— Так распоряжайся. Только вне тренировки, — холодно отчеканил принц, развернулся на пятках и пошел в глубь полигона. Остальные участники команды поглядывали на нас издали, но не подходили.
— Клэр, можешь меня подождать? — стоило Марку отойти, как Вилберн тяжело вздохнул. Теперь среди его эмоций появилась и обеспокоенность. — Нужно кое-что обсудить.
— Эм, да, конечно, — неохотно ответила я. Отчего-то казалось, что разговор мне не понравится.
Но довольно быстро я и думать забыла про Вилберна, принца и всю сборную академию, слишком уж погрузилась в артефакторику. Довольно сложно впихнуть в оберег нужный тип энергии, я билась над этим три булавки подряд, но вместо этого выходили точные копии моего самого первого оберега. Лишь на четвертый раз, когда я уже была готова плюнуть на все, сложить лапки и взвыть от полного бессилия, у меня вышло!
Я завороженно смотрела на собственноручно созданный — созданный, в этот раз по всем правилам! — оберег и чувствовала небывалый подъем бодрости. У меня получилось! Ура, у меня вышло! Если так продолжится, то ни о каком переводе на кафедру некромантии и речи не пойдет!
Посчитав, что стоит закрепить результат, взялась за последнюю булавку, принесенную с собой.
— Я все, — сообщил Вилберн, сбивая меня с вплетения формулы. — И тебе стоит закончить, минут через пять полигон закроют. Никто не сможет ни выбраться отсюда, ни зайти. И не переживай, Билли я отправил в стойло.
— Кушать несчастных лошадок? — Убрала все плоды своих рук в сумку и встала со скамьи третьего ряда.
— У нежити свои стойла, — он пожал плечами. Выглядел при этом обеспокоенным.
Вот только никак не решался со мной заговорить, пока мы покидали учебный магический полигон. Будто бы сомневался, стоит ли вообще.
— Пообещай, пожалуйста, то, что я тебе скажу, останется в тайне, — попросил он, когда мы оказались на вытоптанной дорожке, ведущей к главному входу академии.
— Конечно, — я удивилась такой просьбе, но решила, если так надо, значит, надо.
— У меня есть просьба, — он вновь тяжело вздохнул. Даже остановился на одном месте, выжидательно на меня уставившись.
— Да говори ты уже, — постаралась улыбнуться, хотя чувствовала его нервозность. И эта нервозность передалась и мне.
— Можешь, пожалуйста, не говорить Лилите о моей помолвке?
— Чего? — Удивление напополам с облегчением. Боги, какое счастье, что Вилберну нравлюсь не я, а Лил! Вот только обманывать подругу… Нет, я бы даже не подумала о том, чтобы рассказать ей о фразе принца, не посчитала бы важным, но сейчас, когда меня откровенно просят утаить эту новость… Впрочем, Вил тоже мой друг. По крайней мере, я его таким считаю.
— Я разберусь со своей помолвкой, — поспешно заговорил он, взлохмачивая свою рыжую шевелюру пятерней. — Мне просто надо поговорить с матерью и убедить ее в том, что отец в очередной раз творит какую-то ерунду… Уверен, она даже и не знала о заключенных договоренностях…
— Так, стоп. — Я приподняла руки и неуверенно улыбнулась. — Можешь не объяснять, как так вышло и что ты с этим будешь делать. Не хочу, чтобы ты испытывал неловкость, оправдываясь. Я просто обещаю, от меня Лил о твоей помолвке не узнает.
— Спасибо, — выдал он с явным облегчением. — Правда, спасибо!
— Но ты понимаешь, что если я буду молчать, то Марк не будет? — Мы продолжили путь. — Ваши отношения далеки от приятельских, мне даже кажется, он тебя намеренно цепляет, а потому есть вероятность, что он сам расскажет Лилите. Они вроде давно знакомы…
— Меня цепляет? — хмыкнул Вилберн, делая явно ударение на «меня». — Наши отношения вполне приятельские, если с нашим принцем вообще можно приятельствовать, а вот цепляет он именно тебя.
— Меня-то зачем?
— Вот тут я совсем не советник, — протянул Вилберн. — Могу сказать только, что я видел, как Марк снимал пару объявлений о вас с ректором в коридорах, где, как ему казалось, никого не было.
