"Ага, где хочешь, говорит, найду и горло перережу" — вспомнил Зверь подходящую цитату из "Джентльменов удачи" [3].
Но надо было собирать мысли в кучку. И пока не было интернета, Макс вышел погулять в больничный дворик и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.
Он сразу понял, что поляки принимают его за какого-то важного человека. Точнее, скорее всего, на самом деле таким человеком и является. Просто ни хрена об этом не знает. Судя по всему, здесь журналист Максим Зверев не стал военным, он не сержант ДНР, которого, видимо, вообще нет, а сотрудник какой-то спецуры. Какой? Не СБУ же? То есть, журналист — это прикрытие? Так, а если он — сотрудник спецслужб, то уж точно не сержант. Вон как поляк расстилался перед ним. Ладно, поставим зарубку и пойдем по фактам.
Итак, судя по всему, президентом Украины все-таки стала Юлия Тимошенко. Майдан в 2013 году был. И как в его Украине, здесь тоже застрельщиками, точнее, основным пушечным мясом были жители западных областей Украины.
"А вот интересно — если Юля стала президентом, а в другой реальности именно ее партия "Батькивщина" была ядром оппозиции и основной руководящей силой киевского Майдана, то кто здесь рулил боевиками? Кто "Самооборону" создавал?"
Макс отложил эту мысль на потом и стал сопоставлять другие факты.
Получалось, что договор о зоне свободной торговли — ЗСТ — из-за которого, в принципе, и начался Майдан, в этой исторической реальности тоже стал отправной точкой переворота. Макс уже четко осознавал, что попал совсем в другую Украину, точнее, на другую развилку. И неизвестно, в каком месте произошло ответвление, и страна покатилась в другом направлении.
"Хотя, нет, почему в другом? Майдан был, гражданская война, которую назвали АТО — вот она. Разве что как бы все наоборот — восстал не Донбасс, а Галычина. И не Россия вторглась в Украину, а Польша. Точнее, не вторглась — в прошлой реальности Россия помогала оружием, добровольцами, гуманитаркой, но армия российская в боевых действиях не участвовала. А тут поляки все же вошли на территорию Украины, пусть и под эгидой НАТО" — Зверь отметил нестыковки и различия двух Украин.
И снова было непонятно — он попал в свою реальность, или какую-то параллельную? Если в параллельную, то почему? Что послужило причиной? Тогда, попав в 1976 год, он так и не нашел никаких признаков того, что реальность была параллельной — все обстояло точно так же, как и в его детстве. Все было точно такое же — Советский Союз, КПСС, пионеры, школа, учебники, даже школьная программа — все то же самое. И КГБ с милицией такие же, и цены, и продукты, и вкус мороженного — все точно такое же. Так что там параллельности никакой не было. Получается, он, Максим Зверев, попав в свое прошлое, что-то в нем изменил? И это "что-то" здесь, в Украине, развернуло новейшую историю вот таким причудливым образом?
"Ладно, будет ноут с интернетом, попробую проследить, где там была точка бифуркации", — Макс, гуляя в больничном дворике, снова стал сопоставлять факты и прокачивать доступную информацию.
"Итак, Майдан состоялся, но был подавлен. То есть, Тимошенко оказалась большим мужиком, нежели этот громила Янукович. Которого здесь почему-то никто не знает. Так, первая зарубка есть — отсутствие Яныка. И, после того, как разогнали Майдан, волнения начались не на Востоке, а на Западе. То есть, все с точностью до наоборот. Интересно, а есть здесь так называемые добровольческие батальоны?"
Эту мысль Максим Зверев додумать не успел, потому что внезапно увидел, как два польских солдата выводят из приехавшей "таблетки" очень знакомого ему типа. Это был Тарас Мазур по прозвищу Тополя. Тот самый, которого он расстрелял под Донецком в 2015 году….
Глава четвертая. Мертвые иногда возвращаются!
