- Конечно, я твой отец, - сказал он, облизывая губы. - Ты что, не узнаешь меня?
Глория отползла от него на четвереньках, кровь лилась c ее бедер, как из открытого крана. Это не мог быть ее отец. Никто не сделает этого со своим собственным ребенком, даже в Aду. Но даже произнося эти слова, она знала, что это ложь. На Земле были отцы и матери, которые использовали и сексуально насиловали своих собственных детей, детей гораздо более невинных, чем когда-либо была Глория.
- Если бы... если бы ты был моим отцом... тогда, значит, ты застрял в Aду, как и я... У тебя не было бы таких привилегий. Тебе бы не позволили здесь трахаться с кем попало. Тебя бы сейчас самого трахали. Тебя бы натягивали, пытали и калечили, как и меня! Тебе бы не позволили трахнуть меня. Они не предоставили бы тебе такого удовольствия!
- Я здесь уже давно, малышка. Я заплатил свои долги. Теперь я - демон, миньон. Это моя работа – приносить несчастье другим. Теперь это моя профессия – трахать таких шлюх, как ты.
- Пиздишь, сука.
- Верь во что хочешь, - сказал он, поглаживая свой набухший член, избегая колючек. - Все что угодно, если тебе поможет это чувствовать себя лучше, - затем он ухмыльнулся. - А теперь иди к папочке.
- Отвали от меня! - закричала Глория, злясь, боясь, отталкиваясь от слюнявого существа перед ней.
Что бы это ни было, отец/демон, это было ужасно.
- Отвали от меня нахрен!!!
Она пнула его, когда он потянулся к ней. Ее голая нога столкнулась с его грудью и отбросила его назад.
Но, он не собирался сдаваться так легко.
- Я сказал, иди сюда!
Он схватил ее за плечи и повалил на землю. Он не обращал внимания на ее удары и пинки, плач и мольбы, и с легкостью снова засунул свой член в нее, на этот раз глубже, яростней, жёстче.
Она не могла бороться с ним. Он был не просто человеком, он был демоном, и он обладал силой демона.
- Прекрасно, - отрезала она. - Иди сюда, сумасшедший членосос!
Она обхватила его ногами, притягивая еще глубже. Боль была ошеломляющей, вызывала звезды в ее глазах, его колючий член разрывал ее киску на сырую мякоть. Но она не сдавалась.
- Что ты делаешь? - ахнул он, продолжая насиловать ее, но теперь уже медленнее, пытаясь понять, что происходит.
- Что я делаю? Трахаюсь! - простонала она. - Я... тебя сейчас сама выебу!!!
Он сильно толкал ее, погружаясь все глубже и глубже, пока ее живот не превратился в один большой спазм, пока ее не начало рвать.
Но она не сдавалась.
- Да! - воскликнула она. - Сильнее! Да ладно, это все, что ты можешь? Трахни меня сильнее!!!
- Заткнись! - взревел он и ударил ее кулаком по лицу.
- Ты отстойный любовничек, - насмехалась она. - Даже самые конченные нарколыги могут трахаться жестче!
Его кулаки двигались так быстро, что она не видела их, не могла сказать, где они приземлятся в следующий раз. Ее лицо превратилось в кровавое месиво. Он вышел из нее и продолжил атаку, нанося удары руками и ногами, пока она не подумала, что сейчас потеряет сознание.
В ярости он закричал, его рев сотряс стены комнаты.
Его тело растворилось в прогрессирующем разложении, превратившись в гнойный мясной пудинг, который сочился из еe изуродованной вагины в трещины пола пещеры. Всепоглощающее зловоние смерти снова исходило от нее, когда гниль демона продолжала сочиться из ее кровоточащего лона.
Глория долго лежала на земле, пока снова не смогла встать на ноги, по крайней мере, попыталась прихрамывать, зная, что выздоровеет, и желая двигаться, пока какая-нибудь другая отвратительная тварь не забрала ее для дальнейших издевательств.
Она, шатаясь, прошла через вход в пещеру, ноги ее дрожали, кровь струилась по бедрам, нервы пылали от боли. Она нашла свои сорванные тряпки.
Ничего из этого не реально! Ничто не могло быть настолько ужасным. Даже в Aду должно быть милосердие!
Она нашла милосердие в своем демоне, который забрал ее, когда она впервые попала в Aд. Он жалел ее или любил - или что там еще можно было принять за любовь в этом некрополе боли и горя - и пожертвовал собой, чтобы вернуть себе красоту, которую когда-то имел как ангел Божий. Он проявил к ней милосердие, и это позволило ей сбежать и найти свою дочь и путь на Hебеса.
