– Паспорта и билеты? – поинтересовался я.
– Без вопросов, сделаем и спокойно поедем, – хмыкнул Анзор.
– Заманчиво, – протянул я. – Ладно, грузитесь в машину, обмозгуем и решим, а если и решим вернуться, то тачку... – осекся, понимая, что в очередной раз употребил непривычное слово. – Гм, автомобиль-то на дороге бросать нельзя.
– Полностью с тобой согласен, ищейки недалекого ума, но сразу поймут, что к чему, – подержал меня Анзор.
Жало молча убрал в багажник топор, после чего занял задний диван и прикрыл глаза. Подручный вора в обсуждения не лезет, что мы решим, то и примет. Еду медленно и переговариваюсь с Анзором, пытаясь решить, как же лучше в нашей ситуации поступить. Последним доводом послужила карта, которую мне продемонстрировал вор. Правда, картой это можно условно назвать, больше напоминает какую-то непонятную схему с крестиками.
– Смотрящий Мюнхена выдал, у меня с ним приятельские отношения, много дел переделали, да и родом он из моего края, – осторожно сворачивая и убирая во внутренний карман пиджака кальку, сказал Анзор.
– Соплеменник? – удивился я. – И в Германии?
– Даже дальний родственник, – хмыкнул вор. – Сам понимаешь, в горах сложно не найти родню.
– А крестами обозначено... – не договорил, вопросительно посмотрев на своего спутника.
– Места, где можно помощь получить, – подтвердил мою догадку вор.
В этот момент нам попалась развилка, но я ее проскочил, пришлось сдавать назад. Дорога уходит в лес, проехать проблематично, но вряд ли отыщем что-то лучшее, а автомобиль нужно спрятать.
– А мы куда? – проснулся Жало, когда машина с ревом и пробуксовкой заехала на проселочную дорогу.
– По грибы, да по ягоды, – рассмеялся Анзор.
– Угу, придется ноги запачкать, идите и толкайте, – сказал я, чувствуя, что машина начинает зарываться и дальше сама не проедет.
От дороги мы смогли отогнать машину метров на сто, после чего нарубили веток и замаскировали наш транспорт, хотя вор с подручным бубнили, что этого не стоит делать и так никто не найдет. Ну, с дороги автомобиль сложно разглядеть, этим не поспоришь, но всегда есть место случая, остановится кто-нибудь отлить и увидит, как блеснут стекла. Лучше десяток минут потерять, но надеяться на лучшее. Следы от протекторов мы также замаскировали, прилично вымазавшись. Ну, ничего страшного, это же не по канализации топать, тут нет тех ароматов, а в грязи, подозреваю, мы еще и так измажемся, пока до города дотопаем.
– Могли бы устроить аварию и поджечь машину, – пробурчал Жало, поднимая мой чемодан.
– Пригодится еще, да и не наша она, – поморщился Анзор. – А так бы устроить катастрофу...
– И где вы трупы нашли? – поинтересовался я, беря свой саквояж и погрозил пальцем Жало: – Ты мой чемодан не слишком об деревья шваркай, там имеются бьющиеся предметы.
– А они в вашу сумку не влезут, Иван Макарович? Очень уж приметный чемоданчик, да и тащить его неудобно, – сказал Жало.
– Тебе еще и корзину нести, – вручил ему Анзор припасы еды.
– Как лучше хотел, – насупился подручный вора и уточнил: – В какую сторону пойдем?
– Дорога идет через лес, разбита, явно по ней часто телеги ездят. Значит в той стороне кто живет или какое-то производство. Сможем там транспортом разжиться, – указал Анзор.
– И стоило из-за этого машину бросать, – буркнул Жало, но первым отправился в указанном направлении.
Минут через сорок, я стал подумывать, что идея отказаться от поездки в Прагу оказалась ошибочной. Ноги промокли окончательно, появилось солнышко и мошкара. Деваться некуда и мы упорно двигаемся по разбитой дороге. Вскоре показались какие-то строения, запахло дымом и стал слышен собачий лай.
– Ищем полянку, а потом ты, – Анзор ткнул пальцем в сторону своего подручного, – отправишься и все разведаешь.
Лежу, ноги гудят, пить хочется, а Александра уже нет около часа. Анзор успел в подробностях поведать о том, что узнал о готовящейся войне (никаких сомнений у него в этом нет). Германия разместила на своих предприятиях срочные заказы, которые трактуются однозначно. Увеличение количества бинтов, пошив сапог, различного обмундирования и вооружения – все для нужд армии. Размещены заказы даже на предприятиях, которые делали детские игрушки.
