А мне нужно было только одно…
Я ничего не ела и не пила шампанское. Не смеялась над шутками, которые говорил ведущий. Не хлопала, когда Северский говорил с трибуны.
Я смотрела на него, на его улыбку, слушала его хорошо поставленный голос и слёзы покатились по моим щекам. Казалось, что что-то лопнуло в моей груди, как будто по земле пошла трещина.
«Может, мне стоит обратиться в суд?» — пришла в голову слабая мысль. Но тут же усмехнулась про себя.
Нет, никакого суда. Никаких государственных органов не будет. Он не допустит, особенно после заявления на камеры.
«Как же я тебя ненавижу Дмитрий Северский! Как же я хочу, чтобы ты страдал!» — подумала в сердцах.
Полная гнева и ненависти к этому человеку, я вытерла слёзы с лица.
Зачем идти законным путём, если Северский всё равно провернёт дело так, что останется в выигрыше только он сам?
Северский вернулся обратно за столик.
Когда я встретилась с ним лицом к лицу, во мне поднялась такая ярость, что мне вмиг захотелось вцепиться в его физиономию и измолотить его, сделать ему так же больно, как и мне самой! Мне захотелось сделать его слабым, беспомощным, чтобы он кричал от боли и молил о помощи! И чтобы все вокруг видели его страдания.
Каким-то чудом я сдержалась, чтобы не накинуться на него.
Северский поднял бокал и мне отсалютовал.
— На вашем лице, Светлана, я вижу ожесточённую решительность, — сказал он и сделал небольшой глоток. — Вижу, вы уже приняли решение. Надеюсь, верное.
Вздёрнула подбородок и, взяв бокал, приподняла его и сказала:
— Верно. Я приняла решение, Дмитрий Мстиславович. Я понимаю, что не смогу с вами тягаться. Я проиграю – это очевидно. Вы – сильный, не только в плане физической силы, но и по жизни. Вы стоите твёрдо на этой земле. У вас есть власть, деньги, связи. У меня же нет… ничего.
— Я был уверен, что вы умная женщина, Светлана и рад, что вы всё прекрасно понимаете. Верно, я не позволил бы вам даже мявкнуть, как сразу же раздавил бы. Но раз вы решили поступить благоразумно, то я отблагодарю вас. Мы оба знаем, что вы заслуживаете этой награды. Пока вы изучали мою биографию, я изучал вашу, Светлана. Я сделал кое-какие выводы и решил сделать вашу жизнь безбедной. Также я помогу вашему брату встать на ноги. Думаю, вы и ваша мать, да и ваш брат будут только рады этому.
После последних слов я встрепенулась, и моя дрожащая рука с бокалом шампанского задрожала ещё сильнее. Опустила бокал на стол и всхлипнула. В груди всё сжалось, а сердце словно стиснули тугие тиски. Я не могла вздохнуть.
Этот гад бил по моим самым слабым местам.
«Мой брат… Конечно же был бы счастлив снова встать на ноги…»
«Господи, дай мне сил и терпения!»
Обычно я вела себя довольно сдержанно, но сейчас мои нервы были на пределе, я чувствовала, как будто осколки разбитого стекла впиваются мне под кожу. Так или иначе, но я любым способом обязана уговорить Северского.
— Есть клиника в Германии… — продолжал Северский.
— Нет, — оборвала его.
Северский недоумённо посмотрел на меня.
— Что именно «нет»? — зло процедил он. — Нет, не нужно лечения? Или быть может, нет, не нужно никаких денег?
— Вы не дослушали меня, — сказала я спокойным тоном, хотя внутренне я вся дрожала и кричала.
Северский смерил меня гневным взглядом, но разрешил договорить.
— Слушаю.
— Дмитрий Мстиславович, благодарю вас за щедрое предложение…
«Чтоб ты подавился своими деньгами, сволочь! Пусть твои же деньги тебя задушат во сне!»
— Особенно, спасибо за предложение по поводу брата…
«Пусть судьба тебя наградит таким же испытанием!»
— Но я вынуждена отказать вам… Но! Подождите! Выслушайте до конца! Молю вас!
Северский, который собирался уже уйти, даже уже поднялся со стула, почему-то вдруг, вернулся обратно.
Он смотрел на мою руку.
