— Погоди, — что-то щёлкнуло у меня в голове, — так этот, который тут вторую комнату занимает, он — инспектор?
— Ну! Он, кстати, чуть ли не на рассвете выехать собирался, скоро уже встанет. Так я к чему это всё? Как только в администрацию придёт официальное уведомление-отписка о том, что никаких причин для беспокойства не обнаружено, они встанут на уши. Тут-то и появляемся мы.
— Побеждаем болота? — задумался я.
— И зарабатываем солсы!
Я думал. Как сражаться с болотами, представлялось мне смутно. Маги Земли, помнится, руны чертили, но я только самые основы рунописи знал. Как маг Воды, я могу, например, заморозить болота, или испарить частично. Но на большу́ю площадь ресурса у меня не хватит. С другой стороны, солсы-то нужны...
— Деньги пополам, всё по-честному, — агитировал Гетаинир.
— А дом в Дирне снять можно? — задал я неожиданный вопрос.
— Да запросто. Гатса три-четыре в месяц, если не привередничать. Поприличнее — ну, восемь-девять...
— Давай так. Ты мне сейчас десять гатсов — и я в деле.
Гетаинир фыркнул.
— Сам смотри, — поднял я кружку. — Мне-то Дирн без надобности. Спасибо, что предупредил, как говорится. Выспимся и уедем, найдём местечко поспокойнее.
Я отхлебнул пива. Наглость, конечно, самому неудобно, но что делать. Когда надо содержать семью, приходится вертеться по-всякому.
Гетаинир молчал, поджав губы. Кажется, я почувствовал верно: он не мог просто так уйти. Что-то привязывало его к Дирну.
— Ладно, — вздохнул он и полез в карман. — Убедительно излагаете, господин Ямос. А оружие у вас есть?
Я молча призвал меч, который был у меня поглощённым, а потому не пропал вместе с плащом.
— О, рыцарский, — отметил Гетаинир, выложив на стол стопку серебряных монеток. — Сэр из Ордена?
Упс. Напрасно я это, но назад сдавать уже поздно.
— Как-то так сложилось, — заметил я небрежно и убрал меч.
— Так ты в паломничестве? — «догадался» Гетаинир.
— Ну! — подыграл я ему, понятия не имея, что за паломничество имеется в виду.
— В таком случае, помогать несчастным — твой святой долг.
Смекнув, чем начало попахивать в разговоре, я быстро накрыл стопку монеток рукой. Гетаинир широко улыбнулся:
— Сразу видно матёрого рыцаря! Да я ничего, ничего. Просто говорю. Деньги пополам, всё как условились.
Ссыпав монеты в карман штанов, я сразу почувствовал себя увереннее и расслабленно откинулся на спинку стула. Взял кружку, отпил глоток. Вот теперь глаза начали слипаться. Теперь, пожалуй, можно и поспать попробовать.
Наверху стукнула дверь. Гетаинир вздрогнул, взгляд его метнулся к лестнице. Я лениво посмотрел туда же. И чего он такой нервный? Тоже мне, боец с нечистью. Хотя, конечно, не каждому на долю выпадет такой богатый жизненный опыт, как мне.
Вскоре на лестнице появились ноги. Их я узнал мгновенно. Потом — подол платья и, наконец, вся Натсэ целиком. Она умудрялась ступать так, что лестница практически не скрипела.
— Доброго утра, леди, — взмахнул кружкой Гетаинир. Он старался говорить расслабленно, но я чувствовал его напряжение. Очень уж нервный дядька. С таким в серьёзное дело влезать — не приведи Стихии. Но деньги-то нужны, блин...
— Я не леди, — отрезала Натсэ, спустившись.
На меня она метнула мрачный взгляд, потом посмотрела на кружку и, как будто жила здесь уже не первый день, по-хозяйски прошла за стойку. Сквозь щели теперь проникало достаточно света, чтобы я увидел, как она там берёт кружку, нюхает, морщится и наполняет её из-под крана, торчащего из стены.
— Прошу прощения, — сказал Гетаинир. — Я просто увидел меч у вас за спиной, и...
— Это не меч. Это тонкий намёк, чтобы всякая бестолочь не лезла ко мне с разговорами. Раз уж обручального кольца мне по статусу не полагается.
Я содрогнулся. Всё-таки, когда Натсэ была рабыней, она была куда более позитивной. Видимо, заражалась от меня, через Огненное влияние. А может, она просто из-за Авеллы злится?
Натсэ с кружкой в руке подошла к нам, пинком подвинула стул от соседнего столика, уселась и начала пить.
