— Да нет же! — воскликнула Кьяра и даже ногой притопнула от нетерпения. — Я никого не собиралась травить! В этом флаконе
было приворотное зелье! Для герцога АшНавара.
— Значит, — дознаватель скрестил руки на груди и покачался с пятки на носок, сверля стоящую напротив девушку, пронзительным взглядом, — вы утверждаете, что приобрели у ведьмы приворотное зелье, вот в этом вот флаконе, — он снова качнул фиолетовым фиалом в воздухе, а затем аккуратно положил его на прежнее место, — и хотели с его помощью эм…приворожить к себе Его Высочество герцога АшНавар?
— Да! — кивнула Кьяра и тут же затрясла головой, — То есть, нет! Что вы меня путаете! Не хотела я никого привораживать!
— Но вы же сами только что признались, что приобрели это зелье у ведьмы для герцога АшНавар! — вышел из себя шесс дознаватель. — А теперь снова идете на попятную.
— Я просто забрала это зелье у ведьмы для герцогини АшНавар, — Кьяра сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Этот дознаватель обладал редкой способностью выводить фрейлину из себя. Она уже и не помнила, когда была так зла и настолько взбудоражена. Обычно, Кьяре удавалось держаться с поистине королевским достоинством и высокомерием. А тут, поди ж ты, что делает с человеком тюрьма и несправедливые обвинения. Или все дело в самом шессе дознавателе? Кьяра нахмурила свои идеальные брови, раздумывая над этим. Страх перед пытками отступил на задний план, как и угроза несправедливых обвинений, впрочем. Теперь девушке казалось, что стоит рассказать этому недалекому шессу все, как было на самом деле и ее оправдают, выпустят из этих застенков и…
Что будет дальше, Кьяра старалась не думать. Перво-наперво, надо как-то отвести от себя обвинения в государственной измене, а уже все остальное она будет решать потом. Когда выберется из казематов.
— Я не собиралась никого ни травить, ни привораживать. Зелье было приобретено для Ее Высочества, герцогини АшНавар! — уже спокойно повторила девушка, глядя дознавателю прямо в глаза.
— Вы пытаетесь меня запутать, шиисса! — взревел шесс, ни капли не проникшись. Его круглое лицо стало красным и лоснилось от пота, рот перекосился, а маленькие глазки сверлили девушку, словно буравчики. — Теперь вы утверждаете, что хотели отравить герцогиню?!
— Я вообще никого не хотела травить! — в свою очередь возмущенно воскликнула Кьяра. Все с таким трудов возвращенное спокойствие слетело с нее, как по волшебству. В запальчивости она не заметила, как приблизилась к столу, возле которого стоял дознаватель, и точно также уперлась в деревянную столешницу руками, подалась вперед, теперь ее лицо находилось как раз на уровне лица дознавателя. — Я всего лишь взяла этот флакон у ведьмы и отдала его принцессе, в свите которой состою. А уже герцогиня АшНавар желала с помощью этого зелья снискать благосклонность своего супруга, Его Высочества, брата короля. Только и всего!
— Только и всего? — дознаватель тоже наклонился вперед. Их лица разделяло совсем маленькое расстояние. Настолько маленькое, что Кьяра чувствовала на своих щеках дыхание мужчины. — А как вы объясните тот факт, шиисса, что в этом флаконе был самый, что ни на есть настоящий яд. И вы собственноручно влили его в бутылку с красным леорийским вином, предназначенную для Его Величества, короля Шархема!
Кьяра вздрогнула и отшатнулась.
— Я не знаю, — она замотала головой, — я ничего подобного не делала. С чего вы вообще взяли, что..
— Королевский маг подтвердил, что лишь вы касались этого флакона и бутылки с вином. У вас не получится оговорить Ее Высочество. Так что лучше признавайтесь по-хорошему или я велю устроить вам незабываемые минуты. Поверьте, шиисса, — дознаватель тоже выпрямился, сложил руки на груди и теперь смотрел на девушку с превосходством, — у шесса Ритра, — он кивнул в сторону палача, что все это время молча подпирал стену, — еще не было осечек. Все признаются, рано или поздно.
Кьяра обхватила себя руками за плечи и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Это… это просто невозможно. Все против нее. Королевский маг подтвердил, что лишь Кьяра касалась флакона и бутылки. Да и что другое он мог сказать, если на самом деле, так и было. Аделина не прикасалась ни к флакону, ни к вину. Она приказала это сделать ей, Кьяре. Неужели, герцогиня и в самом деле задумала темное дело, и воспользовалась для его осуществления руками своей фрейлины? А в то, что это досадное недоразумение, Кьяра уже не верила. Это сразу она не придала никакого значения тому, что герцогиня приказала влить зелье в бутылку леорийского вина. А ведь при дворе все знают, что только король питает определенную слабость к этому напитку. Его Высочество герцог АшНавар, предпочитает белое вино шархемских виноградников. По этому поводу не одна шутка была рассказана.