А я и не заметила, как схватила его за ладонь, да так крепко, что мои костяшки побелели. Разжала пальцы и убрала свою руку.
— Возьмите меня к себе… на работу… няней… или горничной… просто уборщицей… да кем угодно! Хоть дворником! Позвольте мне видеть своего сына! А я клянусь вам, что буду молчать… Он… — сглотнула злые слёзы и, сильнее наступив на горло своей гордости, практически её раздавив, сказала: — Молю вас, Дмитрий Мстиславович… Я просто… просто хочу быть рядом. Хотя бы видеть его издалека…
Северский сцепил пальцы домиком и пристально наблюдал за мной, размышления.
Он долго молчал, но потом сказал :
- Лучше бы ты выбрала деньги.
Глава 13
Дмитрий
Всегда предпочитал говорить всем и каждому, что я никогда не забываю нанесённых мне оскорблений или же поступков, которые могли и могут мне хоть как-то навредить.
Я наслаждался, видя нервозность и беспокойство во взглядах своих собеседников, в том, как они отводили или опускали глаза.
Это правда, я не забывал ни малейшего зла, реального или мнимого. Все мои враги и недруги, посмевшие пойти против меня, поплатились либо своей свободой, либо жизнью. Это были подонки, которым не нравилось то, как я веду дела. Им не нравилось, что они не могут меня купить и вертеть мной как вздумается только им, для их же выгоды.
Многим дурным людям необходима была моя власть и возможности.
Я рассматривал дела, выносил приговоры и писал приказы, исходя из законов, не коверкая их сути и не выкручивая дела так, как было бы выгодно подонкам.
Но я далеко не ангел. Точнее, за мои дела мне явно будет выстлана дорога в ад.
Чтобы расправиться с неугодными мне, я принимал кардинальные меры. В этом мире нет места жалости. С такими людьми нужно поступать не по совести.
Но моими врагами всегда были мужчины – слабые и сильные. Но никогда мне не приходилось сражаться с женщиной.
И если рассматривать ситуацию по совести, то я должен вернуть Солнцевой её ребёнка. Но это не судебное заседание. Это жизнь. И я не могу взять и отдать ей маленького человечка, который стал мне родным и любимым сыном.
И не только моя личная привязанность здесь играет важную роль.
Снова вспомнил Светлану, которая, как я и предполагал, пришла на благотворительный ужин. Но я недооценил её. Вместо истерики и беспомощного крика, которого я ожидал, эта женщина боролась за своего ребёнка со всем отчаянием и даже дерзостью.
На моё заявление перед камерами и толпой важных людей, она не растерялась и дала мне достойный отпор.
Она заставила себя уважать. А это дорогого стоит.
И явилась Светлана в ресторан так, словно была голубых кровей.
Мне понравилось смотреть на то, как она двигается – плавно и грациозно. Светлана не была красавицей, не обладала яркой внешностью. Но у неё были правильные и изящные черты лица: большие глаза, выразительно изогнутые брови и длинные ресницы. Её светло-русые волосы были собраны в красивую причёску из толстой косы вокруг её головы в виде короны. Её губы были женственными, мягкими и полными. А её глаза… её большие серо-зелёные глаза были самыми грустными глазами, которые я когда-либо видел и в них всё время стояли непролитые слёзы.
Эти глаза теперь не дают мне покоя.
Разумом прекрасно понимал, что она страдает. Но при всей сложности ситуации, эта женщина не сдалась, она продолжает бороться за своего ребёнка.
Как же жаль, что она узнала о своём сыне и что он жив.
Знаю, нельзя такое думать, но мне действительно жаль. Прошло бы какое-то время, и Светлана со временем оплакала бы и отпустила его. Но только не теперь… Теперь она не даст мне покоя.
Много женщин сломались бы после того, что пришлось пережить Светлане и много бы женщин на её месте выбрали бы деньги. Ведь она бы знала, что её сын находится в хорошей семье, с большим достатком, и никогда он ни в чём не будет нуждаться. Да и сама бы стала жить и не думать о деньгах. Я бы щедро её отблагодарил. Она могла бы родить другого ребёнка или взять на усыновление…
Но вместо этого она собралась со мной бороться! И кажется, не собирается останавливаться, независимо от того насколько это трудное и просто безнадежное дело.
