Прорычав грязное ругательство, Артем схватил ее за волосы. Больно схватил. Так, что Ксюша тихо вскрикнула. Она и не думала, что тот, кого она любила, может быть таким.
— С ума сошла? — прошипел Артем. — Кем себя возомнила, крыса? Думаешь, раз папочка богатый, все можно, да? Что можешь на нас смотреть свысока? Какой я тебе альфонс? Я просто умею забирать чужие бабки. Забирать у таких, как ты.
Артем оттолкнул Ксюшу, не рассчитав силу — так, что она упала бы, но ей не дали этого сделать. Тот самый парень, с которым она встретилась взглядом. Он поймал ее, и на мгновение Ксюша уткнулась щекой в его грудь. Незнакомец тотчас убрал от нее руки и шагнул к ничего не понимающему Артему. Ни слова не говоря, он схватил его за шею и прижал к стене. Все, кто находился в кафе, повернулись на них; кто-то даже достал телефон, чтобы снимать. Ксюша сжалась, совсем перестав понимать, что происходит.
— Я же тебе сказал, — процедил незнакомец, легко удерживая Артема. — Не поднимай руку на девушек. Ты тупой или глухой?
— Отпусти меня, — закашлялся Артем. — Эй, чувак! Отпусти!
— Извинись перед ней, — велели ему. — Давай. Это просто. Скажи.
Незнакомец сильнее сдавил ему шею.
— Я… Черт… Извини!.. — выдавил Артём, задыхаясь.
— Парни, вы чего! Перестаньте! Выясняйте отношения на улице! — раздались выкрики из большой компании. Никто не хотел драки.
Незнакомец нехотя убрал руку и оттолкнул побагровевшего Артема. А затем взял за запястье Ксюшу, подхватил со стула ее сумку и повел за собой к выходу, кинув на прощание злому Артему:
— Заплати за нее.
Ксюша послушно шла следом и также послушно забрала в гардеробной верхнюю одежду. И сама не поняла, как оказалась в машине незнакомца. В голове все перемешалось.
— Довезу до дома, — сказал он, заводя машину. Голос был под стать его тяжелому взгляду и хмурому виду — негромкий, недобрый, чуть хрипловатый.
— Спасибо, — растерянно поблагодарила его Ксюша, осознавая, что вот и закончилась ее первая история любви — глупо и некрасиво. Оставив на сердце глубокий шрам.
— Ты в порядке? — спросил незнакомец, узнав адрес.
— Да, спасибо, что вступился, — смущенно ответила она, чувствуя себя странно. — Правда. Я… не ожидала.
— Не, собственно, за что. Не люблю, когда с девушками так обращаются Как ты вообще с этим ублюдком связалась? — поинтересовался он.
— Сама не знаю, — прошептала Ксюша, закрывая дрожащими пальцами лицо. — Просто любила его. Больше всего на свете.
Она не знала, зачем говорит это человеку, которого, возможно, никогда больше не увидит. Может быть, поэтому и говорила?
— Любила, — эхом отозвался парень. — Я тоже однажды любил. Любовь прощает все грехи. Особенно если этот грех — глупость.
— Кто говорит? — сквозь подступающие слезы спросила Ксюша. Кажется, она находилась на грани истерики.
— Я. Ты плакать вздумала? — поднял бровь незнакомец.
Ксюша думала, что он скажет, чтобы не смела этого делать — парни не любят слез, но он снова ее удивил:
— Плачь, если хочешь. Когда плачешь — легче.
И включил громкую музыку, чтобы она заглушала ее рыдания. Ксюша действительно заплакала. По радио пели о прекрасной счастливой любви, о верности и о долге, а Ксюша ревела, не отнимая от лица ладоней. А когда успокоилась, они просто долго ездили по вечернему городу. Сначала — молча. Потом разговорились на отвлеченные темы. И это неожиданно помогло Ксюше — ей стало легче.
— Наверное, я похожа на идиотку, — приглушенным голосом сказала Ксюша, когда они приехали к ее дому.
— Ты похожа на человека, который разочаровался в любви, — спокойно отозвался парень. — Знаю, что больно. Сам через это прошел.
— Вот как… Я чувствую себя ужасно неловко, — призналась Ксюша, кусая губы. — Как я могу отплатить тебе за доброту?
