Дмитрий никогда в жизни не заинтересовался бы подобным, если не одно но: среди мотивов орнамента, украшающего сайт, преимущественно выделялся один. Это было не что иное, как изображение свернувшегося в клубок змея.
— Сашка прав, — пошептал Дмитрий, сглатывая комок, внезапно подступивший к горлу, — пора покончить со страхами.
Не теряя времени, он взял телефон и набрал указанный на сайте номер.
Несмотря на позднее время суток, ему ответили сразу.
— Алло, слушаю Вас, — произнес на том конце провода мягкий, но строгий мужской голос.
— Вы — Миролюб? — спросил Дмитрий у оппонента.
— Да, это я.
— Обнаружил в интернете Ваш сайт с указанием на какой-то артефакт, способный исцелять недуги. Это так?
— Да, у нас есть Нечто, способное помочь многим. Но это воздействует далеко не на всех.
— Какие же болезни лечит артефакт? — спросил Дмитрий. Голос его был полон сарказма.
— Дело не в том, чем Вы страдаете, а в том, способны ли принять исцеление, — туманно заметил Миролюб, игнорируя тон Дмитрия.
— Я не говорил, что болен, — подметил Селиванов.
— Вы бы не обратились к нам без нужды. Верно?
Дмитрий задумался. Запустил пятерню в волосы и примирительно произнес:
— Допустим, мне нужна помощь. Что Вы можете предложить, и какова будет цена?
— Могу сразу заметить: мы возьмем умеренную сумму. А в случае, если наши действия не приведут к результату, Вы заплатите только за пребывание в поселении.
Дмитрий все еще не верил.
— Хочу заранее знать, на что соглашаюсь!
— Как Вы, должно быть, прочли на сайте, мы поклоняемся Велесу. Соглашайтесь на наши условия и примете участие в обрядовых действах. Но только от Вас самого будет зависеть, ответит ли Велес на ваши молитвы.
— То есть я должен буду поклониться вашему идолу, а он за это меня излечит? Глупость какая…
— Поймите, мы ничего Вам не навязываем. Но могу уверить, что дело того стоит.
— Точно?
— Точно.
Дмитрий раздумывал недолго: одним шарлатаном больше, одним меньше, какая разница? «По крайней мере, посмеюсь вдоволь», — решил он и согласился.
Его воображение тотчас подкинуло ему картинку: кучка умалишенных сектантов приносит жертвенные дары и кланяется каменным идолам.
Селиванов положил трубку и вслух заметил:
— Ну, надо же, до чего я дошел?! Еду поклоняться языческим богам. Надеюсь, они там не творят ничего противозаконного.
Он подкатился к окну, задумчиво посмотрел на закат. Вздрогнул, вспомнив о кобре. Дрожащими руками вновь взялся за телефон и набрал номер друга.
Александра шокировала новость.
— Не верю, что ты на это согласился, — сказал он, узнав, куда и зачем направляется его товарищ. — Твердо решил ехать?
— Да, Саш, пусть это и звучит глупо, но я попробую, — признался Дмитрий. — И дело даже не в том, кому они поклоняются. Пусть верят хоть в дырку от дуршлага, мне все равно. Но если есть хоть малейший шанс на исцеление, я обязан его использовать.
— Это понятно, но почему-бы тебе не взять с собой охрану?
— Язычник выставил ряд условий, которые придется выполнить, — предупредил Дмитрий. — Я должен ехать один.
— Тебе не кажется странной такая конспирация?
— Кажется, но я поеду.
Дмитрий сдержал слово и отправился на встречу один.
В назначенном месте, на самой окраине города, его поприветствовал мужчина, лет сорока с небольшим. К удивлению Дмитрия, «сектант» был одет в приличный деловой костюм, а речь и манеры выдавали его причастность к интеллигенции.
Язычник вел себя спокойно и уверенно. Он не возражал, когда Дмитрий попросил его паспорт.
«Надо же, Миролюб — настоящее имя!» — отметил про себя Селиванов.
Основные моменты встречи сладились, настала пора выдвигаться в путь. Миролюб предупредил Селиванова, что дорога предстоит долгая и трудная, а, местами и вовсе непроходимая.
