Википедия и справочник потусторонних существ не успокоили: нечисти оказалось столько, что и не запомнить первого раза. Со второго, впрочем, тоже… Нет, забыть обо всем — лучший выход. Люди вон, не верят в чертовщину, и горя не знают, живут как ни в чем не бывало.
Скорее бы! Никогда не думала, что отвары так долго готовятся. Лечи таким Зареслава, он бы не выжил.
Если бы лечили…
Ой, мамочки!
А ведь владей я профессией, будь хоть немного опытнее, у князя появился бы шанс! Перевязать смогли и дружинники, а вот вылечить… Ну почему я такая дура бесталанная?
От обиды даже слезы выступили. Чтобы не палиться, уткнулась в подушку — она заглушала рев.
— Тоня?
— Стучаться надо! — я повернулась к дверям.
Павел Семенович пожал плечами:
— Так, стучал. Громко стучал, все слышали.
Я шмыгнула носом и вытерла слезы:
— Принесли отвар?
— Так не терпится? Хотя, тебя можно понять, столько всего свалилось. Наверное, это и моя вина. Должен был предупредить, подстраховать. Но все так резко завертелось…
— Я ничего не знала о Кромке. Совсем ничего! И тут…
— Никто не мог предугадать, что Зареслав тебя похитит. Выпила бы отвар, да и забыла все, как страшный сон. А тут вон как вышло… Не вовремя князь с Лихом бороться решил, ох не вовремя. Потому и голову сложил. Тоня, — его голос стал жалобным, — ты потерпи чуток, к вечеру от воспоминаний ничего не останется, все забудешь.
— И… ребят?
— И ребят, но с ними можно будет заново подружиться.
— А Прокуда?
— Он постарается не показываться. Верно?
Огромные глаза согласно и невинно заморгали.
— С остальными кромешниками тоже решим, не ты первая отвар забвения просишь. Все образуется. Все будет хорошо.
— Не будет. Князя не вернуть. А он… — я снова разревелась, — из-за меня погиб! Если бы я могла оказать хоть какую-то помощь… Но я не учила-а-ась!
— Ты просто не могла учиться. Тебе не дали.
Услышав тон, с каким это было произнесено, я даже плакать перестала. В глазах куратора поселилась сталь:
— Ты только на первом курсе. Это общеобразовательные предметы и немного специальных — анатомия и основы патологии. Все.
Хотелось верить. Очень хотелось. Но подлый червячок внутри не позволял успокоиться, грыз и грыз душу, и, казалось, Павел Семенович говорит так только для того, чтобы успокоить.
Я ему не верила.
И не знала, что чувство вины может быть таким сильным. Особенно после понимания, что погибли двое: сам князь и его отражение.
В дверь заглянула Майя:
— Еще успокоительных?
— Не надо. Справимся.
А мне не хотелось справляться, хотелось забыть и больше не вспоминать.
— Да когда же это зелье будет готово?
— Скоро, — бросил взгляд на часы куратор.
Ждать стало невыносимо, снова начиналась истерика, и в миге от нее в комнату вошла заведующая.
Строгий костюм, аккуратная прическа-пучок, в руках — кружка с крышкой.
— Пей, — протянула без лишних слов.
Не спросила ни о чем, не попыталась уговорить. Наверное, Прокуда докладывал обо всем, что здесь происходило.
Воздух наполнился странным ароматом. Скошенная трава, парное молоко, духмяный мед прямо из улья. И гудение пчел в цветущих кронах. Легкая горечь раскушенной вишневой косточки.
Словно кадры из фильма.
Едва я поднесла кружку к губам, они сменились другими: расписные ставни, вышитые скатерти, тихо жужжащее колесо прялки. И — лязг железа. Крик умирающих. Привкус крови на губах. Князь, не переставший улыбаться даже на пороге смерти.
А ведь он берег меня! — поразилась догадкой. Потому и шутил до последнего. Чтобы не напугалась, не прокляла все на свете, не расхотела жить!
— Скажите, — обратилась сразу к обоим, куратору и заведующей. — Я точно все- все забуду? Даже эмоции?
— Первое время будет ощущение, что чего-то не хватает, но потом все придет в норму.
