И, наконец, вышла из кабинета.
Стэнн
Рэвалли зашёл в кабинет Начальника Тайной Магической Полиции незадолго до окончания рабочего дня. После разговора со Стэнном и ухода Селены Заместитель Начальника весь день чувствовал себя так, словно в грязи вывалялся. Постоянно хотелось отряхнуться. Для человека, всегда тщательно следящего за своим внешним видом, это было очень неприятное ощущение.
А когда он увидел поникшего Стэнна, безжизненно сидящего за столом, это ощущение стало просто невыносимым.
Заметив вошедшего друга, Стэнн схватил со стола первый попавшийся лист бумаги, и сосредоточенно в него уставился, крутя в пальцах ручку. Потом поднял голову и сердито заговорил:
— Бумаги, бумаги. Конца и края нет. Сегодня целый день их разбираю, закончить не могу.
Рэвалли сочувственно усмехнулся и потянул листок к себе:
— Если ты их все читаешь вниз головой, то я не удивлён, что ты за весь день ни одной не подписал.
Стэнн хмыкнул и уже более осмысленным взглядом окинул лежащие перед ним документы. Потом собрал их в стопку, отодвинул на край стола и посмотрел на своего заместителя с горькой улыбкой:
— Рэв, я плохой колдун и начальник никудышный. Я не могу сосредоточиться. Вся моя выдержка куда-то исчезла. Я думаю только о Селене. Ко мне недавно Лэррис заходил, мы о чём-то говорили. Я сейчас пытаюсь вспомнить наш разговор… Пусто, понимаешь? Ни слова не помню. Гнать меня надо из Тайной Полиции, раз моя работа так зависит от моего настроения. Я должен держать себя в руках — и не могу. Не могу, Рэв! А больше всего мне сейчас хочется побиться головой об стену, чтобы снести мою бестолковую башку.
— Ты не пробовал поговорить с Селеной? — осторожно спросил Рэвалли.
— Она не отвечает! Я вызываю её постоянно, но она не отвечает!
От отчаяния, прозвучавшего в голосе друга, по коже побежали мурашки. Рэвалли передёрнул плечами, сел напротив Начальника:
— Что мы сделали не так?
— Мы всё сделали не так, — зло ответил Стэнн. — Она здесь всего второй день. У неё нет ни друзей, ни знакомых, к которым она могла бы обратиться за помощью. Она в новом для себя мире.
Рэвалли хотел сказать, что мир для неё не нов, но Стэнн не дал ему и рта раскрыть:
— Ты не понимаешь, Рэв. Одно дело быть тут во сне, когда всё кажется простым и радостным, когда ничего не воспринимаешь всерьёз, потому что в любой момент можешь проснуться и этим избежать самой страшной опасности. Другое дело — прийти в мир, ставший реальностью, с человеком, которого почти не знаешь, потому что, повторяю, во сне всё видится немного по-другому. Сам вспомни, как сны от реальности отличаются. И этот человек, которому она доверилась, на которого надеется, как на защитника и помощника, вдруг бросает её в самый сложный момент, бессовестно ей лжёт. Что она должна теперь о нём думать? Как ей теперь жить в этом мире, который так жёстко с ней обошёлся в первый же день её появления в нём?
Рэвалли молчал. За день раздумий он и сам пришёл к такому выводу, но гордиться своей прозорливостью не хотелось.
Стэнн тоже помолчал, рассеянно вертя в руках ручку, потом отбросил её в сторону и горько продолжил:
— Может быть, я бы и не понял так её переживания, если бы не испытал их на себе, попав в чужой мир и лишившись памяти. Это ужасно — чувствовать себя совершенно беспомощным и знать, что поддержки ждать неоткуда. Но там, в том мире, Селена не раздумывая кинулась мне на помощь. Даже дала себя настоящую заколдовать, только чтобы иметь возможность искать меня. А здесь, в моём мире, я её бросил на произвол судьбы и даже пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. Так я ей отплатил за её самоотверженность и любовь. А теперь она бродит где-то в одиночестве и решает, стоит ли предавший её человек её любви и не лучше ли ей уйти домой, в знакомый и родной мир, где у неё есть любимая сестра и хорошая подруга, готовые всегда помочь в трудную минуту.
