Военнослужащий постоял немного, приноравливаясь к местным климатическим условиям («Всё-таки здесь намного теплее, чем дома… М-да, недаром сюда хотят нас всех переселить…» — подумал он); в эти секунды он смотрелся как Дед Мороз, который ошибся адресом. Разница была лишь в том, что это было неправдой: Харл Дирнер не был Дедом Морозом — и уж тем более не ошибся с местом.
«Так, посмотрим, что там у нас…» — мысленно произнёс офицер и достал из внутреннего кармана шубы тот самый маленький чёрный пульт, на котором помещались разве что узкая сенсорная панель да одна (чёрная) кнопка — плюс маленькая лампочка голопроектора в торце устройства. А потом нажал на кнопку.
Проектор высветил подробную объёмную карту района с многочисленными условными знаками в виде разноцветных точек. Военнослужащий снял одну из рукавиц, засунул её в просторный карман и поводил пальцем оголённой кисти по панели. На карте появился виртуальный курсор, который, следуя за пальцем Дирнера, стал перемещаться от одной (коричневой) точки к другой.
Это продолжалось с минуту. «Так, вроде бы всё в порядке… Хорошо… Значит, чёрную кнопку нажмём просто так…» — подумал офицер и, переведя курсор с последнего обозначения на пустое пространство, снова нажал единственную кнопку.
Картинка, высвечиваемая проектором, пропала; очевидно, в этой ситуации кнопка всего-навсего отключала прибор — так же, как до этого и включила. А вот что было бы, если бы при её нажатии курсор стоял бы на одном из условных знаков? «Это мы ещё испробуем», — усмехнулся Дирнер, спрятал пульт, надел рукавицу, взял посох и побежал по сугробам к выходу с территории школы.
Наконец-то он мог заняться тем, чего он так долго ждал, — вырезать Винтхерлунду лазером законное место на этой отсталой планетке.
* * *
00:10.
В это время на улице Щорса, располагавшейся параллельно Гастелло и с другой стороны от неё, нежели также параллельная Павлова, никто ещё ничего не знал. К примеру, шумно веселилась толпа на мощёной брусчаткой площадке пред торговым центром «Мави»: рекой лились напитки, нарасхват продавалась самая разная еда, брызгали искрами бенгальские огни, царило веселье, звучал смех, — всем было хорошо в эти мгновения праздничной ночи.
Вдруг из-за торгового центра вышла пара — Дед Мороз и Снегурочка. Выглядели они прям как актёры-аниматоры — только светлая борода на лице мужчины была настоящей, а за плечами не имелось объёмного красного мешка, да под полой шубы у женщины топорщилась какая-то штука, которую та (в смысле — женщина) ненавязчиво придерживала рукой. И эта живописная парочка направлялась прямо к скопищу людей, даже не подозревавших о том, что должно было сейчас произойти.
Первыми этих двоих заметили двое подростков лет двенадцати, стоявшие, привалившись к серо-синей стене огромного по площади, но не очень высокого здания в некотором отдалении от остальных празднующих, и втихомолку курившие дешёвые сигареты. Дед Мороз и Снегурочка увидели, что на них смотрят, остановились и повернулись к пацанам.
Должно быть, на последних подействовало что-то в облике и выправке тех двоих, потому что подростки тотчас же потушили сигареты о бетонную стену и во все глаза уставились на «псевдоаниматоров». Один из мальчишек прошептал:
— Так вы настоящие…
Дед Мороз и Снегурочка переглянулись, после чего мужчина в красном взглянул подростку в глаза и проникновенно сказал:
— Да, мы настоящие. И теперь мы должны вас убить.
И прежде чем пацаны дёрнулись бы, чтобы убежать, пара «псевдоаниматоров» молниеносно подняла оружие («Дед Мороз» — посох, а «Снегурочка» — вытащенную из-под полы штуковину, похожую на автомат) и выстрелили обоим курильщикам в голову зелёными лучами. Два трупа с аккуратными дырочками во лбу и на затылке медленно сползли по стене на покрытую снегом брусчатку.
А «сказочные персонажи» прошли мимо них и направились к толпе, из которой никто не обернулся из-за выстрелов — те были почти беззвучными.
