— И поэтому мне очень трудно сдержаться, Урана, когда ты так близко.
Я сглатываю ощущая, как его голос растекается по моей коже, по всему телу и смутно становится в голове, когда вижу, как глаза его зажигаются и горят зеленью словно древесный мох в дремучем влажном лесу. Его жилы на шее натягиваются, как и на руках — вижу, как он на пределе. Забываю обо всем: о тревогах, о попытке вернуться в покои. Меня с невероятной силой потянуло к нему. Протягиваю руку, чтобы коснуться его кожи шеи. Айелий закаменел весь, кода мои пальцы огладили его. Ощущаю ладонью жар его тела, бешеную пульсацию вены. Дрожь прокатывается с головы до ног мгновенно отяжеляя меня всю. Айелий перехватил мою руку, прижимается сухими губами в ладонь, а меня закачало как на волнах. Он притянул меня к себе обхватывая за пояс, поймал мои губы, впиваясь в поцелуе, долгом, влажном.
— Сегодня я хочу, чтобы ты осталась со мной, — прошептал он, блуждая по телу ласковыми руками, сминая в натуге бедра, груди. Я горю желание, безудержным, постыдном. Хочу почувствовать его внутри себя. Не замета, как шнуровка на спине ослабла и руки графа вторглись под корсаж платья, обхватили груди, стискивая их судорожно до легкой боли в своем плену.
— Я не знаю, Айелий… — шепчу через туман. Он не дает мне договорить, решительно сдергивает платье с меня, откинул его в сторону. Задыхаюсь, когда попадаю под палящий взгляд Айелия.
Граф убрала волосы с моих плеч нависая сверху.
Я закрываю глаза, вытягиваю шею от накатывающих волн удовольствия. Айелий припадает к моей коже губами скользит к груди, всасывает затверделую горошину соска, прикусывая.
Мои губы выпускают не стон, а шипение. Падаю в пропасть. Сжались и расправились мышцы лона, требуя его немедленного вторжения, до такой степени, что в глазах потемнело все. Скручивается в животе тугой узел желания.
Я тяну его ворот, срываю петли грубо трущего мою кожу камзола. Граф помогает мне, стягивает его с себя, следом рубашка и брюки и теперь между нами никаких препятствий. Воздух густеет, тяжелеет и застывает, мы сплетенные вместе дышим глубоко и часто. Я боюсь и безумно желаю сорваться в эту пропасть. Провожу руками по рельефу мышц мужчины, сжимаю пальцами тугие бугры. Глаза графа темнеют и меня утягивает в разверзшиеся надо мной глубины.
Айелий отстраняется, обхватывает меня за пояс опрокидывает на живот. Я сжимаю края дивана, чувствуя, как он упирается в складки и проникает, резко толкается, раскрывая. Невольно зажмуриваюсь, ожидая очередной приступ боли, но его не последовало. Айелий совершает несколько тягучих движений заполняет меня, давая привыкнуть. А я выгибаюсь, тянусь к нему. Сильные стальные руки крепко сжимают мои бедра, Айелий начинает двигаться во мне быстро ураганом испуская клоки дыхание, которые прокатываются по моей шее обволакивая, продолжая пронзительно вторгаясь в разгорячившееся лоно. В глазах темнеет, я теряю дыхание от неистово рвущейся в меня силы. Айелий выпускает мои бедра, упирается руками в мягкий диван, подминая меня под себя. Рывками приникает во влажную глубину, подкидывая меня к самому краю обрыва. Я срываюсь в эту пугающую пустоту и вновь выныриваю из вязкого киселя блаженства, накатывающие на меня теплыми волнами. В этот раз было все по-другому. Захлебываюсь в неге почти достигая вершины, разливающейся внутри меня раскаленным сплавом. Я чувствую, как по плечам что-то скользит, оплетает шею и растекается на грудь, отяжеляя руки. Айелий резко выходит. Через туман в голове, не соображаю ничего, я хочу продолжения, немедленно. Еще и еще. Но не могу и языком пошевелить от пронявшей неги. Он садится, обхватывает меня за талию сажает сверху, вновь разворачивая спиной к себе, насаживая на разбухшую плоть. Всхлипываю, когда он, подхватив меня под бедра ритмично заскользил во мне. Новые ощущение наполненности завладевает мной. Хватаюсь за его шею, чтобы удержаться в этой схватке, ощущая, как его тело покрылось испариной, так же, как и мое. Я невольно свожу колени, когда он замедляется, входя в меня тягуче, но граф не позволяет, его рука скользнула к лону, пальцы надавили и сделали круговое движение, что в глаза искры посыпались, вонзаясь в голову. Я взлетаю до крайнего пика, такого головокружительного и ошеломительного, что мир вокруг тронулся с места, падает куда-то в пропасть, а я растекаюсь океаном погружаясь в горячую всеобъемлющую пустоту, прямо в сильные горячие руки Айелия.
