Появился взмыленный Макс.
— Добрый вечер, Агафья Кузьминична, — заговорил он. — Рабочий день закончен, а вы все трудитесь.
— Беру пример, со старших по званию, — улыбнулась Агафья. — Вы, Максим Андреевич, тоже домой не спешите.
— Наша служба и опасна и трудна, смена дня и ночи вовсе не видна, — напел майор. — Знаете такую песню?
— Помнится, там было несколько по-другому, — хмыкнула девушка.
— Так вы еще и одарены музыкальным слухом…
— Возможно, а вот памятью боги меня, похоже, обделили.
— Что навело вас на подобные мысли, Агафья Кузьминична?
— Сводка по ДТП. Просматривала, вдруг где лексус убиенного гражданина мелькнет.
— И как?
— Никак. Аккуратно ездят господа угонщики. Только вот тут фамилия знакомая попалась… Никак не могу вспомнить, где я ее недавно слышала… Пруйко. Точно слышала!
— Пруйко… Пруйко… Фигурант по делу об изнасиловании. Там еще потерпевшая повесилась.
— Ах, вот оно что, — протянула Агафья, мгновенно посерьезнев.
— И что с этим гадом?
— Навернулся с набережной вместе с машиной. Четыре трупа.
— Тот самый? — Макс тоже отбросил шутливый тон.
— Не уверена. Но вряд ли в Питере много Пруйко 1995 года рождения.
— Давайте проверим, Агафья Кузьминична, — Макс застучал по клавиатуре. — Обвиняемым тогда проходил гражданин Пруйко Александр Васильевич, 1995 года рождения.
— Он! А не могли бы вы посмотреть, кто там еще по делу проходил, Максим Андреевич? — Агафья задумчиво постукивала карандашом по заинтересовавшей ее строчке.
— Есть Бог на свете, — буркнул Макс. — Так тут у нас еще Николаев Максим Анатольевич, Гуричев Игорь Сергеевич и…
— … и Гришин Константин Юрьевич, — перебила она, все больше хмурясь. — Все 1996 года рождения.
— Да… А вы откуда… Они, что, вчетвером навернулись?!
— Угу. В такие совпадения я не верю. Даже с учетом божьего вмешательства…
— Весело. Но, вроде бы, там ничего криминального быть не должно. Иначе эти фамилии в других сводках появились бы, — майор подошел к столу девушки и тоже склонился над бумагами. — Когда эти нелюди упокоились?
— Неделю назад.
— Интересно… Знаете, что, Агафья Кузьминична, я, пожалуй, уже успел поверить в Ваше чутье. Завтра с утра съезжу, побеседую с родственниками этого Пруйко. Может, что вылезет.
— Я буду Вам очень признательна, Максим Андреевич, — отозвалась девушка, и тут в кабинет вошел Николай.
— Чем занимаетесь, господа офицеры? — поинтересовался он.
— Все тем же, — тепло улыбнулась Агафья, — уравнения решаем.
— И думаем, существуют ли на свете случайности, — добавил Макс. — Посмотри, что наш бумажный эксперт в твоих распечатках вычитала.
Агафья только хмыкнула на такое определение своей сферы деятельности. «Точнее не скажешь, — подумала она, припомнив, какую гору документов ей пришлось перелопатить за последнюю неделю. — Бумажный эксперт. Ну, погодите, Максим Андреевич, я Вам это припомню».
На следующее утро майор явился на работу около двенадцати, мокрый и злой, как собака.
— Бывают же гады на свете! — возмущался он, пытаясь устроить свою куртку на батарее. Куртка от предложенного места категорически отказывалась и постоянно падала на пол. Это не добавляло майору благодушия. — Чертовы поганцы… Семейные кланы, Сицилия северная, мать ее!
— Полегче, брат, — попытался остановить его Николай. — Выбирай выражения. Девушка же рядом. Ты чего разоряешься?
— Прошу прощения, Агафья Кузьминична, — повинился майор и продолжил не менее возмущенно. — Какой дурень придумал, что Питер большой город… Куда не плюнь, в крестника попадешь… Знаете, други мои, кто папашка нашего Пруйко? Перов, по кличке Перышко. Вор-рецидивист, угонщик. Ныне честный бизнесмен, владеет небольшим автосервисом. Я его два раза сажал! Как вы думаете, скажет мне такой хоть что-нибудь, если не полезное, то хотя бы цензурное?
