У Уфимцевой в глазах вдруг выступили слезы.
Мы переглянулись с Воробышком, и он вздохнул. Очень ласково притянув к себе девушку за плечи, погладил ее по голове.
- Умка, и вроде умная ты у меня, но иногда такой ребенок. Не все цветы растут в оранжереях, даже такие редкие, как ты. Мужчине важно оставаться мужчиной, иначе зачем ему мечта?
- Катя, я поеду с тобой в Пекин, слышишь! И покажу там свой проект, обещаю! У нас с Агнией на осень контракт, но, думаю, мы сможем вырваться на несколько дней.
- Да ладно вам – Вань, Антон, все я понимаю, просто… Стоп! – Уфимцева перестала шмыгать носом и заинтересованно поправила на переносице очки. – Какой еще контракт?
Она озадаченно нахмурилась, но вдруг ахнула, и ее голубые глаза загорелись:
– Морозов, ты что, собираешься вместе с Корсак сниматься в кино?! – своеобразно отследила логические цепи. – Ух ты! Я всегда знала, что Агния – необыкновенная девушка!
Воробышек уважительно присвистнул.
- Для всех в универе это будет новость года!
Я нехотя смутился. Все это и для меня было в новинку, но надо отдать должное моей девушке – Агния ни словом не обмолвилась о предложении отца, говорил обо всем со мной Вацлав лично. Он и убедил попробовать – правда, согласился я не сразу.
- Да нет, кино – это слишком. У Агнии впереди сложный учебный курс – практика, плюс защита диплома. Она очень ответственно относится к учебе. Нет, это будет научно-развлекательное шоу по типу известной игры «Правда или ложь», короткое по времени и идти на музыкальном канале. Я буду рассказывать приглашенным звездам об интересных фактах – научных или исторических, иногда сочинять, а Агния вопросами постарается заставить меня признаться правду я говорю или лгу. Как-то так. Весь август у нас записи, но если все получится, то я смогу оплатить поездку в Пекин не только себе, но и Агнии. – Я вздохнул, улыбаясь. - Хотя она меня в два счета везде обставит!
- А я в тебя верю, Морозов, - сказал Воробышек неожиданно серьезно, - у тебя точно получится! И я сейчас не о шоу. Такие, как Корсак, не ошибаются. И такие, как моя Умка – тоже.
***
В этот солнечный день струи в фонтане разлетались мелкими брызгами и над водяной сферой висела радуга, переливаясь на солнце цветами летнего настроения.
По еловой аллее к набережной шла стройная и красивая девушка, с распушенными волосами цвета темного шоколада и в желтом сарафане, который я попросил ее надеть. Только в этот раз она была не в кожаных берцах, как в наше второе свидание, а в серебристых босоножках на каблуке. Но тонкие запястья украшали браслеты и так же, как в первый раз, я не мог оторвать от нее взгляд.
У девушки были красивые, черные глаза с длинной опушкой ресниц, матовая кожа и розовые, нежные губы, вкус которых хотелось пить бесконечно. Они умели отвечать с вызовом, горячо шептать слова признания и ласково повторять мое имя. Быть честными и смелыми. Они умели любить.
Когда я видел Агнию – мир бледнел и отступал в тень. Когда она находила меня взглядом – замирало время, и мы оставались в этом мире вдвоем. Мне столько предстояло еще открыть в ней, но то, что я находил, привязывало к ней только сильнее.
Она замедлила шаг и остановилась перед фонтаном. Улыбнулась и подняла руки, когда я ее обнял и нашел губы. Мы расстались утром, но иногда полдня вдали друг от друга кажутся вечностью.
- Это тебе, - не выпуская Агнию из рук, я протянул ей розовый букет.
Она удивилась, но на лице светилась радость.
- Антон, пионы – мои любимые цветы! Но мне кажется, я никогда тебе об этом не говорила?
- Нет, но я всегда это знал. Ты пахнешь белыми пионами и весной. Но только белые я не нашел.
Розовые губы коснулись нежных лепестков.
- Спасибо, они чудесные! Морозко?
- Что? – Агния прильнула к моей щеке. – Переезжай ко мне насовсем. Как только ты уходишь, в квартире Диты пусто. Что мне делать там одной?
- Но, Огонёк, мы и так каждую ночь вместе.
Агния посмотрела мне в глаза.
