Ути, мой хороший!
— М-да уж, — послышался неудовлетворительный комментарий моего шефа. Опа. Так он чего, еще жив? А это вообще законно? — В какую бы одежду она не вырядилась, лучше от этого не становится.
— Тебе еще фингал нарисовать? — невозмутимо так поинтересовался Ромашка между ходом, по-хозяйски устраиваясь в кресле для посетителей. Схватив со стола зеленую бутылку красненького, он ловко вытянул пробку штопором, а босс, поморщившись, на удивление послушно достал из мини-бара широкий бокал на тонкой ножке.
Я, с трудом сфокусировав на нем взгляд, тут же умилившись до розовых сопелек. Какой хороший мальчик! Какая прелесть, какая лапочка! Какой воспитанный зайчик! Няшечка!
— Нет, благодарю. Мне и так придется воровать у секретаря тональный крем. Кстати, как им пользоваться, не подскажешь?
Фу, плохой! На что он тут намеками кидается, а?
— Могу сломать тебе челюсть, — ни капли не разозлившись намеком в сторону его ориентации, парировал Андреев, откидываясь на спинку стула с бокалом стакана… тьфу! То есть с бокалом коньяка в руке.
Так они чего, не кровавый мордобой тут устраивали, за мою честь вступаясь, а банально бухать изволили? Ну не. Я так не играю!
— Не уверен, что ты ее уже не сломал, — усмехнулся вдруг шеф, потирая ту самую челюсть одной рукой, а вторую простирая в сторону второго бокала. Я машинально прищурилась. Что там у нас? Две бутылки, стаканчики, шоколадочка, салфеточка в кровушке, бровь в мясинушку… Ой. Так жестокое смертоубийство тут всё-таки было?
— А?.. — только и успела открыть рот, а мне уже в руки сунули полный стаканчик.
Конечно, я насторожилась, даже спьяну — да Ромка мне в жисть не наливал! Он же знает, что меня алкоголь не переваривает. Или я его? Ай, да без разницы! Кстати, что мне тут вручили? О-о-о…. Винишко-тян.
Бульк!
— Бэ, — тут же мрачно откликнулся боссушка родненький, до мозга костей вредненький. — Извини, Соколовская. Был не прав. То есть прав, но…
— Кхм, — выразительно кашлянул Ромка. Чудный кашель. Полный эффект присутствия сурового командира бесстрашной русской армии создает сразу! Без медведя и балалайки.
— Хорошо, просто был не прав, — тут же исправился шеф, откровенно поморщившись. И мне вдруг так жалко стало. Расшаркивается тут, расшаркивается… Несправедливо мужичка обидели!
— Шеф, вы такой ми-и-и-илый, — расплылась я в ванильной улыбке, пытаясь почему-то обнять манекен, сидящий рядом. — А можно этого домой заберу? Пойдешь ко мне жить, лысенький?
Напротив меня почему-то повисло выразительное молчание. И, ладно, эти двое за столом, но мой новый пластмассовый друг-то на что обиделся?
— Не понял, — вслух протянул почуявшее неладное Сергеич. — С ней что?
— Ну, твою ж мать, Соколовская, — обреченно застонал сообразивший Ромка, глядя на мою пьяненькую, счастливо улыбающуюся мордочку. — Ты когда наклюкаться-то успела?
А что я могла ему сказать? Язык заплетался, глазки скатывались в кучку, бровки подтягивались по линеечке, в ушках шумел прибой, а в голове почему-то кричали чайки. Кстати, это последнее, что я запомнила. Допила остатки вина одним большим глотком, пока не отобрали… Ну, и всё! Дальше темнота, пустота и глухота матерого, закаленного алкоголика.
Зато утро… Ох, это утро! Оно было незабываемым, наполненным приключениями и опасностями, а так же банальными до тошноты, заезженными клише. Тошнота, кстати, тоже присутствовала.
Начнем с того, что я проснулась. Уже странно, да? Чувствовала себя ужасно, испытывая на себе все «прелести» бодунуса обыкновенникуса. Проще говоря, головка — вава, а во рту — кака. А дальше уже чуть интересней.
Неродной потолок, чужая спальня, полная потеря памяти… ну, и горячее мужское тело, в которое я до этого спала, уткнувшись носом.
Чудесно, не правда ли?
Интересно, до кого я вчера домогалась?
Ясно, что не домогались меня — я такой товарищ, который не нарасхват. Ну, как мелкие помидорки на полке, те, которые не черри… И не скажу, что меня это как-то огорчало. То ли привыкла, то ли не слишком-то и хотелось. То ли вообще, лучше Ромки парня нет!
