Бывает, что издевается он. Сучьями норовит кинуть, да шишками; ловушки из ям, прелыми листьями прикрытыми, устраивает. Охотников друг на друга настраивает
— те и бегают по кругу, себя не помня.
А может и помочь, возвращается тогда охотник, или грибник там, с полными корзинами да мешками улова. Тут уже от человека многое зависит — как ведет себя в лесу, с какими мыслями сюда приходит.
Но это для людей он опасен да незнаком; лесные же обитатели под ним как под одеялом уютным просиживают. И кикимор он привечает, что бегут от людских домов время от времени. И водяников приструнивает, чтобы те от работы не отлынивали — рыб пасли, да озерца и речки очищали. И на деревянников, грибичей да ягодничей покрикивает, контролирует, оттого и полон дом его вкусностей самых разных. И за схороненными следит, да не дает земле обнажаться; с духами лесными бестелесными сам договаривается, чтобы не лютовали. А уж зверушки, птички да букашки в лесу таком, где царь то не простой леший, а Большак ответственный, и вовсе на приволье живут, беды не знают.
Непрост, ох не прост тот, кто нам в образе старика дряхлого и немощного на зов явился. Чувствовалась за ним сила немирная, да немереная. Стар он был, древен как и сам этот лес, росший с незапамятных времен с трех кустов да молодых деревцов. А то, что луна за ним явилась, светлячки да серебрянки — что как утром светло стало — да сам заговорил сразу, томить не стал — то хороший знак.
Повернулась я к старцу, поклонилась до земли до самой, как и подруженьки мои, и Мага Светлого пнула, чтобы тоже поклонился, а то застыл с открытым ртом — ни туда, ни сюда не двигался. И чему в этой столице учат, ежели даже не знает он, как с хозяином лесным обращаться?
Все так же молча разогнулась, ленту белую, да зеленую, как и положено, из косы выдернула, лешему протянула, отчего мои волосы до самой талии густой волной рассыпались. Не беда, что потом спутаются, как клубок нитяной — вычешу. А хозяина уважить надо.
Тот крякнул довольно и безвозмездные дары принял.
Мало кто знал, что ленты невинной девушки огромной силой в умелых руках обладали — они любое чудище получше цепей некоторых удержать могли. Но кто не знал, тому и объяснять не собиралась.
Большак на Милану с Кариной посмотрел, к их косам потянулся, но резко остановился, принюхался, а потом руку убрал, скривился и плюнул на землю.
— Вот оно значит как… — пробормотал.
Я лишь плечами пожала.
— Ну говори девонька, что традиции мудрые знает, да звать умеет — чего хочешь? Али заблудились?
— Заблудились, ой заблудились, дедушка! Пути дорожки ваши запутаны умело то, и не найдешь ведь: ни смысла, ни выхода, — напевно запричитала я.
Дамир Всеславович рот открывать начал, чтобы объяснить мне, что он то мне сейчас дорогу и покажет, но я его снова по ноге пнула сердито. Он рот и захлопнул.
Ох, ну что за маги пошли! Ничего толком не знают!
Леший маневр мой заметил, прищурился лукаво, но комментировать не стал. В этой беседе главное, чтобы основные участники правила соблюдали, а ежели рядом кто из глупцов окажется, так можно ведь и не обратить внимания.
— И куда же ты хочешь, чтобы вывел я тебя, девонька?
— Нас вывел, дедушка, нас. Куда же я без верных спутников то пойду?
— Ну вас, так вас. И тебя, и…хм, подружек твоих проведу, и этого, в брюках. В город, наверное, хотите?
— Ой да не в город.
— Места грибные да ягодные посмотреть желаете?
— Не сегодня, дедушка.
— Так значит, схрон какой узнать надобно?
Задумалась. Может, действительно схрон мне нужен? Но по размышлении и от этого отказалась.
— Ну тогда проси; чего ты хочешь, то и проси, девонька.
Фух. Получилось. Вот ради этого разрешения и было затеяно.
— Завелись у тебя в лесу тут люди страшные, — начала я осторожно — Тебя то они уважают, ведаю, да на просьбы ты их откликнулся, знаю. Но несут они силу дикую, всем лесам да мирам грозящую, потому их найти надобно. Остановить на веки вечные. Помоги нам дедушка, приоткрой дороженьку, дай добраться до них, пока беды не случилось!