— Давай покатаемся завтра? — неожиданно предложил он. — Мне одному скучно. Раньше ездил с девушкой, а теперь не с кем. Предвосхищая твой вопрос — друзей у меня не осталось.
— Хорошо, — зачем-то согласилась Ксюша. И, выйдя из машины, вдруг спохватилась:
— Как тебя зовут?
— Андрей.
— А меня Ксюша.
Она помахала ему и направилась к своему дому. А он уехал только тогда, когда ее фигура скрылась из вида.
Глава 19
Болеть — не самое приятное занятие, а болеть в декабре обидно вдвойне. Во-первых, вся та особая новогодняя атмосфера, которая бывает лишь раз в год, проходит мимо, а во-вторых, пропускаешь учебу, что перед сессией довольно чревато. Не то, чтобы я любила учиться, но из-за пропусков могли возникнуть проблемы с «автоматами», даже несмотря на справку. Да и материал пропускать не хотелось.
На больничном я находилась больше недели. Заболела во вторник, а вышла на учебу только в следующий четверг. Первые пару дней я просто лежала в кровати со слабостью, а потом как-то подозрительно быстро пошла на поправку. Возможно, из-за того, что усиленно лечилась, а возможно, из-за Олега. Говорят, что у влюбленных повышается иммунитет, хотя когда я написала об этом Олегу, он занудно принялся мне объяснять, что в иммунологии нет такого понятия, иммунитет не падает и его не нужно поднимать. Об этом он рассказывал мне по телефону, когда я лежала в кровати и смотрела на догорающий зимний закат. Мне было все равно, что он говорит — просто нравилось слушать его голос.
Разговаривали мы часто. И постоянно переписывались. За какое-то короткое время Олег Владыко стал моей привычкой, и, болея, я почти все время думала о нем. Скучала. Представляла, как он снова меня целует. И очень хотела, чтобы он мне приснился. Однако вместо Олега мне приснилась Прелесть, да еще и безумно реалистично! Мне снилось, что я пришла к Олегу в гости в лучших своих туфлях, а Прелесть сделала злое дело и нагадила в эти туфли. Я так возмутилась, что проснулась от чувства негодования. И хотя на самом деле Прелесть мне ничего не сделала, в голове я для себя сделала галочку спрятать обувь, когда попаду к Олегу в гости вновь. Вдруг сон вещий?
В начале следующей недели Олег улетел в Сочи на научную конференцию и должен был вернуться только в пятницу вечером. Он присылал мне фото холодного моря, которое зимой обретало какую-то особенную силу. Становилось встревоженным, дерзким, диким. Каким-то настоящим. И, казалось, оно готово было выплеснуться прямо из фото, которые присылал мне Олег. В ответ я тоже присылала ему фотографии — но не с морем, а с морозными закатами и с собой. Мои фото были откровенно провокационными — я знала, как подразнить его. Домашняя маечка со спущенной бретелькой, полупрозрачная сорочка, взятая у Ксю, короткие джинсовые шорты — оставалось лишь принять правильную позу на фото, а это я умела. Даже фото в полотенце после душа отправила, и после него Олег подозрительно долго мне не отвечал. Правда, потом сказал, что был занял — разговаривал с коллегами из другого города, но я обвинила его в том, что он пускал на меня слюни и милостиво разрешила ему сохранить мои фото и любоваться ими.
Это была моя маленькая месть. Я скучала по Олегу и хотела, чтобы он скучал по мне еще сильнее.
Правда, без казусов не обошлось. Когда я фотографировала свои скрещенные ноги, закинутые на стену, в комнату вошел папа. Он не понял, чем я занимаюсь, и стал интересоваться, что со мной случилось — болят ноги?
— Просто кровообращение улучшаю, — соврала я. — Чтобы кровь лучше циркулировала, ноги надо закинуть куда-нибудь повыше.
— Тогда и мне надо, — задумчиво отозвался папа. Мы стали болтать, и когда мне пришло сообщение от Олега я тотчас с нетерпением схватила телефон. Папа заметил это и улыбнулся.
— Опять с Анатолием переписываешься? — довольно спросил он. Мой наивный папочка действительно считал, что я все время общаюсь с ним.
— Да, — не стала разочаровывать его я. — С Анатолием. С кем же еще?
— Привет ему от меня передай.