Кстати, что-то подозрительно знакомая спинка…
Вариантов было немного. Первое: в лучших традициях оскорбленной невинности с визгом «ты кто?!» шугануться к стенке, прижимая одеяло к груди. Второе: тихим сапом встать и уйти по-английски. Ну, или третье — украдкой потыкать пальцем образчик мужской привлекательности.
Естественно, когда я искала легкие пути? Я просто взяла и понюхала обнаженную загоревшую кожу, красиво и целомудренно задрапированную белой простынкой. Там такие эстетичные складочки, что полотна Рубенса с зависти удавятся! В смысле, складочки ткани, а не кожи. Мне натура попалась, к счастью, без грамма лишнего жирка. М-м-м… А как вкусно пахнет. Это тело, кажется, знаю!
Но пальцем на всякий случай потыкала.
То ли у меня ногти острые, то ли тыкала я с упорством, достойным лучшего применения, но сонный вздох, полный скорби и мучений, раздался сразу:
— Проснулось, тараканище?
— Почему это я тараканище?! — икнула, распространяя вокруг себя ядреный запах перегара. Фу-фу-фу, Соколовская. Ты больше не пьешь ничего, крепче кваса! На счет кефира еще, кстати, еще подумать надо.
Стыдно было так, что покраснели, кажется, даже стоящие дыбом волосы. Особенно, когда туловище на огромной двуспальной кровати перевернулось, явилось всему миру и мне в особенности крепкую грудь и красивейшие кубики на прессе.
Ну, слава богу, не шеф!
— Потому что тебя вчера размазало, — ухмыльнулся мой друг, лениво закладывая руки за голову.
Вот, я даже не знаю, что возразить на этот… этот… справедливый, в общем-то, упрек!
— Извини, — скромно потупилась. С облегчением опуская одеяло и обнаруживая под ним просторную мужскую футболку. Беленькую, свеженькую, приятно пахнущую… И вызывающую нездоровые опасения! — Ро-о-ома… А я вчера ничего такого не творила?
Вместо ответа Ромашка усмехнулся. Нехорошо так, многозначительно. Я сразу от стыда сквозь дубовую кровать чуть не провалилась!
— Какой кошмар, — рухнула я лицом в соседнюю подушку. — Я самый ужасный, неблагодарный тараканище в мире. Ромочка, прости меня дурру грешную, а? Кстати, надеюсь, я вчера к тебе не приставала?
— А ты как думаешь?
Вопрос застал врасплох. Я если честно, я вообще думать не могла. Где вы видели похмелоза, да еще и мыслящего? Не говоря уже о том, чтобы здраво — да хоть как-то! Но тут, как назло, в гудящей голове, копируя вспышки дискотечного шара, стали меняться образы.
Вот я висну на Ромке в лифте офиса, вот я устраиваю обнимашки в машине, а вот я вообще, целую его, прижав к стенке тесного коридорчика второго этажа его собственного дома.
— Ой, *ля…
— Соколовская, это самое быстрое твое прозрение с похмелья из всех, которые я помню.
О, обрадовал. Да все мои попойки можно по пальцам пересчитать! И вообще, о таком попробуй не вспомнить! Хотя, лучше бы это забыть…
— Прости, — я виновато подергала за краешек одеялка, целомудренно прикрывающего Ромашку ниже пояса. — Сильно противно было, да?
— Ты серьезно хочешь об этом поговорить сейчас? — левая бровь Андреева медленно поползла вверх…
Меня тактично сдуло с кровати!
Да-да-да! Речь как раз о том самом, о чем вы сейчас подумали.
Нет, правда, вы действительно считали, что существует такая прочная, бескорыстная, и долгая дружба между мужчиной и женщиной? П-ф-ф. Это вам не сладкая сказка, а жизнь реальная, суровая и правдоподобная! Ромка в действительности слегка… ну, светло-синий. И, конечно, он об этом не распространяется! Да глядя на них с Димкой (его второй половинкой), вообще ничего не поймешь. Два здоровых, взрослых мужика, спортсмена, бизнесмена. На людях не лобызаются, за ручки не держатся — так и не заподозришь ничего, если точно не знаешь. А знает об этом, кстати, очень ограниченное количество лиц.
Кстати, меня снова подводит память, или шеф вчера там пытался что-то съязвить по этому поводу? Он-то откуда знает?
— Прости. Поняла, осознала, прониклась, запомнила и убежала мыццо!