Я говорила пока, леший все больше хмурился. А потом вздохнул, сел на пенек, будто ноги держать уже отказывались, да вздохнул тягостно:
— Сам позволил им на землю свою прийти, сам на сокрытие согласился. Обманул ведь меня проклятущий — исподтишка к источнику леса то подобрался и пригрозил, что ежели не помогу, то источник уничтожит.
Я аж руками всплеснула:
— Да разве можно? Источник то измельчить? Ведь там силища такая, что и пол края снесет!
— Так и у него сил не меньше.
Я закусила губу и руки стиснула. Ох как мне это все не нравилось! И хоть задала я вопрос следующий, но сама на него ответ уже знала:
— Так а что ему в лесу твоем понадобилось?
— Армию он собирает — и мы с дедом понимающе кивнули друг-другу.
— Армию?! — воскликнул Маг, не выдержав.
Я развела руками. Что ж тут непонятно? Ежели историю знаешь древнюю, то все на места и становится. Вот только маг был настолько растерян, что даже Большак сжалился:
— Тут поселение давным давно стояло; кто только не жил — и ворожбу затеявшие, и люд простой, и ведьмы, что не чета нынешним, и дубыни были даже — сейчас и не вспомню, молод я был. Все у источника грелись да лесу расти помогали. Схоронены все они здесь были тоже; и дальше на том месте могилы делали — долго это продолжалось, пока чаща не взяла свое.
— А этот, проклятый…
— Разбудить их задумал. И хоть и добрые они все были раньше, в большинстве своем, да только со смертью и души лишились, и разума — сила осталась лишь, да оболочка. И кто их поднимет… — леший замолчал.
— Что угодно приказать сможет… — я закончила. — Остановить, значит, надо. Ну дедушка, дай тропинку до умертвий! Поздно будет ведь!
— Да не могу ж я, девонька, договором связанный… — пригорюнился царь лесной. И я вместе с ним голову опустила в тягостных раздумьях.
— А договор вы от себя давали то? — вдруг заговорил Светлый Маг.
Мы аж встрепенулись.
— А смотри ка, не так уж и безнадежны, городские то! — обрадовался дедуля и по коленям себя ладонями давай охаживать — Хуха! Хууууууха! Поди сюдаааа! — заорал он так, что деревья от ветра гнуться начали.
— Кто такой «хуха»? — прошептал мне на ухо Дамир Всеславович, подобравшись ближе и будто невзначай за плечи то и приобнял.
— Дух тайны лесной, — прошептала я в ответ и будто случайно ручку загребущую и скинула.
Из лесу прыгнуло что-то, издалека на кочку похожее. А как к нам подошло, увидели мы, что мужичок это. Маленький, щупленький, с волосами до пят, да лицом сморщенный. Вот только такой вид для меня обманчив не был — знала я, какая силища за ним стоит.
— Хуха, — сказал леший и на того внимательно глянул — Вот люди хорошие, проводил бы ты их.
— Куда проводил?
— Ну… туда.
— Туда?
— Туда.
— А куда это?
— Ну… где вот то.
— Вот то… Ааааа… А что это?
— Ух — леший нахмурился и на меня посмотрел, на хуха, на девчонок — да только мы то не могли ничем помочь, нам тот не откликнется, даже слушать не станет. А леший, уговором связанный, напрямую и не спросит.
— Туда, куда нельзя водить, где те, кого нельзя называть, — снова прошептал мне на ухо маг, да так, что и Большак услышал. И тут же принял к сведению.
А я в изумлении на Дамира глянула. Изворотливый какой!
— При дворе ведь Светлого Короля служу, — вздохнул маг.
Кивнула. Эти да — эти обманут и не поморщатся. А ему то кивка и не хватало только.
— Может объяснишь, как сама здесь оказалась, да еще и подружек притащила? Да откуда знаешь все? — ох и сердитый был маг, ох и грозный. Подвох да обман почувствовал ведь. Но я потом объяснить все пообещала — успеть бы вовремя!
