* * *
Я лежала на полу тренировочного зала, разглядывая сводчатый потолок, покрытый огромной фреской одного из самых эпических сражений прошлого. Данаи. Суровые, непримиримые полуэльфы-полулюди, полукровки, по-простому. Пока древние растрачивали свою кровь, смешивая ее с другими расами, пока верили в свою исключительность и непогрешимость, пока относились к своим полукровкам как к существам второго сорта, не заметили, что их детям, их потомкам надоело вечно выпрашивать подачки. Они и сами стали достаточно многочисленны и сильны, чтобы выступить против прародителей, отвоевать свой кусок земли под солнцем потом, кровью и тысячами жизней. Все это было, и была война. Страшная, кровавая и долгая. Целых двадцать лет дэйвы — как называли себя полукровки, не оставляли эльфийские леса в покое, пока потери не достигли таких ужасающих размеров, что это грозило обеим расам вымиранием. Тогда был заключен знаменитый Карийский мир при участии трех сторон: дэйвов, данаев и людей, выступающих посредниками. Так появилась Иллария. Так появились дэйвы. А данаи… закрылись от людей и своих «глупых» потомков непреодолимыми стенами, созданными из огненного аганита.
Они даже никакого посольства в наши страны не посылают, впрочем, многие думают, что они давно уже сгинули в своей изоляции. А некоторые, все еще надеются найти мифические сокровища изолированной расы, отправляют экспедиции время от времени, правда, никто так и не смог преодолеть огненную стену ни по земле, ни по воздуху. А это сражение… где же оно было? Нет, не вспомню. Помню только как звали предводителя — пресветлый Араниэль асер де Аллигрин и что-то там еще, никогда не интересовалась эльфийскими именами, и генерал Араим эс Айнигран из Огненного Дома — один из предков нашего повелителя…
И вот прошли сотни лет, и дэйвы повторили свои же ошибки. Они не воспринимали нас — полукровок за полноценных существ, за силу, способную вот также когда-нибудь свергнуть и их, или организовать свое государство. Двадцать лет назад уже была такая попытка, и кончилось это страшной трагедией, которая коснулась всех нас. У меня вот шрам остался над бровью, бледный, едва заметный, но напоминающий слишком о многом. И сейчас в Арвитане пытаются что-то построить подобное Кровавым пескам, но… я уже не верю в возможность своего мира для таких, как мы. Слишком многие этого не хотят, слишком многие…
Хотя я не прочь была бы пожить в мире, где на тебя не смотрят косо, где не приходится доказывать всем и вся, что ты тоже достоин жить, где дед не тычет постоянно носом в предательство твоей матери, которая опустилась до полукровки. Черт, я сама полукровка и горжусь этим, но в тоже время… мой статус, природа, все стало непреодолимым препятствием к счастью.
И чего это меня на философию потянуло? Видать, к неприятностям.
— Лежишь? — спросил знакомый голос, а через секунду показалась лохматая голова моего однокурсника-полукровки, тоже из высших. Зовут Альт. Мы зовем, а так у него имя длинное и зубодробительное, только для официальных приемов.
— Лежу, — откликнулась я.
Альт улегся рядом.
— А чего лежишь?
— Думаю.
— О практике? — спросил друг. — Да ладно, Клем, не парься. Подумаешь, месяц на границе проведешь, хотя странно. Направляющей тебе стать не светит, чего тогда там делать? Слушай, а может, повелитель наш на твой Дом зуб точит? Дед Агеэра там ничего не натворил?
— Нет, Альт, дед Агеэра здесь не причем. Да и никто не причем. Просто там спокойно.
— И че? — не понял друг.
— Ну, ты же знаешь, как повелителя волнует безопасность сестры, вот он и старается, — солгала я.
— А ты страдаешь! — возмутился Альт. — Слушай, дружба с принцессой, это, конечно, хорошо, но ты столько пропускаешь из-за нее. Подумай только, мы летом в Арийских горах кагуаров выслеживали, а ты с Тейкой в Дарранате сидела, вот и теперь… мы в пустыню песчаных драконов изучать, а ты на границу, в захолустье.
— За все надо платить, — философски заметила я. Только…
— Цена какая-то неправильная, — выразил мою мысль приятель.
— Не нам это решать. Мы же кто? Всего лишь полукровки. За нас дэйвы подумают.