— Как спалось? — участливо спрашивал Гетаинир. — Не беспокоило ли что-нибудь ваш сон?
Тут мне сделалось неприятно. И чего он к ней прилип? Ясно же дала понять, что не хочет болтать с посторонними. Нет, лезет со своими светскими любезностями. Шёл бы уже... Куда-нибудь. Мы с ним обо всём договорились, деньги он мне отдал.
Натсэ поставила кружку на стол, покосилась в сторону Гетаинира и повернулась ко мне.
— Знаешь, — сказала она, — я за свою жизнь видела многих мужчин. Я видела, как мужчины сбегают от жён в постель к левым девкам. Видела, как уходят из дома, чтобы напиваться. Видела даже, как накачивают жён креплёным вином, чтобы те не мешали им развлекаться с левыми девками. Но я ни разу не видела, даже не слышала о таких, которые подкладывают жену в постель к левой девке, чтобы потом пойти напиваться с каким-то мужиком.
— Это Гетаинир, — только и сказал я.
— А. Ну ладно. Это всё объясняет.
Она вновь приложилась к кружке. Я молча страдал. Такой хороший случай поговорить начистоту, всё обсудить, но нет же — сидит тут этот поганец, так глазами и стреляет туда-сюда. И опять на лестницу смотрит. Чего ему эта лестница?
— Сэр Ямос, вы не представите мне даму? — поинтересовался он.
— Э... Да, конечно. Это Тавреси.
Услышав имена, Натсэ поставила кружку и посмотрела на меня с внезапным уважением.
— Ого, — сказала она. — Сам додумался?
— Сердце подсказало, — буркнул я.
Можно подумать, я такой дебил, чтобы, находясь в бегах, настоящие имена использовать! Нам бы вообще замаскироваться. К примеру, волосы перекрасить: Натсэ — в белый, Авелле — в чёрный. Тогда нас точно никто не опознает.
— Очень, очень приятно, госпожа Тавреси, — разливался соловьём Гетаинир. — Здесь, в наших краях, не часто встретишь таких красавиц...
— Ты чего проснулась так рано? — тихо спросил я, Воздушным заклинанием приглушив голос Гетаинира. Хорошо всё-таки быть магом четырёх Стихий.
— Мне, чтобы прийти в себя, достаточно двадцати минут мёртвого сна, — отозвалась Натсэ вполголоса, и сразу вернулось ощущение полного доверия между нами. — Неспокойно здесь. Уходить надо.
— Из трактира? — уточнил я.
— Из города. Помнишь, я говорила, что чувствую место, его душу? Ну так вот: у этого города душа — гнилее некуда.
Я прикусил губу. Н-да, вернуть аванс, конечно, никогда не поздно, я никаких документов не подписывал. Но всё же было бы неприятно вот так запросто выйти из дела. Гетаинир, хоть и надоедливый балабол, мужик отважный. Как его бросить тут одного, сражаться с жабьим нашествием?
— Вам не понравилось на новом месте? — спросил Гетаинир, что-то расслышав.
Я быстро снял заклинание, чтобы он ничего не заподозрил. Знать о том, что у меня больше двух печатей, тут никому особо не следует. И так придётся врать что-нибудь, чтобы объяснить, почему у меня, мага-рыцаря Земли, в моём возрасте Водная печать образовалась.
Натсэ раздражённо покосилась на Гетаинира. Взгляд у неё, для неподготовленного человека, был тяжёлый и пугающий. Но Гетаинир не побежал в панике прочь и даже не извинился за назойливость. Так и сидел, стискивая кулаки на столе.
Тут сверху послышался стук. Поскрёбывание.
— Что это? — дёрнулся он.
— Боргента, наверное, проснулась, — предположил я, мысленно посмеиваясь над тем, как Авелла отреагирует на своё новое имя; другого мне сходу в голову не пришло. — Ключа-то у неё нет. Кстати, Тавреси, а ты как выбралась?
— Спрашиваешь, как я отперла дрянной замок в хлипкой деревянной двери? — посмотрела на меня Натсэ. — Серьёзно? Дверь отпертой оставила. Если твоя дорогая Боргента не совсем без мозгов, то уже бы открыла. Если хочешь — сбегай, помоги. Я лично с места не тронусь ради этой...
И тут Авелла открыла дверь — я услышал знакомый скрип. А в следующий миг — визг. Тоже очень знакомый. Так она визжала, например, когда я пришёл к ней в гости в Небесный Дом, а у неё некстати сбился бант.
Прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, на меня налетел порыв ветра — так быстро Натсэ вылетела из-за стола. Лязг, с которым меч покинул ножны, я услышал уже с лестницы. И бросился следом, по привычке заставив Огонь помочь мне двигаться быстрее. За мной грузно топал сапогами Гетаинир.
Глава 4
Я был на середине лестницы, когда услышал звон разбитого стекла. Наверху творилось что-то, выходящее из ряда вон. Авелла уже не визжала — она кричала:
— Стой! Стой!!!
Натсэ, с присущей её скоростью, видимо, уже вбежала в комнату, и я услышал, как она кричит:
— Ты-то куда, дура?! Не ранена?
Одним прыжком преодолев оставшиеся ступеньки, я ворвался в коридор. Первая дверь — наверное, в комнату Гетаинира — была закрыта. Вторая дверь — в нашу — открыта, но я даже не сразу туда вошёл. Дверь в третью комнату — комнату инспектора — была распахнута настежь.
Коридор проходил чуть дальше и заканчивался тёмным тупиком. И там, в тупике, лежал на полу человек. Он был очевидно мёртв — из-под него вытекала лужица крови. Лежал он лицом вниз, и всё, что я мог о нём сказать, это то, что он — маг. Плащ был светло-серого цвета. Это означало, что он — либо безродный, либо из очень мелкого рода. Либо может быть из хорошего рода, но занимает какую-то ничтожную должность. Это пока мы ехали, я от нечего делать выспрашивал у девчонок всякие подробности окружающего мира — надо ж было о чём-то разговаривать. Ну Авелла и просветила меня, пока Натсэ дулась...
Авелла!
Я оторвал взгляд от трупа и вбежал в комнату. У разбитого окна боролись Натсэ и Авелла. Впрочем, «боролись» — сильно сказано. Авелла рвалась в окно, а Натсэ спокойно её удерживала поперёк туловища одной рукой. Кошка, выгнувшись дугой, стояла в углу и страшно шипела.
— В чём дело, что случилось? — выпалил я, переводя дыхание.
Услышав мой голос, Авелла повернулась ко мне и по-детски обиженно всхлипнула, показывая пальцем в сторону окна.
— Он выпрыгнул! Прыгнул — и убежал! Теперь уже далеко, наверное, а она меня не пустила!
— И правильно не пустила! — прорычала Натсэ. — Ты соображаешь, что творится? Ты за окно посмотри!
Авелла посмотрела. Я тоже. За окном густой молочной стеной стоял туман. Непроглядная мутно-белая мгла. Как будто трактир утонул в огромном чане с молоком. Туман уже пытался запустить щупальца в комнату. Нет уж, думать о том, чтобы туда сейчас выйти, не хотелось совершенно. Я вытянул руку к окну:
Граница
Мигнула едва заметная белая печать на руке. Ресурс упал на пару десятков единиц, и невидимая преграда отсекла кусочек тумана, который тут же растворился. Ну вот, на пару часов у нас есть окно — прозрачное, но совершенно звуко-, влаго-, ветро- и врагонепронецаемое. И Авеллонепроницаемое тоже — она всё ещё продолжала рваться, а Натсэ её удерживала.
— Тут всегда так, — услышал я голос Гетаинира. — Часов до семи-восьми из дома лучше не выходить, пока туман не рассеется. В нём люди пропадают...
Я повернул голову. Гетаинир сидел на корточках возле нашей двери, смотрел в сторону трупа и, казалось, очень глубоко задумался.
— Что здесь случилось? — спросил я. — Боргента! Хватит.
— Но там же...
— Хва-тит!
Пришлось прикрикнуть. Авелла тут же сникла, и Натсэ с облегчением выпустила её из объятий. Выйдя из боевого режима, Авелла немедленно принялась реветь, кулаками размазывая слёзы.
— Не, — покачала головой Натсэ и попятилась. — Вот с этим ты уже давай сам. А я пойду на трупик погляжу.
Она отошла к Гетаиниру, а я приблизился к Авелле, обнял её, погладил по голове.
— Тише, тише, — шептал я. — Что бы там ни было — оно уже закончилось. Всё хорошо.
Снизу доносились злые заспанные голоса. Хозяин проснулся от криков и грохота и шёл разбираться. Под его сапогами лестница буквально взвыла.
— Ничего не хорошо, Мортегар, — прошептала Авелла, стараясь совладать с рыданиями.
— Тс-с-с! Ямос. Запомни: меня зовут Ямос. Ты — Боргента, а Натсэ — Тавреси. Хорошо?
