— Так ты говорила, бутерброд… — Валдис, вопросительно посмотрел на Иванку.
— А, да… подожди. — Иванка почему-то помчалась в спальню.
В это время, оставшись наедине с Гуруджи, Валентин смерил его холодным взглядом. Но тот целиком погрузился в медитативное выколупывание толстым корявым пальцем из носу некоей субстанции, полностью сконцентрировался на этом ответственном акте, при этом имея выражение лица, как у божьего праведника, узревшего в эту минуту сонм ангелов.
Иванка вернулась, неся в руке что-то плоское, действительно похожее на бутерброд, но — выглядевший так, словно он побывал под тяжелым прессом.
Валентин мог бы поклясться, что именно на нем и проспала эту ночь Сашкина подруга Валерия.
— Вот, извини, — все, что есть на сегодня…
Валдис схватил бутерброд и с необыкновенной быстротой зажевал его.
— Ты бы женился, Валдек, — жалостливо посоветовала ему Иванка. — Жена готовила бы тебе завтраки, стирала бы рубашки, делала бы тебе бутерброды…
— А что ты имеешь против моей рубашки, — Валдис демонстративно оглядел свою зеленую в яркие алые цветы рубашку, похожую на клоунский кафтан. — Я ее вчера в секонд хэнде купил. Был последний день распродаж с максимальными скидками.
Валентин демонстративно закатил глаза к небу, показывая, что у него нет слов, чтоб оценить великолепие Валдиса в новой рубашке из секонд хэнда. И пропустил момент, когда тот выудил из своего заплечного мешка предмет прямоугольной формы и протянул ее Иванке с радостной улыбкой, демонстрируя отсутствие переднего зуба. Этот зуб Валдис уже который год обещал вырастить по новейшей супернаучной методике силой мысли. Но пока дело дальше теоретической подготовки не шло. Вероятно, все должен был решить фактор времени.
— Смотри, что я достал по случаю, — торжественно произнес он. — Хочу сделать тебе подарок…Картина… Вот…
Иванка, развернув завернутую в бумагу картину, и, едва только взглянув на подарок, захлопала в ладоши.
— Ой, как здорово! Нет, Вальдек, ты все же на что-то еще в этой жизни годишься. — Она замерла, вглядываясь в картину. Покачала головой, — раскопать такое!…
Валдис зарделся от радости.
Тут даже Валентин заинтересовался, заглянул Иванке через плечо.
На картине выпуклыми мазками было изображено нечто… сразу трудно было сказать, что. Какой-то полукруг… Нет, скорее, какой-то разноцветный, вращающийся омут… Валентину даже показалось, что этот поток действительно вращается, прихватив разноцветные опавшие листья… По крайней мере все это казалось чем-то живым, движущимся, затягивающим вовнутрь… Трудно было оторвать взгляд. Картина словно вбирала в себя сознание смотрящего на нее. Валентину даже показалось, что-то шевельнулось в глубине картины, как змея, — словно там и взаправду могло находиться живое существо…
— Автор? — поинтересовалась Иванка.
Валдис только пожал плечами.
— Там стоит какая-то закорючка, но мне она незнакома. …Да, сколько еще нас, талантливых, но не известных, бродит по миру — глубокомысленно резюмировал он.
Валентин не без усилия оторвав взгляд от картины. Валдиса развалился на стуле, и, похоже, надолго.
— Иванка, а не пойти ли нам позавтракать? — предложил Валентин.
— Хорошая идея. А то у меня в холодильнике хоть шаром покати.
Иванка нехотя оторвала от картины взгляд, вздохнула и отправилась переодеваться. Вернее, — одеваться, так как за все утро так и не удосужилась выбраться из своего мохнатого купального халата.
— И я с вами, — предложил Валдис.
— Ладно. Только теперь твоя очередь платить, — не моргнув глазом, холодно парировал Валентин, пользуясь тем, что в настоящий момент нет никого, кто заступилась бы сейчас за Гуруджи.
Валдис скукожился, достал из кармана носовой платок, спрятал его, снова достал, вытряхнул оттуда на пол мусор и пыль, накопившиеся в кармане. И молча ретировался с кухни. Валентин услышал, как за ним хлопнула входная дверь.
Таков был стиль Валдиса: приходить, не здороваясь, уходить, не прощаясь.