— Дети в школу собирались: мылись, брились, похмелялись, — достался мне смешок вдогонку. — Бодунчик, не разбей там ничего. А то я тебя знаю!
Я от такой постановки вопроса надулась и чуть не влетела в дверной косяк ванной комнаты.
И что на это прикажете возразить?
Но слова, к счастью, нашлись после того, как я вволю поплескала в лицо прохладной водичкой и как следует промыла глаза. Мне вот даже прям как-то полегчало сразу! Пить из-под крана я, разумеется, не стала, хотя очень уж хотелось. Во рту царила пустыня Сахара с кочующими по ней бедуинами и верблюдиками, но я точно знала — внизу у Ромашки есть вожделенная минералка с лимончиком. Да и холодильник всегда полный.
Тайком мечтая о чем-то горячем и сытном, я потянулась за зубной щеткой и пастой, кукующими на стеклянной полке зеркального шкафчика. Ну, разумеется, у меня тут была своя, я тут гость частый. У меня вон, и зубная паста отдельная, зелененькая, с травами, от кровоточивости десен. Правда, Ромулька, как всегда, поднял ее повыше, чтобы не мешалась его набору брадобрея и скупо-мужскому набору косметики.
Я встала на цыпочки, ухватила желаемое, случайно зацепила рукой белый флакон с лосьоном после бритья и…
Хрясь!!
Ой-ёй…
— Ро-о-о-ом!.. А я там это… Раковину разбила!..
— Асиенда, ты пошутила, да? — дружище в трусищах ввалился в ванную в рекордно короткие сроки, будто под дверью торчал. И застонал пряма с порога, глядя на внушительный кусок отколотого края. — Твою мать… Ну как, Соколовская? Как?!
Я виновато шаркнула босой пяткой по теплому кафелю с подогревом, одергивая подол футболки. Как, как… пузырьком сверху!
— Это не я. Это твой лосьон после бритья!
Из адамантия он, блин, сделан что ли? Или вибраниума? Эффект такой, будто молотком хряпнула. От всей души. С размаху. Несколько раз и по одному тому же месту! Я талант, да… Кто даст премию «рукожоп года»?
— Как?! Как можно расколоть, млин, раковину пластмассовым пузырьком?
А вот это уже поклеп!
— Он стеклянный!
— Молчи, Аська, — скрипнул зубами друг, глядя на мелкие осколки, валяющиеся в ванне. — Лучше молчи!
Ну как тут отказать, если так просят? Негромко, с придыханием, ласково… аж зубки свело поперек горла! Кстати, о зубках. Чтобы сдержаться и не ляпнуть абы что, я торопливо схватила с полки ополаскиватель для рта и сделала щедрый глоток, принимаясь гонять его за щеками. М-м-м, мятненький. Вкусненько!
И Ромка булькает, и я тоже. Идиллия!
— Я балдею. Тебя что, ни на минуту нельзя оставить? — чертыхался Ромашка, пытаясь аккуратно смыть тонкие осколки и убрать крупные. Блин, вон тот, самый большой, почти с мою ладошку размером, можно оставить себе на память?
Хотя, нее, спрашивать, пожалуй, не буду. Ромка добрый, но за такое точно стукнет!
Вместо ответа я принялась интенсивно полоскать рот, насупившись, и сложив руки на груди. Как будто я специально!
— Нет, я бы понял, если бы ты разбила стеклянную полку, зеркало… ну, сам флакон, в конце концов! Но он-то цел и невредим!
Возмущенный бульк в ответ.
Поддерживаю! Чего он не разбился тоже? Гадкий, гадкий лосьон! Кстати, он мне никогда не нравился. Ибо не мята!
— Теперь придется менять, иначе все руки изрежу. Нет, Птыц, как так-то? Вчера синяя ты ничего не разбила, зато отыгралась сегодня. Совесть есть?
Неопределенное буль-буль. На оба вопроса, что сказать не знаю! Про совесть так особенно. Нету ее у меня. Не-ету! Повесилась на красной нитке-амулете.
— Что булькаешь? Смешно? Придется теперь сначала к тебе ехать, потом за новой раковиной.
Бу-у-уль?
— Инструменты, Соколовская, — со вздохом Ромашка легонько постучал мне по макушке согнутым пальцем. — Отец все на дачу уволок во имя ремонта, у меня даже рулетки не осталось!
Буль?!
— Да, померить размер нам не удастся, так что будем брать наугад, — правильно расшифровал друг мои интенсивные взмахи руками.
— А у садовника взять?
— А у него-то откуда? — посмотрел на меня Андреев, как на распустившийся старый гербарий. — Он, по-твоему, что, кусты по линейки высаживает? Или с циркулем на прополку ходит?
