Время прошло и паровоз наконец-то прибыл на конечную станцию. Вышел я из вагона и попрощался с Брагиным и его внучкой, последняя, кстати, идет под ручку с важным господином. Да, женщина сумела быстро отыскать мне замену и сошлась с вдовцом и владельцем пары гостиниц. Нормальный мужик по виду, серьезный, а на Брониславу бросает пылкие взгляды. Ну, дай-то бог, чтобы у него и женщины все получилось. Сам же поймал извозчика и приказал править в больницу, решив навестить Элизу позже. Да и мне необходимо обновить гардероб, переговорить с Ларионовым, а потом написать прошение об аудиенции у императрицы. Для последнего мне необходима Серафима Георгиевна, она в официальных прошениях «собаку съела», сам могу что-нибудь не так указать (не по этикету, мля!), чем вызову немилость Ольги Николаевны.
Поймал себя на мысли, что осматриваюсь по сторонам и улыбаюсь. За границей все не так, даже воздух и тот не такой какой-то, приятно оказаться дома! И, черт возьми, дулю им с маком, чтобы все порушить, сделаю все от себя зависящее, а не допущу такого!
– Это еще что за хрень! – вырвалось у меня, когда подъехали к больнице.
Перед крыльцом столпотворение, прямо на траве лежат стонущие люди. Персонал больницы перебегает от одного пострадавшего к другому.
Выпрыгиваю из пролетки, возница возмущенно вскрикивает что я заплатить забыл, но подле меня, словно из-под земли, возникает Михаил (бывший дворник, а ныне завхоз).
– Иван Макарович, как же вы вовремя вернулись! У нас тут такое! – восклицает Михаил и обводит рукой. – Это рабочие одной из фабрик, у них там что-то взорвалось, стены рухнули.
– Иван! – замахал с крыльца Портейг. – Чего встал?! Иди быстрее, рук в операционной не хватает. Михаил, где тебя черти носят?! Я тебя за чем послал?!
Как профессору удалось перекричать стоящий шум – не узнаю никогда, да и не до этого. Хотел уже поспешить, но извозчик меня за плечо придержал, пришлось ему за проезд заплатить, но и потом уйти не смог. Как черт из табакерки появился хмурый Ларионов. Он мне молча руку пожал и сказал:
– Рад, что целый и невредимый вернулся, необходимо срочно переговорить!
Глава 13. Вернулся к столу... операционному
Ротмистр стоит и требовательно на меня смотрит, но я отрицательно качнул головой:
— Вениамин Семенович, не до того сейчас, помощь людям нужно оказать, прости.
Ларионов, меня за рукав придержал, когда я сделал шаг к стонущей женщине, держащейся за свою ногу.
– Иван Макарович, все понимаю, но это и в самом деле срочно, – поморщился ротмистр.
— Две минуты, – решил я, выслушать контрразведчика.
— Иван Макарович! – раздался крик Портейга от дверей. –Ты чего застыл?! Коротков зашивается! Помогай!
— Сейчас иду! – крикнул я в ответ и посмотрел на Ларионова.
– На заводе сработала бомба, одновременно появились листовки, что власть не может справляться с ситуацией, ей наплевать на рабочих, защитить не могут, — скороговоркой проговорил ротмистр.
– И причем тут я?
— Мы за три дня смогли сорвать два подобных взрыва, кто-то целенаправленно гонит людей на бунт, – пояснил Ларионов.
— Понял, но давай после переговорим, людям помощь требуется, — ответил ему и направился в здание больницы.
Саквояж у меня с собой, лишних инструментов нет, но и мои необходимо прокипятить, прежде чем их использовать. В коридоре больницы народу еще больше, многие лежат на полу, стонут и ругаются. Сестры милосердия суетятся вокруг раненых, кого-то перевязывают, кому-то пытаются дать выпить обезболивающее. Н-да, бардак и хаос, толком ничего никто не делает! Нет, заметил двух врачей, которые пытаются выправить перелом руки у молодого парня. Черт, так же нельзя, открытый перелом, а врачихи под крик раненого, вправляют кость.
-- Серафима! – схватил за руку бежавшую младшую компаньонку, которая несет бинты и йод.
– Ой, Иван Макарович! Как хорошо, что вы приехали! – воскликнула та и попыталась вырваться. – Пустите, меня на улице ждут, там бинтов мало!
– Успеешь! – рыкнул я на нее. – Организуй осмотр, чтобы врачи с сестрами милосердия прошли среди раненых и самым тяжелым начали оказывать помощь, а не так как сейчас!
