— Раз ты сегодня так охотно отвечаешь на вопросы, — говорит Полина, когда мы подходим к берегу, а я, отпустив её руку, наклоняюсь и отвязываю лодку, — скажи: чей это домик? И лодка?
— Мои, — отвечаю, помогая Полине залезть внутрь.
Она вскрикивает, когда лодка под её ногами начинает слегка покачиваться, а я хватаю Полю за талию, чтобы не упала. Не хватало, чтобы шею себе свернула.
— Аккуратнее, — говорю, не выпуская её из объятий, — упадёшь в воду, я-то тебя вытащу, но только потом не удивляйся, что сорву твои мокрые шмотки, глазом моргнуть не успеешь.
— Отпусти, — шепчет, и её дыхание обжигает грудь даже сквозь футболку. — Я просто не ожидала, что она так шатается.
— Бывает, но всё равно аккуратнее.
Нехотя отпускаю Полину, напоследок проведя рукой по её предплечью. Чёрт, эта персиковая кожа доведёт меня до инфаркта. Никогда не думал, что простое прикосновение может стать такой мукой. Но насколько мучительно, настолько же и сладко.
Охренеть, да я долбанный романтик!
— Ну, что? Поплыли в сказочную страну? — смеюсь, глядя как Полина чуть вздрагивает от звука моего голоса. Моя девочка хочет меня, даже если сама этого пока не понимает.
— Греби давай, много разговариваешь, — в голосе прячется улыбка. — Давно мечтала попасть в сказочную страну, а то в реальности не так весело, как в детстве казалось.
Хмыкаю, медленно киваю и беру в руки вёсла. Отталкиваюсь ими ото дна, и лодка плавно и размеренно начинает своё путешествие по озеру.
— А о чём ты мечтала в детстве? — Полина заламывает бровь, удивлённо глядя на меня. — Что? Мне, правда, интересно.
— Да?
Неужели не верит?
— А ты думала, я тебя сюда просто трахнуть привёз? Нихрена подобного, не только для этого.
— То есть возможность нашего секса ты всё-таки не исключаешь? — улыбается, но по побелевшим костяшкам, сжимающих борта лодки пальцев, понимаю, что она нервничает.
— Полина, я тебя хочу до темноты в глазах. Думаю, сойдёт в качестве ответа.
— Бесстыдник какой.
— Ха! Знала бы ты, какое кино у меня крутится перед глазами, когда вижу тебя, не выбирала бы такие мягкие формулировки.
Улыбаюсь, заметив, как округляются её глаза, а пухлые карамельные, сладкие, что чёртов гранат, губы складываются в идеальную букву «О».
— Ты вообще хоть иногда думаешь, о чём говоришь?
— Я отвечаю за каждое слово, что говорю тебе. Но робеть и краснеть не буду — не в моих правилах. Да, я хочу тебя. Настолько, что спать могу только на спине с того момента, как мы познакомились. Мне уже давно не шестнадцать, я люблю секс, но такого со мной не было, наверное, со школы. А может быть, и тогда не случалось.
Когда заканчиваю свою речь, Поля чуть слышно фыркает и отворачивается, но тонкие пальцы продолжают сжимать лавочку под ней. Как бы мне хотелось, чтобы она сейчас сидела на моих коленях, а не напротив. Усиленно работаю вёслами, что тот обезумевший викинг в поисках сокровищ, с одной целью: хоть как-то расслабиться и переключиться на что-то другое. Срочно нужно успокоиться, потому что, когда она сидит так близко и далеко одновременно мне не до этой сраной романтики. Лишь хочется выбросить на хрен эти палки, рывком пересечь разделяющее нас расстояние и смять хрупкое тело собой, чтобы ни дышать, ни двигаться не могла, а только лишь тихо стонала.
Но, слава всем забытым богам, в моей черепной коробке ещё проскакивают здравые мысли, чтобы позволять себе такие выходки посреди озера. Да и не насильник я, чтобы набрасываться на девушку. И пусть она, знаю точно, хочет меня не меньше, не могу позволить себе таких выходок. Просто потому, что с Полиной мне хочется быть нежным.
— Молчишь?
— А что я должна говорить? — спрашивает, не поворачивая головы.
— Ну, не знаю… — делаю вид, что размышляю. — Например, что чувствуешь ко мне то же самое.
— Ага, держи карман шире, — уголок её очаровательных губ ползёт вверх, но она пытается сдержать улыбку, хоть видно, что ей это даётся нелегко.