Все мы постоянно меняемся. Все люди имеют свойство с самого рождения усовершенствоваться, как некие саморазвивающиеся механизмы. Так устроено природой, и даже самые тупые и ограниченные особи хоть в каком-то аспекте развиваются. Ну, даже в соревнованиях уличной плесени "кто дальше всех плюнет" усматривается хоть какое-то развитие. А вообще-то, если одни тренируют свой мозг, другие — мышцы, третьи — нервы, а четвертые — потенцию. Тренируют и развивают. Но это то, что как бы лежит на поверхности. То, что сознательно человек, пускай даже самый примитивный, хочет развивать и развивает, кстати, иногда, даже вопреки своему желанию. Вернее, желание-то у него есть — например, выжить. Если там, война, или нападение, или просто какая-то катастрофа резкая. И человек внезапно обнаруживает в себе такие способности… Прыгает через двухметровый забор, бежит со скоростью гепарда, дерется, как сто чертей.
А есть ведь еще и подсознание. И подсознательно люди меняются гораздо чаще и гораздо глубже. Стоит только начать. И пошло, поехало. Главное капать на подсознание по чуть-чуть, понемногу. Но постоянно. И в результате — то Аум-Сенрике, то всякие там "Комитеты спасения Истинного Бога", то просто фанатики религиозные любых концессий. Или фанатики политические. Или просто помешанные на чем-либо.
Нет, есть, конечно, и более положительные моменты — всякие там последователи йоги, здорового или раздельного питания, голодания, какого-либо секса или воздержания от него. Неважно. Просто все это пришло как-то людям в голову. И не сразу ведь, правда? Кто-то же когда-то внушил им это все? А как? Вот-вот…
Но иногда человек даже не помнит, откуда и как он что-то получает в себя. Хорошо, если потом из этого не рождается что-то очень важное. А если рождается?
И если это не истина?
Все еще Львов, год 2016, 15 декабря
К себе в палату Максим пошел не сразу. Хотелось проветрить мозги, подышать свежим морозным воздухом. В первую очередь надо было проанализировать факты, которых собралось уже достаточно. Уже то, что он встретил здесь живого и здорового Тараса Мазура, говорило о том, что он вернулся не в то же самое время, из которого его швырнуло в прошлое, а в совершенно другое. Вернее, по летоисчислению был тот же 2016 год, из которого он внезапно попал в год 1976-й и теперь вот вернулся обратно.
Вот только события в этом году и в этой Украине идут несколько в другом направлении. Можно сказать, даже в некотором роде наоборот — вместо Востока восстал Запад, вместо войны с Россией — война с Польшей. Ну, как война… Война здесь одна — гражданская. Восток против Запада, как, в принципе, было и в его времени. Ивано-франковские, тернопольские и львовские рагули и жлобы против донецких и луганских гопников. Это если так, вкратце. Понятно, что и среди западэнцев было немало хороших, правильных парней, и среди жителей Донбасса нашлось много подонков. Не местность определяет качества человеческие. И не география делает из человека мразь.
Но, тем не менее, в первом варианте Украины почему-то именно подонки и мрази оказались в этих так называемых "добровольческих" батальонах. Именно все эти "правые секторы", "киевские руси" и прочие батальоны "Днепр-1" или "Киев-1" насиловали, убивали, пытали и грабили. Как, впрочем, много лет назад батальоны СС "Браденбург" или "Мюнхен". Интересно, а как сложилось здесь? В этой реальности? И почему, интересно, она изменилась?
Надо было собирать мысли в кучу. И пока не было интернета, Макс вышел погулять в больничный дворик и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.
Хотя было начало декабря, морозы еще не ударили. Снежок припорошил землю, которая порою выглядела внезапно поседевшей, но до настоящих сугробов еще было далеко. Солнце уже не грело. Правда, светило достаточно ярко, что радовало глаз. Да и небо пока не затянуло серой мрякой, не напрягало той свинцовостью и не нависало над головой неотвратимостью мрачной перспективы холодов, соплей и сракопадов. Нет, зима, конечно, имеет и какие-то положительные моменты — тот же Новый год или катание на лыжах или коньках. Но пока еще были живы воспоминания о теплых деньках, не хотелось напоминать иногда тварь дрожащую и шмыгающую сопливым носом.