А через пару секунд из-за торгового центра начали строем выходить «деды-морозы» и «снегурочки» с футуристичного вида оружием наперевес. Перед ними было большое поле деятельности.
Вторжение в Красноярск началось.
9
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:12 (часовой пояс +7).
Добежав трусцой до перекрёстка и успев за это время дважды выстрелить из своего ружья по местным жителям, Дирнер ненадолго остановился, чтобы чуть перевести дух и решить, куда двигаться дальше: в этом он, как командир одного из экспериментальных отрядов, имел некоторую свободу выбора.
Прямо, через дорогу? А зачем? Улица Павлова (впрочем, до названий Дирнеру не было дела) до конца прошерстили и взяли под контроль десятки других бойцов, и что бы там ни случилось интересного, он всё равно это пропустит.
Направо, к вокзалу? Туда тоже выделена особая группа… В конце концов, там же из этих людишек почти никого нет! Только дежурные работники — плюс машинисты и пассажиры подъезжающих время от времени поездов… Нет. Дирнер скрипнул зубами. Какое «время от времени»?! Сейчас же Новый год, и это «время от времени» означает «иногда» или вообще «изредка»… Нет, это неинтересно…
Назад? Да это же просто смешно! Чтобы я, Харл Дирнер, танн армии Винтхерлунда, выглядел так, будто я не знаю, что мне делать?! Ну ни за что!
Остаётся один вариант — налево, а там можно будет снова повернуть налево и прочесать пару спальных кварталов… Военнослужащий оскалил зубы в жутковатой ухмылке. Да, это ему по душе. Косить, рубить, мочить, молоть… и всё — огнём единственной лазерном винтовки… Да, это ему нравится.
И он повернулся, чтобы перебежать располагавшуюся слева дорогу, точно за которой находилась заброшенная стройка, на только что зажёгшийся красный свет.
Хшер продолжал неподвижно сидеть на крыше ядовито-жёлтой пятиэтажки, держа палец на спусковом крючке своей снайперки. Зубы его были стиснуты, а на лбу (если можно так выразиться) выступили первые и тут же остывшие капли пота.
Внизу, на тротуаре, стоял и зачем-то осматривался один (всего один — других не было видно!) боец в красной шубе. Почему-то Хшеру казалось, что это его формальный командир танн Дирнер (наверное, потому, что тот двигался с той стороны, куда улетел, выгрузив десант чебов, флаер…). Хшер хотел его убить. Но не мог.
«Что со мной? — думал он, периодически вставляя в мысленную речь не произносимые для землян проклятия на своём родном языке. — Странное дело… Если я нажму на спуск и попаду, то вынужден буду делать это вновь и вновь, потому что (непроизносимое слово) труп винтхерлундского офицера (в прицел я могу разглядеть его погоны) обязательно навлечёт подозрения… а убивать большие группы захватчиков я не смогу, потому что, во-первых, у меня (непроизносимое слово) низкая скорострельность, во-вторых, мне надо будет перезаряжать винтовку, в-третьих, мало патронов, а в-четвёртых, эта большая группа будет беспрерывно палить в меня из своих лазеров и за несколько мгновений срежет с дома всю крышу со мной (три непроизносимых слова) в придачу… А если я выстрелю и промажу (хотя как такое возможно — вроде и прицел есть, и прибор ночного видения)…»
Хшер не хотел даже задумываться о том, что будет в последнем случае, а потому не стал дальше развивать эту мысль и просто подумал: «Кажется, я боюсь».
Тем временем «объект» (в данной ситуации слово как нельзя лучше подошло к тому офицеру) закончил осматриваться и повернул налево, ступив на пустовавшую в тот миг проезжую часть.
А Хшер, наблюдая за тем, как военнослужащий удаляется из-под прицела, вдруг начал крыть себя последними словами (последними — в общемировом рейтинге произносимости: как в Винтхерлунде, так наверняка и на Земле) за малодушие и трусость, так некстати проявившиеся на поле боя. «Ну как я мог! — теперь думал он. — Как я (непроизносимое слово) мог его отпустить!.. Ведь это же наш классовый враг, один из тех, кто (непроизносимое слово) нещадно нас эксплуатировал на нашей (и их, к сожалению) родине! Уже за это он недостоин жизни — а за ужасно жестокий характер — вдвойне!»