Соорудил нам хуха тропинку волшебную, где и колючки не цепляются, и деревья не мешают — лучше граней тропинка то была. Как помчались мы за волосатым мужичком, только каблуки и сверкали, да лес мимо смазанным пятном проносился. Тропинка не просто вела прямо до нужного места, она еще и расстояния сокращала
— по такой дорожке, ежели надобно, так же быстро, как порталом редким, не изученным еще, добираться было.
Дамир Всеславович всё впереди, за хухой держался. И вопросы лишние задавать перестал — на деле сосредоточился. Я за ним летела, так что волосы развевались — надобно было заплести их, может, — но что стягивать, ежели потом распускать снова придется? Миланка с Каринкой за мной пыхтели — ну, пыхтели то они не слишком, тренированные ведь; и они же меня чуть не сшибли, а я — мага, когда хуха встал как вкопанный и за ним остальные. Палец приложил к губам — типа не взбрыкните — и показал рукой вперед, где за деревьями овраг, поле да болотце виднелось в зарождающемся рассвете.
Не сразу, но увидела в тени оврага вражин. Кругом они встали, все в черном, в плащах развевающихся — будто крылья ночные распустили; а посреди этого круга один стоял, самый крупный. И такой от него мрак и жуть безобразная исходила, что сразу я его узнала.
Кулаки стиснула, да уста сомкнула, чтобы себя не выдать.
А действо продолжалось. Человек десять руки сомкнули — среди них и Конного я увидела, и «внимательного» его помощника — да начали говор странный, мне незнакомый. А как засветилось что у них на груди, пригляделась я — амулеты там многочисленные висели. И от амулетов этих столько горя да страха шло, что задрожала и покачнулась, как пьяная; едва маг меня удержал напряженный. Он уж было вперед подался, но я лишь головой помотала — не время. Сейчас они что угодно делать могут, контуром, невидимым прочим, защищенные. Но как наберет Проклятущий силы из амулетов, как выпьет все страхи и начнет вить свои жуткие нити, чтобы схороненных призвать — так сам контур и снимет, и вот тогда и мы подоспеем.
Но подготовиться мне надо.
— Дамир Всеславович, вам бы… — начала я шепотом.
— Дамир, — буркнул маг.
— Что? — подняла округлившиеся глаза.
— Я с девиц, которые меня целуют, на ты обращения требую, — насупился.
— И много таких? — говорю насмешливо, а у самой сердечко как затрепещет, будто птичка в клетке.
Вдохнул шумно и головой покачал отрицательно.
И так хорошо на душе от этого делалось, будто и нет всех этих страшных дел, вокруг творящихся.
— Дамир…Ты…в ту сторону иди, вон видишь, где кусты рябиновые? Оттуда будешь своей магией хлестать по зачинщикам, когда начнет маг, что в середине, собранную жуть в упокоенных направлять. Защиту он ведь приспустит. А я с этой стороны подойду, не дам схороненных тревожить, а ежели успевать не буду — снова упокою. Не удивляйся ничему, что делать буду — надо так.
Сама шепчу и понимаю — злится, Что опыт скрывала да способности.
— Потом, все потом, Дамир — зашептала я жарко — поверь просто, что есть у меня такие возможности, а что скрывала силушку — так причины тому были.
Ушел маг в указанную сторону, а я платье да обувь скинула, в одной рубашке и простоволосая осталась. Усмотрела момент, когда от амулетов сила пошла, что и не остановишь, не прервешь действо, подружкам кивнула, чтобы в тени пока держались и выбралась из леса на место открытое. А как пошла в сторону магов, так глаза закрыла и руки простерла навстречу солнцу.
И вел меня сам мир, ибо структуру его сложную я и со смеженными веками видела.
И давал он мне через ноги мои босые сквозь расстояния великие протянуться и прикоснуться к Кругу Ведающих, таких же простоволосых и босых, что на другом конце королевства собрались и силы свои в меня вливали уже.
И полилась вся мощь их в меня, наполняя кровь и руки, позволяя видеть: теперь и действия отступивших мне были ведомы; теперь и схороненные под землей на моих глазах ворочались; и тонкие нити, что протянул лес ко всем присутствующим узрела — говорил же леший, добились они помощи лесной…
Ну ничего, эти веревочки первыми и разорвем.
Ибо лучшие Ведающие не просто связи, строение примечали да скорректировать могли; но и вовсе разорвать, уничтожить или же выродить их готовы были. А уж с силой восьмерых, так на много верст вокруг!