— Меня Вы не сажали, Максим Андреевич, — хмыкнула Агафья, которую насмешило искренне возмущение мужчины, — но я порой тоже не нахожу для Вас цензурных слов. Тогда мне приходится молчать.
— А этот субъект, Агафья Кузьминична, даже смолчать не смог. Если перевести с матерного на русский, это звучало примерно так: «Идите отсюда, гражданин начальник. Я свое отсидел и твердо встал на путь исправления». И глазенками зырк-зырк в стороны… Даже на крыльцо не пустил, сволочь. Так и беседовал на улице. Он-то, гад, под навесом стоял, а я… Ух… Жизнь собачья…
Макс, наконец, кое-как приткнул куртку и плюхнулся на стул. Николай задумался.
— Давай, я завтра туда смотаюсь. Может быть, тут и совпадение, и Божий промысл. Только проверить надо. Все равно я собирался свой Жигуленыш в мастерскую загнать. А то он заводится, когда хочет, и делает это все реже… Заодно и присмотрюсь к безутешному родителю.
— Это — мысль, — обрадовался майор. — Тебя Перышко не знает. И морда твоя бандитская в тему будет…
— А вот морды попрошу не касаться! С чего это она у меня бандитская?!
— Потому, что круглая, — заржал Макс. — Опер должен быть худой и злой, как ищейка. А ты на хорошей кормежке уже такую ряху наел, что скорее на бульдога смахиваешь, — и он надул щеки, демонстрируя, какая ряха у капитана.
— Значит, ряху, да? — с угрозой проворчал Николай. — Бульдожью ряху…
— Ну, хорошо, — посмеиваясь, вмешалась Агафья. — Тогда, чтоб оградить Вас, Максим Андреевич, от аналогичной участи, пирожков мы Вам не дадим.
Николай расхохотался и помахал у друга перед носом пакетом.
— Это как не дадите? — возмутился майор, принюхиваясь. — Мне, бедному борцу с преступностью, просто необходимо поддержать стремительно убывающие силы.
— А как же ряха? — насмешливо уточнил Николай, развязывая пакет.
— Ряха — это полезно! Маскировка, — выкрутился Макс. — Все думают, что опер худой и злой, а я буду круглый и добрый. Преступники будут мне рассказывать свои грязные тайны, а я их буду быстренько сажать! Ну, дай пирожок, жлоб. Агафья Кузьминична ест, как мышка. Куда тебе одному столько, лопнешь! Как я перед Бурундуком оправдываться буду?
— На, обжора, — наконец, не выдержав, снова рассмеялся Николай и высыпал выпечку на бумажную тарелку. — А то захлебнешься слюной, и тогда объясняться с Бурундуком придется мне.
Среда
Ворота автосервиса, куда Николай подъехал, слиняв с еженедельной планерки, оказались заперты. Он долго стучал в железные створки, прежде чем отодвинулась какая-то заслонка, и показалась хмурая, не бритая физиономия:
— Чего надо?
— Да, вот, машину подогнал на ремонт, — ответил Николай, кивнув на свою потрепанную копейку. — В гости к товарищу подъезжал, а она совсем разболталась, зараза. Страшно ехать.
— Мы таким дерьмом не занимаемся, чувак. Кати свой металлолом отсюда.
Николай окинул взглядом ржавые ворота, непрезентабельный забор, ряд облезлых гаражей, виднеющийся в окошко за мордой сторожа. На пафосный автосервис, специализирующийся исключительно на иномарках, местечко на задворках новостроек явно не тянуло.
— Кати отсюдова, я сказал! Че, не доходит? — обозлился парень, не дождавшись ответа. — А то ща выйду, и нечего станет чинить в твоей развалюхе!
— Мужик, ну, ты чего? Я заплачу! — Капитан нутром чуял, что что-то тут неладно, и чем упорнее его пытались спровадить, тем больше ему хотелось попасть внутрь. Из-за забора донесся новый голос:
— Что там случилось?
— Какой-то лох колымагу пригнал!
— Ты че, мудак?! — заорал неизвестный, и окошко захлопнулось, а вместо него, натужно скрипя стали отворяться ворота.
— Хорошо у вас клиентов встречают, — усмехнулся Николай, осматривая пожилого, болезненно-худого мужичка в спецовке. Под слоем грязи на пальцах явно проступали тюремные наколки. «Стало быть, на вопли сам хозяин явился, — подумал капитан, загоняя машину на территорию автосервиса. — Что же ты тут прячешь, господин Перов, по кличке Перышко?»
