцатый этаж.
Влад распахнул дверь квартиры и жестом пригласил меня внутрь. Я неуверенно шагнула вперед. Влад сказал, что отца нет дома, и предложил посмотреть квартиру. Пройдя просторный коридор, я направилась дальше, изучая жилище.
Квартира была светлая, мебели было немного, это создавало ощущение открытого пространства. Дышалось легко. Все было чисто и на месте, так что с трудом верилось, что Влад жил здесь вдвоем с отцом.
— А вы с папой, оказывается, чистюли, — улыбнулась я.
— Нет, просто по понедельникам приходит Арина, она помогает нам по хозяйству, наводит порядок и все такое. Без нее мы с отцом уже давно бы заплесневели.
Попав в зал, я увидела небольшую горку, на который в ряд стояли фотографии. Увидев снимок маленького Влада, я хихикнула. Какой же он был долговязый! И уши сильно топорщились. Я перевела взгляд на взрослого Влада, надо же, уши совсем не торчали. Как все-таки меняется человек с течением жизни.
Он заметил, что я разглядываю фото, и небрежно кинул:
— Ставлю пятихатку, что сейчас ты думаешь о моих ушах.
— Ха-ха, так и есть!
— Сразу предупрежу: я не делал никаких операций. Просто в шесть лет уши сильно опережали в росте мою голову.
— Но к восемнадцати, я вижу, голова наверстала упущенное, — усмехнулась я.
Затем я скользнула взглядом по другим фотографиям, и мое сердце екнуло. На них была изображена мама Влада. Молодая и очень красивая. Она была смуглая, кудрявые темные волосы спадали на плечи. Сын был похож на нее. На фото она сидела на диване, держа на руках пухлого младенца. Рядом, обнимая ее за плечи, располагался мужчина, очевидно, отец Влада.
Чуть дальше я увидела снимки маленькой девочки, по которым можно было догадаться, что она занималась художественной гимнастикой. Соня, сестра Влада, была русоволосой, светлоглазой и, судя по всему, пошла в отца.
— У тебя очень красивая мама, — тихо произнесла я.
— Да, мама была первой красавицей, — с теплотой отозвался Влад. — Папа до сих пор не верит, что ему удалось уговорить ее выйти за него замуж.
— Наверное, они были очень счастливы, — сказала я, разглядывая свадебный снимок родителей.
— Да. Были.
Я хотела присесть на диван, но Влад жестом поманил меня:
— Пойдем, покажу свою комнату.
Мы вошли в просторное помещение. Как ни странно, ничего из того, что я ожидала увидеть в его комнате, я не обнаружила. Не было плакатов с голыми девицами, разбросанных трусов с носками и бардака. Наверное, у меня было слишком стереотипное мышление.
Комната была выполнена в серых тонах, кое-где добавлялись желтые акценты. На одной из стен были фотообои с изображением Нью-Йорка. По центру стояла большая двуспальная кровать, покрытая серым одеялом. У окна располагался письменный стол с компьютером. В углу стояла гитара, рядом лежала стопка белых листов, исписанных размашистым почерком.
— Это музыка? — спросила я, указывая на листы.
— Ну да, музыка, тексты. Наброски, в общем.
— Я думала, Стас пишет вам тексты песен, — удивилась я.
— Да, Стас написал примерно половину.
— А другую половину написал ты?
Влад кивнул и прилег на кровать. Я села рядом.
— Как губа? — неожиданно спросил он.
— В смысле?
— Ну, твоя губа, она разбита, — заметил Влад.
Я встала с кровати и подошла к зеркалу. И правда, нижняя губа здорово распухла. Видимо, Комарова расшибла мне ее, когда двинула в челюсть. А я этого не заметила. Наверное, из-за адреналина. Я вновь присела на кровать к Владу, не совсем понимая, зачем мы пришли к нему и как мне себя вести.
— Златовласка, я привел тебя сюда, чтобы мы могли спокойно поговорить, — произнес Влад, словно прочитав мои мысли.
— Поговорить о чем?
— О произошедшем, о тебе. Что случилось там на стадионе? За что ты наваляла этой девчонке?
Я немного помолчала, а потом рассказала Владу о том, как долго Комарова со своей компанией травила Дашу. Рассказала, про страницу ВКонтакте, про надпись на Дашином рюкзаке, про жвачку в волосах.
— Для меня это стало последней каплей, — призналась я.
— Да уж, это и правда жестоко.
— А знаешь, что самое ужасное? Что она со всем этим смирилась. Я заставляла ее рассказать родителям, класснухе, хоть кому-то. Она отказывалась. Говорила, что это не поможет. Откуда она могла знать? Прям бесит.
— Любопытно, — задумчиво сказал Влад.
— Что любопытно?