— Это пока мы им позволяем, — бросил Альт, а я нахмурилась.
— Эй! Ты откуда таких крамольных мыслей понабрался? Смотри, отец услышит, сошлет тебя в такую глушь, что со скуки помрешь в первый же день.
— А я не один так думаю, подружка. И в Тени идти не хочу. Я знаешь что…
Альт не договорил, нас самым бесцеремонным образом прервали.
— О, вы только посмотрите, голубки фресками любуются, — мерзко прошипела длинная, как палка, светловолосая дэйва, по имени Сирель. — Что, занятий поинтересней не нашлось?
— Это каких же? — спросил Альт, усевшись на полу.
— Тебе виднее «осколок».
— Лучше быть «осколком», чем кочерыжкой безмозглой, — хмыкнула я. Думала — тихо, но дэйва услышала.
— Что ты сказала, убогая?
— Да ты еще и глухая. Совсем жизнь тебя обидела.
Я тоже решила подняться и посмотреть на ту, что в течение всех последних лет здесь, отравляла мне жизнь.
Эриса Сирель де Лиар из Дома Темного вихря была также красива, как и отвратительно заносчива. Ее Дом был из тех, что не принимают полукровок, как равных. Таких называют Высшими, элитой, но поскольку я тоже из этой самой элиты, то могла позволить себе разговаривать с ней так, как вздумается, без последствий. Другим, более младшим Домам, это бы с рук, а точнее с языка, не сошло.
— Думаешь, долго тебе удастся прятаться за спиной илларской отщепенки? — прошипела Дэйва.
Надо же, как ее перекосило, даже подруги подпевалы удивленно на нее таращились.
— Зачем мне прятаться за чьей-то спиной? Я без всяких спин с легкостью надеру твою тощую задницу.
— Пользуешься тем, что на тебя магия не действует?
— Ну, не всем же пользоваться тем, что папочка сидит в Совете Высших.
— Завидуй молча, убогая.
— Было бы чему завидовать, — хмыкнула я. Это ж надо быть настолько самодовольной. Вот-вот от значимости своей раздуется. Так и хотелось ей сказать: «смотри не лопни». Сдержалась. Браво мне!
— У меня хотя бы есть отец, а твой гниет в земле. Всем полукровкам там самое место.
Эх, как же захотелось ее ударить, аж до дрожи. Но сдержалась. Браво мне вдвойне! Это общение с дедом меня так выдрессировало. Он у меня суровый, жесткий, если не сказать жестокий, особенно со мной. В меня и не такие колкости летели, наслушалась в свое время, куда ей до него.
— Да, Альт, ты прав, — хмыкнула я, отвернувшись.
— В чем? — полюбопытствовал друг.
— Что жизнь некоторых ничему не учит, ума капля, а самомнения…
— Что ты сказала, тварь?! — взвилась ненормальная и сказала то, что я просто жаждала услышать. — Вызов! Завтра! На закате! На Драконьем утесе!
— С ума сошла? – выдохнула самая смелая из ее подруг. А я улыбнулась, подмигнула Альту и сказала:
— Принимаю.
Вот тогда Сирель побелела, хотя куда уж ей сильнее белеть — моли бледной. Эта курица безмозглая умудрилась найти самую неподходящую соперницу. И это легко, когда ее проплаченые дружки в коридоре нападают исподтишка, а вот когда один на один, да еще в поединке, от которого нельзя отказаться… Класс! Давненько я по-настоящему не отрывалась.
— Вау! — выдохнул Альт, когда мы вышли в коридор, обогнув больную девицу и ее мрачных подруг. — Это ж надо быть такой идиоткой, чтобы вызвать на бой чести полукровку, да еще ту, которой магия нипочем. Кстати, поздравляю. Я думал, ты не сдержишься, когда ледышка о твоем отце заговорила. У самого руки чесались, жаль, что девчонка, а то бы давно лежала с разбитым носом.
— Она еще заплатит — на Драконьем утесе.
— Главное, чтобы мастер Хорст не узнал, а то нам всем не поздоровится.
— В каком это смысле, всем? — подозрительно спросила я.
— А ты что думала, я упущу отпадное развлечение?
— И отпадную возможность подзаработать, — скисла я, уже не так уверенная в разумности своего поступка.
— Не боись, подруга. Я с тобой поделюсь. Как насчет восемьдесят на двадцать?