Иванка довольно быстро вернулась на кухню, и Валентин не сразу узнал ее. В тонких, бархатных черных брючках, мягко облегающих длинноногую фигуру, в небрежно накинутом на плечи алом ажурном пончо, Иванка выглядела студенткой последнего курса, скажем, академии искусств. Одета просто, ярко, но элегантно. Черные волосы, взамен ее каштановых, — к ним Валентин пока еще не привык, — были уложены феном. Простая, скромная труженица искусств.
— А где Валдис? — она заметила, что на кухне чего-то не хватает.
— Да Бог его знает. Не успел я оглянуться, как он испарился, — не раздумывая, ответил Валентин.
— Ну да, ну да… — Иванка, впрочем, тоже не удивилась.
Уходя, Валентин захотел еще раз взглянуть на принесенную Валдисом картину. Но ее нигде не было видно.
«Что за черт!»- подумал он. И на время забыл о картине.
Солнечный свет, льющийся с улицы сквозь витражные стекла двери, освещал две фигуры, отразившиеся в зеркальной стенке за будкой консьержки. Довольно высокий, широкоплечий импозантный мужчина с аккуратной русой бородкой, в сером твидовом пиджаке и джинсах, с головой, бритой под ноль. Валентин лишь недавно сменил свой прежний имидж богемного завсегдатая с длинными волосами, завязанными хвостом — на вот этот вид скромного мафиози на покое. И хоть выглядел он сейчас не более, чем на пятьдесят, — лишь один он знал, сколько еще единиц было там, за этой пятеркой…
А молодая женщина рядом с ним, никоим образом не выглядела парой своему спутнику. Похожа, скорее, на студентку, или даже бакалавра из провинциального универа. Невинное на первый взгляд создание, но в глубине души мечтающее о приключениях совсем иного рода.
Да, впрочем, как бы ни одевалась, как бы ни выглядела Иванка, — ей трудно было вписаться в какой-либо стандарт. Еще та это была штучка. Разве что наденет темные очки, спрятав под ними вспыхивающие разноцветные блики в очах и свой вечно убегающий в сторону левый глаз, который порой немного пугал ее собеседников.
Впервые, глядя правде (точнее, зеркалу) «прямо в глаза», Валентин подумал, что «эти двое — словно персонажи из разных опер»… На мгновение ему стало от этого не то что бы грустно, — немного печально.
Хотя, эти кривые зеркала… кто их знает. Они порой имеют странную тенденцию искажать реальную действительность.
И когда они спускались по лестнице и когда выходили на крыльцо подъезда, и Иванка держа его под руку, ступала в такт его шагам, Валентину на миг показалось, что ему сейчас не больше двадцати, что он еще студент, и направляется со своей подружкой в ближайший дешевый ресторанчик с самыми радужными надеждами на самые интересные приключения, ждущие их «потом»…
Консьержка умильно воззрилась на них. Как всегда, ей будет о чем посплетничать с подругами.
Едва они вышли из подъезда — в лицо ударил густой запах недавно политой весенним дождем земли, запах цветущих трав, распускающихся деревьев и еще чего-то нестерпимо будоражащего и возвращающего в раннюю юность…
Иванка прищурилась, замерла на мгновение и тоже глубоко вздохнула. Солнечные лучи, только что пробившиеся сквозь облака, отразились в ее глазах. Валентин увидел нечто похожее на недавнюю картину Валдиса: зеленый омут, разноцветные крапинки листьев на его поверхности, кружащиеся вокруг маленького черного отверстия посредине, которое затягивает их внутрь.
Валентин снова ощутил пугающую невесомость в теле…
«Ведьма»! — снова чертыхнулся он в душе.
И тут их неожиданно окатило водой из-под колес проезжавшей мимо машины. Иванка радостно взвизгнула, отпрыгнула в сторону, и, смеясь и чертыхаясь, стала стряхивать с себя брызги…
Нападение
Весь мир, омытый недавним дождиком, сверкал, и, казалось, только что побывал в автомойке.
Они направились в маленький тибетский ресторанчике. Когда-то этот ресторанчик пользовался в квартале популярностью, но в последнее время переживал не лучшие времена. Валентин и Иванка часто бывали здесь. Атмосфера буддийского покоя, полутемная прохлада полуподвала, самодельные панно из разноцветных лоскутков ручной работы на стенах придавали ресторану домашний уют и вполне восточный колорит. Правда, вся обслуга здесь состояла из узбеков. Валентин бывал на Тибете и знал, что местные жители выглядят по-иному. Но директор ресторанчика, судя по всему, рассчитывал на то, что посетители вряд ли отличат тибетца от узбека; главное — соблюсти восточный колорит.