— Ты осуждаешь Дашу за то, что она не говорила взрослым о нападках одноклассников, хотя сама, когда на тебя напали, реально напали, с применением физической силы, никому и словом не обмолвилась.
— Как ты можешь это сравнивать? — воскликнула я, округлив глаза.
— Согласись, у ваших ситуаций есть что-то общее. Еще удивительно то, что Дашу травят, как ты говоришь, с пятого класса, а заметила ее ты только недавно, после того случая с гопниками.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что у тебя сейчас непростой период в жизни. Или мне кажется?
— Не знаю. Может быть, — нехотя согласилась я.
— Расскажешь?
— О чем тут еще рассказывать? Я же говорю, эта стерва перегнула палку, обижая Дашу, и я ей врезала. Кто-то должен был.
— Ты дралась свирепо. Очень. Никогда бы не подумал, что такая милая девчонка, как ты, может быть такой беспощадной.
— Ты что, прям все видел?
— Да, я увидел тебя еще на крыльце школы, ты меня не заметила. У тебя был такой решительный вид, ты рванула на стадион, я за тобой. Ну, а там понеслось.
— Знаешь, мне совсем не стыдно. Если бы отмотать время назад, я бы все равно так поступила.
— Знаю. Скажи, а что ты чувствовала, когда била ее?
Его вопрос поставил меня в тупик. Стоит ли признаваться парню, который мне нравится, что во время драки я чувствовала удовлетворение?
— Ну… Не знаю. Злость, наверное.
— Ну а когда ты уже ударила ее пару раз, тебе не стало легче, будто спустила пар?
— Да, было такое, — неуверенно согласилась я.
Влад повернулся на бок и устремил на меня взгляд. Он так внимательно рассматривал меня, что мне стало неловко.
— Знаешь, когда погибли мама с Сонькой, я полетел куда-то в бездну. Все вокруг казалось мне дрянным и бессмысленным. Я просто перестал замечать хорошее. Я продолжал жить просто по привычке, потеряв всякий вкус, всякую тягу к жизни. В тот период вся чернуха, которая была во мне, вылезла наружу. Я тогда потерял почти всех друзей, а один раз мне накостыляли так, что сломали два ребра. За дело, кстати. Я хочу сказать, что когда в жизни человека происходит что-то плохое, то вслед за собой оно притягивает и обнажает другой негатив.
Влад немного помолчал, а потом спросил:
— Саш, скажи, ты сорвалась на эту девчонку ТОЛЬКО из-за Даши? Только потому, что хотела защитить ее?
Я сглотнула. Почему-то мне казалось, что Влад видит меня насквозь.
— Я… Я не знаю.
На самом деле я знала. Конечно, дело было не только в Даше. Дело было в моих нервах, натянутых до предела. Дело было во мне, в родителях, в нем. Глаза предательски увлажнились. Я опустила голову, пытаясь спрятать навернувшиеся слезы. Влад протянул руку и кончиками пальцев коснулся моей ладони.
— Саш, я рядом, — тихо произнес он.
Влад всегда знал, что сказать и сделать. Я больше не могла сдерживаться и расплакалась. Горячие слезы текли по моим щекам. Вместе со слезами пришли и слова.
Я рассказала Владу о том, что так долго терзало мою душу. О том, что после нападения я хотела обо всем рассказать родителям, но не успела: отец сообщил, что уходит из семьи. Рассказала, о том, что моя мама была в клочья. Что иногда даже сейчас, спустя несколько месяцев, она сидит на кухне после работы и плачет. Что мне больно видеть ее мучения, что меня разрывает от ненависти к отцу за то, что он нас предал.
Я говорила сбивчиво, со всхлипами, иногда срываясь на рыдания. Влад слушал очень внимательно, слегка сжимая мою руку в особенно трудных для меня местах рассказа. Казалось, что он меня понимает.
Когда я выговорилась, он притянул меня к себе. Я легла на бок, а он обнял меня сзади. Я продолжала всхлипывать, а он ласково гладил меня по голове. Влад говорил, что все пройдет, все наладится, что я могу на него рассчитывать. Под эти успокаивающие слова я незаметно для себя погрузилась в сон.
Резкий звук упавшей металлической посуды разбудил меня. Я рывком села, пытаясь понять, где нахожусь и что происходит. Через пару секунд я сообразила, что заснула у Влада на кровати. Хозяина в комнате не было. За окном уже вечерело. Наверное, я проспала часа три. Я вышла из комнаты и пошла на звук, который, судя по всему, доносился с кухни.
— Мы тебя разбудили? — с улыбкой спросил Влад, увидев меня.
На кухне были он и крупный мужчина чуть за сорок. В нем я узнала Ревкова- старшего. Отец Влада был высоким, русые волосы с легкой сединой коротко подстрижены, на лице выдавался вперед волевой подбородок.