— Перов, хозяин этой мастерской, — представился тот. — Простите этого недоумка, он недавно из деревни приехал, сын моей двоюродной тетки. Туповат, но родная кровь, что поделаешь…
«Много говоришь, Перышко, много… И ручки подрагивают… Что же тут не так?», — думал Николай, осматриваясь.
— Чем же вашему племяннику моя копейка так не понравилась? Старовата, конечно, и дребезжит, как тазик с болтами. Но для того я ее сюда и пригнал, чтоб подрихтовали.
— Да это все понты дурные, господин…
— Корбов.
— Господин Корбов. Такими вот тазиками моя бедная мастерская и жива. Да… Только у меня тут давний друг хозяйскую машинку на ремонт поставил. Хозяин в отъезде, а водила решил пофорсить и помял крыло. Вот и загнал сюда этот лексус. Дорогой, собака. Я такие только на дорогах и видел, когда пыль за ними глотал. А мой молодой дурень решил, что всегда так будет… Вот и получилась неувязочка, — Перов проводил клиента в закуток, заменявший ему кабинет. — Вы уж извините великодушно. Я отойду на пару минут, скажу, чтоб девочку вашу посмотрели…
Николай вежливо согласился, но, как только хозяин мастерской вышел, быстро вскочил и прижался ухом к фанерной створке двери.
— Ты, урод, — послышался в коридоре хриплый голос Перова, а потом несколько глухих ударов. — Чуть все дело не запорол, мудила. Хочешь, чтоб по району слухи пошли, что в этой дерьмовой мастерской копейки, видите ли, в починку не принимают, а потенциальным клиентам морды бьют? По ментам соскучился? Только вчера здесь Ребров крутился. Я тебе тогда что говорил?
— Смотреть в оба. Так я его и погнал поэтому. Думаю, нефиг лоху тут шариться, когда у нас лексус в гараже маячит.
— Думаешь? Думать ты, мудак, брось. Думать тут буду я. А ты… Если не хочешь в Неве рыб кормить, думать не будешь. А будешь делать то, что я скажу! Кретин… С кем приходится работать?! Да я этому лоху лексус сам покажу, как доказательство своей честности! И уйдет он отсюда довольный, как слон. А не в мусарню побежит жаловаться. Понял, недоумок?! Пошел вон!
Николай быстро вернулся на место, мысленно аплодируя своей настойчивости. Походу, нашлась пропажа, где не ждали. Хоть в Питере и много лексусов, но в такие совпадения он не верил.
— Господин Корбов, извините за задержку, — Перышко так и сверкал угодливой улыбкой. — Мастер наш, оказывается, как раз с лексусом возится. Пойдемте, его прихватим, и девочку вашу посмотрим.
Они прошли через несколько захламленных железным ломом складов. Над ямой в мастерской действительно стоял лексус. Цвет и номера у него, разумеется, были другие, но это еще ни о чем не говорило.
— Вот причина недопонимания на воротах, — улыбался хозяин, распахивая дверь во двор и подзывая очередного парня в замызганной спецовке. — Хорош… Но не для простых товарищей такие игрушки. Честным людям, как мы с Вами, господин Корбов, все больше Жигули да Опельки дешевые достаются… Так в чем у нас основные проблемы? Подвеска гуляет, так это я и сам слышал, когда вы свою ласточку в ворота загоняли.
— И с тормозами какие-то странности наблюдаются, — небрежно добавил Николай, закидывая удочку. — По-хорошему, там, конечно, вообще ходовую, включая мотор, перебирать надо. Да только на такие масштабные мероприятия денег не напасешься. Вот и тянул. А тормоза — это серьезно…
— Да, тормоза — это очень серьезно, — подтвердил хозяин, и попался в расставленную ловушку. — У меня сын недавно разбился… Надо признать, неудачный мальчишка уродился.
«Конечно, неудачный, — мысленно хмыкнул капитан, изображая на лице вежливое сочувствие. — Сын-насильник тебе, знатному сидельцу, как кость поперек горла…»
А Перов, не подозревая о мыслях стоящего перед ним «лоха», продолжал:
— Компания не хорошая попалась, и… А, что говорить, дело прошлое. Так, вот, за неделю до аварии я его машину брал. Что-то меня там насторожило. Говорил сынку, проверь. А он поленился, смотрел кое-как. И, вот, пожалуйста. И сам погиб, и других за собой в могилу увел… Все под Богом ходим. Вот и поп, который мне мастерскую освятил, то же говорил… — хозяин мастерской даже слезу пустил.
