— Тогда поздравляю, — медленно и показательно, похлопала девушка в ладоши. — Тебя на*бали со всех сторон сразу! Она и заботливого родственника в тебе не видит, и любовника, и работодателя! Ты лох, братец. Аб-со-лют-ный!
— Да ты достала, — заколебавшись окончательно, застонал Козырев. — Что такого могла сделать Соколовская, что ты теперь здесь слюнями брызжешь, проклиная все и вся?
— Она, млять, подписала договор с французом, и теперь работает на него! — торжественно, и меж тем злорадно, выпалила Милана. — Шах и мат, братец! Не видать тебе переводчика, как своих ушей. Красивая и модная Соколовская отныне является официальным переводчиком представителей Гаспара Моро и его сети салонов в России!
— Ты серьезно? — вскинул брови Максим. — Ты где это могла услышать? Она сама сказала?
— Сама? — расхохоталась девушка. — О, нет. От нее не дождешься. Я здесь не первый день отдыхаю, и даже не первый год. Неужели ты думаешь, что у меня нет знакомых в клубе, которые охотно проведут меня в вип-ложу? И как думаешь, так ли легко отказаться подслушать, когда случайно увидишь знакомую рожу? Ты потерял ее, Макс, всё! Накрылись твои мечты медным тазом!
— Черт, — ругнулся Козырев, нервным жестом взлохмачивая волосы. После чего снова потянулся за сигаретами. Хоть он старался курить как можно реже, сегодня душа прям требовала!
Неужели он с этой глупой выходкой в холе перестарался? И ведь никого особого смысла в свои слова не вкладывал, задеть не пытался, на ревность не давил…
Но стоило вспомнить, что Соколовская — как ребенок. Напридумывает себе невесть что, хрен знает на что обидится, и уйдет к тому, кто добрым словом и красивой игрушкой поманит!
— Вот тебе и черт, — победно усмехнулась Милана и, наклонившись, звонко чокнулась своим полупустым бокалом о его. — Поздравляю! Игра действительно стоила свеч. Жаль, только, что не твоя!
— Помолчи, а? — «душевно» попросил ее брат, раздавливая в пепельнице один окурок, и закуривая снова. Все прошлые мысли уже начали отступать на задний план, и в висках бился единственный вопрос…
Что теперь делать?
Сожаления о сделанном, кстати, не было абсолютно.
— Как это? — закатилась Милана. — Ты, наконец, накосячил, а я помолчи? А как же золотое правило «подстебни ближнего своего»? Что-то не помню, чтобы ты хоть один мой промах пропускал! Всегда полоскал до посинения, пока не появлялось дикое желание выстеклить тебе зубы! Так что теперь, родной, лови ответку.
— Да поймал уже, поймал, — огрызнулся Максим, не желая вступать в дальнейшую перепалку. — Ты знаешь, где она сейчас?
— Твоя ненаглядная Соколовская-то? — вздернула брови Мила. — Разумеется. Так эпично из клуба даже я не уходила. Пришла сама, отдыхала с одними, потом пила с другим… а утащил ее вообще третий. И кто это был, как ты думаешь? Один из моих потенциальных бывших!
— А, ты поэтому так бесишься? — коротко хохотнул мужчина. Хотя ему было далеко не смешно на самом-то деле.
— Ма-а-акс, — иронично протянула его сестра. — Эта нахалка меня кинула, тебя кинула, и ушла тусить с парнем, который мне отказал, сославшись на то, что он голубой! Как ты думаешь, почему я такая злая? Наверное, просто так, блин!
— Голубым? — медленно повернулся к ней Козырев. — Ты уверена?
— Уверена? Я, может, и подвыпившая была, но эту скотину Андреева узнаю, где угодно! И, похоже, не только я — он твою Соколовскую, как дикий питекантроп свою женщину в пещеру уволок. Почти что за волосы! Я даже сомневаться в его ориентации начала: там откровенная ревность поперек его красивой морды большими буквами была нарисована. Эй, Макс! Ты чего?
— Ничего, — тихо и зло ответил мужчина…
После этого разговора он не спал до самого утра, перебирая в голове сотни и тысячи вариантов.
Уже давно выпроводил довольную собой Милану, отправил восвояси рассерженную, но пытающуюся это не показать этого Ольгу. За окном несколько часов назад полностью рассвело, проснулись обитатели отеля, пошли на процедуры, на завтрак, по делам… словом, кто куда.
