Я кивнул в знак благодарности и занял место у освещённого туалетного столика, поскольку всё моё пространство заполнила команда, состоящая из мужчин и женщин с бейджиками «MBC».
— Бо, — раздался из дверей мужской голос. Взглянув в зеркало, я увидел отражение мужчины с тёмными, подёрнутыми сединой волосами и стальными голубыми глазами. Одетый в тёмно-синий костюм с красным галстуком, он, стиснув зубы, выдавил натянутую улыбку. — Я Харрисон Биссетт. Я продюсирую это интервью.
Он подошёл ко мне, протянув руку, и когда я обменялся с ним рукопожатием, он выжал ад из моей руки.
— Приятно, наконец, познакомиться, — солгал я.
— Взаимно, — похоже, и он солгал.
— Мы готовы? — Дакота появилась сразу же за Харрисоном, её глаза с тревогой метались между нашими лицами.
Вошёл сотрудник, просунул мне под рубашку длинный провод и прикрепил к воротнику крошечный микрофон, после чего все мы потопали, словно стадо бешено мчащихся коров, по длинному коридору к студии. Обстановка напоминала гостиную, прожектор освещал два мягких кресла и стол, на котором стояли две кофейные кружки с водой.
Дакота села, глядя на лежащие у неё на коленях записи, а молодая женщина, попудрив ей нос, поспешила прочь. Если Дакота и нервничала из-за большого интервью, то хорошо это скрывала.
— Снимаем? — раздался голос из-за двух камер. Все были одеты в чёрное. Режиссёр. Оператор. Остальная часть команды. Все они слились с тёмным фоном, и я видел только её одну.
Боже, она была как никогда прекрасна. Полностью в своей стихии и на своём месте, она сидела, скрестив стройные ноги, и потом подняла глаза, встретившись со мной взглядом.
— Бо Мэйсон, — произнесла она голосом со своим совершенным среднезападным акцентом, который будто звучал изнутри. — В тридцать лет бросает свою успешную карьеру исполнителя кантри. Что подтолкнуло тебя к принятию такого решения?
— Пришло время, — сказал я, откинувшись на спинку стула. — Пришло время остепениться. Пора начинать жить. Жизнь в постоянных разъездах очень тяжела.
— Давай поговорим о гастрольной жизни.
Я поскрёб подбородок, пытаясь придумать способ объяснить, насколько дерьмовыми и тёмными были те годы, не оскорбляя моих фанатов. После короткого утреннего телефонного разговора с моим представителем по связям с общественностью, я получил список ответов с просьбой говорить моим поклонникам только то, что они хотели бы услышать.
— Жизнь во время турне была весёлой, но и немного одинокой. После того, как стихал рёв толпы, и все расходились по домам, оставались только я, моя гитара и крошечная спальня в задней части гастрольного автобуса. Это давало много времени на раздумья.
Дакота взглянула на свои записи и поёрзала на стуле.
— За последние десять лет ты продал более ста миллионов альбомов. Наверное, это для тебя немного сюрреалистично.
— Да, — сказал я. — Большую часть времени я не чувствую, что заслуживаю успеха, который преследовал меня по всему миру, но этого нельзя отрицать. Теперь успех - часть меня.
Она перечислила ещё несколько статистических данных и назвала некоторые из моих платиновых песен, а затем, переложив ногу, подалась ко мне.
— Что делает человек, добившийся такого успеха, о котором даже не мечтал, когда он достигает вершины? Что ты собираешься делать дальше?
— Хочется думать, что я буду медленно возвращаться к нормальной жизни. Я планирую писать песни и уйти на второй план. Моё сердце – мой компас, — я приложил руку к груди, — и он ведёт меня назад домой, в Дарлингтон. Меня ждёт спокойная жизнь.
— Через неделю состоится твоё последнее выступление. В Медисон-сквер-гарден, — продолжила она с нарочито весёлой журналистской интонацией. — Билеты на это шоу были распроданы за семь минут.
— Да уж, я определённо чувствую из-за этого сильное волнение. Но это будет хорошее шоу. Обещаю своим поклонникам. Они этого не забудут. А для тех, у кого не получится присутствовать, шоу можно будет посмотреть в прямом эфире по телевидению в формате платных трансляций.