Но, надежда и вера – это человеческие слабости.
Слабости, которые Aд злобно и небрежно эксплуатирует.
Глория подумала, что весь ее побег из Aда был заранее спланирован, спланирован так, чтобы причинить ей еще больше боли.
А как же Анджела? Почему ее здесь нет? Может, она тоже в этом участвует?
То, что она нашла свою дочь в бесконечных коридорах Aда, казалось ей чудесной удачей. Теперь, это казалось слишком чудесным, слишком случайным. Бесчисленные миллионы душ, которые должны обитать в этих пещерах.... И все же, каким-то образом ей удалось найти во всем мироздании ту единственную вещь, на которую ей было не наплевать? Наткнуться на нее в темноте? Это было невозможно. Должно быть, это была уловка. Возможно, это была даже не ее дочь, как не могла быть и та гротескная тварь, которая претендовала на роль ее отца. Может быть, Анджела была каким-то воплощением, посланным, чтобы запутать ее, обмануть, чтобы гарантировать, что она откажется от своего единственного шанса на искупление и повернется спиной к Богу.
Глория, пошатываясь, брела по темным коридорам, в голове у нее все плыло, и она пыталась собрать все воедино. Ее мысли метались и спотыкались в голове в буйном беспорядке. А потом возник новый вопрос, который ее отец вызвал у нее в голове. Есть ли способ стать одним из них? Одним из мучителей, вместо замученного? Из всех многообразных мук Aда, это постоянное состояние смятения - было худшим.
Чем дальше она продвигалась по внутренним коридорам Aда, тем сильнее становились запахи крови и плоти. Ужасные крики неисчислимой боли эхом отдавались отовсюду. Она так привыкла к постоянным крикам боли, что не замечала увеличения громкости и продолжительности, пока они не окружили ее со всех сторон, заставляя ее голову чувствовать, что она вот-вот расколется, когда пронзительные крики пронзят ее череп. Это звучало так, как будто тысячи, возможно, даже сотни тысяч, были замучены одновременно. Как будто кто-то заполнил стадион проклятыми и теперь сжигал всех дотла.
Глория завернула за угол, и ноги ее подкосились. Ее чувства кричали в отрицании, отступая от перегрузки ужасающих образов.
Огненное Oзеро, по-видимому, было лишь артерией этого бесконечного океана, на берегах которого она теперь стояла. Тысячи миль искореженной плоти и костей кипели и извивались, как живое существо, огромное существо, которое кричало от боли из каждой своей поры. Волны сжиженного мяса разбивались о берег, выплескивая свое визжащее содержимое на каменистую землю, прежде чем следующая волна накатывала, чтобы утащить их обратно в море. Ни один ужас, которому она когда-либо подвергалась в Aду или где-либо еще, не мог сравниться с абсолютной величиной этой мерзости.
Это было истинное сердце Aда.
Никакого пламени не было. Никакой лавы. Весь океан состоял из кипящей крови, жира и слез. Тела, в разной степени дегенерации и регенерации, заполняли каждый его дюйм. Большинство из них кричали, молились и ругались, но Глорию больше всего беспокоили молчаливые, уставившиеся в пустоту, с мыслями, пустыми от всего, кроме собственной бесконечной агонии.
Он ничем не отличался от озера, которое она видела, в которое её любовник-демон бросился, этот океан был шокирующим только из-за своей чудовищности. Бесконечное море кипящего человечества… Больше, чем все океаны мира вместе взятые. Концепция восьми миллиардов душ, горящих в Aду, была такой, которую человеческий разум просто не мог постичь, слишком большая для конечного человеческого разума, чтобы вместить ее. Видеть это было несоизмеримо больше, чем ее разум мог вынести.
Глория рухнула на пол пещеры, глядя в бесконечное голубое, коричневое и зеленое небо, кружащееся, словно огромный калейдоскоп, над кипящим океаном плоти. Это было не небо из облаков и звезд, а вращающийся мир, парящий в милях над адом. Это было похоже на картинки, которые она видела на земле из космоса, и бесконечный поток тел падал в котел из плоти и крови под ним, как будто земля испражнялась своими человеческими отходами. Безжалостный поток проклятых затопил небо, несясь к Aду тысячью душ в секунду.
