Она молчала очень долго.
— Ты, действительно, веришь в то, что говоришь?
— Да. Почему бы мне не завести с ним страстную интрижку? Поверь мне, трудно будет найти женщину, которая согласиться отказаться от такого мужчины. В любом случае, разве люди не делают такого рода вещи постоянно?
— Ты не те люди. Ты слишком легко эмоционально привязываешься к человеку, и когда ты привязываешься то, как правило, достаточно сильно, что потом страдаешь.
— Я не собираюсь ни к кому привязываться…
— Ты этого не можешь знать наверняка, — перебила она.
— Шарлотта, ты не можешь завернуть меня в вату, чтобы я была постоянно в безопасности. Даже если мне будет больно, я все равно хочу поступить так. Если я этого не сделаю, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Ты меня понимаешь? — Она ничего не сказала, а я вздохнула. — Послушай, мне нужно собираться. У Юлии впереди насыщенный день.
— Ладно. Я все поняла. Развлекайся.
Мы немного поговорили о работе, но перед самым концом разговора я заговорила о настоящей причине, по которой я все еще была на взводе.
— Не знаю, чем он зарабатывает на жизнь.
— А какое это имеет значение?
— Он чертовски богатый бизнесмен, но я слышала, как он вчера говорил по телефону странные вещи.
— Какие?
— Что-то вроде «Если кто-то из вас сдвинется хоть на дюйм с того места, считайте, что умрете» или что-то в этом роде. И это звучало никак образное выражение, а буквально, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Она замолчала, и я представила, как она ерошит волосы и хмурится, обдумывая мои слова.
— Кроме того, в доме повсюду охрана. Я не часто с ними сталкиваюсь, но знаю, что они есть... и камеры, они повсюду.
— Ну, он богат, поэтому богатые нуждаются в своеобразном уровне такой защиты.…
— Может быть.
Она вздохнула.
— На случай, если этот звонок прослушивается, помнишь, что я читала в газетах?
— Да, помню. Я начинаю думать, что твои газетенки были в чем-то правы.
— Ладно, теперь я еще серьезнее отношусь к твоему отъезду из этого дома.
— Все нормально. Я не останусь здесь надолго. Я повстречаюсь с ним и уйду.
Она усмехнулась.
— Ты говоришь жестоко.
— Ну, и он тоже.
— Вот это моя девочка. Береги свое сердце, мисс Винтерс. Я не хочу, чтобы ты вернулась ко мне в слезах, потому что мне придется заявиться к нему и разрубить его на куски.
Я тихо улыбнулась в ответ.
— Не буду, обещаю.
— О, и прежде чем ты повесишь трубку, скажи мне, насколько большой у него член?
Жар пробежал по моему горлу и лицу.
— Потребуется...э-э... несколько попыток, прежде чем он сможет полностью оказаться внутри.
— Черт возьми! — взвизгнула она. — Неудивительно, что тебе не терпится потрахаться с ним.
— Я вешаю трубку.
— Развлекайся и ни в чем себе не отказывай, — поддразнила она и закончила разговор.
13
Эйприл
Целый час мы с Юлией выбирали ей наряд на день из шкафа с бесконечными, казалось бы, вещами. Она остановила свой выбор на лимонно-желтом сарафане, белой блузке с оборками и сандалиях с желтыми цветами.
Через двадцать минут мы уже спускались по величественной мраморной лестнице в столовую. Красивый коридор был ярко освещен солнечным светом, и я чувствовала себя уверенно и приподнято, пока не увидела Зельду, идущую нам навстречу. Яркое воспоминание о прошлой ночи всплыло в голове, и я съежилась от смущения.
Однако Зельда вела себя так, словно никакого воспоминания не было.
— Доброе утро, Эйприл и Юлия, — поздоровалась она. — Вы обе направляетесь в столовую, и через секунду кто-нибудь принесет вам еду.
Нас с Юлией ждали тосты, яичница с беконом. Юлия тут же принялась за завтрак.
Я мысленно пробежалась по ее расписанию на день, пока ела.
— Юлия, насколько хорошо ты говоришь по-русски?
Она на мгновение оторвалась от еды и посмотрела мне в глаза. Словно убедившись, что я спрашиваю ее искренне, достала блокнот и что-то написала в нем.
