— Когда?
Я готова была мчаться сию же минуту, но Виктор не двигался с места. Его взгляд был прикован к танцорам. Не ко мне.
— Попробуйте ускользнуть с фуршета. Через десять минут после начала о вас позабудут. Я буду счастлив сопроводить сеньору к мужчине, укравшему её сердце.
Проклятье, неужели так заметно? Хотя после того, что я устроила примерно полчаса назад, о моих чувствах не узнал разве что слепо-глухо-немой дебил.
Спокойно досматривать шоу сил уже не было. Я с трудом сдерживала нетерпение, но, судя по взглядами соседей по ложе, получалось плохо.
Последние аккорды музыки прозвучали фанфарами. Оставалось пережить выход на поклон и немного банкета. И надеяться, что Артем, как главная звезда шоу, будет слишком занят, чтобы заметить мое отсутствие. В крайнем случае можно будет сказать, что устала и хочу домой. Мелькнула мысль оставить записку. Я уже собиралась вскочить в поисках бумаги и ручки, как зал заполнил чуть запыхавшийся, волнующийся голос:
— Я безмерно благодарен всем, кто нашел сегодня время прийти сюда. Наша группа безмерно тронута и польщена теплом ваших сердец. Но сегодня в этом зале присутствует человек, без которого это шоу не не могло состояться. На протяжении нескольких месяцев эта женщина была моей музой и ангелом-хранителем, вдохновителем и главной поддержкой. Увы, до этого дня я не имел возможности даже сказать ей простое «спасибо» и теперь счастлив, что могу это сделать. Ева! Эти аплодисменты — для тебя!
В зале раздались одиночные хлопки. Постепенно они крепли, захватывали ряд за рядом, накатывались волной и через минуту зал рукоплескал. Люди вставали, слышались приветственные крики а луч софита заметался по ложам, пока не выхватил из темноты одну. Ту, в которой сидела я.
Шок, растерянность… Крики усиливались, старички рядом тоже поднялись со своих мест, хлопая в ладоши. Пришлось вставать и подходить к перилам.
Так бывает во сне: бежишь изо всех сил, но не можешь тронуться с места. Воздух загустел и казалось, я плыву в тоще воды. Медленно, слишком медленно. А гул оваций так походил на шум прибоя.
Зато теперь Виктор смотрел прямо на меня. И Лючия. Она улыбалась и руки в белых перчатках мерно двигались, подчиняясь общему порыву.
А потом, словно в детской игре кто-то сказал: «Отомри». И все ожило. Люди кричали, рукоплескали, двигались, а Артем вывел труппу на поклон. Несколько минут передышки. И чтобы сбежать.
Написать записку не успела. Хотелось сбежать как можно скорее, а желание увидеть Виктора один на один становилось все сильнее. Терпеть сил не осталось и я буквально смела ждущего на лестнице Кайо:
— Скорее! Увези меня отсюда!
Машина мчалась по трассе на пределе дозволенной скорости, а мне казалось что ползем, как черепахи. А уж когда свернули на какую-то второстепенную дорогу и Кайо притормозил, чуть не взвыла от нетерпения. Но гнать по выбоинам мог только самоубийца.
— Не волнуйтесь так, сеньорита! Мы не опоздаем!
Неужели так заметно? Еще бы! Пальцы переплелись, спина напряжена, губы сжаты в тонкую линию… Никуда не годиться! Заставила себя расслабиться и прикрыла глаза. Вдох — выдох. Вдох — выдох.
Гимнастика помогла. К моменту, когда Кайо вырулил к плохо освещенной площадке, я почти успокоилась.
— Прошу!
Выезжая из дом я не прихватила верхнюю одежду — днем еще было тепло. Но теперь солнце скрылось и осенний холод тут же пробежал по спине ветром, заставил ежиться и искать тепла. Но в предвкушении встречи я не обратила на него внимания. Как и на темноту. И только, отойдя от машины на несколько шагов почуяла неладное: Виктор просто не мог назначить мне встречу в таком месте.
35
Сквозь потрескавшийся асфальт пробивалась трава, а кое-где кусты уже отвоевали себе место под солнцем. А дальше, куда не доставал свет одинокого фонаря, громоздились какие-то постройки.
— А где…
Договорить не успела. Хлопнула дверь, взревел двигатель и Кайо умчался, оставив меня в одиночестве.