И чеб, кое-как прицелившись в последние мгновения перед тем, как офицер в красном оказался бы под защитой козырька над примыкающей к синему забору из металлических листов вокруг стройки частью огромного поля розовой брусчатки, где, кроме всего прочего, находился и торговый центр «Купеческий» — двухэтажный гигант, состоящий, кажется, из одних только затемнённых окон, — рядом с которым, как и в парке, стояла ёлка, но только полностью искусственная (склеенная из зелёной мишуры), — чеб на всякий случай зажмурился и запоздало выстрелил.
Пуля попала в край длинного козырька, под который собирался зайти Дирнер, — сантиметрах в двадцати над головой последнего — и отломила большую щепку с кусочком металлического покрытия и небольшим количеством снега.
Слабый жужжащий звук выстрела заставил человека в красной шубе резко обернуться и вскинуть посох. Но в этот момент на макушку, скрытую под красной шапкой, прилетел неизвестно откуда взявшийся кирпич, и рослый офицер, потеряв сознание, мешком рухнул на снег, роняя оружие.
А с козырька скатился, разбрасывая снег, которым тот был покрыт, тёмный человекоподобный силуэт. Приземлился на ноги, посмотрел, не вставая, на результат своего действия, затем вздохнул, подхватил под мышки не очень-то и лёгкое обмякшее тело и с трудом потащил его на себе, тяжело дыша и часто отдыхая, туда, куда Дирнер и планировал попасть, — в сторону ближайшего спального квартала.
Этим силуэтом был… Егор Киселёв. Его план, разработка которого шла прямо на ходу в голове у копирайтера, предусматривал взятие пленного и допрос последнего с целью узнать как можно больше о вторжении — или, если это окажется не так, в чём Егор сильно сомневался, хотя бы о том, что вообще творится вокруг. И для исполнения этой части плана (не было сказано, что взятие и допрос «языка» — это всё) Егор волок вражеского офицера к себе на квартиру, так как справедливо полагал, что в данный момент это место было ближайшим и наиболее безопасным из известных ему. Правда, там ещё находилась Марина… Но Егор считал, что как-нибудь решит этот вопрос. В конце концов, разве это не благородно — сражаться за город, в котором живёшь? Егор надеялся, что Марина поймёт это и не станет чинить ему препятствий, а также психовать, что, как он думал, помешало бы ему сильнее всего.
А «посох» так и остался лежать на снегу под забором.
Когда негромко прозвучал выстрел, а «объект» вдруг крутанулся вокруг своей оси и повалился наземь (кирпич упал у него за спиной, а потому не был замечен), Хшер подумал, открывая глаза: «Я попал в него… Я убил его… Я убил одного из этих наглых эксплуататоров и захватчиков (два непроизносимых слова)!!! Я смог! Это возможно!..»
Но радость тут же унеслась в неизвестном направлении, когда кто-то (Хшер поначалу не заметил его своим ноктовизором, так как весь сконцентрировался на военнослужащем) внезапно спрыгнул на снег рядом с телом и куда-то на себе его (в смысле — тело) потащил. Хшер пришёл в недоумение — и задумался.
«Кто это был? Винтхерлундец, заботящийся о трупах? Или местный, решивший оказать активное сопротивление? Это важно… Но местному-то труп зачем? Сколько вопросов… и ведь не ответить на них, если только не… А что я теряю? Если это был Дирнер, то никто не заметит моей отлучки, а если и не он… Надо же когда-то начать проявлять самодеятельность! К тому же, если это местный, то нам он может пригодиться (ну, если только не решил позаимствовать у вояки форму и оружие, чтобы вместо него сражаться против своих… хотя что за чушь? кто пойдёт на такое?..). я ненадолго — лишь выясню, что это за тип, и сразу вернусь».
И Хшер, взяв винтовку, направился к пожарной лестнице.
* * *
00:16.