Очень хорошо
— Тогда не могла бы ты сказать мне что-нибудь по-русски? — Попросила я.
Она видела меня насквозь и закатила глаза. Сделав глоток сока, она нацарапала что-то в своем блокноте.
Зачем? Ты все равно не поймешь
Для шестилетнего ребенка она обладала удивительным словарным запасом и замечательным интеллектом. Преимущества частных школ и репетиторства давали свои плоды, подумала я.
— Я знаю, что не пойму, но мне просто хотелось услышать, как звучит русская речь.
Прежде чем она успела ответить, в дверях появился Юрий. Мой позвоночник автоматически выпрямился, взгляд замер на капле не растворившегося масла на тосте. Он сел напротив меня. Я чувствовала запах его одеколона после бритья.
Ему принесли простой завтрак, состоящий из тостов и фруктов. Не обращая внимания на еду, он сделал глоток черного кофе и поверх кружки поймал мой взгляд.
Я тут же отвела глаза. Мысленно отругав себя за это, я повернулась к нему с самой милой улыбкой, на какую только была способна.
— Доброе утро, мистер Волков.
— Юрий, — машинально поправил он. Его пристальный взгляд задержался на мне лишь на мгновение, потом он перевел глаза на Юлию.
Отчего я испытала настоящий гнев, что он задержался на мне всего на мгновение.
— Юлия, как ты себя чувствуешь сегодня? Хорошо? — спросил он.
На несколько секунд девочка застыла, как статуя. Она не подняла на него глаза. Затем спокойно кивнула и вернулась к еде.
Я удивилась ее отстраненности. Ожидая, что она улыбнется своему дяде, кивнет или что-нибудь в этом духе. Но она напротив, вела себя совсем по-другому.
Это заставило меня повернуться и посмотреть на него, и я снова была поражена, насколько он был красив. Сегодня утром его волосы были убраны с лица. При воспоминании о том, как моя рука тянула вчера черную как смоль массу волос, меня пронзил болезненный укол возбуждения.
Юлия взглянула на меня.
Я ободряюще улыбнулась ей перед тем, как вернуться к еде, но, запихивая еду в рот, думала только о нем. Ощущение его толстого члена в руке, его рот между моих ног... И с какой легкостью он бросил меня посреди бассейна.
Я сказала Шарлотте, что все в порядке, что это не повлияло на меня, но какая-то часть меня все еще чувствовала укол боли. Мне хотелось ему отомстить. Прямо сейчас, несмотря на то, что на нем был полосатый синий жилет от костюма... а его мышцы на руках выпирали из-под накрахмаленной белой рубашки, я хотела вырвать у него признание, чтобы он прорычал мое имя в экстазе. Я хотела, крутить им своим мизинцем. Желание превратилось в иррациональную ярость.
— Эйприл…
Его темный бархатный голос пронзил меня, и мой взгляд скользнул по нему.
Несколько мгновений он молчал, его голубые глаза изучали молчаливую ярость в моих глазах.
Мне показалось, что он все понял. Будто почувствовал во мне гнев.
— Чем ты занята в четыре часа дня?
У меня сердце подпрыгнуло.
— У Юлии занятия с репетитором по математике.
— Хорошо. Оставь ее на попечение Марго. Я пришлю за тобой машину.
— Зачем? — Спросила я.
Он приподнял бровь, услышав вызов в моем голосе.
После вчерашней ночи он больше не заслуживал вежливости с моей стороны. Если хочет, то может меня уволить за это.
Он перевел взгляд с меня на Юлию.
— Юлия, ты не извинишь нас с Эйприл, нам нужна минутка? Попроси Марго налить мне еще кофе.
Я видела, как маленькая девочка встала со стула с озабоченным видом и направилась к выходу из комнаты.
Страх в ее глазах встревожил меня, и, повернувшись к ее дяде, я спросила:
— Почему Юлия так тебя боится?
— Это обычная реакция большинства людей. Мне кажется ей нужно бояться тебя, потому что сегодня ты особенно враждебна.
Я сделала большой глоток сока.
— Это из-за вчерашней ночи?
Я смело встретилась с его глазами.
— Вчерашней ночи? А что с ней?