Стэнн резко встал, отошёл к окну, постоял, глядя на качающиеся под ветром деревья. Ему хотелось орать в голос, перевернуть стол, разодрать все бумаги. Словом, как-то выплеснуть копившиеся весь день злость на себя и безнадёжное отчаяние. Но он только сжимал кулаки и кусал губы, безуспешно пытаясь взять себя в руки.
Рэвалли подошёл, встал рядом, положил руку на плечо. От поддержки друга стало немного легче, и Стэнн снова заговорил:
— Больше всего я боюсь, что она решит уйти. Если она уйдёт…
Голос сорвался, и Стэнн снова закусил губу, чувствуя, что ещё немного — и он расплачется, как мальчишка. А ведь последний раз он плакал… когда же он плакал? Пожалуй, в семнадцать лет, в тот день, когда исчезла Селена. А сейчас она снова может исчезнуть. И он опять не может сдержать слёз. Как же глубоко проросла в нём любовь к той девочке в розовом платьишке. Видимо, теперь уничтожить её можно только вместе с его жизнью.
— Стэнн, — Рэвалли легко провёл рукой по его волосам, успокаивая, и сразу стало легче. Но Стэнну сейчас не нужно было колдовство друга:
— Не надо, Рэв, — процедил он сквозь зубы. — Селене никто не помогает в её боли, и я тоже должен справиться сам.
Рэвалли отошёл от окна, сел за стол и хмуро произнёс:
— Стэнн, я чувствую себя полным идиотом.
Заявление было неожиданным, и Стэнн удивлённо обернулся:
— Почему?
— Потому что идея была моя, заставил тебя это сделать я, а страдаешь из-за этого ты. И мне сейчас совсем не нравится сложившаяся ситуация.
— А тебе кто мешает? — хмыкнул Стэнн. — Пострадай тоже.
И наконец-то улыбнулся. Улыбка была вымученной, но всё-таки улыбка, а не горестная гримаса, и Рэвалли немного расслабился и пробормотал:
— Да я и так страдаю.
И твёрдо сказал:
— Если Селена решит уйти, зови меня. Что хочешь сделаю: память ей поменяю, успокою, любое её желание исполню. Только не злись на меня. Признаю, идея была очень неудачная.
— Да я и так не злюсь, — вздохнул Стэнн. — Ты меня не заколдовывал, воли не лишал. Я мог отказаться, но согласился. Это был мой выбор, значит, и последствия разгребать мне.
Подошёл к другу, хлопнул его по спине:
— Пошли уже домой, хватит тут штаны просиживать.
И, не дожидаясь ответа, вышел за дверь.
Рэвалли посидел ещё немного, сумрачно глядя на закрывшуюся за Начальником дверь, потом встал и медленно пошёл к выходу.
Легче после разговора со Стэнном ему не стало.
Селена
Домой я пошла пешком. Вкруговую, через весь город. По узким улочкам окраин прошла до Южных ворот, посидела у реки, посмотрев на неспешно текущие воды, потом дошла до Королевской Площади, пообедала в трактире, выпила чайник чаю и съела, наверное, тонну мороженого. Ну, пусть не тонну, но достаточно для того, чтобы запершило в горле. Решив, что болеть мне сейчас не стоит, добрела до лорда Мэрраса, Главного Королевского Лекаря. Тот, укоризненно покачав головой, напоил меня каким-то отваром — довольно невкусным, но хорошо действующим. Я выпросила у него флакон этого отвара и пошла снова есть мороженое, заедая свои сумрачные размышления его сладким вкусом. Меня вызывали на мыслеречи Стэнн, леди Икэсса, лорд Джэффас. Я никому не отвечала.
Домой я вернулась, когда взошла Луна, а на небосклоне загорелись первые звёзды. Леди Икэсса встретила меня на крыльце:
— Селена, я уже начала беспокоиться. Что случилось?
— Ничего. Всё в порядке, — сухо ответила я.
— Тебя можно поздравить?
— Не стоит. Я передумала. Я не буду ходить в Тайную Школу. Я лучше пойду на лекаря учиться. Вы поможете мне подготовиться к экзаменам?
Леди Икэсса серьёзно посмотрела на меня, и под её проницательным взглядом мне стало неловко. Захотелось закрыться, уйти, не дать ей понять, какие мрачные мысли я гнала от себя весь сегодняшний день.
— Извините, — пробормотала я, бочком протискиваясь мимо неё к двери. — Я устала. Пойду спать.
— А ужинать? Мы ждали тебя.