— А ты там, значит, был? — не знаю почему, но акцентировала свое внимание именно на этом.
— Он часто забывает о тренировках, — это парень говорил все так же задумчиво. — Иногда приходится напоминать всей командой. Мне кажется, он вообще не заинтересован в межуниверситетских соревнованиях. Но это тоже между нами.
— Зачем участвовать, если не заинтересован? — удивилась я.
— Он же принц. — Вилберн повел плечами. — Ему часто приходится делать то, в чем он лично не заинтересован.
— И быть придурком? — уточнила я со смехом.
Значит, снимал объявление. Наверное, для того, чтобы «его люди» выяснили, кто к ним причастен. Конечно, ведь одним из объектов насмешки стал его дядя. Пусть нелюбимый, но все же.
— А правда, что мастер Ансельм — брат королевы? — я все же задала вопрос.
— Ты правда хочешь знать? — Вил ответил с десятисекундной задержкой, я прям кожей ощутила его нежелание говорить на эту тему.
— Спрашивала бы я, если бы нет?
— Он признанный бастард.
— Признанный бастард?
— Брак по расчету, частые измены нашего прошлого короля, пусть земля ему будет пухом… От таких похождений иногда бывают дети. Боюсь даже предположить, сколько их, но признанный лишь один — Нэд Ансельм.
— В каком смысле признанный? Дети они либо есть, либо нет, — я откровенно не понимала, о чем говорит Вил.
— Увы, не все аристократы могут себе позволить признать своих отпрысков в обществе. Признание ребенка, который был рожден не в браке, это всегда проблема. Во-первых, это как признание в нарушении собственной клятвы, данной в храме перед богами. Во-вторых, бастардам — признаны они или не признаны — всегда тяжело в нашей клоаке. Грызня за наследство, статус и почитание. Думаешь, Ансельму легко дался его путь? Сомневаюсь, отношение королевы к его рождению вполне ясно — она терпеть не может сводного братца и в одно время всячески вставляла тому палки в колеса. До того момента, как не поняла, что Нэд Ансельм не представляет для ее правления никакой угрозы. Ходят слухи, что он даже подписал магический отказ от престолонаследия. Королевской любви от этого, конечно, не прибавилось, но этой писульки хватает для холодного нейтралитета.
— И много таких бастардов?
— Это всегда тщательно скрывается. — Вилберн отчего-то помрачнел. — Иногда слишком сложно даже ухватиться за нитку, чтобы распутать клубок. К тому же, сама посуди… Семьдесят процентов браков, заключенных в нашей среде, по расчету. Сложно всерьез винить кого-то из супругов в измене, когда семьи с, казалось бы, стандартными ценностями нет.
Я не стала уточнять, что он имеет в виду. Хватило и той решимости, которую я почувствовала. Интересные пироги, ничего не скажешь. Значит, мастер Ансельм — бастард нашего прошлого короля, пусть земля ему будет пухом. Но разве он сам виноват в этом? Вряд ли. Детей сложно винить за ошибки родителей.
— Спасибо за беседу, — неловко поблагодарила я, когда мы добрались до лестницы общежития.
— Ты как будто об этом всем не знала, — парень действительно удивился. — Вроде это ни для кого не тайна.
— Знаешь, попав в академию, я будто узнаю мир заново, — призналась я. — Сперва пансион святой Надайн, где преподавались только богоугодные предметы, следом путешествие в столицу и… кхм, дом удовольствия тетушки Марго. У меня было мало возможности для того, чтобы узнавать все слухи и сплетни.
— Пансион святой Надайн? — Вилберн сощурился, даже шаг назад сделал. — Ты там училась?
— Какое-то время, — уклончиво ответила я. — Потом скорее работала. А что?
— Это… за этим местом водится определенная слава, — размыто ответил он. — Слишком неоднозначная.
— Какая? — теперь настало мое время удивляться. О пансионе, в котором провела так много времени, я не слышала ничего дурного. Но, как показала практика, в высшем свете ходит слишком много сплетен. Может, раньше мне не доводилось даже встречаться с теми, кто мог рассказать что-то интересное.