Он грохнул вилкой о тарелку и откинулся на спинку стула.
Мой гнев медленно начал разжигать огонь желания, который начался с того момента, как он вошел в комнату.
— У меня было срочное дело, — со вздохом сказал он. — Ты думаешь, я бы ушел?
Я посмотрела на свою тарелку. Внезапно почувствовав, что готова заплакать.
— Извини, — пробормотал он.
— В этом нет необходимости. Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться, — быстро заявила я. — Зачем я тебе понадобилась в четыре часа дня?
Он ответил, не отрывая от меня взгляда:
— Я собираюсь научить тебя обращаться с пистолетом.
Мой мозг резко забуксовал.
— Что?!
— Тебе нужно научиться пользоваться пистолетом. На тот случай, если вы с Юлией столкнетесь с какой-нибудь опасностью.
Я перевела взгляд, чтобы обдумать его слова. Столкнемся с какой-нибудь опасностью? С какой опасностью мы можем столкнуться, особенно если нас постоянно будут сопровождать дюжие телохранители? На ум пришло предупреждение Шарлотты. Во что я, на самом деле, ввязалась?
— Испугалась? — с усмешкой спросил он.
Я снова посмотрела на него.
— Нет, но я хотела бы знать, с какой опасностью мы можем столкнуться, если понадобится оружие?
— Это всего лишь предосторожность. Я очень серьезно отношусь к безопасности Юлии, — заявил он, прежде чем отодвинуть стул и подняться из-за стола.
— Я не хочу учиться стрелять из пистолета.
— Считай это издержками твоей профессии. Ты же сама хотела получить эту работу, — напомнил он мне. — Ты можешь уйти в любой момент, когда захочешь.
Он направился к двери, но мои губы шевельнулись прежде, чем я смогла их сжать.
— А что по поводу нас? — Спросила я.
Он сделал еще два шага, закрыв дверь, повернул замок. Он медленно повернулся ко мне, уголок его рта слегка приподнялся в улыбке.
— Что ты имеешь в виду?
Я отключила свой мозг, поднялась на ноги и подошла к нему, остановившись, сверля его взглядом, почти касаясь грудью его груди.
— Ты не хочешь закончить то, что начал вчера? — Спросила я.
Его глаза сверкали от моей дерзости.
— О, очень хочу.
Когда я была с ним, не чувствовала ни стыда, ни смущения, ни робости.
— И когда же?
Все следы веселья исчезли с его лица. Публичная маска доступности тоже исчезла. Сейчас это был совершенно таинственный мужчина, загадочный и жестокий зверь.
— Сегодня, — ответил он. — После того, как мы закончим твое обучение. — Пауза. — Ты уверена, что справишься?
— Справлюсь с чем? Обучением или с тобой? — Возразила я.
— О, я знаю, что ты умеешь пользовать пистолетом. (Подразумевается игра слов — пистолет — член. — прим. пер.)
Мой ответ сорвался с губ прежде, чем я смогла даже подумать об этом:
— Ну, я получила достаточно хороший урок вчера. Для меня это не должно быть проблемой.
Его смех был сухим и коротким.
— Хорошо. — Он двинулся, чтобы отпереть дверь и выйти из комнаты.
Если бы Шарлотта увидела меня сейчас, она бы не поверила, что я поддразниваю и провоцирую этого парня. Я никогда такого не делала. Никогда. Я понимала в данный момент, что играю с огнем, но не могла остановиться. — А ты сможешь? — Спросила я.
Он обернулся.
— Что смогу?
— Справиться со мной?
Он бросился на меня в одно мгновение. Только что я стояла перед ним, а в следующую секунду моя поясница ударилась о стол, тарелки и столовые приборы с грохотом упали на пол, он сжал меня за горло, другой рукой мою блузку в кулаке, чтобы удержать меня на весу. Моя рука отчаянно искала край стола и остатки моей фальшивой уверенности.
Его взгляд жадно блуждал по моим выпирающим грудям, пока я с трудом переводила дыхание. Его глаза были подернуты пеленой.
— Убери свои коготки, дикая кошка. Не думаю, что ты понимаешь с кем связалась.
Я нашла в себе мужество улыбнуться.
— Это тебе решать. Вчера я была крольчонком.