Эти умозаключения привели к тому, что Кьяра почувствовала, как вокруг ее шеи затягивается невидимая удавка. Ей никто не поверит и никто не поможет. Принцесса подставила ее, воспользовалась доверчивостью и преданностью своей фрейлины и теперь, если даже Кьяра и расскажет все как было, то доказать у нее ничего не выйдет. В глазах потемнело, дыхание перехватило, и в следующую секунду Кьяра ШиДаро упала в первый в своей жизни обморок. Она уже не успела заметить победную усмешку на лице шесса дознавателя.
— Что скажешь? — обратился он к палачу.
— Девчонка сказала правду, — глухо отозвался тот, стягивая с головы маску. — Ни словом не обманула.
— Хм… — шесс дознаватель потер подбородок в задумчивости, затем встряхнулся и кивнул своим мыслям. — Эту, — он кивнул на безвольное тело фрейлины, — в камеру. Пусть пока там посидит. Если что еще понадобится, я сообщу.
— Как скажете, шесс, — склонил голову палач, который никаким палачом и не являлся.
Младший актор Тайной Службы Его Величества уже не первый раз разыгрывает подобные комедии. Иной раз совершенно не обязательно приступать к более серьезным методам ведения допроса — вполне достаточно просто намекнуть арестанту, что подобные методы будут применены.
А шесс дознаватель покинув пыточную и поднявшись на верхние уровни королевского дворца, направился прямиком к своему непосредственному командиру и начальнику — докладывать о результатах допроса арестованной фрейлины.
Глава 3
В камине ярко пылал огонь, придавая огромному богато обставленному помещению толику уюта и отбрасывая красноватые
отблески на лицо сидящего в кресле человека. Длинные ноги его, почти упирались в каминную решетку, что наводило на мысль о высоком росте, а широкие плечи предполагали атлетическое сложение. И меж тем, сидящий в кресле мужчина был некрасив. Слишком маленькие, глубокопосаженные глазки, какого-то мутного, невыразительного цвета, слишком массивный подбородок, нос с горбинкой — все это придавало его облику некую незавершенность, неправильность, словно лицо этого человека состояло из отдельных фрагментов, плохо сочетающихся между собой. И тем удивительнее было, что даже при мимолетном взгляде на это суровое чело хотелось вытянуться в струнку или склониться в подобострастном поклоне. На всем облике этого человека лежала печать властности и могущества вершителя судеб. И это вовсе не было странным учитывая, что сидящий в кресле у камина мужчина был ни кем иным, как королем Шархема, Индаро Вторым АшЛарани, единственным правителем и самодержцем великого государства, по праву считающегося самым
могущественным во всем мире.
На сегодняшний день Его Величеству Индаро Второму не исполнилось еще и тридцати лет, а королем он стал в двенадцать, когда в результате бунта, сумевшими прорвать оборону дворца, мятежниками был жестоко лишен жизни его отец, предыдущий король Шархема Лазару Первый АшЛарани. Малолетнему тогда еще принцу, чудом удалось избежать участи своего венценосного родителя и сохранить жизнь себе и младшему брату. Но память о той ночи до сих пор тревожит
самодержца и не дает ему возможности иной раз спокойно почивать в собственной постели по ночам.
Индаро Второй сделал себя сам. Он считался суровым правителем, жесткой рукой управляющим своим королевством и, что греха таить, именно благодаря ему Шархем стал великой державой.
Сейчас же, венценосный муж сидел в кресле в собственных покоях, вытянув длинные ноги к огню, скинув неудобные — в дань дворцовой моде — сапоги и наслаждался своим любимым красным пеорийским вином, потягивая его маленькими глоточками из хрустального бокала. Рядом с креслом короля стоял небольшой столик, захламленный бумагами и свитками, что наводило на мысль о том, как тяжки будни самодержца, если даже поздней ночью он не может отвлечься от государственных дел, и вынужден разбирать прошения и вникать в суть докладов. Среди бумаг и свитков, меж прочим, гордо возвышалась почти наполовину опустошенная бутылка красного вина, и одиноко приткнулся второй бокал, наполненный до краев.
— Ну что там с покушением на меня? — лениво растягивая слова, вопросил Его Величество, глядя на танцующие в камине языки пламени. — Удалось что-либо вызнать?
В глубине комнаты, рядом с массивным письменным столом, точно также заваленным разнообразными бумагами, письмами и прошениями, обнаружился второй обитатель королевских покоев в это позднее время суток — Его Высочество королевский брат герцог АшНавар.