— Ты известен тем, что очень скрытен, когда дело касается твоей личной жизни, — сказала она. — Чем ты можешь поделиться со зрителями, чего они о тебе ещё не знают?
— Я простой человек, — ответил я, улыбнувшись одним уголком рта. — Ничего особенного, кроме всякой чепухи, усердия и решительного характера. Но, если однажды я что-то решил, то уже ничего не изменить.
— Это касается твоего ухода? — сдержанно улыбнулась она. Что-то в её интервью успокаивало, хотя я подозревал, что отчасти это было её манерой разговаривать. Голос Дакоты был достаточно мелодичным, чтобы рассеять напряжение, а её глаза искрились доверием. Интервью были проклятием моего существования в течение большей части моей карьеры, но сейчас она заставила почувствовать себя очень легко.
— Именно. Не отговаривай меня от этого, — засмеялся я, потирая рукой колено.
— Стоп! — выкрикнул голос. — Давайте прервёмся на пять минут.
Из темноты вырисовался Харрисон, приблизился к Дакоте и наклонился к её уху. Её лицо вытянулось, а затем напряглось, и глаза Дакоты метнулись в мою сторону.
— Я не буду этого делать, — отрезала она. — Нет.
Харрисон сунул руку в карман, словно пытаясь сделать вид, что её возражения его не смутили.
— Как твой продюсер я прошу тебя задать эти вопросы. Это твоя работа, Коко.
— Нет, — она отстранилась от него, в то время как наши взгляды до сих пор были прикованы друг к другу. — Только не так. Это моё интервью, и я не буду проводить его в этом ключе.
Харрисон исчез на заднем плане, когда кто-то из персонала начал обратный отсчёт, и Дакота, как по щелчку, снова включилась в работу. Она продолжила задавать мне общие вопросы, а я продолжил давать общие ответы, изо всех сил стараясь угадать, что хотят услышать массы.
— Снято, — произнёс мужчина и шагнул из-за спин операторов, стягивая наушники с посеребрённой сединой головы. — Отличная работа, ребята.
Дакота отцепила микрофон и отложила записи в сторону.
Когда мы встали, чтобы уйти, я схватил её за локоть, притянул к себе и наклонился к её уху:
— Через двадцать минут в моей гримёрке.
* * *
Я переоделся в джинсы, футболку, свои любимые ботинки и умылся, склонившись над раковиной и ожидая стука, который принесёт мне мою Дакоту. Не прошло и десяти минут, как она вошла, закрыв за собой дверь.
— Ты хотел меня видеть?
— Я скучал по тебе, Дакота, — сказал я, шаг за шагом медленно приближаясь к ней.
— Ты не звонил.
— Как и ты.
— Я не знала, что сказать.
— Просто хотел дать тебе немного личного пространства, и только, — я потянулся к ней, поместив руку на изгиб её бедра чуть ниже талии, и притянул к себе. — Говорят, разлука заставляет сердце любить сильнее.
— Разлука может заставить сердце сделать всё, что угодно.
— Хочешь уйти отсюда?
Она прикусила губу, медленно кивнула, соглашаясь с моим желанием. Мы выскочили из студии, помчались по центру города и направились на юг, не имея в голове никакой конкретной цели. Толпы людей, заполонившие тротуары после окончания рабочего дня и спешащие где-нибудь перекусить, заставляли нас метаться и увёртываться, нырять и петлять, избегая столкновений, и, наконец, я схватил её за руку и притянул к себе ближе, сделав нас похожими на скалу, твёрдо противостоящую потоку. Пусть остальной мир обходит нас.
Из-под канализационных решёток разносились ветром городские запахи, уши затопило звуками сигналов такси, а лёгкие наполнились выхлопными газами. Что хорошего могла найти Дакота в такого рода вещах было выше моего понимания. Я поднял голову, рассматривая море высоких зданий и небоскрёбов, загораживающих вид на прекрасное солнечное небо над головой, из-за которых создавалось впечатление, что сейчас немного темнее, чем должно было быть в это время дня.
— Как долго ты будешь в городе? — спросила она.
— Я уезжаю завтра утром.
Наступившая вдруг оглушительная тишина контрастировала с городской симфонией звуков вокруг нас.
