— Бедняги… — эхом повторил я.
Просто жить? Зря не дергаться, да? Ну уж нет!
Глава 17
17.
Очередной отрядный день второй раз подряд начался со сбора во дворе школы у микроавтобуса. Что ж, логично: сколько не тверди Устав в классе — научиться выполнять команды куратора можно только в ходе пусть учебной, но исключительно полевой работы.
Широхиме, кстати, явилась на занятия в тактическом комбинезоне из тёмной ткани, сильно напоминающем комплекты нашей боевой группы. После нашего разговора в кафе жрица “взяла паузу”, благоразумно решив подумать и обговорить всё с родственниками. Официального ответа староста пока не дала, но, судя по всему, её теперешний наряд означал “вы от меня просто так не отделаетесь!”
Гордилась своим “тонким” намёком мико бога войны ровно до того момента, пока я молча не указал ей глазами на эльфийку. Галея не изменила своему эльфийскому наряду, который я запомнил ещё по стрельбищу, но теперь я знал, что у остроухой банально не было денег на шмотки. А позаботиться об экипировке подчинённого должен, как ни крути, командир — ну или тот, кто на его место претендует. Принцесска, приняв это беззвучное послание, скривилась и до конца патрулирования старалась не смотреть в мою сторону.
Впрочем, откровенно говоря, мне на этом выезде было не до потенциального командира-самовыдвиженца. Тайчо абсолютно как в прошлый раз оставил меня при себе, выполняя своё обещание-угрозу, опять разбил остальных на двойки и отправил вперёд, изредка отдавая приказы. Однако теперь, после ударного прочтения “Наставлений” от Хани, я наблюдал за этими действиями совершенно иными глазами!
Теперь я знал: отделения Отряда Содействия за исключением редких случаев не патрулируют местность — они преимущественно отрабатывают сигналы, переданные полицейскими координаторами. То есть сейчас я участвовал, ни много ни мало, в обучении порядку следования от парковки автомобиля к месту предполагаемой асоциальной активности с использованием сверхъестественных сил!
Хотя слово “обучение” тут не совсем подходило, скорее следовало сказать о… да, о дрессировке. Никто нам ничего объяснять не собирался. Сегодня Ишимура, как я достаточно быстро понял, поставил себе целью добиться того, чтобы ученические пары самостоятельно держали между собой и им самим определённый интервал. Банально чтобы он мог при необходимости докричаться до подчинённых сквозь уличные звуки.
Впрочем, с “докричаться” у сверха, манипулирующего колебаниями воздуха, никаких сложностей не возникало, а вот между двойками с коммуникацией без проблем, разумеется, не обошлось. Командир с помощью своего умения передавал команду то идущим к нам ближе, то тем, кто дальше, с указанием передать второй двойке — а потом в своей манере едко комментировал результат. Итог: всего два часа подобных издёвок — и пары сами, не задумываясь, начали корректировать расстояние между собой в зависимости от уровня уличного шума! Спорный подход — но сработало.
— “Использование технических средств связи для координации действий против носителей сверхсил в четверти, а по некоторым данным — до трети случаев приводит к дискоммуникации и срыву операции”, — задумчиво процитировал я “Наставления”, заставив тайчо сбиться с шага. — Но, мне кажется — или просто командовать “двойка-один, внимание направо” довольно бесполезно, пока мы не обучены, на чём в приоритете фокусировать внимание?
Сенсей одарил меня долгим взглядом, но ожидаемого “Йоширо, самый умный, что ли?” я так и не услышал. Вместо этого, спустя едва ли не десять секунд молчания, тайчо неожиданно объяснил:
— Сначала подчинённый должен научиться хотя бы выполнять приказ… столько раз, сколько он был отдан. Чётко, на автомате, без размышлений “зачем?”. Вне зависимости от того, видит ли, понимает причину, по которой командир отдал команду или нет.
Ещё раз испытующе посмотрев на меня, мужчина закончил мысль:
— Изредка попадаются умники, которые категорически не способны сначала делать, потом думать. В армии способность правильно реагировать на приказы, если нужно, вбивают. Но мы, хорошо это или плохо, не в армии.