Я ничего не понимала. Что за дурацкая шутка? Кому понадобилось завозить меня к черту на кулички? В приглашение Виктора уже не верилось, такого он сотворить не мог. Но тогда кто?
Страх смешивался с холодом, пробирая до костей.
Конечно, меня будут искать! Артем обязательно всполошиться, когда увидит пустую спальню. На банкете вряд ли, скорее всего, Кайо ему сообщит, что я захотела домой, и он поверит, ведь…
Стоп!
Страх постепенно сменялся ужасом. Ведь обманщика приставил ко мне именно Артем. Но зачем? Что ему нужно? В конце-концов, я ношу его ребенка! А может, в этом все и дело?
Руки сами обхватили живот. Малыш. Возможно, причина именно в нем. Зачем успешному танцору на пике славы бастард? Он будет как бельмо на глазу, только ленивый не ткнет. А так…
Нет, не может быть! Я гнала от себя бредовые мысли, но они возвращались.
— Прочь! — завизжала, срывая голос, словно они были живыми и могли испугаться моего крика. — Пошли прочь!
Собственный голос заглушил чужие шаги. О том, что я не одна поняла только, когда увидела какое-то движение. Повернулась и тут же упала, не успев даже закричать от резкой боли.
Задранные руки затекли. Попытки опустить привели к новой вспышке боли: кто-то крепко прикрутил их к чему-то жесткому. Как и ноги. Я стояла, вернее, полувисела, раскоряченная, как морская звезда. Но хуже всего была темнота. Плотная, вонючая. И абсолютная тишина. От отсутствия звуков по спине пробежал холодок. Голова болела и я вспомнила сильный удар. Неужели из-за него я ослепла и оглохла? Нет, не может быть. Этого просто не может быть! Не со мной!
И я забилась в путах, стараясь освободиться. Но стало только хуже: запястья и лодыжки словно проткнули раскаленными щипцами. И я обвисла на веревках: сил не осталось даже на то, чтобы упираться в пол ногами.
Слезы сами хлынули из глаз: больше всего я ненавидела собственное бессилие, а теперь… Но как ни старалась удержать в себе плачь, всхлипы рвались наружу.
Всхлипы? Я слышу?
Это уже показалось подарком судьбы. Значит, не все так плохо! И, чтобы убедить себя в этом, я крикнула. Для этого пришлось напрячься: воздуха едва хватало даже для покойного дыхания. Звук показался глухим.
Может, меня запихнули в гроб и похоронили живьем? Паника снова подняла голову. Пришлось прибегнуть к испытанному средству: просто спокойно подышать несколько минут. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так. А теперь…
Новый звук заставил насторожиться. Мерные шаги эхом порождали эхо, как в огромном, абсолютно пустом помещении. Значит, не гроб. И на том спасибо.
— En vivo? — поинтересовался хрипловатый мужской голос. А чтобы не оставалось сомнения, у кого спрашивают, что-то жесткое больно ткнуло под ребра.
Я всхлипнула от боли. Голос что-то удовлетворенно пробормотал и шаги удалились, унося с собой эхо.
Из этой содержательной беседы я вынесла, что не похоронена, не одна и что убивать меня пока не планируют. Но от этого легче не стало. Вспомнились все страшилки из книг и кино. Иногда лучше сразу умереть. А я даже с собой покончить не смогу — руки привязаны. А уморить себя голодом времени не хватит.
Стоп! — оборвала себя зло. Наверное, удар по голове сильно повлиял на мозги. Я пока еще жива и на тот свет не собираюсь! Не знаю, кто меня предал, Артем или Виктор, но искать меня будут. Ведь не могли же эти двое сговориться? Или… могли?
Но тут возник второй вопрос: а зачем? Если с Артемом понятно, то Виктор вообще не укладывался в происходящее. Его со мной связывало лишь недолгое проживание в моей квартире. За это не убивают.
Но память услужливо подсунула, чем мы занимались на острове. Проклятье, это он так компромат уничтожает? Нет, вот это — точно бред. Пусть и сын миллионера, а убить всех, кого обслуживал в «Раю» без последствий не получиться. Судя по расценкам этой милой организации, отдыхали там далеко не бедные люди. А значит, и влиятельные.
Мысли путались. Голова болела все сильнее, и затекшие руки — ноги уже казались не такой уж большой бедой. А еще я догадалась, что мне на голову надели мешок, поэтому и дышать тяжело, и ничего не видно. Могла бы и раньше понять.