— Непременно! — отозвалась я передала привет от папы Олегу, а тот, кажется, не обрадовался. Мой папа вызывал у Олега некоторые опасения, впрочем, и я сама думала о том, как бы их познакомить. Наверняка ведь папе не понравится, что я встречаюсь с парнем старше себя на восемь лет, да еще и с преподом! Но ничего, прорвемся. Когда это Ведьмина не прорывалась?
Кроме того, как-то так вышло, что я часто переписывалась с Василиной. Возможно, она решила, что Настя из Аризоны знает какие-то особенные секреты соблазнения преподавателей, возможно, ей хотелось выговориться, но она частенько мне писала, а я отвечала. Сначала мне было интересно, что замышляет моя врагиня и какая она на самом деле, а потом… Потом я как-то втянулась. Отвечала ей, даже поддерживала. И в какой-то момент вдруг поняла для себя, что Василина Окладникова не просто мерзкая девица из моего детства, которая во всем пытается соперничать со мной. Она — простая девушка со своими проблемами и амбициями. Достоинствами и недостатками. Мечтами и страхами.
Это было так странно — осознавать, что тот, кого ты терпеть не мог, не просто раздражающая декорация в твоей жизни, но и живой человек. Такой же, как я. И когда до меня это дошло, я какое-то время просто сидела в кресле и смотрела в одну точку.
Нет, я не захотела стать ее лучшей подругой — мы были слишком для этого разными. Я не захотела простить ее за все, что она делала мне. И я не захотела отдать ей Олега, который действительно слишком сильно запал ей в сердце.
Я просто осознала, что Василина — тоже человек. Не злой и не добрый. Обычный.
Я перестала ее демонизировать.
Я приняла ее, как бы странно это не звучало. Больше не думала о ней как о врагине номер один, даже несмотря на ее слова о Ксюше, из-за которых я и заварила эту кашу. И не хотела нарочно делать ей больно. Зачем? Оно ведь того не стоит. Пусть будет счастлива — и желательно, где-нибудь подальше от нас с Олегом.
И когда я сделала это, почувствовала, что мне стало легче. Обида, злость, ненависть — это груз, который слишком сильно давит на душу. Я хотела освободиться от него.
Чем больше ненависти в сердце, тем меньше места остается любви. А я хотела любить Олега всем сердцем. Это казалось мне правильным.
Я действительно хотела быть с ним.
Глава 20
На учебу я вышла в четверг и тотчас с головой погрузилась в бурную студенческую жизнь. Близились зачеты и нужно было успеть сделать очень многое — контрольные, конспекты, рефераты… А вишенкой на этом торте жизни была курсовая, о которой мне даже думать было страшно.
С Олегом мы встретились только в субботу и, что самое забавное, на потоковой лекции по математическим методам в экономике, по которому он должен был провести у нас зачет — Филипп Георгиевич так и не выздоровел. Кстати, мнения об Олеге на нашем потоке разделились. Часть студентов считала его крутым преподом, к тому же многие девчонок продолжали заглядываться на него, что безумно бесило. А часть студентов считали, что нам не повезло — у кого-то из парней брат учился на факультете Олега и рассказал о том, какой он принципиальный и требовательный, как ужасно ко всему придирается и на какие жертвы идут несчастные студенты, чтобы сдать ему зачеты и экзамены. По потоку поползли слухи о том, что Владыко — строгий и высокомерный, и что на зачете нас ждет «настоящее веселье».
Слыша все это, я лишь ухмылялась про себя. Мне нравилось, что у Олега имидж Северуса Снейпа, а нежным и ласковым он может быть только со мной. Честно сказать, я не была уверена, что без проблем сдам ему злосчастный зачет. С другой стороны, я точно знала, что смогу найти метод, который заставит Олега быть ко мне снисходительной…
В субботу я ждала его так, как никогда не ждала ни одного из преподавателей. И едва только Олег появился в аудитории за минуту до звонка, как я стала улыбаться. Смотрела на него и не могла сдержать себя. Мне хотелось вскочить, подбежать к нему, обнять — прямо при всех. Но я сидела на своем месте рядом с проходом, по которому он спускался, и смотрела на него. А вот Олег на меня не смотрел — с совершенно невозмутимым видом прошел мимо, словно я была не его Танечкой, чьи фото дразнили его, а бетонной стеной. Даже не улыбнулся в ответ!