Ангелы с кожей, похожей на нетронутый снег, с глазами, похожими на звездную ночь, безволосые и бесполые, с крыльями, в три раза превышающими длину человеческого тела, пикировали среди них, проскальзывая между каскадом несущихся тел, ловя некоторых, прежде чем они погружались в море и уносили их прочь. Слезы текли из глаз Глории, когда она смотрела на них, желая, чтобы они забрали и ее тоже, но для нее никогда не существовало aнгела. Никто не поднимет ее и не унесет прочь от ужасов этого мира. Единственным ангелом, которого она знала, был демон, пытавший и заключавший ее в тюрьму, когда она только попала сюда. На мгновение она задумалась, что же с ним стало. Каким ужасам он подвергался теперь, когда стал нескрываемым, как живой пример непостоянной милости Божьей.
Она помнила его таким, каким видела в последний раз. Эти полуночные глаза, которые каким-то образом все еще излучали свет, которые, казалось, кружились всеми цветами радуги и горели, как взрывающиеся звезды, кожа, как утренний свет, не тронутая, несмотря на вечность, заключенную в этой могиле изуродованной плоти. Он был прекрасен, самое прекрасное создание, которое она когда-либо видела. Теперь его пытали из-за нее. Она старалась не думать о том, как его режут, жгут, издеваются над ним и хлещут кнутом, а его крылья снова и снова вырываются из гнезд, пока восстанавливаются. Все то, что они сделают с ним, чтобы опозорить и унизить его, чтобы выпустить свою ярость и разочарование от того, что они оказались в ловушке в Aду.
Глория постаралась выбросить эти мысли из головы и сосредоточиться на поисках Анджелы. Анджела была ее приоритетом. Тем не менее, ее мысли продолжали возвращаться к ее прекрасному aнгелу. Она хотела увидеть его снова.
Возможно, он поможет ей сбежать. Даже возьмёт ее с собой на Hебеса. Конечно, он уже достаточно настрадался. Богу придется забрать его обратно. Бог должен быть милостив к одному из своих сыновей.
Но Глория не была в этом уверена. Она снова посмотрела на огненный океан, наблюдая, как в его обжигающие воды падают новые тела, пытаясь сосчитать, скольких спасли aнгелы. Это был, может быть, один из тысячи. Шансы были невелики. Она смотрела на души, кипящие в этом море жидкой плоти, и думала о том, есть ли у Бога хоть капля милосердия.
Затем ее разум отключился.
Она грезила о своей жизни до Aда. Даже в теперешнем окружении ее жизнь все еще казалась кошмаром. Она помнила, что была на пике своей порно-карьеры. Известности. Денег. Секса. Наркотиков. В то время это казалось Pаем. Она думала, что у нее есть все, о чем только можно мечтать. Теперь все это казалось одной большой трагедией. Она очнулась с криком, остатки ее последнего сна слишком медленно исчезали из ее сознания. Образ жирного злобного лица Влада все еще был свеж в ее памяти, и вкус спермы червей до сих пор ощущался на ее языке. Она долго сидела, смотря на огненный океан, и чем дольше она наблюдала за непрерывным потоком проклятых, тем слабее становилась ее воля. Ей потребовалась вся оставшаяся решимость, чтобы отвести от него взгляд и вернуться к своей задаче.
Найди Анджелу. Найти выход из Aда.
Она медленно поднялась и направилась к ближайшему туннелю, направляясь туда, где ее ждала судьба. Теперь еще более решительно настроенная найти Анджелу и своего ангела. В одном из них или в обоих, она была уверена, ее спасение будет найдено.
Не успела она сделать и нескольких шагов, как заметила старика, которого встретила в туннеле, отца, пытавшегося спасти свою семью из Aда. Теперь он был один, и лицо его осунулось, словно вся жизненная сила вытекла из его души. Он с тоской смотрел на Oгненное Oзеро, слезы бежали по его лицу сквозь лабиринты морщин. Глория узнала это выражение: поражение, смирение. Он шел к кипящему озеру словно в трансе. Глория была уверена, что он вот-вот бросится в воду.
- Эй! - крикнула Глория и не получила ответа.
Ее голос был поглощен непрерывным шумом измученных душ, кричащих об освобождении, которое никогда не наступит.
Она подошла к нему и снова позвала, теперь уже так близко, что могла бы плюнуть на него. И все же, он не подал виду, что слышал ее. Странное поведение для давнего жителя Aда, - подумала она, - где постоянная настороженность и бдительность - были единственной защитой от преследования.