— Я не хочу, спасибо.
Я на цыпочках прошла мимо кухни и поднялась к себе на второй этаж. Больше всего я боялась сейчас встретить Стэнна — наши комнаты были рядом. Но, к счастью, мне удалось избежать встречи, и я, закрыв за собой дверь и вздохнув с облегчением, уселась на кровать.
Я не знаю, сколько я просидела, укутавшись в плед. На душе было тяжело и мерзко. Это была наша первая ссора со Стэнном за все годы нашего знакомства, и надо же было случиться такому, что она произошла не во сне, а когда я переехала в Лэнмар, как я думала — насовсем. Хотела прожить со Стэнном всю жизнь, все пятьсот лет. А хватило меня на пару дней. И как жить дальше? А самое неприятное, что я понимала, что неправа. Что Стэнн ни в чём не виноват. Что мне надо было сразу принять мысль, что он — не только мой любимый человек, но ещё и мой начальник, коль уж я решила работать с ним в одной организации. А начальство должно руководствоваться интересами дела, а не только личными мотивами.
Я вздохнула и, встав, хотела расправить постель, но передумала, а вместо этого подошла к окну и забралась с ногами на широкий подоконник, опершись спиной о шершавую и прохладную стену.
Меня подвела моя независимость. Я с детства не любила подчиняться. Я и студию свою открыла в основном потому, что не смогла сработаться с начальством, не хотела выполнять чьи-то распоряжения. Про себя я говорила: «Я кошка, которая гуляет сама по себе».
Вот и догулялась.
И, следовательно, я права. Мне нечего делать в Тайной Магической Полиции. Полиция — это дисциплина, это подчинение, безоговорочное выполнение приказов. Я на это не способна, увы.
Да, я права. Мне не надо там работать.
Я тяжело вздохнула, сползла с подоконника и пересела в кресло.
Вот так и разбиваются мечты… Что ж, сама виновата. Но Стэнна-то за что мучить? Ну, не поддержал, не послушал мои испуганные причитания. Но ведь причина у него была вполне уважительная, обо мне же и заботился. Чтобы сдала я этот чёртов экзамен, чтобы показала себя в хорошем свете. А то, что я из-за его побега ночь не спала, что плакала, жалея, что его нет рядом, что не могла понять, почему он на мой мыслезов не отвечает…
Я стукнула кулаком по подлокотнику кресла и резко встала. От воспоминания, в каком вчера я была отчаянии из-за отсутствия Стэнна, меня снова окатила волна злости. Он не должен был так поступать! И плевать на все экзамены, плевать, что он — начальник. Я — его любимая женщина. А любимых в трудную минуту не оставляют!
«Селена, можно войти? Давай поговорим. Пожалуйста, Селена».
Мыслезов прозвучал так внезапно и так не вовремя, что я в первое мгновение даже не поняла, кто меня вызвал и чего ему от меня надо. Я застыла у стола. Стэнн! Поговорить хочет. Что ж, говорить всё равно придётся. Почему бы и не сейчас?
«Селена…»
«Заходи, дверь не заперта», — ответила я и снова отошла к окну, отвернувшись от вошедшего Стэнна.
Стэнн потоптался у двери, потом нерешительно подошёл ко мне.
— Селена… Прости меня, пожалуйста. Я просто очень хотел, чтобы ты поступила в Школу, чтобы хорошо сдала экзамен. И боялся, что если я буду рядом, ты не сможешь подготовиться.
— К чему — подготовиться? К этому фарсу? — гневно обернулась я к Начальнику Магической Полиции. — В чём был смысл этой подготовки? Чтобы я извелась, не находя поддержки? Чтобы я уверилась в том, что тебе на меня наплевать? Чтобы я поняла, что ты — только мой будущий начальник, а не человек, на которого я могу положиться в любой ситуации? Чтобы я выяснила, что мне лучше работать от тебя подальше, потому что в любой момент ты можешь бросить меня, оправдывая это интересами дела, а мне от этого будет очень больно и страшно? Да, подготовка получилась хорошая…
Я вытерла накатившие на глаза слёзы и, помолчав, тихо продолжила:
— Я сегодня весь день пыталась убедить себя, что ты всё сделал правильно. Что ты это делал ради меня, моих успехов. А потом поняла, что мне не нужны успехи, полученные такой ценой. Что лучше бы я экзамен провалила, чем в тебе разуверилась. Ты же был для меня идеалом. Совершенством. Рыцарем без страха и упрёка. А сегодня выяснилось, что ты — всего лишь начальник. Нет, не всего лишь. Ты — Главный Начальник.