Дмитрий фыркнул в ответ. Запрыгнул в «Ягуар» и рванул вслед за УАЗикомязычника.
Унылый пейзаж из полей, лесов и рек за время пути настолько утомил Селиванова, что он чуть не задремал.
Когда же Миролюб свернул с трассы и поехал по сосновому лесу, следуя по одному ему известному пути, Дмитрию стало не до сна. Он подскакивал на кочках и ухабах, ударяясь головой о крышу автомобиля, и каждый такой прыжок дикой болью отзывался в искалеченном теле. Но Дмитрий продолжал свой путь, стиснув зубы и постанывая при самых невыносимых приступах.
Но вот Миролюб остановился.
Дмитрий заглушил мотор и еще долго сидел в машине, уткнувшись лбом в руль. Попытка пошевелиться отозвалась непрекращающейся болью в области спины.
Промедление гостя заставило Миролюба забеспокоиться. Он поспешил к авто Селиванова и вежливо поинтересовался:
— С Вами все в порядке?
Ответить Дмитрий не смог: в его голове словно стучал кузнечный молот, а снопы искр, высекаемых им, разлетались по всему телу, причиняя нестерпимую муку. Селиванов попытался приподнять отяжелевшие веки, но увидел перед собою лишь плотный серый туман, разговаривающий голосом Миролюба.
Когда он все же открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в душно натопленной избе на невысокой, застеленной пуховой периной кровати.
— Окна открой, — полу-попросил — полу-приказал он сидящему рядом Миролюбу.
Язычник поспешил исполнить указание гостя.
— Дождь на улице, вот мама и расстаралась, — извиняясь, заметил он. — Почему сразу не сказали, что Вам плохо? Мы могли бы остановиться и немного передохнуть.
— Ничего, переживу, — отмахнулся Дмитрий. — Скажи лучше, мы на месте? Когда начнем исцеляться?
— Что Вы?! — удивился Миролюб. — Проведение обрядов — дело серьезное, к нему надо подготовиться. Да и отдохнуть Вам не помешает.
— На том свете отдохну, — мрачно заметил Селиванов. — А как мне нужно готовиться?
Лицо Миролюба приобрело тревожное выражение.
— Вам бы лучше с нашим жрецом поговорить, он понятнее объясняет.
Дмитрий приподнялся на локте и вяло поинтересовался:
— Без этого обойтись нельзя?
— Можно попробовать… — смутился Миролюб. — Завтра Безгнев, наш жрец, будет вместе с другими участниками общины проводить обрядовое славление, и Вы можете поучаствовать.
— И что мне делать? Попросить ваших богов об исцелении?
— Нет, славят, ничего не прося. Славить — значит возносить хвалу. И можно обратиться не к Богам, а величать родственников, друзей, да кого угодно.
— И чем мне это поможет?
— Боги сами знают, кому что подать. Однако можно поднести требу — по ней узнают и о Вас, и о вашей просьбе.
Пояснения Миролюба все больше раздражали Дмитрия.
— Что еще за треба?
— Жертвоприношение, — буднично ответил язычник.
— Я, что, буду должен кого-то убить?! — взвился Дмитрий.
На секунду Миролюб потерял дар речи.
— В славянской вере не приносят кровавых жертвоприношений, — успокоил он изумленного гостя. — Обычно отдают в дар то, чем богат каждый. Женщины пекут хлебы, ремесленники подносят плоды своих трудов. Вы же можете обойтись парой купюр.
— А-а-а… — протянул Дмитрий, — теперь ясно. Чем больше даешь, тем тебя лучше слышат?
— Абсолютно неверное суждение. Дело не в том, что ты дашь, а в том, как дашь. Если преподносишь требу от чистого сердца, то не важно, сколько она стоит. Смысл заключен совсем в другом…
— И сколько мне дать? — ехидно уточнил Дмитрий. — От чистого сердца?
Миролюб закатил глаза и подумал, что такого прагматика, как Дмитрий, ему не переубедить.
— Сколько не жалко.
Язычник вышел на кухню, погремел посудой. Через минуту вернулся и вручил гостю стакан с пахучей жидкостью.