— Пятьдесят на пятьдесят, это я там собираюсь кровью истекать.
— Парс — ты не обнаглела? Это же грабеж!
— Это справедливость.
— Семьдесят на тридцать?
— Шестьдесят на сорок.
— Договорились, — выдохнул друг и поспешил скрепить договор рукопожатием. — Классное будет развлечение, подруга.
— Ты только это… не переусердствуй со зрителями.
— Не дрейфь, все будет «дракон носа не почешет».
Вот этого-то я и боюсь, что на этот бой чести Альт не поленится и притащит всю школу.
* * *
— Что ты делаешь? — спросила я, вернувшись в комнату. Тея сидела на кровати, поджав ноги, и неотрывно пялилась на стол, точнее на проектор на этом самом столе.
— Пытаюсь его испепелить, — ответила подруга.
— Кого?
— Проектор.
— Тея, ты, надеюсь, знаешь, что он из камня?
— Я знаю, — процедила принцесса. — А еще я знаю, что моя гадская магия работает только тогда, когда я злюсь.
— Так, похоже, сейчас ты не злишься.
— Вся злость ушла на стул, — пояснила подруга, а я огляделась. В нашей комнате явно не хватало одного предмета мебели, зато была куча мусора на ковре, которую мне придется убирать.
— Бедняга, и чем он тебе так не угодил?
— Ты еще панихиду устрой по никчемному куску дерева, — фыркнула она и перестала гипнотизировать проектор.
— Почему же никчемный? — удивилась я. — Очень даже полезный. На нем иногда наши гости могли посидеть. А теперь куда их сажать прикажешь?
— Ну, ты же умеешь восстанавливать вещи, вот и восстанови, — «обрадовала» принцесса.
— Я из пепла не возвращаю. Вот если бы от него хотя бы щепка осталась, тогда можно было нарастить, а так… боюсь, бедный стул почил смертью храбрых. Ты вообще, чего так разозлилась-то?
— А, — скривилась она, — Инар достал.
Хм, что-то подобное я и предполагала. Тея, конечно, взрывная и нестабильная, но так доводить ее умеет только он — повелитель Илларии.
— И чего он хотел?
— Очередной бред про мою безопасность. Он непреклонен, как чертова скала. Вот скажи, ну что плохого случится, если мы поедем на практику в пустыню, а?
В ответ я неопределенно пожала плечами. Не люблю подобных вопросов, потому что умом прекрасно понимаю и даже поддерживаю это решение. С везением Теи может случиться все, что угодно. Она даже во дворце неприятности на свою пятую точку находит, а что говорить о внешнем мире? Но как же все-таки хочется поехать. Как же хочется…
— Я ему даже угрожала, но этот чурбан ничего не слышит.
— Угрожала? — удивилась я. — Чем?
— Тобой, конечно, — как само разумеющееся, сказала Тея, а я застыла. Вот чего бы мне точно не хотелось, так это того, чтобы и меня втягивали в спор повелителя с сестрой.
— Тей, что ты имеешь в виду?
— Я сказала, что его решения рушат и твои мечты тоже. А он прочел лекцию о том, что я плохая подруга. В общем, все, как всегда.
— Можно подумать, это могло сработать. Вряд ли твоему брату есть хоть какое-то дело до меня, — с некоторым облегчением выдохнула я.
— Ты ему нравишься, — выдала принцесса, заставив меня снова нахмуриться. — И ты спасла мне жизнь, а мой брат не привык ничего забывать.
Фух, эти разговоры о брате Теи всегда меня здорово напрягали. Я не очень любила с ней о нем говорить. Эти двое были непримиримы в своем упрямстве, и становиться их персональным громоотводом — то еще удовольствие.
— Так когда мы едем в Дарранат? — спросила я в надежде переменить тему.
— В пятницу, — вздохнула Тея и жалобно посмотрела на меня. — Прости. Я знаю, ты хотела дождаться решения школьного Совета по поводу твоей практики.
— Я не питаю иллюзий, Тей, и прекрасно понимаю, что практика в пустыне мне не светит, как и тебе.
— Не могу сказать, что я не рада, — призналась принцесса. — Без тебя я бы там свихнулась, уж Паэль бы постаралась.
— Не будь к ней так строга. Паэль многое для тебя сделала.
— Не от широты души. Думаешь, я не знаю, что она ненавидит меня. Я ведь частица той, что забрала у нее мужа.