Такой отваги и веры в свою правоту и справедливость я не встречал никогда прежде, и это вызвало во мне чувства, которые я раньше не испытывал.
И я также прекрасно понимал, что её непрошибаемая целеустремлённость и настойчивость могут доставить мне много проблем. Если только не убить её или не отправить в тюрьму, например, за хранение запрещённых наркотических средств.
Чёрт!
Сам себе стал противен от подобных мыслей.
Нашёл, кого считать своим врагом. Хрупкую, беззащитную женщину. Мать моего сына.
Да, стоит себе признаться, что Светлана меня заинтересовала. Она была той женщиной, которую действительно хотелось узнать поближе. По крайней мере, на какое-то время.
Я вернулся домой, проверил своего сына.
Филипп крепко и сладко спал.
Поцеловал его в пухлую бархатистую щёчку и в очередной раз убедился, что не смогу с ним расстаться. Никогда.
Потом, зайдя в кабинет, я позвонил своему помощнику.
Что ж, решение принято.
Светлана
Спотыкаясь, я вошла в квартиру, закрыла за собой дверь и, не раздеваясь, мешком рухнула прямо на пол.
Долго сдерживаемые слёзы хлынули из моих глаз яростным потоком. Я выплакала их все и потом забилась в сухих и раздирающих рыданиях.
Я выла, подобно волчице. Кричала в голос и рвала на себе волосы, собранные в причёску.
Проклятый Северский! Он так и не дал мне никакого ответа! Просто сделал вид, что меня нет, а потом, просто взял и ушёл!
Ушёл, так ничего и не сказав!
Одно было ясно – он не согласен отдать мне ребёнка и не согласен, чтобы я даже видела его!
Но это несправедливо!
Господи! За что?!
В чём моя вина?!
Почему я должна страдать за чужую алчность, за чужой страх и чужие грехи?! Почему моего сына должна растить и воспитывать другая семья?! Я ведь так его ждала! Своего сыночка!
Господи, почему ты так несправедлив ко мне?! Почему ты никак мне не поможешь и не исправишь эту чудовищную несправедливость?!
В моей душе была такая же темнота, как и за окном. Тишина квартиры сомкнулась вокруг меня, словно воды океана над головой. Я горевала о своём мальчике, которого у меня эти страшные люди отняли. Моё сердце болело за него. И я жалела, что мой сын может так и не узнать всей правды…
В эти сумрачные ночные часы я почти завидовала тому несчастному малышу, которого считала своим. Он обрёл покой. Он стал маленьким ангелом…
И тут же мне стало ужасно стыдно перед тем несчастным ребёнком.
Узнав, что он не мой сын, я забыла про него…
А ведь того малыша больше никто не оплакивает… Даже бывший муж всё решил забыть.
— Ненавижу тебя, Северский… — произнесла я вслух хриплым после рыданий голосом.
Я знала, что Северский не согласится просто взять и вернуть мне моего сына и мне даже не удалось его припугнуть публичным разоблачением. Он опередил меня.
Как мне теперь быть? Его слово против моего… И доказательств у меня никаких нет, что сына у меня отобрали…
С этими мыслями и осознанием своей беспомощности, во мне сильнее разгоралась ненависть к Северскому. И сила ненависти была настолько огромной, что почти ослепила меня. Глаза заволокло красным туманом, в ушах стоял настоящий рёв. Все мои мышцы тела дрожали, будто в ознобе. Мне хотелось прямо сейчас подняться с пола, поехать и найти Северского, чтобы разорвать его голыми руками! Маленькая часть моего мозга отчётливо понимала, что это безумие, но сердце и душа требовали своего. Они требовали правды и справедливости.
Если я наделаю подобных глупостей, то тогда уж точно, никогда не увижу своего ребёнка.
Как во сне я разделась и без сил упала на кровать. Даже расстелить её, не было никаких сил.
Уснула я быстро. Снов не было. Мои тело и мозг просто отключились, чтобы я хоть немного смогла отдохнуть.
А к утру, я была размякшей и уставшей, чувствуя, что не могу даже разлепить слипшиеся от слёз и туши глаза.
Меня разбудил звонок в дверь.
Шатаясь и держась за гудящую голову, чувствуя себя, будто с похмелья, я подошла к двери и, не ожидая какого-либо подвоха, открыла её.