- Ты понимаешь, о чем я, Антон. Забудь о старых патриархальных взглядах. Пожалуйста! О том, что говорят люди. Они всегда будут говорить и, если не о нас, так о других. Мне не так много надо и да, сейчас я способна заработать больше тебя, и что? От этого я не перестану любить тебя меньше. Или я перееду к тебе, и тогда твоему отчиму придется несладко. Давай пожалеем его, а? И потом, что скажет Кристина?
Мы тихо рассмеялись, и я признался:
- Уверен, сестра будет счастлива и с удовольствием переберется на балкон. Она тебя обожает! А вот отчиму придется худо. Битвы с тобой он точно не выдержит.
Не удержавшись, я погладил волосы своей девушки и поцеловал ее.
- Ты меня с ума сведешь, Морозов! Я сегодня еле дождалась, пока закончится твоя смена на почте. Как хорошо, что до августа осталась всего неделя!
- Зато я смог купить тебе цветы. И кое-что еще, но пока это сюрприз! Сначала расскажи, что от тебя хотели австрийцы и почему вдруг ты сказала мне, что это не телефонный разговор?
Мы медленно побрели по набережной, держась за руки. Мне все еще было сложно привыкнуть к тому, что многие прохожие оборачивались вслед Агнии, и я продолжал надеяться, что когда-нибудь научусь не замечать эти взгляды.
- Сначала ты пообещай, что переедешь. Дите бы этого хотелось. Я хочу видеть твой рюкзак в нашей прихожей. Твои тапки и бритву. Знать, что даже когда меня нет дома, в нем есть ты! Антон, я знаю, что быстро, ну и что?
- Это похоже на шантаж, Корсак. Хотя и очень соблазнительный.
- Пусть! Последнее время я не могу найти себе места. И дом не могу найти. Все не так, когда тебя нет рядом. Мы только мучаем себя, Морозов.
Я хорошо ее понимал, потому что чувствовал то же самое. Я изо всех сил двигался навстречу, но сломать кое-что в себе оказалось не так-то просто. До нашей встречи наши жизни протекали по-разному, а так хотелось найти общий путь. Свою дорогу на этом пути, достойную девушки, которая оказалась достаточно смелой, чтобы однажды без сомнений принять свое чувство и заставить меня поверить в ее любовь.
- Хорошо.
Агния остановилась.
- Постой. Вот так просто? - удивилась с улыбкой. – Морозко, - сощурила взгляд. – Ты же у меня гордец, наверняка сейчас будет коварное «но», верно? Я же чувствовала, что ты упрямишься.
Иногда мы целовались просто так, прерывая любой разговор лишь потому, что нам хотелось. Вблизи реки солнце почти ослепляло, отражаясь в воде бликами, зато простор давал дышать радостью и чувством – вот как сейчас.
Обнимая девушку, я ответил:
- Да, но ты выше любой гордости – бесполезно себе врать. Я люблю смотреть, как ты спишь. Как хмуришь брови и кусаешь уголок губ, когда решаешь сложные задачи. Как ты смеешься и как готовишь ужин. Даже когда называешь меня Кудряшкой, я люблю твое упрямство и не хочу, чтобы однажды ты пожалела, Огонёк. Дело не в «но» и не в квартире Диты. Даже не в том, что я почти ничего не могу тебе дать сегодня и меня это точит. Дело в нас, в той свободе, которую мы заполняем друг другом. В том, что я не могу без тебя и чувствую, что дом – это мы. А будет он в этом городе или в другой стране – не так важно. Если ты хочешь… Если действительно хочешь, я буду с тобой.
Мимо прошли две старушки, одна – с длинной таксой на поводке, и что-то недовольно проворчали, упомянув нынешнюю бесстыжую молодежь, которая только и может, что тискаться среди бела дня. А что они делают ночью, старушки даже и думать страшились. Но судя по тому, как долго оборачивались, они только об этом и думали!
Глаза Агнии горели, не боясь солнца, не боясь ничего на свете и уж, конечно, чужого мнения. Ей хотелось найти мои губы, и я не был против.
- Морозов, я говорила, что люблю тебя?
- Дай подумать… Кажется, что-то припоминаю. Но так смутно, что можешь повторить.
- Что ты идеально пахнешь.
- Я только что с работы, Корсак.
- Это такие мелочи!.. Что спонсором соревнования в Тельфсе оказалась известная австрийская компания спортивного оборудования и сегодня они предложили мне стать лицом их бренда. Правда, неожиданно?