— А… можно будет вот после этого, — я показала на отвар, — вернуться в Академию? Начать все заново?
Они переглянулись. Ясно. Нельзя.
Я опять подняла кружку. И поняла, что не смогу выпить. Это будет… предательством. Князь верил в мой Дар настолько, что рискнул добрым именем, а потом и жизнью. Так есть ли у меня право перечеркивать случившееся? Можно ли отвернуться от его земляков? Дар Удачи, помноженный на умение лечить… Кто знает, возможно, так и получаются чудеса?
— Я не хочу забывать. Я хочу остаться в Академии. Можно?
10
— Уверена?
Стоять под пристальными взглядами не очень уютно. Но сейчас я готова выдержать все, в том числе — эту противную ухмылку Кирилла. Надо же! Появился! Застыл в дверях, как статуя, ни шагу в сторону.
— Уверена.
— Больше передумать не получится!
Это было понятно и без Павла Семеновича.
— Ну, тогда… — заведующая забрала у меня кружку. Рукам стало пусто, появилось ощущение, что уходит последний шанс, очень важный и очень… нужный. Захотелось все-таки выпить этот проклятый отвар… и все! Никаких метаний, переживаний, угрызений совести…
— Точно?
Я отвернулась, чтобы не видеть, как уносят кружку.
— Ну вот и ладушки, вот и умница, — захлопотала вокруг меня заведующая. — Всяк лучше у Макоши под крылышком, она от злыдней оградит.
У двери громко фыркнул Кирилл. Я тоже поджала губы — видели мы эту защиту, чуть без головы не осталась.
— Погоди, Петровна, — отстранил ей Павел Семенович, — дай, поговорю. Не дело ведь — столько пережила, а ничего не знает.
Заведующая тут же отошла, уступив место куратору.
— Ну, о Кромке рассказывать не буду, сама все видела. О другом поговорим. Про Академию ты знаешь, а вот про Научно-Исследовательский Институт Скорой Помощи имени Макоши слышала?
— Н-н-нет. Я только Склиф…
— Скли-и-иф, — передразнил Павел Семенович. — Какой он тебе «склиф»? Ну, да ладно, не о том речь. Функции что там, что там одинаковые. Только что Склифосовский за наш мир отвечает, а НИИ Макоши — за Кромку. Сама понимаешь, работать там могут только те, у кого двойников нет. Вот академии вроде нашей и выискивают талантливых людей везде, где могут. Так что и тебе, и им — тычок большого пальца в сторону двери, где снова собрались спецкурсники
— в НИИ имени Макоши. Основная практика, кстати, тоже там. Вопросы есть? Вопросов было много. Но я задала только один:
— А почему этот Институт Скорой Помощи нельзя было построить прямо на Кромке?
— А потому, — Павел Семенович сдержал ухмылку, — что законы мироздания здесь и там разные. Невозможно на Кромке использовать медицинскую аппаратуру, разве что совершено примитивную: мешок Амбу, скажем, или ртутный тонометр. Зато там можно использовать магию! Вот как ваш Дар.
— Ну и нанимали бы колдунов и знахарок.
— Пробовали. Не получается. Разве что на подхвате — кровь заговорить, зубную боль унять…
Ничего себе! На Кромке можно было заговорить кровь! Так почему же…
— Тогда, почему для князя не использовали магию, почему не…
— С чего ты это так решила? — удивилась заведующая. — Я всю дорогу руду заговаривала, просила остановиться. Как видишь, даже моих сил не хватило! Что уж говорить о людских умениях. Увы, совершенных миров не бывает. И в Прави можно найти червоточины.
Это я примерно уже знала, но теперь все оказалось разложено по полочкам. Будущее больше не выглядело таким мрачным. Но все-таки уточнила:
— Получается, и работа будет?
— Если доучишься.
Это было уже не спонтанное решение, принятое из-за того, что совесть грызет. Работа — то, за что можно и постараться. Жаль только не мечта всей жизни. С другой стороны, мечты как таковой у меня тоже не было.
— А… зарплата?
Павел Семенович расхохотался:
— Не бойся, не обидят. У спецкурсников даже стипендия повышенная. Только тебе придется постараться, слишком уж много пропущено. Ребята, — повернулся он к остальным, — поможете?