Вот только не учла я, что Проклятый сильнее был, чем я думала.
Глава 8
Дамир, укрывшись в кустах с уже отзревшими ягодами, злился. Мало того, что его отправили, как мальчишку, прятаться, так еще и выяснилось, что его Руслана совсем не так проста.
Его ли?
Он стиснул кулаки и дрогнул, как увидел босую девушку, в одной рубашке просвечивающей, до колен едва доходившей. Фигурка была настолько хрупкой в призрачном свете зари на фоне жутковатого, черного леса, что у мужчины возникло одно лишь желание — схватить на руки сумасшедшую да защитить; даже самой высокой ценой защитить, унести от опасности всякой.
Но Светлый Маг был неглуп. И понимал, что разбираться во всем стоит после, когда история закончится. И на рожон сейчас лезть нельзя, права Русланочка; а вот как контур ослабнет, так он преступниками и займется.
Тот ли это, кого он искал? Ощутил чьи деяния в глубине души собственной?
Похоже, тот. Уж пару месяцев как чувствовал маг, что сгущаются тучи над столицей, что творится непотребное — не было явных признаков, лишь отголоски какие, будоражащие его кровь. Носом землю он рыл, чтобы понять, что происходит то — в Прокуратуру Пресветлую пришел за этим.
И, похоже, Руслана с подружками по тому же поводу там оказались.
Видел же он письмо, Верховной для директора написанное. Солгала та про силы девичьи, и причина уважительная была. Скрывала милая то мощь свою; подозревая всех и скрывала; и не зря, как выяснилось. Как пошла Руслана по земле сейчас, так и понял он, что за ритуал творит. А ведь призыв силы Круга доступен был только Верховной и равным ей, коих рождалось в столетие одна, две — не более.
Но вот сможет ли это ей теперь помочь? Справится ли она, пусть и с его помощью? А если нет? Если вдруг что с ней случится? Аж руки похолодели и сердце на миг остановилось от этой мысли. Стиснул зубы Дамир. Нет, не позволит! Что угодно сделает — но девушку в обиду не даст!
Он увидел своим особым зрением, как окутывает её сияние, как разгорается ореол вокруг нее, ведающими да землей подпитанный.
Но и другое он увидел.
Не успевала Руслана. Маг, что внутри круга стоял, силен был — видимо, давно копил силу заклинаниями и деяниями страшными. И свой ритуал он уже закончил; и его окруживший черный ореол был гораздо толще, чем у Русланы. Заметил он девицу и губы искривил в усмешке злой, жестокой. Не будь усмешки той, не будь всей этой обстановки, Дамир и не признал бы за этим человеком мощи какой. Был он невысок, поджар; с лицом простым, невзрачным — не стар и не молод, не красив и не уродлив. Обычный такой, с волосами до плеч темными. Вот только глаза горели огнем потусторонним, жутким. В такие глаза глянет кто из простых — навечно запомнит, не избавится.
Одним движением убивец из амулетов до конца силу забрал, контур сбросил и тут же мощь в сторону оврага да поля направил.
И задрожала земля.
А приспешники на Руслану пошли, что до конца и не была готова, не успела. Тут же перед ней девицы, что сопровождали её, оказались; да так быстро, что Дамир не распознал — как. Вот только времени изучать это не было. Встал он и ленты страшные из воздуха вытянул; мечи огненные над головой раскрутил; воронку воздушную создал. И пошел на преступников, не забывая краем глаза за главным то следить, что пел песню дикую, да руки простирал вперед.
Но со злодеем он потом разбираться будет, сначала Руслану спасти надобно.
Завязалась битва. Последователи проклятущие ведь тоже не просты оказались. И маги среди них были, и мечом владеющие. И всяческие разработки в наличии, которые Дамир тайными полагал. Но преступления прокурорского предателя, похоже, еще хуже были, чем они думали. Потому как вместе с разными сведениями передавал он знания тайные об оружии магическом.
С подружками этими непонятными, что выхватили кинжалы чуть ли не из-под юбок и рубить направо и налево начали, как воины, теснил маг преступников к оврагу. Уже и осталась их половина всего. Руслана тем временем в полную силу вошла и в сторону главного двинулась.