- Что? - я застыл на месте, и Агния напряглась.
- Морозко, об этом знаешь только ты. Я ничего не обещала и могу отказаться. Просто подумала: а почему бы и не заработать на поступление? И потом, у нас должен быть свой бюджет, раз уж мы решили жить самостоятельно. Но если ты против…
- Нет, - я качнул головой, держа девушку за плечи. – Как я могу быть против твоего выбора? Это же… здорово?
- Да. Вот только ты не рад.
От воспоминания высокой скалы и Корсак на ней, на огромной высоте – сжалось сердце.
- Если они заставят тебя повторить тот безумный маршрут… не уверен, что еще раз его переживу.
Я крепко обнял Агнию, и она сказала очень серьезно:
- Меня нельзя заставить, Кудряшка, ты же знаешь. Ну, не хмурься! Всего лишь реклама лыж и сноубордов! Да, я люблю скалы, но еще больше я хочу прожить с тобой долгую жизнь. Помнишь свой прыжок с моста?
- Такое вряд ли забудешь.
- Да. Так вот, я бы лучше взобралась по самой опасной стене, чем еще раз увидеть, как ты срываешься в пропасть. Больше никаких прыжков, договорились?
Мы помолчали и снова пошли по набережной. Какой-то парень встал как вкопанный, когда Корсак, не замечая его, прошла мимо, убрав с плеча шелк волос.
- Так что там насчет сюрприза, Антон?
Я улыбался.
- М-м, не уверен, что уделаю австрийцев.
- А ты попробуй!
- Пойдем на Колесо обозрения! Хочу, чтобы мы были выше города! – я внезапно потянул Агнию за руку, и мы побежали.
Уже на Колесе обозрения, поднявшись на высоту, достал из рюкзака и протянул девушке подарок.
- Кудряшка… - Корсак замерла. – Но ведь это же… Туве Янссон! «Все о мумми-тролях»! Господи, я их обожаю! – она распахнула глаза и прижала подарок к груди. – Они чудесны! Они великолепны! Они - моя тайная страсть!
Мы засмеялись, и я признался:
- Я надеялся, что тебе понравится.
Агния открыла одну из двух подаренных мной книг и ахнула.
- Что это? – увидела и взяла в руки старую открытку – потертую на краях, но с милым рисунком сказочных персонажей.
- Почтовая открытка. Я нашел ее в букинистическом магазине, в Хельсинки. Эту открытку пятьдесят лет назад подписала Туве Янссон одной маленькой девочке по прозвищу Искорка. Там на шведском, но Туве желает девочке научиться считать звезды и верить в сказки.
Агния поджала дрогнувшие губы и взмахнула ресницами. Подняла блестящий взгляд – у нее были самые красивые глаза на свете.
- Антон…
- Ну что ты! Моя полненькая девушка очень смелая и никогда не плачет.
Она прижалась ко мне лбом.
- Ты ведь давно догадался, да?
Я кивнул:
- Не сразу. Но когда понял, сомнений не осталось. Как хорошо, что ты не завела блокнот.
Мне так хотелось ее обнять, что я и сделал.
- Я люблю тебя, Агния.
Мы целовались и целовались, а под нами лежал город – огромный, летний и шумный. Такой же солнечный, как наше счастье.
Четыре года спустя
Вашингтон – Лос-Анжелес
Штаб-квартира NАSА – студия Universal Pictures
Из здания аэропорта вышел молодой короткостриженый мужчина, закинул рюкзак на плечи и встал в длинную очередь такси.
- Куда едем? – спросил водитель-индиец, оглянувшись назад, когда пассажир сел в автомобиль и поднял голову.
- Северный Голливуд. Юниверсал-сити. Ко входу в киностудию.
В этот жаркий день мужчина был одет в джинсы и футболку с короткими рукавами, одежда не скрывали крепкие плечи и опоясывающую рельефный бицепс татуировку, еще одна виднелась на шее, и водитель догадался:
- Что, тоже актер? – спросил, уверенно тронувшись с места. – Я сегодня уже подвозил одного – ловкий малый. Хвастался, что снимается с самим Джошем Броули! Ну, с тем, который играл детектива Трупо в «Ганстере». Я и подумал: а вдруг, ты тоже звезда. Мой сын собирает автографы, вот и интересуюсь. Я даже фотку своего пацана с собой вожу, чтобы было где расписаться!