И только Макс не ложился спать. Часы уже показывали прилично за полдень, а он всё еще мерил шагами спальню, курил, иногда выпивал, и напряженно думал. Ситуация выходила откровенно патовая.
Не в личном плане, нет. Со своей стороны мужчина не сделал ровным счетом ничего, за что мог в очередной раз огрести по морде. Ну, условно, конечно же — будь на то желание Андреева, причины он всегда найдет. Когда они связывались в последний раз, меньше суток назад, разговор был ровным, и ничего особо не значащим. Что же могло случиться за столь короткое время? Как он оказался здесь? Как он отреагирует на произошедшее?
А главное, как убедить его в необходимости работы его подруги именно в риэлтерском агентстве?
В том, что Соколовская выбрала не его, он не сомневался. И сам, пожалуй, сумел бы найти ей подходящую замену. Да хоть бы ее сестру! Нашел бы как урегулировать недавний конфликт, не впервой подобное разруливать. Кризисный он директор, в конце концов, или нет?
Но, во-первых, делать что-то впустую, не получив с этого абсолютно ничего — не в его стиле. Кому понравиться проиграть, да еще и осознать, что все сделанное было зря? Что его, как и сказала Милана, действительно использовали? Его никогда не волновали затраты, его всегда волновал только итог, а все остальное было лишь промежуточным звеном, давно отработанной схемой, не требующей ни его волнений, ни особого внимания.
Но итога-то теперь, как такого, не было!
Ну, и, во-вторых, что важно, Павел уже не раз непрозрачно намекнул, что хотел бы видеть именно эту переводчицу, и именно в его новой фирме. А подводить шефа и друга по совместительству, гораздо неприятней, чем ощущать себя третьесортной влажной салфеткой в мусорке…
Короче, что теперь делать, Макс представлял слабо. Одно было ясно — им нужно поговорить.
Козырев даже примерно накидал варианты, каким образом будет убеждать упрямую девчонку… как резкий, настойчивый стук в дверь сорвал все его планы.
Ругаясь и поминая Милану недобрым словом — а в том, что это именно его сестра пришла снова капать ему на мозги, он даже не сомневался — Макс затушил очередной окурок и пошел открывать.
Так было проще. Не открой он сразу, выслушает потом, вдобавок ко всему остальному, еще целый список колкостей и получит флакон яда, который Мила, естественно, составляла и сцеживала остаток ночи и все утро. Так что сейчас он просто молча вытерпит ее полную сарказма улыбку, покивает, и пошлет ее подальше, чтобы разобраться со всем остальным.
Но тут…
— Где она? — в его номер, вопреки всем ожиданием, ворвался знакомый кикбоксер, на скорую руку одетый, и злой, как тысяча чертей. Оглядываясь по сторонам, он без разрешения прошел по комнатам, быстро их оглядывая, а после и вовсе, прижал гостеприимного хозяина к ближайшей стене, схватив его за грудки. — Я спросил: где она?!
— Кто — она? — изумленно спросил Макс, искренне подтупливая после бессонной ночи, алкоголя и значительного напряжения собственных мозгов. Впрочем, похоже, в состоянии полной охренения находился не только он один! — Андреев, ты перепил?
— Тебе смешно? — нехорошо прищурился его внезапный гость, даже не думая разжимать руки на и так порядком помятой футболке. — Где Аська?
— Ты охренел? — еще больше изумился Козырев, с заметным трудом, но все же стряхивая с себя руки явно рассерженного оппонента. — Откуда я знаю, если с клуба с ней уходил ты?!
— Уходил, — откровенно скрипнул зубами Андреев. — Но утром ее в моем номере не оказалось. Я, млять, обежал весь отель. Ее нигде нет! Ты ее вещи видел?
— Да на месте они, — невольно нахмурился Макс. — Если бы она заходила, я бы услышал. Я никуда не уходил, и спать не ложился. Что между вами произошло?
— Да нихрена, *лять! — еще хлеще ругнулся Роман. И только тут Максим, наконец, заметил характерные синяки на его шее… Внезапно пришедшее озарение вырвалось наружу с громким смешком! — Так, погоди. Ты что… не из этих, всё-таки? Милка была права? Ты натурал?
— А тебя это *бет? — резко развернулся к нему Андреев, явно растерявший свое обычное терпение вместе с цензурным словарным запасом.