Толкнувшись еще, граф остановился, оплетя руками мою грудь прижал к себе плотно. Не могу шевелиться, слушаю его надрывное дыхание и клокот сердца, мощно и надрывно бьющеюся о мою лопатку. Меня все еще потряхивала дрожь и горячие волны то накатывают, то отступают, сводя мышцы спазмом. Он выпустил меня, позволяя самой насаживаться на ствол, пока силы вконец не покинули меня. Айелий, обхватил пятерней мое лицо, заставляя повернуться к нему, горячо припал к моим губам в жадном поцелуе — тягучем и долгом.
— Ты великолепна, моя Урана, — шепчет, захватывая мои губы вновь углубляя поцелуй проникая языком. Внутри меня, замерло все, когда он прикусывает и втягивает нижнюю губу, слегка посасывая. Я закрываю глаз. И не было сейчас ничего, ни тлевшего очага, ни комнаты, а только сильное тело Аейлия, его жар и мощь, и нежность, которая окутала меня, обернула одеялом. Не хочу, чтобы он выпускал.
Блаженство продлилось недолго, в затуманенный ум стали проникать отрезвляющие мысли. Вновь тукнулась тревога в груди. Я отстранилась и слезла с его колен, все еще ощущая наполненность и растекающуюся до боли в мышцах негу. Ходить я сейчас не способна. Как и говорить.
Но даже после близости он полустоял, производя впечатления. Я смущаюсь и поднимаю взгляд на грудь. Никакого рисунка не было. Хотя меня не покидало ощущение что по коже будто ползли обжигающие стебли узора. Наверное, показалось. Привиделось. Столько всего навалилось.
Я все еще не могу выровнять дыхание. Сжимаю подрагивающие плечи. В голове шум, а на сердце одно беспокойство. Айелий вдруг поднялся, прошел к очагу. Я не могла не смотреть на него. Как распутная девица рассматриваю его тело: сильную спину и упругие ягодицы, ноги с мускулистыми икрами. Все же отвожу взгляд, не могу привыкнуть, не могу поверить что все это происходит со мной: эта безудержная ненасытная страсть вспыхнувшая между нами. Смотрю в окно, в эту беспросветную серость. Хотелось остаться здесь внутри поместья, в тепле и уюте, рядом с графом, и как только представляю, что придется куда-то ехать, выбираться в эту сырую погоду, дрожь прокатывается по спине.
— Айелий, что вы ему скажите, если я не приеду на Крион?
Граф обернулся. И я невольно обхватываю себя руками закрываюсь плотнее. Айелий улыбнулся и покинул свое место. Направился ко мне. Я стараюсь смотреть ему в глаза, запрокидывая голову. И меня снова накрыл этот жар, всполошил и пронизал до самого естества. Тяну в себя воздух и закрываю глаза от этого сплава чувств. Мгновение. Айелий сковывает мой подбородок и впивается в мои губы.
— Ты сейчас такая соблазнительная Урана, пожалуй, оставить тебя до утра это жестоко с моей стороны. Тебе нужно привыкнуть. А я не могу сдержаться…
— Скажите ему что я сбежала, — пропускаю его слова.
Айелий смотрит на меня пристально и опускается рядом, обхватывая меня, увлекая за собой. Он лег, а я устроилась на его груди, чувствуя обнаженной кожей гранит его тела, вконец понимая, что не хочу отсюда выходить. Он оглаживает мое плечо, сжал. Граф молчал, о чем-то думая.
— Нарисуй меня Урана, — вдруг просит он.
Я поднимаю голову, вглядываясь в его лицо. Так сейчас спокойно смотрели на меня его глаза из-под дымки ресниц, а внутри меня кипит все. Я приподнимаюсь.
— Вы серьезно?
Айелий закатывает глаза.
— Не зови меня на «вы», — рычит мне в ухо, запуская пятерню в волосы, притягивает за шею ближе. — Ты же хочешь… рисовать.
Щеки вспыхивают.
— Я не могу, — лепечу вовсе растерявшись.
— Почему?
Не знаю, что ответить. Не могу смотреть на него спокойно, и чтобы пальцы не дрожали, и чтобы сосредоточится. И выговорить ничего не могу.