- Нет, я не актер.
- А кто, каскадер?
- Ученый-астрофизик.
Водитель обогнал рефрижератор, перестроился в средний ряд и коротко взглянул на пассажира в зеркало. Парень был симпатичный и спортивный, с умным взглядом карих глаз, и никак не походил на тех скучных зануд, которых Рашид привык видеть в передачах бесплатных каналов, развлекающих его по вечерам. В тех, в которых рассказывали о «Книге тайн», затонувшей Атлантиде и «Зоне 51».
Да, он определенно мог оказаться актером.
- Да ну! Правда, что ли? Типа тот, кто имеет дело с марсианами и летающими тарелками?
Пассажир смотрел в окно и думал о своем, поэтому ответил не сразу:
- Можно и так сказать, хотя это не совсем верно.
У Рашида была уйма рабочего времени, любопытный нрав и сотни две вопросов на любой случай жизни, так почему бы и не спросить:
- Слушай, а скажи по секрету – рептилоиды существуют?
***
В огромном студийном павильоне шел рабочий день и кипел съемочный процесс. Красивый зеленый ландшафт с искусственными холмами и деревьями перерезали ручейки и круглые мостики. Вокруг порхали живые птицы. По главной дороге навстречу друг другу ехали две всадницы – одна в белом воздушном платье, верхом на единороге, а другая - в черном блестящем трико, высоких сапогах и плаще, верхом на вороном коне.
Они встретились и остановились. Пошел третий дубль важнейшей сцены - диалог между принцессой Белой Короны и злой королевой темных эльфов… и вновь все полетело к чертям, стоило этим двоим вместе появиться в кадре!
Режиссер нервничал. Нет, он не просто нервничал – он паниковал и готов был придушить ассистентов голыми руками, лишь бы они хоть что-нибудь сделали, чтобы спасти сцену.
Эшли Коул не была плохой актрисой. В свои двадцать восемь – она была довольно популярной и жутко везучей. Крутила романы с известными актерами Голливуда и добралась-таки до главной роли в его проекте – крупнобюджетном фильме-сказке «Хрустальная тайна». Он сам утвердил эту дуреху на главную роль, как протеже влиятельного друга, но сейчас видел - смазливое личико не спасало ситуацию, как Эшли ни старалась.
Принцесса просто блекла на фоне злой королевы и взгляда ее черных глаз.
У этой Агнии Корсак-Морозовой (он с трудом выговаривал ее фамилию, но не имя) было идеальным все – от внешности до таланта. Год подготовки к съемкам, сотрудничество с двумя ведущими агентствами по киноактерам, три месяца кастингов… Он все никак не мог найти то самое лицо, пока случайно не увидел фотографию незнакомки в рекламе дома «Диор» и потерял сон.
Разыскать ее удалось не сразу.
Ему казалось, что будет легко. Что скорее всего его вновь разочарует очередная пустышка. В эйфории своей значимости и профессионализма он забыл, что такое отказ, и очень удивился, узнав, что девушка работает программистом на серьезную корпорацию и не заинтересована в его предложении. С самого начала она оказалась упёртой стервой – той, кто смогла держать его на расстоянии.
Ему удалось уговорить ее на пробу не сразу – она умела торговаться и знала себе цену. Его это поразило и поражало сейчас. А еще желание камеры видеть только ее.
Даже дети, которые через несколько минут должны были войти в кадр, все время крутились возле Агнии, а не возле принцессы, восторженно замирая, когда она к ним обращалась. Что уж говорить о главном герое.
Есть моменты, которые от зрителя не скроешь. Он знал это, как никто другой.
- Стоп! Перерыв! Мне нужен чертов перерыв!.. Эшли, зайди ко мне – надо поговорить! И убери уже с лица выражение глупой обреченности! Ты дочь короля, а не деревенская простушка!
Красивая ведьма сидела на коне, словно и не устала, взирая на всю компанию с усмешкой.
Когда режиссер после двух чашек кофе и сигарет вышел на площадку, Королева эльфов обнимала русоволосого парня и что-то говорила ему, легко касаясь губами улыбающегося рта. Остановившись, он засмотрелся на пару – в этой большой студии эти двое умудрились настолько уйти в себя, что не замечали несколько десятков людей, работавших в павильоне.