Я молчу, делая вид, что не замечаю, как Полина рассматривает меня украдкой из-под полуопущенных ресниц. Из-за лунного света, заливающего озёрную гладь, могу видеть её лицо, шею, тонкие руки в мельчайших деталях.
— Ты замёрзла? Ты снова, кажется, дрожишь.
— Ключевое слово: кажется, — улыбается. — Мне тепло, правда.
— А почему тогда дрожишь?
— Не знаю, — пожимает плечами, чуть тряхнув головой, из-за чего непослушный локон, который свёл меня с ума в день знакомства, снова падает ей на лицо, закрывая один глаз.
Да пошло он всё к чертям. Бросаю вёсла и, чуть привстав, протягиваю руку и заправляю волосы ей за ухо. Лёгкий аромат ванили и корицы, смешанный со свежестью майской ночи, доносится до обоняния, от чего хочется сгрести девушку в охапку, закинуть себе за плечо и вытащить на берег. Сажусь обратно, сцепив зубы, хватаюсь за вёсла и, спустя пару минут, мы оказываемся в самом центре озера.
— Красота… — протягивает Полина, и восхищение отражается на её лице: чистое, почти детское.
— Согласен, — киваю и чуть подаюсь вперёд, опираясь локтями согнутых рук на колени. Сжимаю кисти в замок до хрустящих от боли и напряжения суставов, лишь бы не сорваться и не спугнуть момент.
— Ты часто здесь бываешь?
— Когда вся жизнь становится поперёк горла, сажусь на мотоцикл и приезжаю сюда. Такое случается нечасто, но случается.
— Мне казалось, ты не из тех, кто устаёт от реальности.
— Тебе показалось, — улыбаюсь. — Ты ещё очень плохо меня знаешь. Слишком мало времени прошло с момента нашего знакомства.
— Мало, — вторит эхом и сглатывает, словно сказать что-то хотела, да так и не решилась.
— Больше хочется знать? — спрашиваю, не переставая следить за её реакцией.
— Не уверена, — пожимает плечом.
— Врёшь.
— Вру, — неожиданно легко соглашается, чем снова ставит меня в тупик.
— Зачем?
Задумавшись над ответом, она закусывает губу, морщит нос, и эти незамысловатые в своей сути гримассы доводят меня до какого-то исступления. Что, чёрт возьми, происходит? Почему завожусь, словно подросток, просто любуясь ею? И пройдёт ли, переспи мы?
— Потому что я впервые в такой ситуации, — сформулировав свои мысли, она, кажется, немного расслабляется. — Ты очень настойчивый.
— Для тебя это проблема? Тебя обидели однажды, и теперь боишься мужской инициативы?
— Нет, что ты? — машет на меня рукой и смеётся. — Никто и никогда. Просто… чёрт… в общем, все мои предыдущие отношения были простыми и понятными. Лёгкими. Легко сходились, просто расходились. Ни тебе истерик, ни взаимных обид. С тобой, боюсь, всё может оказаться сложнее.
— А ты не любишь сложности?
— Ненавижу, — кивает, и тяжелый вздох вырывается из её груди. — Но, знаешь, мне уже двадцать пять, я взрослая девочка, но никогда до этого не испытывала настолько болезненной тяги к мужчине. Это, знаешь ли, пугает.
Значит, не одного меня тревожит это ненормальное, почти животное влечение. До судорог и искр из глаз.
— Поплыли обратно? — не узнаю своего голоса, настолько он хриплый.
Вместо ответа Полина кивает, а я хватаю вёсла и гребу со всей дури к берегу, потому что слишком велико желание впиться в карамельные губы до боли и головокружения.
Брызги летят со всех сторон, Поля визжит, пытаясь отгородиться от, словно дождевых, капель. Я смеюсь, потому что сейчас она такая непосредственная и по-детски озорная, что не веселиться, глядя на неё, невозможно. А ещё она чертовски сексуальная, хотя это и не новость.
Лодка причаливает к берегу, я спрыгиваю на землю и протягиваю Полине ладонь и, как только она берётся за неё, хватаю девушку свободной рукой за талию и притягиваю к себе. Поля от неожиданности чуть слышно охает и замирает, когда оказывается так близко ко мне. Чувствую биение её сердца, каждой клеткой ощущаю её волнение.
— Снова дрожишь… всё-таки замёрзла? — сильнее прижимаю девушку к себе, окунаясь в аромат ванили и корицы, сладкий и пряный одновременно.