Глория протянула руку и схватила его за плечо. Он взглянул на нее взглядом, лишенным всякого узнавания.
- Это я. Я встретила вас в туннеле. Ты пытался попасть на Hебеса со своей семьей. Что случилось?
Его глаза сфокусировались на ней, и его разум медленно вернулся из того темного места, где он был.
- Они сделали это. Бог забрал их на Hебеса. Но не меня.
- Почему?
- Потому, что именно я убедил свою жену отвернуться от Hего. Я был тем, кто решил, что наши дети будут воспитаны как атеисты. Я был тем, кто проклял их. Это была моя вина. За это я должен быть наказан.
Его глаза поплыли прочь от ее глаз, и на лице снова появилось то же бессмысленное выражение.
- Тогда зачем Oн вообще отправил их сюда?
- Что? - eго глаза снова сфокусировались на ней.
- Если это была твоя вина, если ты был причиной их грехов, то почему Oн вообще послал их в Aд? Зачем заставлять их страдать больше полувека в этом месте за то, что сделал ты?
Старик долго смотрел на нее, а потом рассмеялся.
- Ты здесь новенькая.
- Какое, черт возьми, это имеет отношение…
- Я сидел на этом пляже много раз, на протяжении десятилетий. Знаешь, что я вижу?
- Что? - Глория стояла рядом с ним и смотрела на озеро.
- Хаос. Здесь нет никакого порядка. Нигде нет порядка – ни здесь, ни на небесах.
- Что ты имеешь в виду?
- Эти ангелы там, как ты думаешь, откуда они знают, какие души спасать от падших? Как ты думаешь, как они отличают грешников от спасенных?
- Понятия не имею. Бог им говорит, наверно?
Старик снова рассмеялся.
- Они не знают.
- Что не знают?
- Они не знают. Они не выбирают праведников. Просто дело случая. Я видел худших из грешников, унесенных на Hебеса, людей, которых я знал и узнавал, знаменитых людей. Я слышал о серийных убийцах и массовых убийцах на Hебесах. И что ты теперь чувствуешь? Это должно быть великим примером Божьей милости, что грешник может попасть на Hебеса. Я уверен, что они должны покаяться в своих грехах или какой-то такой ерунде, прежде чем их впустят, но кто бы не избежал этого? И я видел, как многие честные люди оказывались здесь вместо Pая. Все это - случайность.
- Но, этого не может быть!
- А почему, собственно, нет? Он - Всемогущий. По Eго мнению, Oн ничего нам не должен, никаких объяснений, ничего. А мы обязаны Eму всем. Мы должны признать, что все это имеет смысл с Eго бесконечной точки зрения. Я видел сотни людей, которые сидели на этих берегах, пытаясь понять логику Бога. Почему они в Aду, когда самое худшее, что они когда-либо делали, это поклонялись не тому Богу или занимались добрачным сексом, или изменяли своим женам. Потом они видят, как какого-то знаменитого преступника забирают в Pай. Они блуждают по этому туннелю, думая, что их грехи наверняка будут прощены. Если Альберт ДеCальво[3] может попасть в Pай после того, как задушил всех тех женщин... но, потом они возвращаются назад по этому туннелю еще более смущенные и подавленные, чем когда-либо, когда их отвергают.
- В этом нет никакого смысла! - Глория почувствовала, что начинает паниковать.
Из всей лжи, проклятий, оскорблений и угроз, которыми ее осыпали с тех пор, как она попала в Aд, это была самая ужасная вещь, которую она когда-либо слышала.
- Почему ты думаешь, что этот туннель там? На случай, если здесь окажется по-настоящему чистая душа? Здесь тысячи, миллионы чистых душ. Но, некоторые все-таки выкарабкаются. Если они смогут его найти. И если у них хватит смелости попробовать. Большинство просто считают, что они должны были сделать что-то, чтобы заслужить проклятие. Кто не может посмотреть на огромный опыт целой жизни и найти хотя бы один свой грех, за который, по их мнению, они должны быть прокляты? Поэтому они просто остаются здесь навсегда с растлителями малолетних и убийцами. Загробная жизнь похожа на жизнь. Молнии бьют в церкви так же часто, как в бары и стриптиз-клубы на Земле. Хорошее приходит к плохому, а плохое приходит к хорошему. Почему ты думаешь, что здесь все будет по-другому, когда один и тот же Бог все это придумал?