– Поняла, – закивала та головой.
– Действуй, – отпустил ее и поспешил в операционную.
Мля, на трех столах лежат больные, Коротков в окровавленном халате и скальпелем в руке, при виде меня указал на стонущего мужика, которым никто не занимается. Портейг даже голову в мою сторону не повернул, он что-то у немолодой женщины в животе зашивает.
– Инструменты подготовь, – сказал подошедшей сестре милосердия, – будешь ассистировать.
– Иван Макарович, но я сиделка, – возразила та.
– Одному не справиться, – отмахнулся от нее и поспешил в умывальню, где тщательно вымыл руки и надел халат.
Маски на лицо и шапочки на волосы не обнаружил, пришлось так выходить, хотя ведь и просил Серафиму, чтобы одеяние в операционной лежало с запасом. Сейчас злиться смысла нет, но увиденное в больнице меня сильно расстроило. Массовый наплыв пациентов с травмами и персонал не справился, действуют не слажено, не знают кому в первую очередь оказывать помощь. Понимаю, что Портейгу и Короткову некогда организовывать осмотр и указывать что и как делать, но если бы они минут пять потратили, то всем бы легче стало.
– Что у вас? – спросил мужика, лежащего на животе. – Имя, фамилия, жалобы.
Сам уже вижу, что пиджак у моего пациента промок от крови, в боку несколько рваных порезов, словно осколки.
– Георгий Федин, бригадир, спина, – со скрипом зубов ответил мужик. – В цехе работали, а потом хлопок, спина дико болит.
– Пальцы на ногах чувствуешь? Пошевелить можешь? – уточнил я, вытащив из кармана нож и вспарывая ткань пиджака, а потом рубаху пострадавшего.
– Могу, но сил нет и больно так, что кричать хочется, – ответил Георгий.
– Укол морфия, – оглянулся на бледную сестру милосердия, но та зашаталась и стала падать. – Мля, этого еще не хватало! – ругнулся, но успел девушку подхватить, а потом оттащил к двери и по щекам похлопал: – Ты как? Ну-ка очнись! Сестра милосердия или белошвейка?!
– Простите, там такие раны и кровь, – сглотнув ответила девушка.
Н-да, совсем молоденькая, лет шестнадцати, глаза испуганные, пот на лбу. И чего, мне теперь делать? Девчонку успокаивать или раненым заниматься?
– Иди умойся холодной водой, после чего мне поможешь, – ласково ей улыбаюсь, а сам к стонам прислушиваюсь, которые доносятся из коридора. – Кстати, где у нас морфий и шприцы? – задаю вопрос, чтобы ее отвлечь, сам-то прекрасно знаю, что где лежит.
– В шкафу, справа от окна, – вытирая слезы, отвечает сестра милосердия.
– Вот и отлично, – резюмировал я, поднимаясь на ноги, – иди, у раненого несколько осколков в спине, их нужно как можно скорее вытащить.
Возвратился к Георгию, мужик уже без сознания, но если начну осколки извлекать, то он от боли очнется и начнет дергаться. Ремнями прикрутил его ноги, руки и туловище к операционному столу, радуясь, что подобный вариант предусмотрели. Укол морфия сделал и начал извлекать осколки из спины. Вскоре подошла сестра милосердия, бледная, но губы упрямо поджаты – справится.
– Как зовут? – поинтересовался у нее.
– Настенька... ой, Анастасия! – ответила та.
– Так, слушай меня внимательно Настенька, – убирая кровь тампоном с бока раненого и морщась, так как тут осколок явно больший и вошел глубоко, – в обморок не падать, следи за состоянием раненого и если он дышать перестанет, то сразу мне говори.
– Поняла, – закивала та. – Может мне на его пульсе руку держать?
– Держи, – делая разрез скальпелем, согласился я. – Щипцы! – протянул руку.
Настенька не растерялась, скальпель у меня забрала, а щипцы вложила. Вытащил осколок, кинул его себе под ноги, промыл рану, зашил и приступил к следующей. Девчушка мне ассистирует и уже не собирается чувств лишаться. После Георгия, нам досталась грузная бабища, с переломанными руками. С ней быстро разобрались, правда, чтобы заткнуть ее причитания, пришлось героина дать. Эх, с наркотиками необходимо бороться, но до этого что-то предстоит предложить взамен. Обезболивающих препаратов, к которым нет привыкания еще практически не создано. Впрочем, в моем времени, самые действенные обезболивающие завязаны на наркоте. Пожалуй, стоит профессору заняться данным направлением в исследованиях. Черт, многое на Семена Ивановича взваливаю, пора ему команду создавать и ей руководить, а не вправлять переломы, словно костоправу. Ха, а чем я занимаюсь? Вместо того, чтобы писать план для предоставления императрице, шью рваную рану, у раненого и матюгающегося деда. Круговорот больных с различными травмами, спина «отваливается», перед глазами круги, голова начинает плыть. Анастасию сменило уже две сестры милосердия, но и последняя еле на ногах держится.