Но его угрожающий вид, бугрящиеся мышцы, вздувшиеся на шее вены, и сжатые кулаки уже не могли напугать Козырева. Ибо… ибо он ржал, как последний степной конь на конопляном поле!
— Охренеть… Я ушам своим не верю! Андреев, тебе нахрена это надо было?
— Тебя это должно волновать в последнюю очередь. Еще раз спрашиваю: где Соколовская?!
— Понятия не имею, — пребывая в самом хорошем, даже наилучшем расположении духа, снова заржал Максим. — Все ее вещи на месте, но, насколько я знаю, документы и деньги она всегда таскает с собой. Так что… Могу тебя поздравить, Андреев. Либо она отсиживается в городе, пытаясь переварить истинные предпочтения содержимого твоих штанов… Либо она тупо от тебя сбежала!
Рома в ответ на это промолчал, на секунду прикрыв глаза. А после, в лучших традициях истинного мужчины, со всей дури лупанул кулаком по стене, сбивая костяшки в кровь, и оставляя приличную вмятину на штукатурке!
И Максу в этот момент даже перехотелось шутить… Кажется, вопреки желанию кому-нибудь досадить, он на самом деле оказался прав.
Соколовская действительно сбежала!
— О, мой бог! Душа моя, неужели это действительно правда? — слышалось испуганно-возмущенное щебетание француза в трубку, прозвучавшее как-то странно на фоне мерного стука колес. — Ты убежала??
— Да, Гаспар, — тихо отозвалась, скидывая туфли, в ноль стершие мне ноги. С трудом вытянув их на койке, поверх выданного постельного белья. — Я действительно сбежала. Прости, что не предупредила заранее.
— Моя маленькая Асель, конечно я за тебя волнуюсь! Я чуть душу не отдал, когда ко мне ворвались эти двое. Думал, с тобой случилось что-то плохое. Но расскажи своему другу, что с тобой приключилось? Где ты сейчас?
— Ой, Гаспар, не спрашивай, — тихо шмыгнула носом, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слезы. Как же я в этот момент обрадовалась, что выкупила все четыре места в купе! Да, вышло баснословно дорого, да и повезло, что при покупке билетов на вокзале у меня с собой и паспорт был, и места свободные.
Впрочем… хватит уже мне невезения. Итак свалилось слишком многое, куда еще-то дальше!
Судьба, похоже, наконец, смилостивилась. И теперь я могу хотя бы поплакать в одиночестве.
— Асель, ты что, плачешь? — не на шутку перепугался француз. — Ангел мой, ты разрываешь мне сердце. Скажи, скажи же, кто из этих двоих тебя обидел!
— Оба, — невесело хмыкнула, одной рукой неловко откручивая крышечку с крохотной бутылки минеральной воды. — Два брата, акробата, блин…
— Асель, мои нервы не выдерживают! — возмутился мужчина в трубку. — Расскажи же мне, ну!
Ну… я и рассказала. Обо всем сразу, выплескивая всё, что накопилось.
А накопилось, надо сказать, неожиданно много. Конечно, главным виновником моих бед стал Ромашка, но и Максу досталась львиная доля моих обид и откровенно бранных слов. Естественно, из тех, которые удалось перевести на французский.
Если честно, я не думала, что Гаспар поймет, чему я так возмущаюсь — всё-таки другой менталитет, другая культура, и совершенно другое отношение к жизни. Но ему можно хотя бы все высказать, облегчить, так сказать душу, без опаски быть высмеянной.
Вот тебе и разница в начальниках, правда?
— Асель, он, безусловно, козел, — спустя долгое, долгое время, наконец, растеряно произнес француз, заставив меня вяло, но все-таки улыбнуться. — Но я тебя не понимаю!
— Кто из них? — не сдержавшись, коротко хохотнула, чуть шевеля пальцами и тут же морщась. Радовало одно, а именно телефон, успевший полностью разрядиться. Его я уже успела успешно зарядить у доброй проводницы, так что теперь можно было болтать вволю, не обращая внимания на бесконечное пиликанье, уведомляющее о не прекращающихся вызовах по второй линии. Не говоря уже о куче смс-уведомлений!