Что правда, то правда. Когда повелитель Дариан — отец Теи, встретил свою истинную леди Мариссу де Томей, то у него уже была жена — повелительница Паэль и сын-наследник Инариэль. И если Инар сразу же принял сестру в семью и полюбил ее, то Паэль — не смогла. Слишком велика в ее душе была рана. Предательство мужа, его огромная любовь к другой, их ужасная гибель в Кровавых песках заставили повелительницу невольно обвинять в своем женском несчастье единственный доступный объект — Тею.
— Не вини ее за это.
— А я и не виню. Я просто не хочу, чтобы она лезла в мою жизнь со своими глупыми советами.
— Она хочет, как лучше.
— Демоны, Клем, прекрати всех защищать, — разозлилась Тея. — Не отбирай кусок хлеба у нашей Тариэль. Иначе, я просто свихнусь с вами двумя.
— Ладно, ладно, — примирительно подняла руки я. Если принцесса хочет злиться на весь свет, не будем ее разочаровывать.
— Так ты поедешь со мной?
— А у меня есть выбор? — хмыкнула я, на что Тея лишь удовлетворенно улыбнулась. Конечно, я не слишком жажду возвращаться в Дарранат, знаю, что ничего хорошего меня там не ждет, но Тея права — ничего хорошего не ждет меня и здесь. Глупо надеяться на то, что никогда не произойдет. Но я видимо очень глупая, если все-таки надеюсь.
— Что думаешь делать завтра? Пойдем в город, а? Отметим последний день свободы.
— Прости, подруга, но у меня встреча.
— Встреча? — удивилась она.
— Ага. Одна ненормальная бросила мне вызов.
— Дай угадаю — Сирель?
— Она самая. Но как ты так быстро поняла?
— У кого еще хватит ума, точнее не хватит, чтобы сделать подобную глупость. Но, Клем, будь осторожна с ней. Сирель, конечно, дура дурой, но она может быть очень опасной. И то, что магия на тебя не действует, не означает, что она не действует на все остальное.
— Я знаю, — призналась я. Сама об этом думала. Даже пожалела немного, что спровоцировала ее. Одно дело проучить заносчивую дэйву, совсем другое — стать символом всех полукровок, права которых дэйвы веками попирали. Что если я проиграю?
Но тут Тее пришла в голову грандиозная, по ее мнению, идея, что она обязательно должна быть там и проконтролировать, чтобы Сирель и ее дружки не мухлевали. И пока я спорила и доказывала, что прекрасно справлюсь сама, дверь в нашу комнату едва не разлетелась на куски от удара о стену.
— Клем, ты сбрендила?
Я простонала и откинулась на подушки, увидев Тариэль — нашу третью подругу и соседку по комнате. Вся беда в том, что, провоцируя Сирель, я совсем позабыла о ее сестре-двойняшке, которая сейчас стояла в дверях, пылала праведным гневом и просто жаждала меня придушить.
— Прости… — это все, что я смогла из себя выдавить. Вот ведь дура, а еще умной себя считаю, рассудительной. Медяк мне цена, как подруге. Это надо ж было так сглупить.
Тара вздохнула, закрыла многострадальную дверь и уселась на свою кровать с вопросом:
— Слушайте, а где стул?
Тея равнодушно пожала плечами, я же жалобно посмотрела на девушку — одну из немногих дэйв в академии, которую мы с Теей по-настоящему любили.
Тариэль была полной противоположностью сестры и в характере и во взглядах на жизнь, и в силе, даже во внешности. Одна была худой, как доска и бледной, как моль с белыми волосами и бледно-голубыми всполохами в черных глазах, а вторая изящной брюнеткой с красивыми выпуклостями в стратегически важных местах. Более непохожих друг на друга сестер я еще не встречала. И если одна была глупой, жестокой, высокомерной, да еще и с раздутым самомнением, то вторая отличалась незаурядным умом, скромностью и умением сострадать. Мне она напоминала маму, потому что всегда и обо всех заботилась, даже о своей никчемной сестрице. Вот и сейчас она с таким укором на меня смотрела, что я всерьез задумалась над тем, чтобы не ходить на этот злосчастный вызов. И даже вероятность прослыть трусихой меня не пугала. Мало ли что говорят, друзей хорошее мнение не заменит, тем более настоящих.