– Деда можно отпустить домой, на перевязку завтра, если нормально все будет, то через пяток дней и швы можно снять, – устало говорю.
– Поняла, – кивнула сестра милосердия.
– Спасибо вам господин доктор, – заискивающе улыбнулся дед.
– Поправляйся, – вымученно улыбнулся. – Кто там следующий?
– Иван Макарович, все, больше никого, – подошел ко мне профессор и по плечу похлопал.
– Да? Точно? – удивленно переспросил я.
– Да, ты последнего зашивал, – зевнул Коротков и очумело головой потряс. – Ну и денек выдался!
Молча пошел в умывальню, засунул голову под холодную воду, чтобы немного в себя прийти. Следом за мной профессор и хирург пришли, посмеиваясь умылись и предложили перекусить.
Думал, что кусок в горло не полезет, перед глазами много ранений, крови, костей... бр, однако, оказалось, что проголодался словно вол.
– Наш человек! – довольно резюмировал Николай Сергеевич, разливая коньяк по бокалам.
– С чего так решил? – удивился и посмотрел я на него.
– Так только прирожденные хирурги после операций не брезгуют куском хлеба! – пояснил тот. – Другим он в горле поперек встает, те же наши сестры милосердия, пару дней ничего есть не смогут.
– Зато от лишнего веса избавятся, – буркнул Портейг, – а бывает, что ходят, как сонные мухи, наевшиеся сиропа.
– Может напившиеся? – предложил Николай Сергеевич.
– Один черт! – махнул рукой профессор.
Мы втроем засмеялись, чокнулись и выпили.
– Иван Макарович, вас в кабинете господин Ларионов дожидается, – вошла в процедурную Серафима.
– Неужели так и не уезжал? – удивился я и встал. – Господа, потом договорим, но в чем-то с господином Портейгом согласен, правда, с оговорками. Посмотрите на нашу Симу, – указал рукой на девушку, мгновенно зардевшую, – она образцовый работник!
– Так она и не только работник, – попытался возразить Семен Иванович, но я рукой махнул и подойдя к двери, взял девушку за локоток и вывел в коридор, после чего уточнил:
– Ротмистр в моем кабинете?
– Да, – кивнула девушка, смотря вниз, а потом взглянула на меня и осторожно спросила: – Иван Макарович, а личный вопрос могу задать?
– Конечно, если смогу – отвечу.
– А Анзор когда приедет?
– Сима, дело в том, что Анзор с Жало должны сами были добираться и мне неизвестно какую они выбрали дорогу, – ответил девушке и сочувственно сжал ее локоть.
– Понятно, – нахмурилась моя компаньонка. – Скажите Иван Макарович, если бы они спешили, то уже были бы здесь?
– Сима, успокойся, приедет твой Анзор, никуда не денется и ничего с ним не случится. Сам-то я добирался не прямым путем, но он мог оказаться намного быстрее, – вновь попытался успокоить девушку.
К этому моменту пришли к кабинету и разговор сам собой прекратился, да и говорить-то уже не о чем. Ротмистр дремлет в кресле, держа на коленях папку.
– Вениамин Николаевич, звал? – разбудил я Ларионова, внутри завидуя, что тому удалось вздремнуть.
– Да, звал, Иван Макарович, – встав и потянувшись, ответил тот, а потом глаза потер: – Спать ужасно хочется.
– Согласен, – кивнул я и зевнул так, что чуть не вывернул челюсть. – Секунду! – выглянул за дверь и увидел, что моя компаньонка не успела далеко уйти: – Серафима Георгиевна, голубушка, – крикнул вслед девушке, подражая Портейгу, – организуйте нам с Вениамином Николаевичем кофе, если не трудно.
– Хорошо, – обернувшись, ответила она мне.
Вернулся в кабинет, за время моего отсутствия, Ларионов разложил на столе бумаги. На первый взгляд их немного, но по хмурому лицу ротмистра, понимаю – плохие вести.
– Что в документах? – подходя и усаживаясь на свое место, во главе стола, спросил я.
– Много всего, – потер висок ротмистр. – Даже не знаю, с чего начать.