А вообще, после того, как я заправилась горячим чаем у всех тех же проводников, чуть успокоив голодающий, похмельный желудок, и смогла скинуть туфли, вытянув ноги, мне стало даже чуточку смешно. Нет, а что? Если ситуация откровенно располагает, почему бы не поржать?
Слезы-то все равно уже кончились.
— Безусловно, оба! Но Асель, оставим на минуту твоего начальника, его дело второе, недолгое. Думаю, он и без высшей кары уже наказан уходом такого работника как ты! От меня же ты так не уйдешь, правда?
И я снова расхохоталась, уже, кажись, с легкими, тонкими нотками истериками.
Ну да, ну да. Кто о чем, а кое-кто как всегда!
— Не переживай, Гаспар, — хмыкнула в трубку, снова потянувшись за бутылочкой с водой. — От тебя я точно никуда не денусь. Мне просто нужно немного отдохнуть, придти в себя, и решить, что делать дальше. От работы с тобой я точно не откажусь.
— Чудно, мон шер, — почти промурлыкала мой картавый психолог, он же незримый попутчик, на которого был спроецирован рефлекс — болтать без умолку обо всем и сразу. — Дай знать, как окажешься дома, и я сразу закажу тебе билеты в Париж. И не возражай! Там и отдохнешь, а после сразу за работу. Она лучшее лекарство!
— Спасибо, — поблагодарила от души, машинально пальцы в кулак, гигантским усилием воли пытаясь, как прыщ на попе, выдавить из себя неприятные ассоциации.
Козырев же так же начинал, со сладких посулов и полного обеспечения. А что вышло потом? Вот то и оно! Я все это пока слишком хорошо помню, склероз к билетам, увы, в подарок на кассе не давали.
Правда, впадать в крайности — это все-таки не мое. Правда, не моё! Побег не в счет, это мое первое столь оригинальное творение. И опасаться Гаспара, опираясь только на прошлый, не совсем приятный опыт, это… ну, такое!
Ибо, как говорила моя прабабушка: «не буду же я плевать на весь огород, только из-за одного забредшего туда мудака»!
Это она так о соседе отзывалась, который после пьянки у нас в зарослях зеленого лука засыпал, а мы его обнаруживали, когда шли нарвать свежей зеленушки к обеду. Бабуська у меня, если честно, всегда была крепкой на словцо… Но как же ее выражения в точку!
— А теперь ответь, ангел мой, — тем временем прекратил свой мурлыкающий тон мсье Моро. — Что не так с твоим Романом? От чего ты от него ушла?
— Я испугалась, — потерла переносицу, чувствуя злость и жалость к самой себе одновременно. — Понимаешь, испугалась! Мы знакомы с детских лет, я хорошо его знаю, я любила его давным-давно! И я вчера была так счастлива… А сегодня утром проснулась, и поняла, что он совершенно другой, понимаешь? Я не знаю, как на него смотреть, о чем говорить, как теперь себя вести! И что делать дальше? А если будет всё плохо, Гаспар? А если, как пара, мы друг к другу не подходим? Если не сойдемся характерами? И совместный быт… он же убивает чувства! Когда мы были просто друзьями, всё было так просто! Можно было быть собой, и ни о чем не думать… Ты понимаешь меня?
— О, мон ами, конечно я тебя понимаю, — ласково откликнулся мужчина, на удивление терпеливо выслушав все мои жалкие причитания. Вот верите, нет, мне самой от них тошно было! А еще я устала. Адски! — Тебе просто страшно, ведь ты привыкла к другому! А тут, в один момент, вся твоя привычная жизнь просто рухнула. Это тяжело, Асель, бесспорно. Страх перед будущим, перед неизвестностью, всегда лишает людей их крыльев, и они не могут больше парить, увязая в болоте своей неуверенности. Но так нельзя, мой маленький ангел, это состояние убьет твою улыбку! Не нужно бояться. Нужно дать шанс своему будущему! Отринь страхи. Вернись к нему! Я думаю, он тебя достоин.
— Думаешь? — усмехнулась, подтягивая коленки к груди. — После того, как он меня столько лет обманывал?
— Но Асель! — принялся тараторить француз. — Он же просто боялся, пойми его! Посмотри на себя, ты же сама терзаешься этими страхами, прямо сейчас! Мужчинам не чуждо это чувство. Любовь могла возникнуть не сразу, неужели ты не понимаешь? А когда он понял сам, осознал, что без тебя не может, просто боялся всё испортить!