Я выделила слово «Главный». И отвернулась к окну, чтобы не видеть понуро стоящего Стэнна, с опущенной головой покорно выслушивающего мою обвинительную речь.
— Я знаю, что я не права! Знаю! Прав ты. Всегда и во всём. Ты лучше знаешь, что, когда и с кем надо делать. И поэтому я не буду с тобой работать. Я не хочу, чтобы ты считал, что, как мой начальник, можешь единолично решать, что, по твоему мнению, будет для меня лучше. По твоему, Стэнн. Моё мнение, как я поняла, в расчёт приниматься не будет. Я так не хочу. Прости, Стэнн, но это — не для меня. Прости…
Я замолчала, и через плечо посмотрела на так и не сказавшего ни слова Стэнна.
— Я всё сказала. Ты хотел поговорить? Говори.
И повернулась к нему. Стэнн, не поднимая головы, заговорил. Я ожидала услышать в его голосе хотя бы сожаление, но голос его звучал ровно и, я бы даже сказала, отстранённо. Словно он говорил о малозначащих для него вещах, думая при этом о чём-то другом:
— Селена, я даже подумать не мог, что для тебя эта ситуация окажется такой страшной. Я действительно хотел тебе помочь. Я думал, что так будет лучше. Ты права, во всём права. Я сегодня тоже целый день думал о случившемся. И понял, что я поступил неправильно. Прости, Селена.
— Замолчи! — закричала я. Я не могла слушать эту размеренную речь уверенного в себе начальника. Мне хотелось, чтобы он показал мне свои переживания, я хотела знать, что он чувствует, так ли ему больно, как мне, а эта, как по бумажке зачитанная, речь только разозлила меня.
— Уходи. Видеть тебя не могу. Слышать не могу. Уходи!
Я упала в кресло, закрыв лицо руками, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Нет уж, слёз моих он не увидит. Я тоже умею держать себя в руках.
— Селена! — в голосе Стэнна, наконец-то, прорвались человеческие нотки. — Селена, прости, я дурак, я понимаю. Но я не знаю, что надо сделать, чтобы ты мне поверила.
Он опустился на колени рядом с креслом и взял меня за руку.
— Я люблю тебя, Селена. Я не смогу жить без тебя. Пожалуйста, прости меня. Я обещаю тебе, что всегда буду рядом, когда тебе понадобится моя поддержка. И никакие интересы дела больше никогда не встанут между нами. Прости, Селена…
Он замолчал. Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. И вдруг почувствовала, что этот взгляд затягивает меня, что я проваливаюсь внутрь, туда, где бушуют сейчас эмоции Стэнна. Успела подумать: «Кажется, я хотела узнать, что он чувствует?» И в этот момент меня накрыла такая волна отчаяния, боли и тоски, что на фоне этой бури мои обиды вдруг показались мне мелкими и не стоящими внимания. Огромное чувство вины, испытываемое Стэнном, буквально расплющило меня, сдавив грудь, не давая вздохнуть. Я испугалась, что сейчас умру, не выдержав натиска этих неистовых чувств, рванулась, освобождаясь от пут этого страшного наваждения, вскочила, глотая воздух, пытаясь отдышаться. Стэнн тоже вскочил и схватил меня за плечи:
— Что случилось? Что с тобой? — В его голосе прозвучал неподдельный испуг.
Я молча смотрела на него, не в силах сказать ни слова. Так вот что скрывается за его сдержанностью. Вот что он испытывает, говоря о своей любви тоном учителя, выговаривающего нерадивому ученику. А я чуть не ушла от него, обманутая его самообладанием.
— Селена, что с тобой?
Слёзы хлынули у меня из глаз. Я уткнулась в грудь такого родного, такого любимого человека и, наконец-то, перестала сдерживаться.
— Стэнн, я так люблю тебя! Ты самый мой близкий, самый родной человек. Я не хочу тебя терять. Прости меня, прости…
И Стэнн, крепко прижав меня к себе, тоже начал бормотать:
— Селена, родная моя, я думал, что умру от горя… Я не могу без тебя. Я обещаю, что больше никогда не оставлю тебя. Прости меня, любимая.