— Эти дни нам лучше провести отдельно друг от друга. Как это сделать?
— Твоя жена останется у меня в башне.
Я кивнул, соглашаясь. Пока авгур не откроет дверь, мне сюда не попасть. Я могу сутки напролет ломиться в башню, а толку не будет. Я начал верить, что все будет хорошо.
— Выпей, как будешь готов, — кивнул авгур на фиал, прежде чем покинуть комнату. Вскоре здесь остались только мы с Эвой.
Легко сказать, выпей. Я сотни раз видел, как Амброзию пьют женщины — бывал гостем на чужих свадьбах. Меня это никогда не трогало. Наши предки жили так, мы живем, и наши потомки будут. Пока дело не коснулось меня, все казалось естественным. Но со мной что-то пошло не так.
Возможно, не Эва бракованная, а я. Дефектный легионер. Сомневаюсь, что мне есть место в легионе. Лишь слабая надежда, что именно это мой путь, который упоминался в предсказании, держала меня на плаву.
— Твое здоровье, Эвангела! — я схватил фиал со стола и махом опрокинул его содержимое в рот. Сглотнул, ощущая, как сладкая горячая жидкость течет по пищеводу. Вот и все, дело сделано. Осталось дождаться результата.
Глава 34. О преображении Беса
Минуты как будто потекли медленнее. Я внимательно прислушивался к себе, отслеживая свое состояние. Амброзия пока только осваивалась в моем организме, постепенно захватывая его часть за частью. Я чувствовал, как она бежит по венам — горячая и ядовитая.
К лицу прилил жар, и я потер его ладонями. Краснею как барышня, услышавшая неприличное слово. Но вскоре эта проблема отошла на второй план. Ее место заняла другая, посерьезнее — мне обручем сдавило грудь, не вздохнуть.
Авгур точно дал мне Амброзию или пятый командир подговорил его отравить меня? Я не удивлюсь такому раскладу.
Ощущение было, словно на грудь упала огромная гранитная плита. Легкие сжались, отказываясь впускать воздух. Борясь с собственным телом, я пошатнулся, налетел на стол и столкнул фиал на пол. Он упал, но не разбился. Зато звук привлек Эву.
Все это время она стояла около двери истуканом и лишь заметив, что у меня проблемы, устремилась на помощь. Если мужу угрожает опасность, идеальная жена может действовать самостоятельно ради того, чтобы его спасти.
— Что с тобой, любовь моя? — волновалась Эва.
Хотел бы я, чтобы эта тревога была настоящей. Но увы, Амброзия все еще руководила ее поступками, а это значит, что на меня она пока не подействовала. Но, к счастью, я снова мог дышать. Эва своим присутствием облегчила мои страдания. Может, в этом весь секрет? Мы должны пережить это вместе.
— Дай мне свою руку, — попросил я, и жена без промедлений подчинилась.
Я сжал ее ладонь, и мне стало намного легче. Теперь ощущал лишь нарастающее тепло в теле. Как будто в районе солнечного сплетения разгоралось солнце. Сперва оно согревало лучами, потом обжигало, становясь все горячее и горячее. Так недолго сгореть дотла.
В ушах нарастал гул, а перед глазами возникла рябь. Меня замутило, и я зажмурился. Жар внутреннего солнца стал невыносим. Казалось, еще чуть-чуть и оно оплавит кожу, вырвавшись наружу ярким светом прямо через грудную клетку. Нет, все-таки выпить Амброзию было плохой идеей. О чем я думал?
Внезапно все изменилось. Словно кто-то щелкнул пальцами и боль, угроза скорой смерти, весь прочий негатив растворились без следа, как их не бывало. В мыслях задержался лишь один вопрос — о чем я только что думал? Я забыл. Вообще обо всем.
Я открыл глаза, сфокусировал зрение и первое, что увидел — Эвангелу. Сразу стало ясно, о чем я думал — конечно, о ней. Всегда и только о ней. Жена и раньше казалась мне красивой, но сейчас ее как будто окружало сияние.
Идеальная, совершенная, безупречная. Не существует эпитета, который в состоянии передать, насколько Эва восхитительна. Я смотрел на нее и снова не мог дышать. Между нами словно протянулся канат — от меня к ней, от нее ко мне. Тугой, крепкий, не разорвать. Он шел из моей души, проходил через сердце прямиком к ее сердцу и душе. Незримая и нерушимая связь.