— Здравствуйте! — смущенно улыбнулась я, встретившись с отцом Влада глазами.
— Саш, это мой отец Виктор Анатольевич. Пап, это Саша, — представил нас парень.
— Привет! Проходи, садись, ужин почти готов, — сказал Виктор Анатольевич, жестом приглашая меня за стол.
— Спасибо, но я уже собиралась идти, я не хотела так задерживаться, — пролепетала я.
— Ничего не знаю, — с улыбкой отрезал мужчина. — У нас получился превосходный стейк. Я купил мясо на рынке, у Ашота. У него лучшее мясо во всем городе. Мраморная говядина, немного внутримышечного жира, объеденье.
Я переступила с ноги на ногу. Вмешиваться в семейный ужин Влада с отцом я совсем не планировала.
— Или ты их тех, кто не ест мясо? — с подозрением спросил Виктор Анатольевич.
— Нет, я очень люблю мясо, — честно призналась я. — Сейчас только руки помою.
Сев за стол, я стала свидетелем своеобразной семейной идиллии. Влад с отцом ловко раскладывали мясо и гарнир по тарелкам и накрывали на стол. Удивительно, как легко и непринужденно двое мужчин справлялись с готовкой.
Я предложила помощь, но они от меня отмахнулись, заявив, что все уже почти готово. Я получила внушительную порцию мяса с овощами. Выглядела еда очень аппетитно.
— Ну что, Александра, слышал, та девчонка получила по заслугам? — подмигнув мне, спросил Виктор Анатольевич, когда мы приступили к еде.
Кусок чуть не застрял у меня в горле. Неужели Влад ему рассказал? Я готова была провалиться сквозь землю.
— Влад сказал, ты защищала свою подругу? — продолжал мужчина, с интересом глядя на меня проницательными зелеными глазами.
— Она мне не так чтоб прям подруга. Мы живем в соседних домах. Просто ее обидчики перешли все границы. Я понимаю, что физическое насилие не выход, но ничего лучше мне в голову не пришло, — разглядывая морковь в своей тарелке, ответила я.
Мне было неловко оттого, что в глазах отца Влада я предстала настоящей драчуньей.
— Иногда физическое насилие не худший вариант, — пожал плечами Виктор Анатольевич. — Особенно, когда за дело. Это благородно оказать помощь тому, кто в ней нуждается, несмотря на то, что сам можешь пострадать. Моя жена была такой же, всегда защищала сирых и убогих.
Мне стало не по себе от того, что он назвал Дашу сирой и убогой, но сравнение с мамой Влада, очевидно, было комплиментом. Я улыбнулась и отправила кусок стейка в рот. Мясо было действительно волшебным, сочным, мягким, прямо таяло во рту.
— Очень вкусно, я такого вкусного стейка сроду не ела, — сообщила я, уплетая за обе щеки.
Виктор Анатолиевич удовлетворенно улыбнулся. За ужином мы говорили о мясе, о музыке, о путешествиях. Оказывается, отец Влада повидал полмира по работе. У него был свой бизнес в сфере строительства.
Меня удивило, что общение Влада с отцом строилось на равных, ну, или почти на равных. Виктор Анатолиевич пытался понять сына, и даже когда Влад говорил какие-то слишком прогрессивные вещи, от которых у большинства взрослых волосы встали бы дыбом, его отец задумчиво кивал головой и задавал уточняющие вопросы. Казалось, он не просто слушает, но и слышит.
Он был совсем не похож на моего отца, который все время стремился подавить меня своим авторитетом. Когда я общалась с папой, я не могла отделаться от ощущения, что несу чушь. Он постоянно указывал мне на то, как бесполезно и глупо то, чем я интересуюсь.
Заставлял смотреть новости, уличая в том, что я не знаю о том, что происходит во внешнем мире. Одно время я даже честно пыталась читать газеты. Но в глубине души никогда не понимала, зачем они мне нужны. Я не видела связи между своей жизнью и новым законом, принятым в Германии. Почему я должна была интересоваться тем, на что никак не могу повлиять? Изменится ли что-то для меня или мира в целом оттого, что я посмотрю репортаж о событиях на Дальнем Востоке?
Я пыталась задавать отцу эти вопросы, а он лишь отмахивался, говоря, что образованный человек должен интересоваться новостями в мире. По такому определению, он, несомненно, был в высшей степени образованным, потому что ежедневно, сидя на диване, смотрел новости и политические передачи сразу по нескольким каналам. А вот новостями моей жизни все чаще забывал интересоваться, особенно в последнее время.
После того как мы все доели, Влад встал, чтобы налить чай. Я помогла убрать со стола, а затем подошла к раковине, чтобы помыть посуду.