М-да.
…Ближе к вечеру школьный электроминивэн вернул нас во двор интерната. Почему-то именно этот момент и выбрала Широхиме, чтобы пригласить нас посетить семейный храм бога войны:
— Мой уважаемый дед, каннуси* Кэтсу-сама, просит вас почтить своим присутствием ритуал обращения к нашему небесному покровителю в эту субботу, — девушка помялась, но всё-таки закончила: — Деда хочет лично на вас посмотреть прежде, чем будет просить друзей о доступе к тренировочным площадкам и договариваться о возможном содействии в инструктаже и обучении.
— Командир из тебя так себе, — не преминула уколоть оппонентку Мелисса, не забывшая обстоятельства перепалки в кафе.
— Уже поняла, — к моему огромному удивлению, жрица не ответила колкостью на колкость, а только болезненно скривилась! Надо же, похоже взрослый родственник хорошенько так прочистил мозги любимой внучке. Получается — и комбинезон она надела не демарша ради и выгораживания своей роли, а для этакого вливания в коллектив? Чудны дела твои, ками-сама. Пожалуй, знакомство с этим Кэтсу будет интересным.
[*Каннуси — человек, отвечающий за содержание синтоистского святилища и поклонение ками. То есть настоятель, если по-нашему.]
* * *
Разглядывая Синдзи, ради посещения богослужения одевшегося в чёрные хакама идущего-по-пути-Меча, серое “нижнее” кимоно и не забывшего засунуть за широкий пояс ножны верного клинка, я понял: с погружением в японское культурное пространство у меня всё ещё туго. Даже мысли не возникло специально как-то одеться. Не только у меня: Галея отдала предпочтение летнему платью. Зато Мелисса удивила так удивила: пришла на встречу в бледно-розовом кимоно из какой-то даже на вид безумно дорогой ткани, расшитой алыми розами! Плюс немного макияжа — и даже мечник, похоже, на некоторое время забыл, что обихаживает совсем другую даму.
Храм, точнее, хайдэн, зал для молящихся, ожидаемо оказался невысокой пагодой, окружённой другими строениями и обсаженной ухоженными вишнёвыми деревьями. Я знал, что где-то на территории должна быть и алтарная зала — хондэн, но туда прихожан могли пустить в лучшем случае раз в год, во время главного праздника здешнего ками.
Ведущая к дверям хайдэна от улицы узкая, выложенная настоящим диким булыжником и потому не слишком удобная для ходьбы дорожка проходила через аркаду из трёх торий — похожих на огромную букву “П” конструкций, ещё одного обязательного атрибута синтоистских святилищ. В нужных местах свисали толстые канаты из рисовой соломы, перевязанные лентами, позвякивали “голоса ветров” — в общем, традиционный колорит полностью соблюдался.
Широхиме встретила нас под ториями в облачении мико: ярко-красные штаны-хакама ровно такого же кроя, что на Синдзи и точно так же запахнутое и заправленное в них нижнее кимоно, только снежно-белое. Вообще эти двое рядом из-за шмоток смотрелись как явная парочка, особенно на нашем фоне — и, как мне кажется, староста заранее предвидела подобный эффект. Во всяком случае, запустив нас в хайдэн, она явно постаралась оказаться подле Сина в тот момент, когда через другую дверь в зал для молений вступил её дед.
Назвать стариком Кэтсу у меня язык не повернулся бы: просто японец средних лет, с лёгкой сединой в волосах и в очках с тонкой оправой. Если бы не облачение — мог бы решить, что вижу перед собой клерка: если долгая служба в армии и оставила какие-то следы, то явно не внешние.