Поэтому нынешнее начало декабря не могло не радовать. Будь потеплее градусов на пять, можно было даже и не набрасывать на себя теплый бушлат, чтобы выйти на прогулку. А гулять надо обязательно, тем более, после контузии. Да и на свежем воздухе думалось гораздо легче. Но поскольку, как говорится, на улице был не май месяц, Максу все же пришлось утепляться, чтобы проветрить, а не застудить мозги. Или еще какую часть своего организма.
Которому прогулка явно шла на пользу.
Гуляя, Максим наблюдал за движем в больничке и вокруг нее. В принципе, особой суеты не было — все же военный госпиталь. И, судя по всему, он находился под бдительным надзором польских спецслужб. Понятно, почему: если в его палате лежали двое из так называемой УПА — украинской повстанческой армии, то, вероятно, еще есть подобные "клиенты". Интересно, зачем они здесь, в польском госпитале?
На обмен? Или вербовка? А, может…
— Судить их будем, — внезапно раздался сзади чей-то знакомый голос.
Макс резко обернулся, ругая себя за утрату бдительности — все же контузия давала о себе знать. Сзади, неслышно подобравшись, как кот, стоял и улыбался все тот же пан Марек Витковски. Рядом с ним переминался с ноги на ногу какой-то увалень с широкой мордой деревенского простачка. Только если бы кто повнимательнее взглянул на этого "простачка", то сразу бы отметил его цепкий взгляд, собранное, как перед броском, весьма крепко сбитое тело и сильные предплечья, что выдавало в нем бойца-рукопашника. А когда увалень сделал пару шагов в сторону, Макс автоматически отметил плавные и почти незаметные перемещения этой "деревенщины".
— Прошу меня простить, пан Максим, я решил, не откладывая, как у вас говорят, в долгий ящик, представить Вам Вашего друга на ближайшие несколько дней. Знакомьтесь, это Януш Пшимановский, он же просто Янек.
— Дзень добри, пан Макс. Выбач ми бесцельна интэрвенция, алэ служба… — Янек тоже улыбался, но глаза его оставались холодными.
— Янек побудет рядом, как я предупреждал, могут быть некоторые, скажем так, неприятности. Вот он их и будет предотвращать, — Витковски был сама любезность.
— Ну, что Вы, панове, я только рад. К тому же пан Пшимановский поможет мне восстановить в памяти некоторые подробности — политические события, новости, какие-то детали, которые я, увы, пока не могу вспомнить… Сами понимаете, контузия, с головой у меня пока не все в порядке, — Макс говорил извиняющимся тоном, хотя ему-то как раз извиняться было не за что.
"Но пусть — поляки привыкли мнить себя панами, так что лишний раз шаркнуть ножкой не трудно. Корона не упадет, а этот жук Витковски не будет лишний раз доставать", — Макс решил быть максимально любезным с контрразведчиком.
— Кстати, Янек Вам принесет и ноутбук. Просто вначале проводит Вас в Вашу отдельную — Витковски сделал ударение на слове "отдельная" — палату, где Вам, несомненно, будет и удобнее, и безопаснее.
— Простите, а что мне, украинском журналисту, может угрожать здесь, в польском госпитале? Тем более, под эгидой Красного Креста? — Зверь искренне был удивлен.
— Поверьте, на войне всегда много сюрпризов. Тем более, если война гражданская, Витковски продолжал улыбаться, но улыбка у него получилась несколько натянутой. И сразу продолжил.
— Так вот, чтобы Вы, пан журналист, не строили догадки, я сразу Вам открою все наши тайны. Ну, почти все. Ваши бывшие соседи — Вы же переселяетесь, не так ли — так называемые члены незаконных воинских формирований. Они назвали их по-старому — УПА, Украинская повстанческая армия. Так когда-то назывались банды украинских националистов, которые в годы второй мировой войны проводили этнические чистки польского населения на территории бывших польских земель, которые после 1939 года и позже стали территорией СССР. Так же все эти "повстанцы" убивали солдат Красной Армии, которая позже стала армией советской. Ну, и всех своих соотечественников, которые сотрудничали с Советской властью. И которые представляли в городах и селах эту самую власть. Некоторые источники говорят о том, что УПА сражались и с немцами, то есть — с нацистами. Но в основном эти банды в годы второй мировой войны, которую в СССР называли Великой Отечественной, как раз наоборот, входили в состав именно нацистских воинских частей. Даже больше — украинцы из националистических формирований были в составе частей СС. Была целая украинская дивизия СС "Галычина".