Это было бы занятно, да… И все-таки!
— А тебя что, дома ни одной линейки нет?!
— Представь себе! Школьные годы прошли когда? На кой буй она мне сейчас?
— Допустим. А у соседей попросить?
— Соколовская… вот я еще к соседским мудакам за линейкой не мотался!
А, ну да, точно. Соседские придурки, ну, те самые с речки из далекого детства, по странной прихоти судьбы и вопреки логике и здравому смыслу все-таки выросли. Ну и придурки из них тоже… как были, так и остались! Даже подросли чутка! Стали придурками рангом повыше, так сказать.
— Кстати, бестолочь! Ты ополаскиватель проглотила сейчас, или мне показалось?
— Ой…
— СОКОЛОВСКАЯ!
— Нету меня! Вся кончилась!
Да-да, сбежала. Сначала переоделась, потом рванула вниз, в сторону гаража. А что еще оставалось делать? Ромка, конечно, терпеливый, но точно не святой!
Естественно, скоро меня догнали. По ушам, любя, надавали, на плечо закинули, вниз предусмотрительно снесли, и в машину заботливо сунули. А потом взгромоздились рядом за рулем, мрачно буркнув:
— Будем покупать комплект сразу.
— В смысле, раковину, тумбу под нее и зеркальный шкафчик? — украдкой поинтересовалась я, пристегивая ремень безопасности. Ромка любитель погонять, а учитывая мощность и габариты его машины… Ух, пощади меня, смертушка! Не дай встретится, Христа ради, раньше срока уготовленного!
С ним-то на кабриолете ездить иногда страшно, а вот на этом бегемотище, он же американский пикап марки «Додж»… К нему даже подходить страшно!
— Угу, — мрачно подтвердил Андреев, клацая пультом от автоматических ворот гаража. — Я зеркало с полками грохнул. Будем менять все сразу.
— Ты… сделал… что? — тихо хрюкнула я, старательно зажимая рот ладошками. Да ладно? Ушам своим не верю! Неужели, справедливость, наконец, восторжествовала?
— Того! — ругнулась моя нежная Ромашка. — Поскользнулся я, поскользнулся! Довольна?!
— О, да-а-а!..
Не только довольно, но еще и до безобразия счастлива. Настолько, что даже не стала пилить дружочка за слишком быструю езду. Ладно, уж, заслужил ребенок, пускай отрывается!
Ко мне мы заскочили буквально на полчаса. Я успела только переодеться, да собаку покормить. Чуть со стыда не сгорела! Благо Ромашка, для начала немного повредничав, успокоил-таки мою пропитую душу тем, что вчера вечером заехал, и воду поменял, и корма насыпал. Я от радости не знала, кого целовать первым: то ли его, то ли заскучавшего охранника!
Пока делала последнему вкусняшку, сунув в еду парочку лишних куриных лап в качестве извинений, Андреев старательно потрошил кладовку в поисках инструментов. И, не успела я переодеться, как друг своими могучими ручищами уже бухнул в багажник огромный желто-черный ящик. Я невольно хихикнула — представляю, как эпично он бы смотрелся на заднем сидении серебристого кабриолета! Весь имидж стильного мэна насмарку, особенно когда всё это богатство звучно брякнет на ближайшей кочке.
— Что смешного? — покосился на меня Ромашка, захлопывая дверцу багажника. — Ты, кстати все взяла?
— Все, — важно покивала, запирая калитку и поправляя за спиной неизменный спортивный рюкзак упоительного мятного цвета. Да-да, у меня фетиш. И я этого даже не стесняюсь! — И нет, я не смеюсь. Ты-то сам точно всё взял?
— Что нашел, то взял, остальное купим, — пожал плечами Ромка, беспардонно засовывая меня внутрь пикапа. И я даже не возражала — пару раз я с этого бегемота уже брякалась! — Главное, взял перфоратор и шуроповерт. Остальное барахло даже не смотрел, у тебя в ящике запас на все случаи жизни.
— Сам ты… барахло! — почти обиделась, хватаясь за ремешок безопасности. Поклеп, наговор и клевета, там все только самое нужное! И вообще… я девушка холостая, живу одна, и без инструментов мне никак. Конечно, у меня есть Ромка, и он может отремонтировать и починить всё и вся. Но не звать же его при каждой мелочи, из-за открутившегося шурупчика на дверной ручке или чтобы смазать заскрипевшие дверные петли? С такой мелочевкой я и сама справлюсь! Девочка не маленькая, вот!