Равнодушное пожатие плечами, такие же кивки.
— Вот и ладно. — Павел Семнович направился к выходу. И обернулся на пороге: — Кстати, о князе. Он бы в любом случае после того похода не выжил.
— Вы это уже говорили.
— Я о другом. Мы под защитой Макоши, а он нарушил ее волю. Похитить кого-то из врачей или студентов — несмываемых грех. Думаю, богиня потребовала бы его голову. Поэтому не грусти — князь знал, на что шел.
— А ты думала, разговоры о покровительстве Макоши — пустая болтовня? — пожал плечами Кирилл и с обычным равнодушием скрылся за дверью свой комнаты.
— Тоня! Не раскисаем! — хлопнула в ладоши Майя. — Биологию я беру на себя, с патологией поможет Артем, — тот спокойно кивнул, — а с математикой… Даш, скажи своему дружку, что математика — на нем!
— Он такой же мой, как и твой, — прошелестела та. После возвращения Даша снова стала тихой, скромной мышкой. — Тоня, если смогу помочь, обращайся.
Чего ей стоило это предложение, я догадывалась; Даша почти ни с кем, кроме Кирилла, не общалась, да и с тем только по учебе.
— Узнай у старосты, какие завтра уроки, и начинай готовиться.
Я набрала записанный в первую же неделю номер и получила приглашение в общий чат. Глядя на список заданного, схватилась за голову.
Майя заглянула мне через плечо и присвистнула:
— Анатомию Ведьма ведет? Ох, не завидую. Главное, не спишешь.
— Уже в курсе, — вспомнила я парочку контрольных, на которых успела поприсутствовать. — А, главное, никто не может понять, почему.
— Ты ее очки видела? На форму внимание обратила? Она в них как в зеркало смотрит, так что если повернулась спиной к классу — точно мониторит.
— Мне конец, — подвела итоги.
— Нет. Просто списывай, когда она лицом к вам, тогда ее внимание рассеяно между всеми.
Пожелав удачи, ребята ушли. А мне дико захотела есть, домой и на Кромку, а то и дальше — только бы с Ведьмой не встречаться.
10.2
Но — увы. Первой парой стояла как раз анатомия. Преподаватель сдвинула на нос очки и хмыкнула:
— Явилась? Допуски твои мне интересны только с одной стороны: придется принимать все зачеты. А тебе — сдавать. А также контрольные и лабораторные. Учти, из-за опоздания и пропусков баллы снижу. Тройку получишь только если расскажешь на пять!
На этом инцидент был исчерпан.
Остальные преподаватели смотрели в допуск и велели подходить после уроков, закрывать «хвосты». Их было так много, что я уже не надеялась остаться в академии, но одногруппники быстро просветили: пока все в пределах школьной программы, почти ничего нового. Только вот анатомия с патологией…
Да и времени оставалось немного. От объемов предстоящего руки опускались, но сдаваться я не собиралась.
Мельком просмотрела темы по математике, физике и английскому. Придется повозиться. А вот по обеим литературам — мировой и отечественной, нужно просто написать сочинения. По русскому — диктант и изложение. Завтра же сделаю! Обложившись книгами, я принялась за чтение.
За ночь осилить такой объем проблематично, но решение закрыть долги по максимуму в короткий срок заставило отказаться от сна. Поэтому сварила побольше кофе, настоящего, крепкого, и включила в комнате все лампы — спать при свете не могла с детства.
Прокуда шуршал пакетами, чем злил неимоверно. Пришлось предупредить:
— Будешь мешать — уберу вкусняшки!
Помогло! Он стал появляться бесшумно, забирал печенюшку и исчезал, а я полностью погрузилась в чтение.
Часам к четырем герои, сюжеты и авторы в голове смешались в винегрет. План по экстренной подготовке провалился. Пришлось укладываться спать. Но три часа на отдых — это так мало!
Глаза слипались. Я с трудом понимала, что говорят преподаватели. Так хотелось упасть головой на учебник и отключиться, хотя бы на минуточку!
Но приходилось слушать — после таких прогулов любое нарушение дисциплины чревато отчислением. А мне нельзя, вот никак нельзя! И вовсе не из-за мамы, которая закатит грандиозный скандал.