— Я вернусь в следующие выходные на выступление в шоу. Ты придёшь?
Мы нашли свободную скамейку. Дакота потянула меня к ней за руку, и села, заставив меня себя обнять.
— Понятия не имею. В эти выходные свадьба Эддисон.
Пустой, смятый пакет из-под картофельных чипсов подлетел, подгоняемый ветром, к кромке тротуара и упорхнул дальше, прямо за ним последовал газетный лист. Мужчина с блокнотом в руке, подняв голову, останавливал любого, кто осмеливался пройти мимо него, спрашивая, есть ли у них пять минут для быстрого социологического опроса.
— Извините. Прошу прощения у вас обоих, — раздался голос позади скамейки. Мы обернулись и увидели женщину средних лет с тремя детьми, одетых с головы до ног в одежду с эмблемой Техасского университета. — Вы - Бо Мэйсон, верно?
— Да, мэм, — сказал я, одарив её улыбкой и убрав руку от Дакоты.
Женщина достала телефон и протянула его Дакоте.
— Не могли бы вы нас сфотографировать?
Я встал между женщиной и её улыбающимися детьми, и Дакота сделала снимок.
— Мы ваши большие поклонники, — выпалила женщина, и взяла телефон обратно дрожащими руками. — Мы так любим вашу музыку.
— Спасибо. Я это очень ценю, — подождав, пока они уйдут, я снова сел рядом с Дакотой, но в отдалении заметил приближающуюся группу студенток, которые смотрели на нас и о чём-то переговаривались. — Поедем к тебе, Дакота.
∙ ГЛАВА 28 ∙
КОКО
— Я только сегодня переехала, — начала оправдываться я, как только мы направились на юг. — Все вещи ещё в коробках.
— Меня это не беспокоит, — пока мы шли, Бо снова взял меня за руку, собственнически притянув к себе. — Просто захотелось немного уединения.
Он тянул слово «уединение» долго и медленно, с протяжным акцентом, который вызвал вибрацию в моём животе. В памяти всё ещё были свежи дни и ночи, проведённые вместе на прошлой неделе. Мы шли быстрым, решительным шагом, вдыхая полной грудью городской ветер и наслаждаясь невысказанными вслух мыслями.
Мне нравилось быть вдвоём с Бо, но стоило нам начать разговаривать, как всё усложнялось. Мы поднялись на лифте в мою новую квартиру в одном из домов Уайлдера, и не прошло и двух секунд после того, как мы распахнули дверь, и Бо прижал меня к стене.
— Что ты со мной делаешь, Бо? — выдохнула я, мои мысли продирались сквозь пелену сознания, пытаясь понять ту беспомощную женщину, которой я становилась с ним рядом.
— Думаю, то же самое, что делаешь со мной ты, — прорычал он. — У нас с тобой остались незавершённые дела. Настало время с ними покончить.
Сердце пустилось вскачь, а тело стало податливым, как снег, тающий под солнцем. Снежная Королева официально оттаивала, на самом деле её с каждой секундой всё больше лихорадило.
Ладони Бо обхватили моё лицо, а его пальцы запутались в моих волосах. Он опустил голову, приблизив свои губы к моим губам и запечатлев медово-сладкий поцелуй, и я вдохнула его запах. С каждым разом он всё крепче прижимался ко мне своим телом, страсть разгоралась всё сильнее, и мой язык всё яростнее сплетался в танце с его языком.
А потом его поцелуи стали жадными, он оставил мой рот в поисках обнажённой плоти, избытка которой не наблюдалось, так как я всё ещё была облачена в одежду, приготовленную для интервью с ним. Его пальцы оставили мои волосы и принялись вынимать из петель одну за другой жемчужные пуговички моей блузки, пока она не распахнулась, открывая вид на грудь в кружевном лифчике.
Он расстегнул мои брюки, стянул их вместе с трусиками, после чего я отбросила их в сторону и скинула блузку с плеч.
Бо приподнял меня, вынудив обхватить его ногами, и понёс к дивану – единственной вещи во всём доме, которая не была упакована в картонную коробку. Он опустил нас на мягкие диванные подушки, я оседлала его колени, и намёк на выпуклость в его штанах прижался к моему изнывающему лону.