…Неизвестный двигался медленно (ещё бы — с такой ношей на плече), но при этом как бы случайно идя так, чтобы быть незаметнее: вдоль стен, стараясь слиться с ними (иногда у него даже получалось — но только у него: бойца в красном скрыть было намного труднее); между автомобилями, пригнувшись; наконец, между деревьями. Во всяком случае, следить за ним, оказалось достаточно интересно, а невысокая скорость передвижения и частые остановки (правда, в довольно-таки неприметных местах) позволяли не напрягаться, чтобы не потерять новый «объект» из виду.
Маленький чеб с большой винтовкой за спиной наблюдал из-за угла старенькой серо-коричневой пятиэтажки за тем, как молодой парень (на вид помладше Дирнера) устало подтаскивает, постанывая от натуги, к светло-серой девятиэтажке, в которой, судя по всему, жил… Дирнера! Хшер различил все эти детали благодаря чуть более острому, чем у гуманоидных обитателей Винтхерлунда (а возможно, и Земли тоже), ночному зрению (ноктовизор на оружии был всего-навсего частью комплекта) — и теперь с каким-то странным чувством провожал взглядом эту пару, которую землянин мог принять за друзей, один из которых — в костюме Деда Мороза — успел напиться на празднике, и поэтому приятель тащил его домой, а солдат из армии Винтхерлунда просто расстрелял бы «приятеля» за это.
Когда они завернули к подъезду, маленький чеб с большой винтовкой за спиной скрылся за углом дома и во всю мощь своих задних лап (их вполне можно было назвать ногами) побежал обратно на свою позицию, не забыв по пути побрать выроненное Дирнером лазерное ружьё.
А оказавшись там — по его ощущениям, было как раз примерно двадцать минут первого, — он включил микрофон и сказал всем лидерам других отрядов:
— Время пришло. Начинаем действовать.
А сам при этом, прицеливаясь «посохом» (винтовку он отложил) в движущуюся со стороны вокзала группу «дедов-морозов» и «снегурочек», уже начал рассчитывать самый быстрый способ собрать всю свою команду в одном месте — собственно, лишь так они могли начать эту долгожданную революцию.
10
Красноярск, Россия, Земля.
1 января, 00:17 (часовой пояс +7).
…Звенели стаканы с напитками разного цвета и градуса, гремел хохот многих глоток, изредка работали челюсти, неслышно в общем шуме показывал стандартную программу этой ночи единственный телевизор — на базе красноярского отряда полиции особого назначения (так он назывался уж сколько-то лет) вовсю шло празднование Нового года.
«Как же хорошо — сидеть вот так с парнями, есть, пить и знать, что сейчас мы в городе никому не нужны: какой дурак станет чудить в такой праздник!» — подумал капитан Захар Песков, заливая в себя ещё сто граммов, закусывая и при этом успевая слушать рассказываемый кем-то из коллег неприличный анекдот. Веселье полностью захватывало его, и мысль лишь смутно выделилась на фоне вовлечённости в радостный процесс.
Пескову было тридцать четыре года, внешности он был (ну понятно уже) самой обычной, только чёрные волосы стриг под ноль, что, как он думал, придавало ему вид более… какой именно, он не мог чётко сформулировать (наверное, в силу профессии), но по существу был прав — выглядел он довольно внушительно. По характеру Захар был прямым, честным и смелым человеком, что, с одной стороны, иногда обострял его взаимоотношения с начальством, но с другой, — помогало в работе и общении с товарищами, которые всегда могли в случае чего получить от него опору и поддержку. Семьи он не имел по собственным убеждениям и профессиональным соображениям, что также ему пока помогало — к примеру, давало возможность праздновать новогоднюю ночь на работе вместе с остальной дежурной сменой.
Захар потянулся за бутылкой, стараясь не сшибить остальные, стоящие на столе, как вдруг заверещала сирена — сигнал тревоги, что значило — пора вскакивать и ехать куда-то, чтобы кого-то спасать или, наоборот, брать, а при сопротивлении успокаивать огнём на поражение.
Все вдруг разом засуетились, повыскакивали из-за стола (анекдот так и был оставлен на середине) и, на ходу собираясь, помчались по коридору на выход, где в это время должны были заводиться микроавтобусы.