— Не отвечай, — прижимает меня к себе теснее.
Я кладу голову ему на грудь слыша тугие толчки его сердца. Комната наполняется тишиной и смолистым запахом горевших дров — эта наполненность убаюкивала и веки сами собой начали смежаться. Я не поняла в какой миг уснула, но, когда проснулась в комнате уже стемнело изрядно и угли в очаге едва тлели. Пошевелилась, а следом рука Айелия плавно соскользнула с моего плеча — он спал.
Осторожно пытаясь не нарушить его сон, приподнимаюсь, невольно задерживая взгляд в области паха. Сейчас я могла смотреть на него открыто и все равно ощущение что за мной наблюдают не покидают меня. Поднимаюсь с дивана. Айелий вдруг пошевелился, и я замираю, но он только лишь развернулся, раскидывая удобней руки и ноги на постели. Закусываю губы и медленно соскальзываю с края дивана. Подбирая платье, одеваюсь, и прежде чем уйти, побрасываю поленья в очаг — прохладно к вечеру становилось. Осторожно поправляя волосы выхожу за дверь. Граф меня не окликнул и я свободно пошла по галерее возвращаясь в свои покои.
— Ну слава вседержителю, миледи куда вы пропали? Я так волновалась! — бросилась ко мне Элин.
— Приготовь мне краски и полотно, — велю я, опускаясь в кресло перед трюмо.
Элин, какое-то время стояла в оцепенения, потом быстро кивнула и вышла, не о чем меня больше не спрашивая.
Я смотрю в зеркало и совершенно себя не узнаю: кожа сияла, глаза полнились каким-то туманным блеском. Встряхиваю волосами и беру щетку. Торопливо расчесываю волосы и одеваю другое бардовое платье цвета зрелой розы — оно проще и удобней, чем-то что я надела для завтрака, но этот цвет придавал определенный шик моему телу. Ловлю себя на мысли, что хочу понравиться графу. А это плохой знак, влюбляться я пока не собиралась, да и не собираюсь, особенно сейчас…
К тому времени вернулась Элин. Смотрю на короб с краски и передумываю, они сильно пахнут, могут разбудить графа. Забрав у нее только сухие принадлежности, поднялась вновь на верхний этаж. Боясь, что не успею сделать то, что задумывала. Но к удаче, граф по-прежнему спал и ни что сейчас не могло потревожить его мирный сон. Внутри помещения так тепло и мягко, как в материнской утробе. Я тихонько, устраиваюсь у камина сажусь прямо на пол и беру в пальцы грифель. Света от очага хватает, чтобы наносить штрихи, и очень мягко окутывает тело Айелия, выделяя рельефы мышц, тени только подчеркивали их объем и мощь. Широкими размахами рисую контуры, намечая основные очертания: запрокинутую за голову руку, линию шеи, покатую грудь, которая поднималась мерно во вдохе и опадала при выдохе. Пытаюсь сосредоточиться и перебороть смущение, когда грифель проводит неуверенными штрихами бедра. Растушевываю мизинцем, стыдясь того что делаю, и снова начинаю рисовать, уже увереннее, обводя взглядом своего невольного натурщика, который и не подозревает ни о чем. Ровные брови Айелия во сне хмурятся, но вместе с тем след тревог и сосредоточенности стерлись с его лица, прямой нос и изгиб губ, твердый подбородок с выпирающими скулами — передаю сплав, тяжесть и объем мужского тела, одна линия переходят плавно в другую, играют и создают идеальную гармонию увлекая мое сосредоточенное внимание за собой. А потом меня поглотил процесс, толкая за грани, унося потоком во времени, где не было ни стыда, ни смущения, а только жажда и желание передать все до самой сокровенной черты. Я вынырнула из раздумий, когда стало совсем темно. Встряхиваю частички грифеля, удовлетворенно кладу полотно перед собой. И поражаюсь тому, что у меня вышло. Это не могла изобразить я. Передо мной лежал голый очень красивый спящий мужчина во всем своем великолепии. Скольжу взглядом по мощной грудной клетке, по которой тянется терновый стебель, тот самый что я видела в первый раз, и который невольно изобразила теперь, крепким бедрам, стройным ногам.
К лицу жар подкатил.
«Этого никто не должен видеть» — спохватилась я, подбирая полотно с пола, намереваясь немедленно сжечь. Подношу край бумаги к огню, хоть внутри щемит от того какое преступление совершаю, наверняка пожалею потом.