Я хотела его.
Так сильно.
Но в то же время я не могла отделаться от слов, которые нашептал мне в студии на ухо Харрисон. Он хотел, чтобы я спросила Бо, что на самом деле произошло с Дейзи Фоксворти, а это означало, что Харрисон знал что-то, чего не знала я.
Бо обхватил одной рукой мой подбородок, а другую завёл мне за спину, расстегивая лифчик и скидывая его на пол.
— Ты так чертовски красива, Кота, — сказал он с дразнящей полуулыбкой и прикусил свою полную нижнюю губу. Он наклонился ко мне, снова сокращая расстояние между нами, и обрушил свои губы на мои. Ощущение выпуклости между моих бёдер оставило в голове пустоту, так примитивные инстинкты животного пересиливали всё остальное.
Я перевела взгляд поверх его плеча на городской пейзаж за открытым окном. Коко ужасно беспокоило, что до занятия любовью у всех на глазах оставалось всего пару секунд, но Дакоте было всё равно.
Дакота хотела Бо. Она всегда была рабой его любви.
Всё остальное не имело значения.
Я схватила его футболку, стянула её через голову, взъерошив его густые тёмные волосы, и снова прижалась к Бо кожа к коже. Мои бёдра раскачивались и тёрлись о его колени в предвкушении того, что должно было произойти.
Бо расстегнул джинсы и стащил их вниз ровно настолько, чтобы обнажить пульсирующий член. Вытащив из бумажника презерватив, он раскатал его, затем, удерживая за поясницу, усадил меня на себя, и вниз по позвоночнику устремился поток возбуждающего дождя. Его правая рука скользнула по бедру вперёд, большим пальцем он стал массировать клитор, пока мы двигались синхронно навстречу друг другу.
Другой рукой он намотал на кулак волосы, оттянув мою голову назад. Губы Бо впились в чувствительную плоть моей шеи, каждым поцелуем клеймя меня своей сущностью. Наш ритм становился всё безудержнее, его поцелуи – ненасытнее. Я приподняла свою попку выше, опускаясь на него жёстче и глубже, быстрее и отчаяннее. С каждым проникновением из моей головы вытеснялась любая мелькавшая мысль, которая говорила мне, что ничего у нас не получится.
С каждым толчком.
С каждым движением.
С каждым скольжением.
Секунда за секундой меня приближало к краю. Я задыхалась, моё тело сжималось вокруг него. Впечатляющий взрыв внутри усилил все пронзающие меня эмоции: и негативные, и позитивные.
Я опустила лицо, желая смотреть ему в глаза, когда он кончит в меня. Бо захватил мою нижнюю губу зубами, с глубоким стоном снова стал целовать меня и затем содрогнулся и достиг пика удовольствия.
Я прильнула к нему, прижавшись грудью и ощущая, как нас окутывает прохладный воздух квартиры. Почувствовав, как восхитительно опухли мои губы, улыбнулась и вздохнула полной грудью, но насыщенное блаженство быстро сменилось мучительными сомнениями.
Как забавно, что стоило парню, от которого я отреклась, окинуть меня понимающим взглядом и отдать всего лишь одну команду, и я без единого возражения сбросила трусики на пол.
— Поедем со мной домой, Дакота, — нарушил Бо тишину, которая заставляла мысли в голове вопить и громко кричать. Наши взгляды скрестились, зацепившись друг за друга, словно магниты, и промелькнувшее передо мной будущее заставило на секунду забыть, как дышать.
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — я оторвалась от него и села рядом.
Он положил мои ноги себе на колени.
— А ты понимаешь, что я не могу принять «нет» за ответ?
В течение десяти лет то место в сердце, где должен был быть он, заполняла боль. А теперь оно до краёв было переполнено Бо, и я не знала, что с этим делать. Мои тело и душа будто чёртовы торпеды рванули на полной скорости вперёд, даже не посоветовавшись с головой, и теперь я застряла в каком-то сумрачном пространстве, где одно неверное решение могло разрушить ту жизнь, которую я так упорно строила.
— Всё не так просто, — сказала я с горьким сожалением. — У меня контракт. Меня могут повысить…
И ты можешь снова разбить мне сердце.