— Не бери в голову, это только слухи, — произнес Вилберн. Вот только я чувствовала часть его эмоций. И эта часть говорила о том, что не просто слухи, и мне следовало знать подробности. Но давить я не стала, сказывалась усталость, накопленная за день.
* * *
Когда я вошла в комнату, увидела и Кристин, и Лил. Казалось, что за мое отсутствие они даже позы не сменили. Но нет, вокруг них лежали учебники, тетради — они с усердием что-то обсуждали.
— О, вернулась! — заметила Лил. Мне хотелось сказать что-то едкое, но я проглотила. Пусть мое дурное настроение останется со мной.
— Мы тебе принесли поесть, — Кристин кивнула на стол. — И еще к тебе прилетел магический вестник. Буквально минут за пять до твоего прихода.
Магический вестник? Опять Марк? Если он прямо сейчас накажет идти к нему в комнату для занятий, то я никуда не пойду. Примерно с этой мыслью я и открывала влетевший в руки конверт. К счастью, никакого приглашения там не было. Лишь короткая и весьма странная записка:
«Мышка, а что ты сделаешь, если узнаешь, что твои родители живы? М. Арманд».
Кажется, принц выпил чего-то не того. «Мышка», «живые родители» — я бы даже посмеялась, если бы не было так тяжело даже ноги передвигать. И голова ужасно разболелась. Спать, спать, спать…
— Клэр, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Лилита.
— Да, просто устала, — тихо ответила я. Голос звучал непривычно сдавленно. Звон в ушах лишь усиливался.
— Тогда я завтра к вам загляну. — Лилита соскочила с постели, начала собирать свои вещи. Протянула мне тонкую книжку. — Это методичка, я обещала.
— Спасибо, — я нашла в себе силы улыбнуться. Голова заболела еще сильнее. Родители живы?.. Марк Арманд опять начал вести какую-то странную игру, мне совершенно непонятную. Разве не говорила ему дражайшая мамочка, что с таким шутить нельзя?
— Клэр, ты точно в норме? — Я уже с трудом различала лицо Лил, перед глазами будто пелена натянулась.
— Да, — последнее, что я ответила. Прежде чем рухнуть на кровать. В одежде, без душа, о котором мечтала еще минут пять назад, без прочтения новой главы артефакторики на ночь…
* * *
Мне снился сон. Обрывки прошлой жизни мелькали перед внутренним взором ярким калейдоскопом. Сливались в одну монотонную картину, которую я никак не могла рассмотреть. Ощущала запахи, прикосновения, но как будто со стороны.
— Клэр, ты там жива? — Я услышала знакомый женский голос, и меня мягко потрепали за плечо.
Я словно из пруда вынырнула, глубоко вдохнула, не в силах отдышаться.
— Что?..
— Я не стала тебя будить на самоподготовку, — поспешно заговорила Кристин. Она выглядела обеспокоенной. — Но через полчаса у тебя встреча у мастера Ансельма. Вряд ли для него твоя усталость будет достойным аргументом.
— Сколько времени? — Я вскочила так резко, аж закружилась голова.
— Уже полдень. Ты спала почти четырнадцать часов. Мы с Лил даже думали лекаря звать, но решили, что это просто переутомление.
— Черт, опаздываю. — Я помчалась в ванную комнату, напоследок бросив: — Спасибо, что разбудила.
Уже через закрытую дверь услышала:
— Твой вчерашний ужин на столе.
Марк Арманд
Наследный принц Ласкании чувствовал себя паршиво. Слишком много всего на него свалилось за последние пару недель. Волнения среди крестьян на границе с Жарной, новый учебный год, скорые межуниверситетские игры, интриги в Совете… Марк с ужасом думал, что же начнется, когда он примет корону. Да, Совет берет на себя часть вопросов, но все ли в нем в нужной степени верны державе? В последнее время у принца возникали сомнения. Еще и мать, которая смотрит на все проблемы лишь под нужным ей углом. Она ведь наверняка тоже ведет свои игры, и эти игры сильно не нравились Марку.
Еще и эта девчонка, как снег на голову. Принц с самого начала чувствовал, что что-то в ней, в Клэр Тибор, не так. Ну не может подданная королевства Ласкании не знать, как выглядит ее наследник. Это, конечно, полбеды — куда весомее то, что она вошла в редкое число «счастливчиков», которые приобрели магию в сознательном возрасте, — но все равно сильно било по самолюбию.