– Со дня на день стоит ожидать начала военных действий, – подвел он итог.
– Англичане с французами примут участие, как думаешь? – поинтересовался я.
– Не на данном этапе, – отрицательно ответил вор. – Выждут, пока наша империя ослабнет, да немцев с австро-венграми вымотают, а потом и ударят.
Хотел у него уточнить, с чего такие взгляды, но появился Жало. Парень выглядит довольным, веселым и пивом от него разит за версту.
– Ты чего, напился что ли? – возмутился Анзор.
– Очень гостеприимные люди тут живут, а уж хозяйка трактира... – начал Жало, но его вор перебил:
– Охренел?! Какой трактир, какая баба?! Тебя за чем послали?!
– А как мне было понять, что тут такое? – пожал Жало плечами, а потом принялся рассказывать: – Тут пара складов, жилых домов пяток, пивоварня, да трактир, где работники столуются, так мне Ангелина поведала. Я-то по окраине прошелся, ничего не понял и решил в наглую трактир посетить. Встретили меня не ласково, перышком у горла поиграли, но разобрались что к чему. Селение из бывших каторжан, они когда-то все вместе трубили за грехи, да мечтали, что освободятся и свой пивной завод построят, где по понятиям заживут. И, что интересно, сумели такое дело поднять. Мне аж завидно стало. Живут дружно, на заработанное хавчик закупают и одежду, мне показалось, что они процветают и радуются жизни, – в голосе Жало и в самом деле промелькнули нотки сожаления, словно он хотел бы среди этих жителей оказаться.
– Дальше что? – хмуро поинтересовался Анзор о чем-то размышляя.
– Накормили меня, напоили, даже спать хотели затащить, но я не дался, сказав, что не один и нам помощь требуется, – ответил ему Жало.
– Дебил, мля! – припечатал Анзор, сплюнул и вытащил нож.
– Ты чего?! – отшатнулся от Жало, а у вора уже револьвер во второй руке.
– Оружие брось, да иди сюда с поднятыми вверх руками! – раздался голос из-за ствола ели, растущей в паре метрах от нас.
Жало резко развернулся и загородил Анзора, выхватив револьвер и водя им из стороны в сторону.
– Шпалер брось, – рыкнул Анзор своему подручному и сам на землю кинул нож и револьвер.
Жало, закусив губу, разжал пальцы и оружие упало, вор хлопнул его плечу и направился на голос, который его позвал. Незаметно оглядываюсь по сторонам, насчитал присутствие пятерых незваных гостей, не считая того, кто за елью прячется. У меня револьвер никто не просил выкинуть, но пока начинать стрелять не следует, непонятно какие у данных людей намерения, может разойдемся по-хорошему. Да и Жало же говорил про бывших каторжан. Неужели Анзор не может с ними общего языка найти? Кстати, обращались к нам на русском, без акцента, с сильным оканьем. Вор так и не опустил руки, он о чем-то втолковывает своему собеседнику, потом расстегивает пиджак и рубаху, что-то демонстрирует (наколки?). Анзор начинает злиться, руками машет и до моего слуха долетают отдельные фразу – блатной жаргон и заковыристая брань, нормальные слова произносятся намного тише и ничего разобрать невозможно.
– Не понимаю, – пробубнил Жало.
– А твоего пахана какие-то свои терки и не удивлюсь, что старые счеты, – ответил я.
Уж кого-кого, а Анзора сложно принять за легавого или обычного прохожего. Тем не менее, мы продолжаем ждать затянувшихся переговоров.
– Иван Макарович, подойди, пожалуйста! – обернувшись, позвал меня вор.
Ситуация изменилась, мозг лихорадочно просчитывает варианты. Около ствола ели большей частью окажусь скрыт от неизвестных людей, взявших нас в кольцо. Может попытаться посоревноваться в меткости? Шансов немного, но всяко лучше, чем подставлять пуле лоб. Жаль, но первым под выстрелами падет Жало, парень на открытой местности и стрелять придется мимо него, а в ответ точно прилетит. Анзор опытный и матерый, может и сумеет увернуться, но и его шансы невелики. Мля, а как я без них в Россию попаду? Это окажется уже сложнее, заметут меня легавые, если из этой передряги выберусь. Ничего не успел решить, буду действовать по ситуации и если не увижу другого выхода...