Пальцы Эвы в моей ладони дрогнули. Она заморгала часто-часто. Жена выглядела как человек, которого грубо разбудили посреди ночи. Он трясет головой, пытается проснуться и понять, что происходит. Так было и с ней. Эва приходила в себя от Амброзии. Это наполнило меня триумфом. Не зря я выпил эту дрянь!
— Где я? — она обвела взглядом комнату. — Мы же были в горах.
У нее был удивленный вид. Последние несколько дней — наш приход в Цитадель, общение с авгуром — не отложились в ее памяти. Их как будто не было. Вот еще одно подтверждение тому, что человек, выпив Амброзию, теряет свою личность. Его душа впадает в спячку, а тело продолжает жить.
Надо было что-то ответить, как-то объяснить происходящее, но мои мысли приняли иное направление. Взгляд скользнул вниз и споткнулся на вырезе платья. Округлая девичья грудь манила. Я помнил, как идеально она ложится в ладонь и какая она упругая.
Мне в сердце будто воткнули острый нож. По самую рукоять. Мне было и больно, и сладко. Амброзия уже насквозь пропитала меня, но я все еще пытался думать. Выходило плохо. Я не мог сосредоточиться. Как следует порадоваться возвращению жены и то не получалось. Я был бессилен перед действием любовного напитка. Или перед самой Эвой?
В третий раз за последний час у меня перехватило дыхание, но теперь уже от возбуждения. Меня разом накрыло. Это была даже не страсть, а что-то более дикое и неконтролируемое. Я не просто хотел целовать эти губы, а с силой сминать их. Полностью завладеть Эвой, врасти в нее, чтобы навсегда вдвоем, никогда не расставаться, вместе до последнего вздоха.
В глазах жены я видел отражение собственных желаний. Она чувствовала то же самое. Нас тянуло друг к другу с неимоверной силой. Все, чего я хотел, — сделать Эву своей. Взять ее на столе или на полу, неважно где. Мне просто надо получить ее. Сейчас, немедленно.
Я потянулся к жене, она в свою очередь подалась мне навстречу. Наши губы почти встретились, я уже чувствовал дыхание Эвы, скользящее по моей коже. Еще мгновение и…
— Не смейте этого делать! — раздалось за спиной.
Мы с Эвой одновременно вздрогнули и обернулись на голос. На самом интересном месте нас прервал авгур. Вид у него был крайне недовольный.
— Ладно, она ничего не знает, но тебе-то я все объяснил. Любая физическая близость усиливает притяжение, — с этими словами он ударил нас по рукам, заставляя разорвать контакт.
Вклинившись между нами, авгур оттеснил Эву подальше от меня. И тут меня снова накрыло, но на этот раз не страстью, а ревностью. Черной, густой и вязкой как смола. Я поймал себя на том, что тянусь к шее авгура, чтобы ее сломать. Никто не смеет вставать между нами!
Столь яростное желание убить напугало меня. Я тряхнул головой. Так нельзя. Это ненормально.
— Прямо сейчас тебе лучше уйти, — авгур указал мне на дверь. — Я позабочусь о твоей жене. Как мы и договаривались, следующие три дня она проведет здесь. А когда они закончатся, Амброзия выветрится из вашей крови, и вы сможете нормально пообщаться.
Я с трудом кивнул. Да, именно так мы и договаривались, авгур прав. Но до чего это тяжело!
Как мне уйти? Как оторваться от Эвы? Где найти силы сделать хоть один шаг прочь? Решив, что если не буду смотреть, станет легче, я зажмурился. Не сказать, чтобы это помогло. Я все еще чувствовал присутствие Эвы в комнате. Звук ее дыхания, ее запах. Они манили меня, но я запретил себе на них сосредотачиваться.
Простое действие — занести ногу и поставить ее — далось с огромным трудом. Но я повторил его снова. И снова. И снова. И так до тех пор, пока не добрался до двери. Понял, что у цели, когда уперся в стену спиной. Тогда я крутанулся на пятках, рванул засов, а затем дверь на себя и вышел из комнаты.