Одна родословная чего стоит! Пансион святой Надайн, как же. В это место уже пару веков ссылали всех девочек и девушек, которых хотели держать подальше от себя. С кем хотели поработать на ментальном уровне.
Ментальной магией всегда владели только храмовники, а потому принц сделал себе пометку отлучить из Совета епископа, нельзя давать им такую власть и безнаказанность. Во имя богов, как же. Скорее во имя тугих кошельков, пропитанных голубой кровью аристократов.
Иногда Марк Арманд завидовал людям, не обремененным и толикой власти, — им как минимум не приходится считаться с чужими настоятельными просьбами. Сколько этих просьб матери уже пришлось выслушать от епископа, не счесть.
— Церковь — один из самых движимых инструментов давления на общество, сын, — не раз говорила она. — Тебе нужно привыкнуть считаться с ее нуждами.
Но Марк четко разделял нужды церкви и нужды епископа, вот только с матерью не спорил. Еще не время. Марк хотел многое изменить в своем королевстве, но до этого придется играть по ее правилам.
— Если ты считаешь, что я не в состоянии родить истинного наследника, ты глубоко заблуждаешься, — холодно напоминала королева-мать каждый раз, когда что-то шло не так, как она хотела.
И Марк понимал: в состоянии и родить, и воспитать, и чужими руками прирезать первого сына в каком-нибудь пустом коридоре дворца. Вот только в его планы это не входило.
Закончив писать Клэр письмо и отправив вестника, Марк Арманд откинулся в кресле и начал ждать, уверенный в том, что девчонка прибежит с минуты на минуту. Что-то в ней привлекало, но Марк сам не мог понять, что именно. Уж точно не родословная, не излишне пристальное внимание дяди, с которым уже долгие годы приходилось играть в ненависть. Даже не то, как она забавно злится и реагирует на его поведение.
В дверь постучали, и Марк плотоядно улыбнулся. Подумал, сейчас будет весело.
Направился к двери, распахнул ее. Но на пороге стояла не Клэр, а этот рыжий маркизишко — Вилберн де Лавенил. Так похожий на своего идиотичного отца, но характером походящий на матушку — такой же спокойный, сдержанный.
Вот только сейчас Вилберн совсем не выглядел спокойным и сдержанным.
— Ты знал? — сухо спросил он, взлохматив пятерней свою рыжую шевелюру.
— Что именно? — принц со скучающим видом оперся на косяк. Да, он защитил свою комнату от прослушивающих чар, но все равно опасался поднимать многие темы.
— Про Клэр. Ты знал, что она жила в пансионе святой Надайн? — молодой маркиз говорил хрипло, оживленно.
— Даже если так, что это меняет? — Марк спросил с насмешкой. Пожалуй, если бы он искал сторонников своего правления, чтобы в будущем сместить деспотичную мать, то он бы обратился к младшему де Лавенилу. Может, даже к его матушке. Но принц понимал, любой неверный шаг может спровоцировать королеву-мать на действия, не совместимые с его, принцем, жизнью. Уж слишком она ратовала за чистую кровь короны, уж слишком хотела остаться у власти, даже когда Марк окончит Академию Святого Клотильда.
И если Марк пустит Вилберна в свою комнату, королева наверняка об этом узнает. Пойдут совершенно ненужные вопросы, подозрения и опасения. Нет, с Вилберном следовало поговорить, но в более благоприятной обстановке.
— Во время бала, после официальной части, в главной аудитории кафедры некромантии, — Марк прикрыл глаза и выдал это полушепотом. — И никому.
Вилберн если и удивился, то виду не подал. Просто кивнул, еще раз прошелся ладонью по волосам и направился в свои комнаты, расположенные на этом же этаже.
Прикрыв дверь, бросил взгляд на временной артефакт — Клэр к нему не спешила. Именно в тот момент принц подумал о возможном магическом блоке. Ведь если так, девчонке сейчас несладко.
С кем она там в одной комнате живет? Со скандально известной Кристин де Форт? С ней Марк никогда не поддерживал отношений, даже толком не пересекался. А вот с Лилитой они когда-то в детстве общались. Может, стоит написать ей? С просьбой, чтобы она не распространялась о его вопросе.