Реи сразу заказали гарам-масала чай по-индийски в ожидании, когда подадут остальные блюда.
Иванка сняла темные очки. В полумраке ее глаза показались большими, глубокими и почти черными.
Валентин решил, пользуясь случаем, серьезно поговорить с ней.
— Что с тобой опять творится? Ну, вчера, допустим, к тебе заявилась Лера, позавчера этот Гуруджи или еще какой черт… но у тебя же было целых три дня! …что тебе помешало сделать эту долбаную концовку романа? Ты же отлично понимаешь, если не уложишься в договорной, кстати, тобой подписанный срок, они вместо твоего романа в этом месяце запустят сборник фэнтэзи. У каждого издательства — свой производственный график, согласованный с типографией. Тебе придется снова ожидать… И учти, что когда приходят новые, яркие авторы, — читатель быстро забывает добрых старых любимцев. Молодые — это наша с тобой вечная проблема.
— Но ты ведь не бросишь меня? — тихо спросила она, похоже, вовсе не слушая его. В голосе Иванки снова прозвучала боль, почти как тогда, за дверью спальной. Она положила свою руку на его, ладони у нее, действительно, были влажными от волнения.
— Что случилось? — уже мягче спросил он. Валентин знал, что на Ивонку нельзя давить и действовать брутальными методами, даже тогда, когда она сама нарочно провоцировала ситуацию, создавая шторм в тихой бухте.
— Я боюсь, — почему-то шепотом, но вполне искренне ответила она. — Меня в последнее время мучают ночные кошмары и предчувствия…
Валентин заглянул Иванке в глаза.
Вот черт! Левый зрачок ее предательски дрогнул и совершенно самостоятельно поплыл в сторону. В то время как правый продолжал преданно, печально и честно смотреть ему в глаза. Вот чертова ведьма. Снова затеяла какую-то игру со своим старым товарищем?..
Пока он рассуждал о том, что кроется за этими фобиями Иванки, — она осторожно обернулась в глубину зала. За соседним столиком усаживался высокий мужчина средних лет. Валентину показалось, что он как-то слишком уж пристально уставился на его спутницу. Но это и не удивило. Иванка притягивала мужские взгляды — на улице, в ресторане, да и в любом месте, где появлялась.
Это был мужчина довольно солидного возраста, ровесник Валентина.
Иванка с тревогой смотрела на Валентина.
— Я так и знала… Мне кажется, я недавно уже видела этого человека… — Глаз Иванки в этом месте вернулся на свое законное место. — У меня отличная память на людей.
Незнакомец привстал со своего стула, похоже, стараясь получше разглядеть Иванку.
«…Да, с этой девушкой спокойно будет только покойнику», — подумал Валентин.
Его вдруг тоже охватило уже знакомое ощущение опасности. Так, наверно, у бродячего волка встает дыбом шерсть в предчувствии ожидающей неподалеку опасности.
Очередной молодой поклонник Иванки, наверно, с восхищением ответил бы на вопрос, чем же нравится ему эта женщина: «Драйв. Предвкушение приключений».
— Итак, во что ты снова ввязалась, красавица? — сурово спросил Валентин.
— П..понимаешь, тот вчерашний сон. Ведь они у меня почти всегда сбываются…
Он понимающе кивнул головой, хотя ничего не понимал. Но что оставалось делать — Иванка была искренне напугана.
— Валя. Это уже не в первый раз! Каждый раз, как только у меня появляется это ощущение, — ты же знаешь, — это и в самом деле случается!
Валентин задумался над этими ее словами. А ведь действительно, порой то, что она предвидела, о чем предупреждала его, — происходило на самом деле.
Что, если у Иванки и в самом деле талант Кассандры? Валентину, Иванке, да еще паре-тройке их приятелей было ведомо, что сюжеты ее романов начинаются именно с ее снов. И с завидным постоянством имеют странную тенденцию реализовываться и в жизни.
Валентин больше других знал о Сашкиной частной жизни. Еще бы! Эта змея уже не раз вставляла его, здорово окарикатурив, в свои произведения. Кроме того, Валентин был ее настоящим ангелом-хранителем, вытаскивая из порой весьма сомнительных приключений. Однажды ему пришлось вытаскивать Иванку из милицейского участка, куда она попала якобы за употребление наркотиков. Ему это удалось лишь использовав все их связи и знакомства. А кто, как сиделка, провел не один день у ее кровати после неудачной попытки самоубийства, кто, как не он, вызволял ее из рук странного маньяка-поклонника?