— Солнцева Светлана Михайловна? — спросил меня мужчина, лет пятидесяти и выглядевший, как огромная гора.
— Да. Это я, — просипела в ответ и нахмурилась. — Кто вы?
— Вы должны прямо сейчас поехать со мной. Это приказ Северского Дмитрия Мстиславовича.
После этих слов в моей груди родилось отчаяние – холодное, бессильное, равнодушное. Мне показалось, что очень скоро я стану душевной калекой: половина моей души иссохнет, испарится, сгорит, просто умрёт… Тогда как другая часть меня продолжит жить в агонии… Моё состояние будет заслугой Северского.
Сглотнула и переспросила:
— Приказ?
Возможно, мне послышалось.
— Да, Светлана Михайловна, приказ, — повторил мужчина. — Дмитрий Мстиславович также просил сказать вам, что он обдумал ваше предложение. И если вы ещё не передумали, то должны прямо сейчас ехать со мной.
Кажется, я сейчас упаду в обморок.
Голова закружилась, и сильная тошнота подступила к горлу. Слёзы сами по себе брызнули из глаз, а рот растянулся в подобие улыбке психопатки.
— Это правда? — просипела сдавленно. — Вы не лжёте мне?
— У нас мало времени, — строго сказал мужчина.
Вытерла дрожащими пальцами глаза и распахнула шире дверь, приглашая его войти.
— Мне нужно умыться и одеться. Я не могу предстать перед Дмитрием Мстиславовичем в таком неподобающем виде.
— Конечно. Я подожду вас в машине. Она стоит сразу у подъезда.
С этими словами он развернулся и, не пользуясь лифтом, ушёл вниз.
Закрыла дверь и пулей метнулась в ванну.
«Что он придумал?» — пойманной птицей билась в голове нервная мысль.
Ясно было одно – просто так сына я не заполучу.
«Неужели возьмёт меня к себе на работу? Кем? И как часто разрешит видеться с сыном?»
Вопросы ворохом сыпались мне на голову, пугая, но зато исчезло отчаяние!
Дмитрий Северский обладал возможностями, которые он считал само собой разумеющимися и вечными. От него зависит много людей, в той или иной степени, уже в этом я не сомневаюсь. И теперь, я тоже буду причислена к этой группе.
Думаю, что Северский гораздо опаснее, чем, кажется. Я его боялась – и этот страх был инстинктивной защитой. Всё моё существо было против того, чтобы находиться вблизи этого человека, но я подавила в себе эти чувства. Для меня главное – это сын. А всё остальное, что заготовила мне судьба, я как-нибудь переживу.
* * *
Светлана
Особняк Северского выглядел так, как я и представляла себе – большой, стильный, современный и пышущий богатством и достатком его владельца.
Всё тот же взрослый мужчина-гора открыл передо мной дверь и сказал, что проводит в кабинет Дмитрия Мстиславовича.
— Вас уже ждут, — сказал он и распахнул передо мной двустворчатую входную дверь.
В огромном холле, который напоминал что угодно, но только не помещение внутри жилого дома, у меня приняли верхнюю одежду и обувь.
Прошла вслед за своим конвоиром, оглядываясь по сторонам.
Дом был выполнен в стиле минимализм. Интерьер имел чисто мужской характер. Было ясно, что в доме только Он хозяин. Женщиной здесь даже «не пахло».
Не видно было ни фоторамок, ни брошенных на столиках журналов или книг. Никаких милых безделушек я тоже не заметила. Даже детских игрушек не было видно!
Всё строго, хоть и стильно, но безжизненно, словно я попала в дорогой, мега шикарный офис.
«Господи, и в этом доме живёт мой маленький сын?»
Пока я размышляла над интерьером, пытаясь отогнать от себя другие мысли, мы дошли до кабинета.
— Подождите здесь, — сказал мужчина, а сам скрылся за дверью кабинета Северского.
Не прошло и минуты, как он вышел и кивнул мне.
— Заходите.
Вот тут-то мне стало невероятно страшно. Сердце ухнуло куда-то вниз, пальцы дрожали, и тряслось всё моё тело, будто от холода. Сделала глубокий вдох, потом выдох и вошла глядя прямо перед собой.