«Ишь, ты, — подумал Николай, мысленно аплодируя его актерскому мастерству. — Скоро бандюки стволы и броники освящать начнут!»
Они быстро договорились о ремонте копейки. Довольно низкую цену Перов объяснил скидкой, предоставленной в виде извинений. Судя по угрожающим взглядам в сторону ворот, у капитана не было сомнений, кто на самом деле оплатит ремонт его машины. Впрочем, сейчас его это интересовало мало. Он быстро распрощался с услужливым уголовником и рванул к остановке автобуса, линию метро на эти задворки еще не провели. По пути Николай несколько раз проверился на предмет слежки, но ее не оказалось. Бандиты, а в том, что в автосервисе засели именно бандиты, он не сомневался, ничего плохого в его появлении не заподозрили. Ввалившись в отдел, Николай застал Макса на месте.
— Что на планерке было?
— А не было планерки, — хмыкнул майор, вновь обретая свое привычное благодушие. — Нашей новенькой кучу бумаг с утра приволокли. Не знаю, что она там увидела, но подорвалась, и прямо к Бурундуку понеслась. Его секретарша всех завернула. Мол, фиг вам, господа опера, а не ценные начальственные советы. До сих пор сидят, черт знает, чем занимаются.
— Странно, — протянул Николай. — Ладно, вернется Агафья — расскажет. И нам ей будет, что рассказать, я думаю. Я с утра сгонял в тот автосервис, из которого тебя вчера так красиво выперли. И не зря, кстати.
— И? — Макс выжидательно уставился на друга.
— Сейчас, кое-что уточню и все доложу, — Николай поднял телефонную трубку. — Здравствуй, милая моя, пробей-ка мне номерок.
Он продиктовал номер лексуса, который запомнил в автомастерской.
— Не числится в угоне? Вполне ожидаемо. А что у нас там под этим номером проходит? Оп-па… Погоди, я запишу… Да, и телефон, если есть. Ага, спасибо.
— Лексус твой всплыл? — спросил Макс, как только капитан закончил разговор.
— Я так думал.
— В смысле?
— В гараже Перышка стоит лексус. Номера и цвет, разумеется, другие. И историю он мне про него идиотскую наплел. Я думал, тот самый. А, хрен…
— Позвони хозяину. Может, машину угнали, но этого еще не заметили. Мало, ли, стояла в гараже, например. Или владелец в отъезде, — посоветовал Макс.
Коротко переговорив по телефону еще раз, Николай удивленно поднял голову:
— Машина на месте. Ее хозяин сейчас за рулем. Значит, в сервисе таки стоял… Для ордера фальшивых номеров хватит! Я к Бурундуку!
— Стой! У Бурундука Агафья. Вернется, тогда пойдешь, — майор тормознул друга у самой двери. — Про аварию-то ты узнал что-нибудь?
— А, да. Прости, совсем забыл. Незадолго до смерти сына Перов брал его машину. И что-то там с тормозами ему не понравилось. Он даже говорил отпрыску проверить тормоза. Но тот или проверил кое-как, или вообще поленился. Все. Раз полковник занят, пойду к следователю. Надо брать гада, пока он лексус не сплавил.
Николай выскочил из кабинета, а Макс задумался. Поверхностный осмотр барахлящей машины никак не вязался у него с Пруйко. Майор еще по делу об изнасиловании помнил, что этот фигурант — автомеханик, и самозабвенно любил свою тачку. Даже датый никогда за руль не садился, чтобы не поцарапать «ласточку». И чтоб такой человек наплевал на предупреждение о неполадках? Невозможно… Он должен был все обнюхать и ощупать каждую гайку. Неужели ему все-таки помогли слететь в Неву? Но, кто? Порошенко и Пруйко — оба проходили по неудачным делам Ильина. И обоих освободили за недостаточностью улик, хотя в их виновности сомнений не было. Кто-то убивает негодяев, до которых не дотянулась полиция? Кто-то из потерпевших? Или родственники? А, может, это вообще совпадение? «Неужели девчонка опять оказалась права, — думал майор. — И это все-таки у Ильина крыша поехала?»
Макс чувствовал, что это гнилое дело преподнесет ему еще не один гадостный сюрприз. Поэтому он не особо удивился, когда вернувшаяся через полчаса Агафья сообщила, что Ильина найти нигде не могут, и полковник Бурун дал разрешение вскрыть его сейф, а если содержимое документов ничего не прояснит, то завтра придется ехать на квартиру подполковника.