Слёзы высохли. Авелла вздрогнула, отстранилась и заглянула мне в глаза.
— Б-б-боргента?
— Ага.
— Ты злой!
— Вовсе нет, просто мне пришлось импровизировать...
— Я каждый раз буду вздрагивать от этого имени!
Тут в коридор прибежал хозяин, за которым семенил пацан, который провожал нас в комнату.
— В чём дело? — рявкнул хозяин. — Что вы тут устроили? Ах ты ж... Кто это?
Гетаинир встал, скорбно качая головой.
— Это? — указал он на труп. — Это, надо полагать, наш инспектор. Самую малость мёртв.
— Его зарезали, — уверенно заявила Натсэ, которая, осмотрев труп, вновь появилась в проёме нашей двери.
— Не совсем, госпожа, — ласково улыбнулся ей Гетаинир. — Эти следы на горле — они от зубов и когтей. Его загрызли.
— Кто загрыз?! — воскликнул я.
— Лягушка! — крикнула Авелла. — Я же пыталась объяснить, а ты не слушаешь. Она в дверь скреблась. Я проснулась, никого нет — думала, кто-то из вас. Открыла дверь, а там — она. Ой, мама, я так никогда в жизни не пугалась... Она меня толкнула, а потом... Потом... Потом она выпрыгнула в окно.
— А ты-то зачем за ней рвалась? — не понял я. — За разбитое стекло взыскать?
Авелла молча опустила взгляд. Я пока не стал настаивать. Ладно, все мы, бывает, делаем глупости в состоянии шока.
— Как лягушка попала в дом? — недоумевал хозяин.
Гетаинир молча вошёл в соседнюю комнату — комнату покойного инспектора.
— Так я и думал, — донёсся оттуда его голос. — Окно открыто. Похоже, инспектор был очень закалённым человеком и любил спать на свежем воздухе.
— Второй этаж ведь! — простонал хозяин.
— Эти твари превосходно прыгают, поверьте моему опыту. Обратите внимание на следы крови. Скорее всего, инспектор как раз встал и оказался возле окна — он ведь собирался выехать рано и, возможно, оценивал погодные условия. И тут эта тварь бросилась на него из тумана. Вцепилась в горло. Инспектор попытался убежать, но сумел только выскочить в коридор. Где и расстался с жизнью.
Гетаинира я не видел — видел только спину хозяина и Натсэ, которая стояла, сложив руки на груди. Дослушав «заключение эксперта», она только хмыкнула, но ничего не сказала и, потеряв интерес к происходящему, вошла к нам в комнату. Судя по мрачному взгляду, который она бросила на меня, поговорить нам было о чём.
— Нужно стражу позвать, — сказал хозяин. — И мага этого... Пусть засвидетельствует, чего положено. Эй, пацан, ну-ка сбегай!
— Да щас! — воскликнул пацан. — В этот туманище? Да я лучше тут сдохну.
Хозяин принялся было браниться, но, бросив взгляд в окно нашей комнаты, поморщился.
— И то правда... Ну и что, тут его, что ли, бросить? Кровища вот-вот на первый этаж просочится.
— Можно затащить в комнату и завернуть во что-то, — разрешил Гетаинир. — Я — маг, изначальную картину видел, передам страже всё, что необходимо, можете не беспокоиться.
Пацан сбегал вниз за куском какой-то плотной ткани. Потом они, вместе с хозяином, кряхтя, затащили труп в его, трупью, комнату. А к нам зашёл Гетаинир, сияющий, как самый настоящий солс.
— Вот видите, господин Ямос! Я же говорил. Лягушки уже вот-вот перейдут в наступление. Если мы с вами не предпримем чего-то радикального. Я пойду спать, чего и вам желаю. А днём загляну в градоправление, потороплю их с решением.
Он удалился к себе в комнату, насвистывая. Я закрыл дверь.
— Чушь какая, — сказала Натсэ.
Она сидела на подоконнике и гладила кошку, которая постепенно успокаивалась у неё на руках.
— Ты о чём? — спросил я.
— О том, что этот клоун тут наплёл.
— Ты про Гетаинира? Вроде нормальный...
— Позёр и бестолочь, — отрезала Натсэ. — Глотка у трупа изгрызена — это безусловно. Но вокруг ран — ни отёков, ни припухлостей. Лягушка грызла его уже мёртвого. А вот одна рана — явно ножевая, и нанесли её при жизни. Это раз. А во-вторых, как же так никто не слышал борьбы? Почему инспектор не кричал? Бред.