Еще эти украинские нацисты воевали друг с другом. У них были два лидера — Степан Бандера, кстати, агент германской разведки "Абвер" и Андрей Мельник, из бывших сечевых стрельцов. Кстати, тоже сотрудничал с абвером. Был еще один лидер — Евгений Коновалец, глава организации украинских националистов — ОУН, еще с Петлюрой начинал. Но его в 1938 году ликвидировал НКВД. ОУН возглавил Мельник, но Бандера, как это традиционно полагается у этого националистического быдла, создал свою ОУН. И эти две организации воевали друг с другом. Одним словом, где два хохла — там три гетьмана.
— Спасибо, пан Витковски, но историю Украины я знаю неплохо. И различаю мельниковцев и бандеровцев. Хотя, как по мне, и те мрази, и эти. Но зачем Вы мне это рассказываете? — Макс был искренне удивлен — и познаниями поляка, и мотивом его исторического экскурса.
— Я просто, пан журналист, еще раз подчеркиваю незаконную сущность банд этой так называемой УПА. Они же не сечевыми стрельцами себя назвали, те хоть армией были настоящей, воевали с нами — с Пилсудским. А "повстанцы" — что те, что эти — отсиживались в схронах или карателями в шуцманшафт батальонах, расстреливали евреев, например, в Киеве. А также боролись с партизанами — в Украине, Белоруссии, Югославии. Кстати, Хатынь сожгли тоже эти… "повстацы"… Так вот, современные "воины УПА", как они себя называют, ничуть не лучше. Грабят, насилуют, убивают… Мародеры они, а не воины. И бандиты. Но все же какая-то их часть может и воевать. Но как воевать? Они ведь не столько с украинской армией воюют, сколько с мирным населением своих же городов… Входят в город и оттуда стреляют из орудий в сторону ВСУшников. А те — отвечают. В результате вместо города — развалины. И десятки, а то и сотни трупов гражданских. Детей, женщин, стариков. Вот поэтому мы всех этих "повстанцев" судим. Тех, кого удалось живыми в плен взять. Потому что и украинские солдаты их в плен почти не берут, и местные жители на них очень злы. Если те попадаются местным, те их просто рвут… — контрразведчик внимательно смотрел на Макса, пытаясь разгадать, какие эмоции у того сейчас в душе.
— Ну, мне в целом понятно… Судя по Конституции Украины, все эти формирования УПА являются не только незаконными, но и преступными. Если они воюют с мирным населением, то они — военные преступники.
— Вот за это мы их и судим… Ну, как мы, — спохватился Витковски. — Военно-полевой суд ограниченного контингента сил НАТО. В исключительных или особо важных случаях отправляем некоторых в Международный Трибунал. Но это — в особых случаях. Если такие вот "воины" могут дать показания и свидетельствовать о преступлениях этой нео-УПА. Вот как раз Ваши соседи и будут после излечения командированы нами в Гаагу. Один артиллерист, имеет таблицы стрельб с целеуказателями, где, между прочим, целями обозначены школа и больница. А второй — снайпер, документально зафиксировано, что он вел стрельбу по мирному населению в момент эвакуации…
— Цо тен вахлак…тэ гнидэ застчелила кобиета з детским… — Янек встрял в разговор.
Витковски красноречиво глянул на подчиненного и тот увял.
— Янек прав — эта пся крев стрелял по женщинам с детьми. Специально, потому что солдаты бросались их спасать, и он тогда стрелял по военным. Мои хлопцы еле того вахлака оторвали от гражданских. А то его бы забили просто… Кобеты… Женщины ногами его топтали и рвали просто на части… Он говорит — осколком ранен? Спину и задницу посекло? Ага, конечно! Каблуками ему задницу посекло и спину. Просто по нему женщины потоптались славно да пару раз солдаты прошлись. Но то так, прошло, теперь будет рассказывать о том, что на самом деле эти бандиты творят, — Витковски посмотрел на часы.