– Иван Макарович, это Гонзарь, так кличут старосту поселения, он желает задать тебе пару вопросов, – сказал Анзор.
Из-за ели вышел мужик средних лет, чисто выбритый, на щеке с левой стороны старый шрам, в руках держит охотничье ружье. Одет в подобие формы офицера, но без знаков различая, на ногах полусапожки из мягкой кожи, но широкополая шляпа диссонирует.
– Ты что ль, дохтур-москаль? – с прищуром спросил Гонзарь, качая ружье на сгибе локтя, но стволы в мою сторону смотрят, а пальцы у него на спусковом крючке.
– Да, в России имею больницу и производство лекарств, на паях с компаньонами, – не стал отнекиваться, гадая к чему подобные вопросы.
– И за тобой неожиданно открыли охоту местные власти, а приезжал ты, чтобы медицинскую установку купить. Верно? – уточнил Гонзарь и не дожидаясь ответа опустил ствол ружья.
– Ты это рассказал? – посмотрел я на Анзора, но тот ответить не успел, староста поселения за него это сделал:
– Слухами земля полнится, сами с усами.
– Каким же это образом, если сделку совершил совсем недавно? – поразился я.
– Так вы нам еще и за телефонную линию задолжали, когда столб срубили, – хмыкнул Гонзарь.
– Это твои личные столбы с проводами? – задаю вопрос, не понимая куда же он клонит.
– А это уже не твое дело, – покачал тот головой. – Ладно, хрен с вами – живите, но услугу окажите. Договорились?
– А что за услуга? – осторожно поинтересовался я.
– По профилю твоему, больная в поселении имеется, ты уж ее посмотри, да излечи, если сможешь, – медленно проговорил староста.
Я посмотрел на Анзора, а тот медленно покачал головой, как бы говоря, что соглашаться не стоит. Гонзарь ничего не обещает, но ведь и положить нас здесь могут на раз, мы в невыгодном положении и взяты на мушки.
– Так ты нам поможешь? – уточнил я у старосты.
– Поглядим, – уклончиво хмыкнул тот и повернулся спиной, – за мной топайте, да резких движений не делайте.
Староста направился в сторону поселения, мы последовали за ним, тихо переговариваясь. Анзор шепнул, что у него еще остался засапожный нож, а в корзине, которую тащит Жало, имеется револьвер. У подручного вора есть пара ножей, у меня тоже, как и револьвер, но драку затевать не стоит, к этому выводу пришли единогласно. Даже если мы сумеем сбежать, что сомнительно, то ситуация от этого лучше не станет.
Поселение отстроено, продумано, огорожено невысоким забором, сразу стоит два склада, следом жилые добротные дома, каждый в два этажа, и трактир, за ним расположилась управа, а в отдалении пивоварня, рядом с небольшой речушкой, которую, при желании можно перепрыгнуть. Грязи нет, чистенько и уютно, куры с гусями прохаживаются, козы и пара коров пасутся, собачки лежат и на нашу компанию снисходительно смотрят. Кстати, псы здоровые, больше волка, явно натасканы на охрану, еще одна проблема.
– Пришли, – остановился перед одним из домов Гонзарь. – Пойдем доктор, поврачуешь больную, дочь она моя, а попутчики твои пусть на травке отдохнут.
– Мне могут потребоваться инструменты и лекарства, они в чемодане, – кивнул я в сторону Жало.
– Так ты и не знаешь пока, что тебе понадобится, – усмехнулся староста.
– Чем болеет-то? Какие симптомы? – запоздало поинтересовался я.
– Животом мучается, – ответил староста и направился к дому.
Пятеро мужиков, с нацеленными на нас ружьями стоят полукругом, явно опасаются, что мы можем оказать сопротивление. Мля, у них двустволки, пусть и охотничьи, но вряд ли промахнутся с такого расстояния, если мы попытаемся что-либо предпринять. Хотя... если резко выхватить наган и раскачиваясь начать стрелять, то может и смогу всех положить. Но Анзор и Жало таким приемам не обучены, да и мужики с оружием, зуб даю, на разных зверей ходили и не факт, что не на двуногих. А в доме у меня шансов всяко больше появится, могу старосту в заложники взять или по душам поговорить.