Но правдой было и то, что Иванка явно недооценивала его роль в качестве своего главного ангела-хранителя.
Он вздохнул. Что делать! Такой уж «нескучный» напарник достался ему в этой жизни. Судьба.
Что же касается дел сегодняшних, — то Валентину уже давно стало понятно: концовку для ее последнего романа «Черный ветер», придется, либо «ваять» самому, как и в двух предыдущих случаях, либо все же нанимать «варягов», — «лит. рабов», начинающихписателей Аменхотепа и Ираклия, чтоб по заданной им «схеме» они по-быстрому наваяли концовку для романа Иванки. Ибо — нарушить договор с надежным издателем — себе дороже. То есть, не только себе, но и этой ведьме.
Тут Валентин вдруг почувствовал, как ее маленькая, чуть влажная ладошка легла на его руку сверху. Машинально он ответил на этот жест, сжав ее руку. Но теплый толчок в сердце был предупреждающим сигналом: «не теряй бдительность!». Он тут же быстро убрал свои руки со стола.
Начиная с того самого трагического момента в его жизни, когда в один миг он потерял всех своих близких и самых дорогих для него людей, Валентин чувствовал: что-то умерло тогда в нем вместе с ними… Что-то ушло навсегда, и сердце его тоже закрылось для новых чувств.
На женские штучки он также давно уже не велся. Вот только рядом с такой ведьмой, как Иванка приходилось быть особенно бдительным. Эта умела влезть в душу, когда ее не просят. А что до мужиков… Уж он-то видел, как она «разделывала под орех» очередного поклонника, который рядом с ней превращался в ягненка, готового повиноваться любому мановению ее пальца.
Да, что-что, а Иванка умела манипулировать мужиками не хуже, чем пером. Ну, чистая ведьма!
Валентин стал в последнее время очень осторожен с ней, особенно после того, как однажды поймал себя на мысли, что Иванка, его «боевой подельник», ведьма-баба, курица, несущая золотые яйца, талантливая врунья, хороший писатель… — еще и просто привлекательная женщина.
После той автокатастрофы, в которой погибла его жена и дочка, долгое время все женщины были для него на одно лицо. Оно было привлекательно и весело только вечером, в ярком макияже и при электрическом свете…
А вот теперь, в ресторанчике, ему лишь подумалось: «Господи! Из чего же все-таки соткан человек!»
Все эти внезапно нахлынувшие на него мысли и чувства на какое-то время вырубили его из этой реальности. Когда он очнулся, — увидел внимательный вопрошающий взгляд Иванки.
Она смотрела на него, словно он действительно был ее последней надеждой.
Валентин подумал, что она, похоже, и в самом деле сейчас нуждается в поддержке.
Иванка снова тревожно обернулась на глазеющего на нее мужчину.
— Давай-ка сначала проверим, не кажется ли мне это… Ты же знаешь, я ведь не из тех истеричных барышень, что вздрагивают от каждого случайного выстрела. Но я и сама хочу убедиться, что это не психоз, не придумка. Понаблюдай-ка за нами со стороны…
Не дожидаясь его реакции, она быстро вскочила и направилась к дамской комнате мимо мужчины, сидевшего через три столика от них.
Проходя рядом с его столиком, она словно споткнулась, — Валентин дал бы голову на отсечение, что мужчина сделал в ее сторону какой-то непонятный жест рукой.
Иванка отскочила от него, как черт от ладана, и быстрыми шагами скрылась в дамской комнате. Мужчина поднялся из-за столика, явно направляясь за Иванкой следом.
Валентин понял, что пора вмешаться.
Оставив на столике деньги, он быстро двинулся к дамской комнате, стремясь опередить мужчину.
Тот раздраженно обернулся, услышав за своей спиной чьи-то быстрые шаги. Его рука скользнула в карман.
Валентин, мгновенно среагировал, тоже сунув руку в карман. Этот жест он не раз видел в детективных фильмах. Но в кармане он нащупал только пакетик ментоловых драже. А что еще там могло быть? Не пистолет же! Валентин сделал вид, что споткнулся, и щедрым жестом сеятеля рассыпал драже прямо под ноги мужчине.