— Вот, это мама просила дать Вам выпить.
Дмитрий взял стакан, принюхался к содержимому.
— Что это?
— Настойка из трав, — пояснил Миролюб. — Да Вы не беспокойтесь, моя мама — лучшая знахарка в общине.
— Не отравит?
В ответ Миролюб так округлил глаза от негодования, что Селиванову ничего другого не оставалось, как одним залпом выпить весь настой.
Едкая жидкость прокатилась по пищеводу, упала в желудок. Во рту сохранился горьковатый привкус, но в остальном эффект был воистину поразительным. Дмитрий вмиг почувствовал ослабление боли в голове и суставах, а его сознание окончательно прояснилось.
— Да, ничего зельице, — признал он, прислушиваясь к ощущениям.
— Вот и хорошо, — радостно ответил Миролюб и одобрительно кивнул. — Мама ушла ночевать к соседке, так что Вас никто не побеспокоит. Ваши вещи я перенес, а коляска стоит рядом с кроватью. На кухонном столе — ужин. Словом, будьте нашим гостем. Если Вам ничего больше не нужно, то я тоже пойду.
Миролюб коротко поклонился и направился к двери.
— Постой! — окликнул его Дмитрий. — Не поленись, закрой окна обратно. И хватит «выкать», давай на «ты».
— Согласен, — улыбнулся Миролюб.
Язычник охотно выполнил просьбу гостя и не задавал лишних вопросов. За это Дмитрий был благодарен ему вдвойне: не рассказывать же незнакомцу о затаенных страхах.
Глава 7
Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.
Жан де Лабрюйер
На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный стук в дверь.
— Открыто! — крикнул Селиванов сонным голосом.
Дверь распахнулась, впуская поток свежего воздуха и Миролюба.
— Доброе утро, — поздоровался язычник. — Как спалось?
— Неплохо, — поразмыслив, прикинул Дмитрий. — А ты куда так вырядился? — уточнил он, осматривая наряд Миролюба.
— Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням в духовном и в материальном плане, — пояснил Миролюб. — Если ты по-прежнему хочешь поучаствовать в обрядовом действе, то и тебе придется переодеться.
— Надо, так надо, — пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой.
— Помочь тебе? — предложил Миролюб.
— Не нужно, я привык справляться сам.
Одевать новую одежду, оказалось совсем легко. Выданный ему костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс — Селиванов небрежно завязал его в узел.
— Нет, не так! — ухнул Миролюб. — Пояс нужно подвязывать под левую руку.
— Почему? — Дмитрий удивленно вскинул брови.
— Пояс служит оберегом! Наши женщины научились плести эти детали убранства на дощечках, восстановив прежнюю традицию.
Дмитрий заметил своим обычным язвительным тоном:
— А штаны и рубашка? Неужели и их вы ткете на древних станках?
У Миролюба и мускул на лице не дрогнул.
— Почему ты так думаешь? У нас есть современное оборудование, на котором изготавливается ткань, а вот материал мы выращиваем сами.
— Выходит, не брезгуете дарами цивилизации?
Выпад Дмитрия не задел Миролюба.
— Теми, что не наносят вред окружающей среде, пользуемся охотно. Но все же мы стремимся к тому, чтобы не зависеть от установившейся в обществе системы.
Селиванов продолжил «кусаться»:
— Но и от денег «паломников» не отказываетесь?
— Увы, — развел руками язычник, — нас вынуждают обстоятельства. Мы практически полностью обеспечиваем себя продуктами питания, одеждой, инвентарем и прочими необходимыми вещами, но вот арендная плата растет каждый год.
Миролюб выглядел крайне опечаленным, повествуя о тяжелом финансовом положении общины. Он рассказал Дмитрию о том, что местная администрация взымает с них аренду втридорога, препятствует их развитию, не разрешает общинникам продавать излишки продуктов, выращенных ими на обжитой земле. В бедах поселения Миролюб обвинил всю сельскую администрацию и ее главу, Игоря Широкова, в первую очередь.
Но поступки арендодателей не вызвали осуждения Дмитрия.