Полутемные сени прошел, вошел в дом, за столом у окна сидит парень лет двадцати и нервно курит. Поинтересовался у него, где больная, но тот мне что-то ответил на немецком. Не стал с ним пытаться объясниться, тем более что дверь в коридор открыта, а больной на кухне делать нечего. Иду дальше, заглядываю в комнаты, но там никого, краем сознания отмечаю, что обстановка не бедная, имеется граммофон и телефон, ковры на полу, а на стенах картины и различные статуэтки на полочках. Хм, и это в глухом краю, пусть и Германском! Кстати, камин меня впечатлил, обложен мраморной плиткой.
– Доктор! Ты где застрял?! – показался в конце коридора староста.
– Да в твоих хоромах можно заблудиться! – уважительно покачал я головой. – Дочь-то где?
– На втором этаже, пошли быстрее, ей хуже стало! – ответил он мне и нетерпеливо рукой махнул.
Поспешил следом за ним, Гонзарь провел меня в комнату, где постанывает на кровати девушка, а рядом с ней суетятся две женщины.
– Вон отсюда! – рыкнул Гонзарь.
Одна из баб, лет под пятьдесят, что-то попыталась возразить, на староста разразился длинной нецензурной бранью, баб как ветром сдуло, да и под дулом револьвера не станешь спорить. А староста уже в мою сторону оружием тычет и говорит:
– Чего застыл? Лечи ее!
Девушка вся в поту, мечется и стонет. Ворох одеял ее укутывает. Знобит? Лихорадка? Взял руку и пытаюсь нащупать пульс.
– Хрена ли ты делаешь? – возмущается староста. – Она разродиться не может! Чего ты ее за руку щупаешь?!
– Что она сделать не может? – выпустив руку молодой женщины, в недоумении оборачиваюсь к Гонзарю.
– Родить! Живот ее смотри! – выкрикивает тот.
Твою в дугу и ярмо на шею! Я же, мля, не гинеколог! Нет, что и как у дам устроено знаю, а Портейг с Коротковым мне устраивали что-то типа экзамена, как роды принимать. Но мы тогда же этот момент и обговорили, что имеются повитухи, а если и случится что-то подобное, до лучше поискать другого врача.
– Чего вылупился? Лечи, иначе пулю в лоб получишь! – нервно выкрикнул Гонзарь.
Теперь-то понятно, для чего тут в тазах вода, да столько различных бинтов и марли.
– Что повитухи говорят? – спрашиваю, осторожно снимая с беременной одеяла.
– Никак не может разродиться, а со вчерашнего дня сильные схватки начались, плохо ей, кровью почти вся изошла, – отвечает несчастный отец и отворачивается.
Мля, простынь вся мокрая, кровь с выделениями, возможно и обмочилась женщина. А ее явно постоянные схватки с ума от боли сводят и за себя она не отвечает. Н-да, затяжные роды – беда, да еще и плод в неправильном положении. Слышал одну историю, когда одна иностранка в моем мире тройню родила, так там первый малыш появился на неделю раньше своих братьев. Вот как такое возможно? Однако, известный факт, кстати, профессор той истории не удивился, подобное знает, правда ему знакомая акушерка рассказывала о двойняшках появившихся на свет с разницей в пару дней.
Щупаю огромный живот и морщусь, ребенок занял неправильное положение, сама она родить не сможет, а делать операцию... Нет, на это не способен.
Подхожу к окну, курить хочется аж зубы сводит, но при беременной нельзя, она и так часто дышит, не хватает ей кислорода. Лихорадочно перебираю варианты, но кроме кесарева сечения выхода нет, плод сам уже не перевернется. Если не предпринять кардинальных мер и как можно быстрее, то мать с ребенком погибнут. Хотя... вероятность на счастливый исход операции мала.
– Чего молчишь? – немного успокоившись, спрашивает меня отец беременной.
– Хреновы дела, – не стал я скрывать. – Ей бы в больницу.
– Какая к чертям больница! Мы ее не довезем!
– А чего за врачом не послали? – задаю я вопрос и добавляю: – Тут от города не так далеко.
Гонзарь морщится, взглядом вильнул, но ответил:
– Утром отправил человека, но тот еще не вернулся.
– А телефон? – вспомнил я. – Почему в больницу не позвонили?
– Почему, почему – потому! Лечи давай или! – он наставил на меня револьвер, но потом все же ответил: – Посыльному пришлось с полдороги возвращаться, этому вы виной, он как увидел, что кто-то телеграфный столб рубит, так коня и развернул.