Дальше были ступени. Я несся по ним, не разбирая дороги, рискуя оступиться и свернуть себе шею. Бежал, потому что знал — стоит замешкаться хоть на секунду, и я поверну назад, а этого нельзя допустить.
Наверху хлопнула дверь — авгур запер башню. Отлично. Даже если я не выдержу и вернусь, буду выть и умолять меня впустить, он этого не сделает. Авгур не допустит нашей встречи. На него можно положиться, раз уж сейчас я не могу положиться на себя.
Глава 35. О пробуждении Эвы
Я часто заморгала, пытаясь осознать, что происходит. У меня были сотни, даже тысячи вопросов. Где я? Кто этот человек в балахоне? И почему Бес его слушается? С какой стати он бросил меня?
Я была готова кинуться вслед за мужем, но человек в балахоне не пустил. Он запер дверь прямо перед моим носом. Я едва не разрыдалась от отчаяния. Бес ушел, и окружающее как будто померкло. Мне сразу стало одиноко и тоскливо. Все лишилось смысла.
Стоило подумать о муже, как я покрылась мурашками и разве что не застонала в голос. Я хотела быть с ним до болезненной ломоты во всем теле. Все во мне нуждалось в Бесе. Мои глаза жаждали видеть его, руки — касаться, а губы — целовать.
Я вздрогнула. Откуда это во мне? Да что вообще происходит?!
Я находилась в таком смятении, что даже не поняла: человек в балахоне говорит со мной.
— Ты меня слушаешь? — он ущипнул меня за предплечье, и я ойкнула.
— Держите руки при себе, — возмутилась я.
— А ты не притворяйся статуей, когда с тобой разговаривают.
Мы уставились друг на друга и недовольно засопели. Кто он такой? Я окинула его фигуру пристальным взглядом. Балахон многое скрывал, да и возраст сказывался, но выдавали мелочи — голос, манера двигаться. С ума сойти — да передо мной женщина! Без всяких сомнений это была старуха, а не старик. Одна женщина всегда узнает другую, просто почувствует. Впрочем, авгур и не сильно маскировалась.
Почему же Бес обращался к ней как к мужчине? У меня кругом шла голова от всех этих несоответствий.
— С какой стати Бесмир считает вас мужчиной? — спросила я напрямик.
Авгур не стала отнекиваться. Только усмехнулась моей прозорливости.
— Он, как и все легионеры, видит лишь то, что хочет, — пояснила она. — Они даже мысли не допускают, что Амброзию и весь их нынешний образ жизни создала женщина. Немногие знают, кто я такая. И они помалкивают.
Я фыркнула. В этом все легионеры. Они ни во что не ставят женщин. Настолько, что предпочли забыть, что их первый авгур тоже представительница слабого пола.
Так передо мной создательница Амброзии? Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, приказывая себе успокоиться и сосредоточиться. Потом еще раз, уже внимательно осмотрела комнату. Склянки на столе, печально известный фиал, какой-то странный цветок в горшке — нет, это определенно не обычное жилое помещение.
Прежде чем завалить собеседницу вопросами, я вежливо поинтересовалась:
— Как вас зовут?
— Легионеры называют меня Шейн, но, когда мы наедине, можешь звать меня Шейна, раз уж ты все равно догадалась.
Следующий час авгур рассказывала мне обо всем, что произошло, пока я была не совсем собой. Последнее, что я помнила — разговор с ведьмой и свой выбор. Я предпочла расторгнуть наш договор, но оставить себе магию. Только так я могла спасти Беса, а значит и себя. Но на меня подействовала Амброзия. Что было дальше, сложно сказать. Я как будто перестала существовать, а очнулась уже здесь — в башне.
Я слушала авгура и, казалось, что-то вспоминала. Как ехала на спине Мрака, как Бес заботился обо мне, как спал рядом, но не касался меня. Это все было на самом деле? Не верилось, что муж способен на такое благородство. Но вот оно доказательство — он рискнул собой, чтобы вернуть меня. Это ли не подвиг? Особенно для легионера.
Я ощутила прилив признательности к Бесу. Легионер пожертвовал собой ради женщины — в голове не укладывалось. Что-то странное с ним приключилось, пока я была в отключке. Что его так изменило?