Но злиться я тоже не могла. Апатия, так похожая на ту, что отступила только недавно, заползала внутрь и, свернувшись клубочком, начала вить гнездо. Я больше не понимала, где сон, где явь и иногда казалось, что я все еще еду в машине, просто задремала и вижу кошмар.
Реальность дала знать о себе цоканьем каблуков по бетонному полу. Миг, и свет хлестанул по глазам, заставив зажмуриться. Кто-то ухватил меня за волосы и дернул, заставляя поднять голову.
Слезы мешали смотреть. Боль сконцентрировалась в правом виске и стучала в такт ударам сердца. Слишком сильно и быстро для обычного ритма. И я паниковала вместе с ним. Да так, что не сразу поняла, что вокруг царит полумрак.
Наверное, поэтому глаза быстро привыкли и я смогла разглядеть, куда попала. Огромное помещение. Каменные стены. В углах — что-то громоздкое, скрытое под пыльными тентами. Не машины, что-то более… корявое, судя по изломам ткани.
Ближе к потолку — длинные окошки, только свет впустить. Но сейчас за ними висела тьма. А окружающий мрак рассеивали несколько обычных лампочек без абажура. Они свисали на проводах, и между некоторыми пауки уже давно свили паутину.
Резкий удар по щеке заставил голову взорваться новой вспышкой боли. И, наконец, обратить внимание на того, кто стоял напротив.
Вблизи Лючия казалась старше. Сеточка «гусиных лапок» притаилась в уголках глаз: с такого расстояния макияж не скрывал морщины.
И все-таки она была хороша! В том же белом костюме, что и на шоу, на каблуках, с идеальной осанкой. И жестоким взглядом, вынести который оказалось невозможно.
Стоило мне отвести взгляд, как пальцы разжались, выпуская мои волосы. Я чуть не застонала: удерживать голову самостоятельно не было сил: тело затекло, шея и плечи болели так, словно я весь день мешки с картошкой таскала. А Лючия просто отступила, продолжая разглядывать меня с каким-то недоумением.
Взмах ухоженной руки, и за её спиной материализовался мужчина. Стул с подлокотниками и белоснежной оббивкой казался в этом сарае чем-то чуждым, выделялся резким диссонансом. Но Лючию это не смутило. Она просто уселась, закинув ногу на ногу, и заговорила.
— Госпожа была столь добра, что дала тебе шанс.
Этот голос. Я его знала.
36
Кайо призраком появился из темноты, так неслышны были его шаги. Подошел, раздевая взглядом. И продолжил переводить:
— Госпожа обещала, что не тронет ни тебя, ни твоего ублюдка. Обещала забыть, что у её мужа был кто-то на стороне.
Мужа? Почему Артем не сказал, что женился? И почему Лючия появилась на шоу под руку с Виктором?
Догадка пришла внезапно. И оказалась такой невероятной, что я не выдержала — расхохоталась, да так, что живот заболел. Лючия думает, что я беременна от Виктора?
Она удивилась. Бесстрастная маска на мгновение исчезла, открывая растерянность и удивление. Но лишь на секунду. Все-таки Лючия хорошо владела собой. Одно слово, и моя голова дернулась от удара. А Кайо подул на руку — пощечина вышла неудачной, болезненной для обоих. Но главное — она помогла прекратить истерику и начать думать.
Первым порывом было объяснить, что Лючия ошибается и ребенок не от Виктора. Но осторожность заставила захлопнуть уже открытый рот: кто знает, почему Виктор скрыл правду. Возможно, это было единственным способом спасти меня от мести ревнивой жены. И, кстати, когда они успели пожениться? Я ведь заглянула в сеть. Там царила тишина, а такие браки не проходят бесследно. Значит, врет! Жених — еще не муж, уж я-то знала!
— Госпожа хочет знать, что смешного она сказала, — продолжал переводить Кайо.
— Какого черта ты творишь? — спросила не его — её.
Вместо ответа прилетела еще одна пощечина. И тут же последовало предупреждение:
— Будешь грубить, будет больно!
В руках Лючии появился хлыст. Она согнула его, проверяя гибкость и хлопнула по ладони.
Но смотрела я не на неё. Кайо замер. Он забыл, что должен переводить и не спускал взгляда с Лючии. Ноздри тонкого носа трепетали, словно в предвкушении, а руки сжались в кулаки.