— А этот ваш Широков, парень не промах! — присвистнул он. — Понял, что уточка несет золотые яйца и не преминул этим воспользоваться.
В словах Селиванова звучало некое одобрение действий главы администрации. Еще бы! Ведь и сам Дмитрий множество раз прибегал к подобным уловкам.
— Не думаю, что стоит продолжать разговор об этом, — насупился Миролюб. — Нам пора идти. Ты готов?
Дмитрий, критически оглядев себя, признал, что в новой одежде он смотрится и чувствует себя на удивление легко и свободно, словно носит ее всю жизнь.
— Да, пошли.
Раннее утро приветливо встретило их легким ветерком и яркими лучами солнца, причудливо играющими на каплях дождя, дрожащих на деревьях и травах после ночной непогоды.
Дмитрий, никогда не задававшийся вопросами сельского хозяйства, отметил, насколько местная почва отличается от всего, что он видел ранее. Размытая дождем земля не прилипала к колесам его кресла, оставляя липкие следы грязи, она была рыхлой и мягкой, словно ее взбили огромным венчиком. Плодовые деревья цвели так буйно и обильно, что у Дмитрия кружилась голова от необычайно сладкого запаха.
— Неплохо у вас все обустроено, — заметил Селиванов, рассматривая ухоженные огороды и сады. — Какое удобрение используете?
— Только натуральные продукты, — ответил Миролюб.
Дмитрий, сообразив, что речь идет о навозе, подозрительно повел носом, но кроме одуряющего запаха ранних цветов и сочной зелени, ничего не почувствовал.
— Дело не в удобрении, — добавил Миролюб, — а в самом отношении к земле. Мы обращаемся с ней с великой любовью, с почитанием, потому-то она и одаривает нас столь щедро.
— Ну да, конечно, — скептично отозвался Дмитрий. — Скажи, а этот ваш божок, которому вы поклоняетесь, он вообще — кто?
— Велес?! — удивленно переспросил Миролюб. — Разве тебе о нем ничего не известно? Обычно прибывшие сюда заранее наводят справки и знают, к кому и зачем идут.
— Так представь себе, что я первый, кто этого не сделал! — рассердился Селиванов. — Так кто он?
— Велес — владыка мертвых, мудрости и магии. Он покрывает небо дождевыми тучами, заволакивая его туманным руном; выгоняет на небесные пастбища облачные стада. Велес — покровитель земледелия и скотоводства. А так как скот раньше считался основным достоянием племени, то он еще и Бог богатства!
— Ну, точно, теперь все сходится, — заявил Дмитрий. — Вы поклоняетесь ему, а он одаряет вас урожаем. Скажи, Миролюб, а этот Велес случайно не заставляет вас работать до седьмого пота и подобным образом добиваться больших результатов?
— Твой настрой может отрицательно повлиять на обряд и лишить тебя права на исцеление, — предупредил гостя Миролюб.
— Все, замолкаю, — примирительно сообщил Селиванов.
И недолгое время действительно молчал, рассматривая распростертый перед ним пейзаж. Они с Миролюбом проходили мимо приземистых деревянных домов, и от нескольких еще исходил смолистый аромат свежей древесины. Жилища выглядели комфортными и оставляли впечатление полного благополучия своих хозяев.
Внимание Дмитрия привлек резной орнамент, а в вернее — символы и изображения на наличниках: вырезанные умелой рукой лучи солнца завершались женскими фигурками или лепестками цветов; лапы, хвосты животных и руки-ноги людей незаметно переходили в растения с отходящими от них отростками, похожими на птиц.
Миролюб заметил озадаченный взгляд гостя и поспешил пояснить:
— Природа-Мать объединяет все живое, и эти изображения — символы бессмертия единого океана жизни. В ней нет четких граней, и все насущное может принимать любой облик. Наши предки верили, что их тела способны переходить из одного мира в другой и приобретать разнообразные, иногда причудливые формы.
— Где то я уже слышал, что душа после смерти переселяется в животное или растение, — припомнил Дмитрий. — Сдается, ваши предки присвоили чужую идею?
— Не ваши, а наши общие предки! И я говорю не о переселении душ, а о том, что тело может трансформироваться в существующем воплощении.