А ведьма была права — надо доверять мужу. Не передать, как я ему благодарна за то, что он меня вернул. Расцеловала бы, будь он рядом. Стоило снова подумать о поцелуях, как стало невыносимо жарко. Что это? Желание? Великие горы, да я хочу собственного мужа до дрожи во всем теле! Со мной определенно творится что-то неладное.
— Постарайся не думать о Бесмире, — сказала авгур, заметив мое состояние. — Будет немного полегче.
— Вы что-то знаете? — насторожилась я.
Она не стала скрывать правду, рассказала все как есть.
Неприятно было узнать, что любовный напиток все еще действует на меня. Пусть и совсем иначе. Придется избегать встреч с Бесом и особенно физического контакта с ним. Я слушала инструкции, не перебивая. От них зависело мое будущее.
И все же, даже зная о притяжении, противиться ему было невероятно сложно. Я то и дело ловила себя на мыслях о муже. А еще я тосковала. В груди словно образовалась воронка, черная и глубокая. Я знала наверняка — она закроется только, когда Бес будет рядом.
— Три дня это не так уж долго, — рассуждала я вслух.
— Притяжение будет усиливаться с каждым часом, — предупредила авгур. — Поэтому лучше ты поживешь у меня в башне. Вдали от соблазнов. Здесь есть гостевая спальня. Надо быть осторожнее, Амброзия будет пытаться свести вас вместе.
— Ей это под силу?
— Любовная магия недооценена. Ей многое подвластно. Когда-то мы с ее помощью завоевывали страны. Это теперь легионеры предпочитают мечи, раньше действовали тоньше.
Я прикинула, как можно одной Амброзией подчинить целую страну. Например, подлить ее повелителю любовный напиток. Пусть влюбится в кого надо. И вот он уже покорно выполняет чужие приказы. Умно, ничего не скажешь.
Похоже, авгур знает много интересного. Сама судьба подкинула мне незаменимый источник информации. Глупо упускать этот шанс. Вряд ли мне когда-то представится такая возможность узнать тайны легионеров. Моя собеседница хоть и одна из них, явно не питает симпатии к своим. Она не откажется поведать пару секретов. Заодно и отвлекусь от мыслей о Бесе. Стоит разговору стихнуть, как они становятся невыносимыми.
— Расскажите о том, как все началось, — попросила я. — Когда и зачем появился любовный напиток? Наверняка его изобрели не просто так.
— Это точно, — согласилась авгур. — Причина была. И веская.
Она заварила сладкий травяной настой, и мы устроились за столом. История была длинная и непростая, как я поняла, но тем интереснее.
— Пожалуй, начну с того, кто такие легионеры, а точнее кем они были прежде, — сказала авгур после того, как сделала приличный глоток настоя. — Не знаю, замечала ли ты сходство легионеров с волкодлаками…
— Точно! — я аж подпрыгнула на стуле. — У нас в Долине ходят слухи, что легионеры произошли от этих тварей.
— Отчасти слухи верны. Когда-то, еще до существования Амброзии наши предки умели менять личину и оборачиваться этими гордыми животными.
Не меньше минуты я сидела молча, переваривая информацию. Да уж, не такого рассказа я ожидала. Это же меняет все! И вместе с тем многое объясняет.
— Оборотни, — пробормотала я, приходя в себя. — Получается, Бес…
— Нет, — перебила авгур. — Он не может обернуться волкодлаком. Этот дар давно утерян. Тому виной все та же Амброзия. У нее, видишь ли, есть побочные действия, о которых мы узнали слишком поздно. К тому времени, как мы разобрались, все уже настолько привыкли к напитку, что было проще закрыть глаза на его недостатки, чем что-то менять. Девочки, рожденные от союза, где присутствовала Амброзия, были бесплодны, а мальчики теряли способность оборачиваться. Так это и произошло — мы лишились своего дара и своих женщин.
— Но если все настолько ужасно, зачем вообще было создавать Амброзию? — поразилась я.
— Она была нам нужна и очень. Все дело в истинных парах.
Я ловила каждое слово авгура. То, о чем она рассказывала, я читала лишь в сказках. Но не верить ей не было причин. В конце концов, ведьма-хранительница Долины тоже упоминалась в легендах, но это не помешало мне ее призвать.