Да «хвоста» я все-таки закрыла. Преподаватель по литературе велел рассказать об образе Наташи Ростовой, а эту тему я еще в школе проходила, а потом зашел разговор о творчестве Юрия Рытхэу. Как только стало ясно, что я честно прочитала парочку повестей и сборник рассказов, все долги по этим предметам закрылись «автоматом».
На русский сил не хватило и я потопала домой — покемарить с часик, а потом заниматься дальше.
Ох, как же не хотелось вставать! Трезвонящий телефон казался самым большим злом на свет! Но проиграть собственной лени я не могла.
Преподаватель английского велела не заморачиваться и просто дала несколько текстов для перевода. Ими я и занялась. А ближе к вечеру, сделав домашнее задание, открыла учебник анатомии.
Мамочки! Латынь!!!
Не скажу, что страдала лингвистическим кретинизмом, но осваивать еще один язык, да еще тот, на котором нормальные люди не разговаривают, казалось мне лишним. Но Ведьма ясно дала понять, что ошибок не потерпит и велела вызубрить названия всех костей черепа, а также их расположение.
Хм. Всегда считала, что голова — это одна большая кость. Выяснить, что там их масса, да еще внутренние есть, и у каждой своя форма, свои элементы, было невесело.
Суставы, скуловые дуги, хоанны, подвисочные и черепные ямки… Мамочки! Да я за год этого не выучу, да еще на латыни, да еще с местоположением!
Латеральный, медиальный, проксимальный… От обилия терминов голова раскалывалась, а еще этот недосып…
И когда в углу мелькнул Прокуда, я обрушилась на него со всей яростью смертельно уставшего человека:
— Ну что ты здесь скачешь? Просила же не мешать! Мне долги сдавать надо, а как тут можно работать, если постоянно…
Ошибку поняла слишком поздно: сгусток мрака сверкнул красными глазами и ухмыльнулся.
Визжала я так, что уши заложило. Первым в комнату, сорвав шпингалет, вломился Артем.
— Что? Где? Что случилось?
За ним, теребя и без того взъерошенные волосы, влетела Майя:
— Чего орешь?
Даша жалась в сторонке.
Тьма всосалась в стену, кроме меня ее никто не видел. И судя по переглядам, в мой рассказ не сильно то и поверили.
— Темнота с глазами… Тоня, ты что-то выдумываешь. Нет таких на Кромке!
— Нету, да… Там вся нечисть, как бы сказать… оформлена, — закивала Майя.
— Не верите?
— Сама подумай: мы там не час, не два провели, много чего видели, — Артем закипал, что было для него не свойственно, но очень старался держать себя в руках.
Зато Майя не стеснялась:
— С другой стороны, Темочка, всего-то нам не показали. Кто знает, кто…
— Я не Темочка! — тщательно сдерживаемый гнев выплеснулся наружу. Миг, и эти двое разругались так, что захотелось вжаться в стену рядом с Дашей, которая поглядывала на все из коридора. Губы кривились, словно она пыталась сказать что- то неприятное. Кажется, мешала только врожденная робость.
— Пеперуг, Переруг! — восторженно пропищал вкатившийся в комнату Прокуда и замер, испуганно зыркая то на Артема, то на Майю. Мне захотелось его придушить
— доставала, надоеда и прилипала бесил неимоверно. Вот чего, спрашивается, скачет так радостно?
Ребята замолчали. Кажется, они разделяли мое желание.
Спасла Прокуду заведующая. Она влетела стремительным шагом и рявкнула, обращаясь ко всем разом:
— Вон отсюда! Живо!
Дверь захлопнулась, отрезая нас от происходящего.
10.3
Крики, стоны, от которых мороз пробирал, пугали не так сильно, как грохот и звон — как бы совсем без мебели и посуды не остаться. Но когда Степанида Петровна распахнула дверь, в комнате царил идеальный порядок.
Сама заведующая выглядела немного… помятой: растрепавшиеся волосы, расстегнутая верхняя пуговица жакета, подол рубашки выбился из юбки, а на лице лихорадочными пятнами полыхал румянец.