Саму службу описывать не буду — каюсь, я не всегда даже понимал, вижу ли культовое действие или бытовое. Ну, кроме воскурения ароматных палочек и прослушивания короткой декламации на тему “кто такой Такэмикадзути-сама и откуда взялся”. Та ещё история, кстати: кого-то там из крупных божеств зарезали каким-то охрененным супер-мечом на восемь частей (они стали вулканами на острове Хонсю), а летевшая во все стороны кровь, каждая капля, превратилась в божество поменьше…
Кончилось богослужение тем, что Широхиме раздала нам отрезы бумажной ленты и принадлежности для традиционного письма: чернильницы с тушью и кисти. То самое обращение к покровителю, ради которого и затевалось служение. Японцы вообще обожают этот способ обращения к мистическому: исписать, желательно как можно более каллиграфически, клочок бумаги и привесить его куда-нибудь. Впрочем, в руках той же Принцесски этот способ вполне работает — во всяком случае на стрельбище она именно так превращала стрелы своего лука в управляемые и зажигательные снаряды…
Так, ну и что мне написать? Синдзи-то староста умудрилась что-то на ухо шепнуть: вон с каким одухотворённым видом кистью орудует! Нет, конечно можно вывести какую-нибудь фигню или вообще ничего, но хрен знает, что они потом с этими пожеланиями делают. Может, на стенку в алтарной вешают — исключительно чтобы ками-сама удобнее читать было? Не перебирать кучу перевязанных тесьмой свиточков, а как с доски объявлений читать… Ну и настоятелю тоже, ага. Так, кажется, знаю.
Завязанные бумажки на поднос собирала тоже староста. Вовремя всё заканчивается: лично у меня уже начало сводить голени — минут сорок просидели в любимой японцами позе, поджав под себя ноги…
— ГРАХХХ!
Звук, похожий на раскат грома ударил по барабанным перепонкам так, что на миг потемнело в глазах! По лицу хлестнул порыв ветра, которому неоткуда было взяться в помещении, на удивление не затушивший курящиеся ароматные палочки.
— Что? — Широхиме, больше от неожиданности чем от внешних эффектов упавшая на задницу, замотала головой.
А вот её дед как ни в чём не бывало поднялся из-за низкой каменной тумбы, на которой стоял поднос с бумажками. И как только сумел настолько скрючиться, чтобы уместиться?! Видать, тот самый армейский опыт…
— Интересно, — Кэтсу если и ошеломило, то он уже успел прийти в себя. Он поворошил рулончики бумаги и кивнул. — Такэмикадзути-сама принял чьё-то прошение, так сказать, досрочно, явив свою милость.
— М-моё… — обреченно выдавил я: тесьма у каждого была своего цвета, так что понять оказалось не сложно. Маленькая проблемка: я до сих пор считал, что боги, демоны и всякая прочая мистическая братия вроде призраков — выдумки чистой воды!
— Интересно, — повторил настоятель, потом внимательно посмотрел на меня: — мне кажется, молодой человек, нам нужно поговорить. И сразу предупреждаю: ни в коем случае никому не говорите, что написали. Даже мне. Или благословение ками-сама сменится проклятьем.
Что написал, что написал… Да ничего особенного. “Вернуть, что мне дорого, и суметь защитить возвращённое”. Ксо! Кажется, мне пора прекращать чертыхаться по поводу и без — похоже, в этом мире реально можно накликать. Твою ж мать.
Глава 18
18.
Пригласить домой знакомого на чашечку чая — вполне обычная ситуация для русского человека. Европейцы и американцы чай никогда не предложат. Вот кофе или спиртное могут, показывая своё расположение. Ближневосточные традиции разнятся от страны к стране, но в целом в принципе не велят отпускать гостя голодным. Китайцы и корейцы серединка на половинку между русскими и арабами. А вот японцы…
В Стране Восходящего Солнца не принято приглашать к себе в гости вообще. Подразумевается, что если ты припёрся в чужое личное пространство — то уж точно по делу, а не объедать или обпивать хозяина. Исключение — чайная церемония, но про это действо разговор отдельный. Собственно, потому Кэтсу и позвал нас на религиозную службу, а не просто “посмотреть на тех, за кого попросила внучка” — ведь в отличие от христианских священников синтоистские живут не при, а именно в своём храме.
Синтоизм — это классическое язычество с многобожием, приправленное, конечно, островным колоритом. Именно потому отношение между жрецами и объектами культа… ну не знаю, более собственническое, что ли. Например, если настоятель японского храма умрёт, то вместо него отправлять культ может его вдова — хотя просто так, “с нуля”, женщине каннуси никак не стать, только мико, жрицей-помощницей. Кстати, должность настоятеля передаётся по наследству (правда, традиционно только по мужской линии) — примерно как любой другой малый семейный бизнес вроде хлебопекарни или там магазинчика.