Тут же вспомнились шрамы на плече Виктора. Неужели…
— Ты тоже? — спросила прямо.
Он не ответил. Кажется, даже не услышал. Зато услышала Лючия и резкий окрик привел мужчину в чувство. Лицо исказила паника, взгляд заметался — Кайо явно был в ужасе.
Наверное, мне нужно было бояться. Но страх отступил. Просто потому, что никак не могла поверить в реальность происходящего. Казалось, все это не со мной. Что сейчас распахнутся двери и ввалятся хохочущие Виктор и Артем.
Так было до момента, как Лючия величественно поднялась со своего трона и подошла поближе:
— Так зачем ты приехала?
Голос Кайо дрожал, но я перестала обращать на него внимание. Сейчас были только я. И Лючия. А еще — злость.
Она проснулась очень вовремя. Вплеснула в кровь порцию адреналина, заставила забыть про боль. А еще — напомнила про ребенка. Я и так паршивая мать, чуть не угробила малыша своей депрессией. Но он выживет. Назло всем Лючиям — выживет. Но о том, что Виктор — не его отец, я говорить не собиралась. Потому что не верила, что это поможет. Лючия или сумасшедшая, или одержимая. Такие люди ничего не слушают. Сами придумывают, сами верят и очень обижаются, если что-то идет не так.
Но времени на придумывания плана мне не дали. Взмах, и щеку обожгло резкой болью. Хлыст бьет сильнее, чем мужская рука.
— Это начало, — Лючия бесстрастна, а вот Кайо собой владел очень плохо. — Ты зря приехала.
— Я — подданная Российской Федерации! — попыталась протянуть время. — Меня будут искать.
— Не найдут, — Кайо тоже был в этом уверен. Он вообще оказался прекрасной лакмусовой бумажкой. Понять, чего ждать от Лючии, я не могла, а вот Кайо — знал. Считывать его было легко. Он боялся. До дрожи, до обморока. И восторгался.
— Так зачем ты приехала? — в тонких пальцах тускло сверкнул нож.
И я испугалась. Потому что вспомнила, как и что именно рассказывал о Лючии Виктор. Она не остановится.
— Боишься? — острое лезвие коснулось щеки, на миг охладив пылающую кожу. — Правильно.
Кайо переводил, как автомат. Но стоило Лючии подойти, словно ростом меньше стал, дай волю — свернется в комочек, стараясь стать совсем незаметным. Но стоило женской руке коснуться его волос — ожил. Потянулся, как щенок за лаской, только что хвостом не завилял. И тут же получил удар по губам:
— Я не разрешала!
О БДСМ я даже не читала. Знала только то, что рассказал Виктор. Но почему-то мне казалось, что то, что происходит — не ролевые игры.
— Какое стоп-слово? — не удержалась. И тут же поплатилась: новый удар хлыста рассек губу. Кровь побежала по подбородку, заляпала платье.
Лючия отступила, оберегая белый наряд. И повернулась к Кайо.
Короткая фраза, и он упал на колени. Прополз по полу, собирая на черные штаны цементную пыль. Камешки и какие-то мелкие предметы впивались в ноги, но он словно не замечал: все его внимание было отдано Лючии. Взгляд, полный обожания и восторга. Губы, шепчущие её имя, словно молитву.
Она протянула руку.
Мужчина, прежде скрывающийся в тени, вышел на свет. И я с трудом проглотила крик.
Одет он был в одни штаны. Босые ноги ступали по полу так, словно не было ни битого стекла, ни железок, ни каменной крошки. Но испугало меня не это. Плечи, грудь, спина, руки… Шрамов на них было больше, чем целой кожи. Даже на лице проступали тонкие ниточки. Симметричные, аккуратные — такие раны не получишь случайно.
Двумя руками, как величайшее сокровище, это мужчина нес изогнутый нож. Острый кончик хищно касался пальцев, казалось, вот-вот проткнет кожу. Опустившись на колени, шрамированный склонил голову, подавая Лючии оружие.
Та взяла его небрежно, словно брелок. И отбросила тот нож, которым до этого пуала меня:
— Посмотрим, насколько ты крепкая. С чего начать? Лицо? — острие коснулось неповрежденной щеки, — Глаз? — веко дернулось. — Или?
Послышался треск ткани. Сталь вспарывала ткань, словно мягкое масло. Лючия срезала с меня платье лоскут за лоскутом, и видно было, насколько нож привычен её рукам.