Он прихватил его быстро, я не успела ничего понять, как мое запястье крепко сжала рука Айелия, и выдернула плотный лист.
Айелий тушит его стремительно, не позволяя заняться огню пуще. Я готова была сквозь землю провалится, когда граф осмотрев полотно перевел укоризненный взгляд на меня.
— Не сомневался, что ты талантлива очень. Если бы успел сгореть заслужила бы мою немилость.
Я опускаю ресницы, когда первая волна стыда сходит с меня и взамен ее приходит новая. Айелий ставит полотно на камин, чуть обугленный снизу, будто испепеленный его собственными руками, драконьим жаром. Я смотрю на свои пальцы, запачканные грифелем и чувствую на себе пристальный взгляд мужчины. Меня пробирает дрожь, я даже на ноги не могу подняться и не хочу, хочу остаться тут в тепле рядом с ним, ощущать и видеть его.
— Посмотри на меня Урана, — вдруг просит он.
И я поднимаю глаза.
— Прикоснись ко мне.
Я перестаю дышать, смотря со своего места на Айелия, лицо его обрамлено светлыми прядями в свете огня отливали бронзой. И глаза еще со сна такие глубокие завораживающие. Пылаю, осознавая насколько он читает мои желания быстрее, чем их распознаю я. А он уже весь возбужден и этого не могу не заметить. Совершенно голый передом мной, расслабленный и в то же время напряженный до стали. Я кладу ладонь на его бедро, провожу вверх. Мои пальцы подрагивают от волнения. Приподнимаюсь и касаюсь губами его бедра, скольжу вверх. Наверное, совсем потеряла стыд, но не могу ничего с собой поделать, мной управляла иная сила, еще неведомая мне, она не требует никакого одобрения. Она подчиняет. Выжигает все мысли. Это страсть, но страсть настолько поверхностная недолговечная на фоне того что я ощущаю, это что-то другое настолько древнее, и укоренившееся в недрах моего существа, что я не вольна противится тому. В кокой- то момент я ощутила себя на таком пике, взлете что все страхи во мне обращаются в пыль. Обхватила его плоть рукой, но сомкнуть пальцы у меня не получилось. Я чувствовало его желание, оно жидким плавленым золотом вливается в меня отяжеляя все тело. Дыхание графа сбилась и дрожь пробежала по мощному телу, пышущее жаром и возбуждением. Оглаживаю его. Айелий невольно качнулся вперед, положив ладонь мне на щеку, пронизав пятерней волосы.
— Ты рассудка хочешь меня лишить? — шепчет сдавленно он.
Я раскрываю губы и обхватываю его ртом, граф выпускает стон, а его пальцы на моем затылки каменеют. Начинаю скользить сначала не глубоко, привыкая чувствуя его солоноватый вкус и твердую упругость. Он обхватывает затылок другой рукой. А я продолжаю ласкать его языком. Через охвативший меня пожар, когда я глубже его принимаю, слышу его обрывистое дыхание и стон. Айелий сотрясает и, отстраняет меня. Опускается прямо на пол на шкуры, обхватив за пояс рывком сажает сверху, так же резко вторгается, погружая каменную плоть. Я задыхаюсь от его бешеного напора, и в то же время плавлюсь в его огненно-горячих руках. И тут сквозь влажную пелену я вижу, как оживает его кожа — тянутся с плеч те самые узоры. Граф — прижимает меня к себе плотнее. Я — охаю и неуклюже падаю ему на грудь.
— Тише пташка, не бойся, — смотри на меня пристально. Мне ничего не остается, как подчиниться, ощущая, как бедра оплетает и скользит что-то колючее. Айелий огладив мои ягодицы, ввел палец внутрь, одновременно проникая плотью в лоно глубже. Я невольно вскрикиваю и сжимаюсь, задыхаюсь, когда, чувствую, как тягучим огнем входит прямо туда стебли ожившего рисунка. Закрываю глаза, от переполнившихся меня чувств, что даже огненные пятна заплясали перед глазами.
— Айе… елий, — шепчу судорожно.
— Тише, расслабься только, — шипит мне в губы.
Я, представляю, как рисуются на моей коже золотистые узоры, снаружи и внутри. Захлебываюсь от новых ощущений. Айелий продолжая вторгаться с обеих сторон яростней, глубже и резче. Все закружилось, я сдавливаю его внутри себя, когда граф в меня излил семя, мы обо не сорвались в пропасть, падая растворяясь в океане блаженства. Обессиленно рухнула на него сотрясаясь.