Не могу сказать, что японцы набожны. У них вообще иное отношение к религии — и это в принципе не удивительно: никто из многочисленных божеств, включая верховных, вроде Аматерасу или там Цукиёми, не может простить смертному его грехи, просто не в силах. С другой стороны, понятие греха тоже не соответствует христианскому: самоубийства не осуждаются, за связи на стороне могут осудить люди, но не бессмертные. С третьей стороны, обиженная благоверная может покончить с собой и превратиться в аякаси, злобного духа-мстителя, да и вообще любой божок может обидеться на невнимание и пренебрежение.
Потому отношение к мистике и получается такое — уважительное, но сугубо потребительское. Встретив по дороге святилище, японец, при прочих равных, предпочтёт остановиться и сложить руки лодочкой. И даже палочку ароматную запалит, если есть. А если у него поблизости важное дело — ещё и подношение может оставить мелкое, на удачу. Ну а если совсем-совсем нужен успех — храм или святое место местный житель найдёт специально и жертву подготовит покрупнее. Не потому, что так религиозен, а чтобы точно быть уверенным: сделал, что мог.
Вот почему Кэтсу, передавая через внучку приглашение, не сомневался в успехе: нам нахаляву предлагалось получить профильное благословение — тогда как другим пришлось бы раскошелиться, чтобы уговорить каннуси провести ритуал. Только, судя по реакции жреца и помогавшей ему мико — в конце что-то явно пошло не так…
Дед Широхиме провёл меня к соседнему дому, стоящему практически крыша в крышу с залом для молитв. Впрочем, тут всё размещалось рядом: храмовая территория не дотягивала и до четверти размеров додзё Разящего кулака. Раздвинув сёдзи, мы попали в комнату, в которой я далеко не сразу опознал кабинет настоятеля. Не удивительно: для меня удобство жизни и полностью традиционная обстановка в японском стиле, без мебели — вещи перпендикулярные. Понимание пришло только тогда, когда Кэтсу совершенно обыденным жестом снял свою церемониальную шапочку и положил на специальную подставочку рядом жезл-”дощечку”.
— Йоширо-кун, — мы уселись “на голени” друг напротив друга. — Позволишь обращаться к себе, однокласснику моей внучки, так?
— Конечно, Кэтсу-сан.
Видимо, на моём лице, когда я садился, что-то промелькнуло: каннуси вдруг улыбнулся и заговорщицки подмигнул, сменив позу с официальной на расслабленную. Теперь и я мог вслед за старшим вытянуть ноги так, как хотел. Уфф! И как местные так часами высиживать могут?
— Полагаю, ты можешь думать о том, что увидел некий странный фокус в моём исполнении на богослужении, — решил сразу перейти к тому, ради чего меня позвал, собеседник. — Уверяю, это не так. Редко, очень-очень редко Такэмикадзути-сама являет свою волю столь… демонстративно. На моей памяти это всего лишь третий случай, а лет мне, как видишь, немало.
Выражение лица жреца бога войны вновь поменялось с серьёзного на лукавое:
— Наверное, ты сейчас ждёшь, что я начну давать тебе советы в связи со случившимся знамением? — каннуси хмыкнул. — Нет. Видишь ли, ками-сама подал сигнал не только тебе — но и мне и моей семье. Чем-то важно ему то, что ты делаешь или намереваешься сделать, и это скорее всего связано с твоим ему посланием. Но раз он никаким другим образом с тобой ранее не связался самостоятельно — значит, текущее развитие событий его устраивает. Или он принципиально решил не вмешиваться.
Кэтсу убедился, что я его внимательно выслушал, кивнул и разрешил:
— Вот теперь можешь задавать вопросы.
— Голова кругом, — я покрутил названной частью тела, пытаясь привести мысли в порядок. Подумал… мысленно плюнул и сказал прямо как есть: — Я до этого разговора был уверен, что богов и духов не существует.