Он продолжал внимательно изучать выражение моего лица.
— Будь готова к четырем.
Я протянула руку, схватив его за промежность. Он был тверд как скала, и мое сердце подпрыгнуло от неопровержимого доказательства его реакции на меня.
— Я уже вот она здесь, так давай, черт побери, покончим с этим.
— Покончим? Ах, крольчонок. Ты даже не можешь себе представить. — Он дважды стукнул кулаком по столу, рассмеявшись. Не произнеся больше ни слова, развернулся и направился к двери.
Как только он ушел, я выпрямилась и попыталась встать, но мои колени подогнулись. Я ухватилась за стол, чтобы не рухнуть на пол. Все еще стараясь отдышаться, подняла глаза и увидела Юлию, наблюдающую за мной из-за двери.
Она выглядела так, будто вот-вот расплачется.
Ее выражение лица немедленно вернуло меня в настоящее.
— Юлия, — позвала я.
Несколько секунд она просто смотрела на меня, потом подбежала ко мне. Я присела на корточки, она бросилась в мои объятия. Ее руки обвились вокруг моего плеча, будто она пыталась меня утешить. Я не могла понять, что происходит.
— Милая, что с тобой?
Она не ответила, только издала странный всхлип.
Я отстранилась и встретилась с ее мокрыми от слез глазами.
— Не плачь. — Утешала я ее. — Почему ты плачешь?
Но она плакала еще сильнее. Ее рыдания пробудили во мне эмоции, которые я не могла понять, почувствовав, как слезы текут по моему лицу. Я поняла, что она меня жалела. По какой-то причине она решила, что ее дядя меня сильно обидел. Так мы просидели довольно долго, не произнося ни слова, пока наконец она не отпустила меня, и я поднялась на ноги.
— Что случилось? Скажи мне, прошу тебя? — Умоляла я, глядя в ее покрасневшие, несчастные глаза.
Она только отрицательно покачала головой, как я и ожидала, не произнесла ни слова.
Я никогда еще не была так сбита с толку.
14
Юрий
Эйприл Винтерс отвлекала меня.
Отвлекала это было мягко сказано по сравнению с тем, что она вытворяла со мной. Черт побери, я не понимал, куда двигаюсь и куда приду с этой женщиной. Я не мог перестать думать о ней. О ее нежной коже. О надсмехающихся алых губах. Этих «трахни меня» глазах, а ее ноги. Боже, эти чертовы ноги. И ее сладкая киска. Мне потребовалось все силы, чтобы уйти вчера. И теперь вместо того, чтобы сосредоточиться на том, что происходило прямо перед моими глазами, я, черт побери, просто мечтал о ней.
А прямо передо мной стояли полукругом пять мужчин, которые били ногами съежившегося дурака на полу. Они собирались его убить, и в этот момент я готов был позволить им это сделать.
Я знал, что они ждут меня. Если бы они не подчинялись мне, а моему покойному отцу или даже брату, им не потребовалось бы их разрешение. Они могли запросто его выпотрошить и преподнести сердце жертвы на серебряном блюде. Я не любитель «мокрухи». Мне это не нравится, я считаю, что благодаря таким делам, можно запросто оказаться за решеткой. Я не социопат... я психопат. Но впервые за очень долгое время просто возникла необходимость в «грязной работенке».
Новая вспышка ярости снова пронзила меня, я вскочил с металлического стула, отчего тот с грохотом упал на пол.
Парни перестали пинать ногами придурка на полу. Он издал низкий стон.
Я стоял к ним спиной, засунув руки в карманы.
— Есть новости из больницы?
— Он в коме... Когда он выпрыгнул, то сломал позвоночник, — объяснил Иван состояние человека, которого этот мудак чуть не отправил в могилу.
Я бы не возражал, но он был единственным, кто обладал нужной мне информацией. Чертов дурак.
— Ты привлек внимание копов... — Раздраженно пробормотал я. Повернулся и подошел к человеку, скорчившемуся на полу. Его лицо превратилось в кровавое месиво. — Теперь они будут следить за всем, пока вся эта чертовая шумиха не утихнет, бл*дский кобель. — Я не мог подобрать более грубого слова, чтобы успокоить гнев, который хотел обрушить на него.