«Ну ты и сволочь! Просто прошел мимо!», — написала я ему, пряча руку под партой. В это время Олег уже находился за кафедрой и вытаскивал что-то из своего кожаного дипломата. Его телефон лежал на столе, и я жадно наблюдала за тем, как Олег берет его и отвечает мне — все с тем же холодным видом.
Я думала, он напишет что-то язвительное, но ошиблась.
«Я скучал», — было написано в его ответном сообщении.
«По тебе видно!» — набрала я за пару секунд.
«Не уходи после лекции», — ответил Олег и начал пару.
Я никогда не думала, что мужчина, от которого мое сердце начнет биться чаще, будет вести у меня лекции. По-хорошему мне нужно было внимательно его слушать и вести конспект, но я не могла этого делать. Слушала и уплывала на волнах своей нежности. Сидела и пялилась на Олега, то и дело начиная улыбаться.
Несколько раз я ловила презрительные взгляды Васьки, но мне было все равно.
Олег меня удивил. Он не смотрел на меня — был абсолютно беспристрастным преподавателем, но когда мы начали решать задачи, сел за стол и незаметно написал мне сообщение:
«Хватит улыбаться, Татьяна. Это важный материал. Спрошу на зачете».
Я хмыкнула в кулак и вместо ответа послала ему фото своих полуоткрытых губ, которых я касалась указательным пальцем. Его я делала вчера вечером — получилось необычно и чувственно.
Олег вдруг резко встал с места и направился к доске, за который мялась одна из подружек Дементьевой, пытаясь решить задачу, и раздраженно начал объяснять ей, что она делает не так. Он стал писать мелом, и я, подперев щеку рукой, наблюдала за ним. Белая приталенная рубашка с длинными рукавами, идеально выглаженные брюки, начищенные до блеска ботинки — Олег следил за собой и наверняка знал, какое впечатление производит. Стильный и ухоженный молодой преподаватель с пронзительными темными глазами, широкими плечами и красивыми руками. Некоторым мужчинам категорически не идут деловые костюмы, но такому, как Олег Владыко, они безумно шли — подчеркивали строгость и элегантность. А еще — какой-то внутренний аристократизм.
Я смотрела на Олега и не могла на него налюбоваться. За своей преподавательской маской Олег действительно казался холодным, недоступным и даже жестким, однако я точно знала, каким мягким и чертовски нежным он умеет быть. У нас с ним была общая тайна. Одна на двоих. И это грело.
Лекция пролетела незаметно — будто миг. Сначала я вообще не поняла, почему ребята начали собирать вещи, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что пора домой. Я собрала сумку и вместе с Женькой и Ильей вышла из аудитории, дошла с ними до лестницы и попрощалась. Подруга все поняла и подмигнула мне, а Илья, разумеется, ничего не сообразил и принялся орать, куда это я пошла. Женя закрыла ему рот рукой и буквально потащила за собой вниз, а я забежала в туалет, поправила перед зеркалом волосы и побрызгалась духами — теми, что так нравились Олегу — и снова пошла к аудитории по пустому коридору.
Олег ждал меня — сидел за столом, рассматривая какие-то бумаги. Однако стоило мне открыть дверь, как все отложил. И все его внимание сконцентрировалось на мне.
— Олег Владимирович, можно? — смущенно спросила я.
— Заходите, Ведьмина, — любезно разрешил он, подхватывая мою игру.
Я зашла в аудиторию и остановилась у его стола. Сердце готово было взорваться. Я так по нему скучала!
— Зачем вы меня позвали? — спросила я голосом лучшей ученицы класса.
Он поднял на меня смеющиеся глаза.
— Разумеется, хотел наказать за то, что невнимательно слушали меня не лекции.
— А как? — похлопала я ресницами.
Вместо ответа Олег встал, подошел к двери, закрыл ее на замок и направился ко мне.
— Олег Владимирович, вы меня пугаете… Как вы хотите меня наказать? — весело спросила я.
— А как ты думаешь, Ведьмина? — спросил Олег. Приблизившись, он запустил руку в мои волосы, а другой поднял мое лицо за подбородок и поцеловал. Крепко, чуть-чуть грубовато, но с таким упоением, что внутри у меня что-то оборвалось — мне показалось, что я лечу. И каждая рана на сердце друг поросла нежными цветами.