– Лучше с плохого или по мере поступления данных, – устало потер я глаза и добавил: – Иногда, следует анализировать информационный поток четко просматривая нет ли закономерности.
– Чего ты сказал? – озадаченно уставился на меня ротмистр.
– Мля! Это все усталость, не обращай внимания, – отмахнулся я, мысленно ругнувшись на свой язык.
Впрочем, ничего в этом странного, мысли вялотекущие, голова плохо соображает. Спасла меня Сима, внеся в кабинет поднос с кофейником и двумя полными чашками кофе.
– Иван Макарович, я вам уже ложку сахара положила, все как вы любите, – улыбнулась младшая компаньонка, выставляя перед нами чашки, вазочку с конфетами и блюдце с сахаром. – Зная, что одной чашкой вы не обойдетесь, то решила, что кофейник тоже захвачу, чтобы не бегать лишний раз.
– Спасибо, – синхронно сказали мы с Ларионовым.
– Я пойду, но если что, то буду в соседнем кабинете, – указала девушка на стену.
– Сима, ты бы лучше домой шла, сестра-то небось заждалась, – указал я на окно, – темень уже, возьми в сопровождающие Михаила...
– Не переживайте, охрана у меня имеется, – перебила девушка. – Шагу лишнего ступить не дают, а Лизонька уже давно спит, у нее есть няня и компаньонка.
– Анзор? – вопросительно поинтересовался Ларионов.
– Ну, а кто же еще? – усмехнулась Сима. – Самое интересное, если приду без дяди Анзора, то сестра начнет мне нотации читать, сумел он к ней ключик подобрать.
Девушка говорит о сестре и воре с теплой улыбкой, ежу понятно, что без ума от обоих.
Моя компаньонка удалилась, но мы с Ларионовым решили взять паузу, пьем кофе и каждый о чем-то своем думает. Вениамин Николаевич закурил и вытащил из кармана бархатную коробочку и передо мной поставил.
– Гм, боюсь спросить, – медленно говорю, – неужели вы решили сделать мне предложение? Вениамин Николаевич, простите великодушно, но я не из таких!
– Блин, Иван, хватит прикалываться! – покачал головой Ларионов, использовав одно из моих словечек. – Это не тебе! Просто решил сперва уведомить вас, господин Чурков, что собрался сделать предложение Марте!
– Зачем же так официально, господин Ларионов! И потом, я-то тут при каких делах?
– Э-э-э, но... гм, вы и с Мартой, точнее... – ротмистр сбился и не закончил, а взгляд в сторону отвел.
Я молча открыл коробочку и полюбовался на колечко с приличным бриллиантом.
– Семейное? – поинтересовался я, разглядывая работу, явно сделанную давным-давно.
– Да, – коротко ответил ротмистр с напряжением в голосе.
– Красивое, – резюмировал я и положил обручальное кольцо в коробочку. – Поздравляю, на такой шаг требуется немало отваги.
– И это все? – посмотрел на меня Ларионов.
– А что еще? Ну, главное теперь чтобы Марта согласилась. Она знает?
– Еще нет, – задумчиво проговорил Ларионов и убрал коробочку в карман. – Но, Иван Макарович, ты меня ни на дуэль не вызовешь и рожу бить не станешь?
– Бога ради! Да с чего?! – удивился я. – Мы с Мартой знакомы давно, но, между нами, никогда ничего не было! Гм, если уж откровенно, то так сложилось, что нас друг от друга что-то отталкивало, поэтому, в определенный момент, принял решение не перечить высшим силам. Не предназначена она мне.
– Эльза? – поинтересовался ротмистр, с какой-то грустью и одновременно облегчением в голосе.
– Я ведь из Германии совсем недавно приехал, – медленно говорю, решая про себя вопрос отношения к певице, – сразу отправился в больницу, посмотреть, как тут дела и есть ли проблемы. Да и как-то не слишком задумывался в пути об Эльзе.
– Гм, ну, про путешествие в одном купе с журналисткой мне доложили, – кивнул ротмистр. – Хочу еще добавить, чтобы ты знал: Кёлер заинтересован в одном крупном проекте, под эгидой империи. Роман Романович познакомил Эльзу с господином Пержиным, ответственным за принятие решения, который занимает должность заместителя министра по строительству.
– Хм, ты мне тонко намекаешь, что постель в доме певицы занята, а у меня уже рога? – хмыкнул я.
– Ну, насчет рогов, не стал бы уж так откровенно говорить, но не думаю, что тебе будут рады в доме у Эльзы, если ты явишься без предупреждения, – хмыкнул ротмистр.