— Нет.
— Всё равно пошли в дом, у меня для тебя сюрприз.
Она молчит, хотя понимаю: ей интересно, чем ещё готов удивить, но я не тороплюсь, ловя себя на мысли, что мне нравится просто стоять вот так под лунным небом, вдыхая, сводящий с ума, аромат волос, чувствовать тепло кожи…
Всё-таки заставляю себя сдвинуться с места, но девушку обнимать не перестаю. Она не сопротивляется, хотя, наверное, сама ещё не понимает, насколько сильно позволила себе сблизиться со мной. Как бы она ни сопротивлялась, знаю: она чувствует ко мне то же самое, даже если сама себе не отдаёт в этом отчёт.
Толкаю дверь ногой и нашариваю выключатель, хотя больше всего мне хочется прижать сейчас Полину к стене и впиться в самые сексуальные на свете губы. Небольшой коридор, ведущий в маленькую, но уютную комнату, заливает красноватым светом.
— Ух ты… — протягивает Полина, озираясь вокруг.
— Да ладно тебе, ничего ведь особенного, — машу рукой, но в глубине души мне до одури приятно видеть восхищение на её лице.
— Это ты сам сделал?
— Ты же видела мои картины, — киваю. — Сам.
Она подходит к одной из стен и аккуратно касается пальцами рисунка. Когда я два года назад купил этот дом, понял, что хочу сделать его по-настоящему своим. Вот так и пришла в голову идея разрисовать тут всё — от пола до потолка. И теперь каждый раз, приезжая к озеру, в глубине души немного горжусь собой, словно не просрал однажды свой шанс.
— Я ещё тогда поняла, какой ты талантливый, — выдыхает Поля, — но, видя это, убеждаюсь в этом окончательно. Это дракон, да? Красиво…
Красный дракон, виденный мною когда-то во сне, расплавляет шипастый хвост, глядя на нас изумрудным глазом. Он будто спрашивает: какую цену мы готовы заплатить за исполнение самого главного своего желания?
— Да, слава богам, руки у меня откуда надо растут, — произношу, становясь за спиной Полины настолько близко, что девушка вздрагивает.
— Даже не сомневалась в этом, — говорит, и чуть наклоняет голову в бок, когда я касаюсь пальцами её шеи.
От каждого моего прикосновения она вздрагивает, словно от удара тока. Кажется, скоро смогу увидеть, как электрические разряды кривыми лучами пронзают пространство. Провожу по бархатистой коже подушечками пальцев, ощущая её невероятную мягкость. Второй рукой дотрагиваюсь до её живота под тонкой футболкой и, чуть надавив на него, прижимаю девушку к себе. Она откликается на мой жест с удивляющей готовностью, от которой у меня чуть не сносит крышу. Секунда и мои пальцы проникают под тонкую ткань, которую в этот момент почти ненавижу. Хочется сорвать её, разорвать в клочья, лишь бы не мешала.
Как только касаюсь нежной кожи на животе, дыхание Полины становится глубже и прерывистее, словно каждый вдох даётся с трудом, на пределе возможностей. Я и сам готов взорваться, настолько сильно напряжение. Опираюсь рукой на стену и прижимаю Полину к себе, настолько сильно, насколько могу. Только осознание того, что могу сделать ей больно, если не буду хоть немного себя контролировать, останавливает и удерживает в разумных границах.
Поворачиваю Полину к себе лицом и замечаю жажду, притаившуюся на дне синих глаз. Полина поднимает голову, становится на носочки и обвивает руками мою шею. От этого простого, почти детского жеста ощущаю дикую пульсацию не только в штанах, но, кажется, и в мозгах. Никогда ничего подобного не испытывал…
Полина тем временем, ухватившись за мою шею, поднимает ноги и обвивает ими мою талию, крепко прижавшись всем телом. Это уже слишком, я же, мать вашу, не железный.
— Соблазняешь? — выдыхаю и прислоняю Полину спиной к стене.
— Да, — кивает и закусывает нижнюю губу.
Всё, шутки кончились.
15. Полина
Не знаю, что в дурную голову стукнуло, когда сама запрыгнула на него, словно у меня мужика три года не было. Никогда так себя раньше не вела, а тут, точно в меня похотливый бес вселился. Наверное, так подействовал красный дракон, нарисованный на стене и поражающий воображение. Ещё тогда, в тату студии, поняла, что если и способна в кого-нибудь влюбиться, только в такого талантливого мужчину. Но дракон покорил окончательно и бесповоротно. Он, будто ожившая сказка, материализовавшаяся древняя легенда, способен перевернуть привычный мир с ног на голову, разрушить реальность и разорвать её на сотни клочков.
Брэйн использует свой любимый приём: берёт меня рукой под задницу и впечатывает в стену, украшенную рисунками. Если так будет продолжаться дальше, от моего позвоночника скоро останутся жалкие обломки. Но волнует ли меня это сейчас? Нет, потому что осознаю: в этот момент готова на всё, что Брэйн готов мне предложить и дать всё, что потребует.
Его губы стремительно обрушиваются на меня, даря блаженство, смешанное с болью. Эта боль не физическая, нет. Я просто настолько отчаянно нуждаюсь в его поцелуях, руках на своей коже, что внутри всё сжимается в пульсирующий, трепещущий комок. Не думая ни о чём, приоткрываю рот, приглашая его быть ближе. Настолько, насколько не был ещё никто и никогда до. Я хочу его, несмотря на возможные последствия, на то, что мы друг другу бесконечно чужие, почти незнакомые. Из моей груди вырывается стон, когда наши языки встречаются, вступая в сладкий до головокружения поединок, когда нет победителей, но и никто не желает проигрывать.
Секунда, другая, третья… время превращается в густой сладкий кисель, в котором вязнут мысли, оставляя лишь ощущения и обнажённые чувства, искрящиеся световыми брызгами.
— Я хочу тебя, я так сильно тебя хочу, — шепчет он, на секунду оторвавшись от моих губ. — До греха меня доводишь.
Но не даёт мне что-либо сказать, согласиться или оттолкнуть, потому что снова целует: жадно, исступлённо, неистово. Меня никогда никто так не целовал, хотя любили ведь, но чтобы так: до дрожи, до судорог и умопомрачения… Никогда. Сгребаю в кулак футболку на спине Брэйна и тяну вверх, желая, чтобы он снял её уже с себя. Хочу почувствовать жар его кожи, хочу сгореть в нём.
Угадав, чего я добиваюсь, Брэйн отрывается от меня и, продолжая удерживать одной рукой, второй срывает с себя футболку, открывая взору рябящую от бесчисленных татуировок кожу.
— Ого, — выдыхаю, не в силах удержаться. — Ничего себе.
— Ты в восторге? — заламывает бровь и чуть растягивает губы в улыбке — наглой, порочной до самых глубин. — Уверен был, что тебе понравится.
Самоуверенный гад, без вариантов.
— Какое самомнение, — улыбаюсь, хлопая его по татуированному плечу ладонью.
— Но тебе же это во мне и нравится, — говорит и снова целует, не давая возможность что-то возразить. — И вообще, мы это обсуждали уже неоднократно. Да, я напыщенный индюк, наглый придурок и вообще — ещё тот фруктоовощ, но ничего с этим уже не поделашь. Придётся тебе терпеть.
Каждую фразу он перемежает поцелуем, от которых кружится голова и саднит губы, но я не могу насытиться, а Брэйн, похоже, в такой же ситуации. Мы, словно два подростка в осеннем парке: тискаемся, обнимаемся, впиваемся губами друг в друга, будто сейчас мир обрушится нам на головы. Чувствую, как внутри разливается непривычное тепло, которое с каждой секундой сильнее разгорается, опаляя внутренности, превращая их в пепел. Огонь этот спускается ниже, сворачивает моё естество в тугой клубок, заставляя прижиматься к сильному телу ещё крепче. Понимаю, что мне нужен этот мужчина: полностью и без остатка.
Вдруг Брэйн ставит меня на пол, от чего кажется, что проваливаюсь в яму, из которой могу не выкарабкаться, если не подаст руку. На секунду ощущаю одиночество, точно выпадаю из реальности, где была кому-то нужна. Фокусирую взгляд на, стоящем напротив, мужчине и вижу, как тяжело вздымается его мощная грудь, покрытая татуировками, как мелко подрагивают пальцы сильных рук.
Вдруг замечаю тонкий шрам на животе, похожий на след от удара ножа, и мысль, что кто-то мог его ранить, вонзается в мозг, заставляя внутренне сжаться. Но я не хочу пока говорить об этом, не буду спрашивать: дас Бог, выпадет шанс, но портить такой момент не хочется.