— Все как мы и предполагали. Ваше Величество, — отозвался герцог, не отвлекаясь тем временем от своего занятия — перебирание документов, укрывающих королевских стол и сортировку всего этого бумажного хаоса на отдельные стопки.
Он вытащил из вороха документов пачку бумаг, исписанных мелким убористым почерком, и неторопливо направился к камину. Плюхнулся в свободное кресло и протянул королю пачку документов.
— Это материалы расследования, не желаете ли ознакомиться?
Король желал. Он отобрал у брата бумаги и зарылся в них, не забывая, однако при этом время от времени прихлебывать вино из бокала.
Герцог Ирван АшНавар приходился Его Величеству единокровным братом и был всего на два года моложе своего короля. Этим двоим на роду было написано стать непримиримыми врагами в борьбе за власть и трон, однако и тут они решили по-своему и стали лучшими друзьями и соратниками. Никому так не доверял Индаро Второй, как своему младшему брату, никого так не уважал Ирван АшНавар, как своего сюзерена. Когда родилась эта дружба и столь несвойственная в кулуарах королевских дворцов братская привязанность, никто из них не мог ответить. То ли все дело было в древней крови Первых
Королей, что текла в их жилах, то ли в том, что будучи еще совсем сопливыми мальчишками, они вместе прятались в огромном котле во дворцовой кухне, когда мятежники бродили по огромному королевскому дворцу, вырезая всю их семью и, маленький тогда еще Ирван, вцепившись в руку старшего брата тихонько плакал, боясь привлечь к себе и брату излишнее внимание, а может она родилась на поле брани, где в свое время провели немало битв — немыслимый факт! — оба молодых человека. Но факт остается фактом — эти двое доверяли друг другу, как самим себе. И тем удивительнее было смотреть на них и понимать, что братья совершенно разные. Пожалуй, только телосложениемИрван походил на своего короля. Он был почти так же высок и широк в плечах, подтянут и атлетически сложен. Во всем остальном они разнились как день и ночь. Насколько некрасив и мрачен был король, настолько привлекателен внешне егомладший брат.
В противовес темноволосому Индаро, презиравшему дворцовую моду на длинные волосы у мужчин и носившему свои буйные кудри связанными в небольшой едва достигающий плеч хвост на затылке, блондинистый Ирван предпочитал длинную косу, змеей струящуюся по спине. Он был бледнокож, голубоглаз и неприлично смазлив. Несколько лет назад, одна из его любовниц призналась, что брат самодержца своим внешним видом напоминает ей малолетних прислужников богини
Шинаи, покровительнице красоты и молодости, которую часто изображали на фресках и картинах в окружении толстощеких
пузатых младенцев с умильными мордашками и огромными ясными глазенками. Не сказать, что это сравнение пришлось по душе самому герцогу, но с природой не поспоришь. А она наградила одного из опаснейших шииссов Шархема кукольной внешностью.
— Мда… — протянул Его Величество, закончив изучать материалы расследования. — Однако…
— Вашему Величеству что-то непонятно? — с изрядной долей ехидства в голосе поинтересовался герцог.
— Мне все непонятно, — буркнул в ответ король, потрясая в воздухе зажатыми в руке бумагами. — На что они рассчитывали?
— На то, что вы выпьете вино, — невозмутимо отозвался Ирван и даже бровью не повел в ответ на свирепый взгляд брата.
— И то правда, — вдруг резко успокоившись, отозвался Индаро Второй. — Всегда удивлялся людской глупости и недальновидности. Это же, каким надо быть идиотом, чтобы влезть в подобную авантюру без каких либо гарантий на успех.
А фрейлина… эта… как там ее… она что говорит?
— В бумагах, что я вам дал, нет ее показаний, но я передам на словах. Девица твердо уверена, что во флаконе, который она получила от ведьмы, находилось приворотное зелье для меня. Про яд она ничего не знает.
— И этому можно верить? — прищурился король.
Герцог АшНавар пожал плечами. Он уже давно понял, что верить нельзя ничему, особенно если дело касается выгоды или короля.
— На допросе фрейлины присутствовал маг из моего ведомства, он просканировал девицу и уверен, что злого умысла она не имела и лишь… помогала своей госпоже.
— То есть, — взревел король, приподнимаясь в кресле, — травить, не пойми чем, тебя — это не злой умысел?!
— Ваше Величество, — мягко улыбнулся герцог, — ну что вы, право слово. При дворе подобные…хм… ситуации довольно распространены. Только в том году от приворотного зелья скончалось трое.
— Тебе бы все шуточки, — уже без злости в голосе буркнул Индаро, падая обратно в кресло и делая глоток вина. — Но тем не менее, ситуация вырисовывается неприглядная… мерзкая я бы даже сказал, ситуация. Прижать твою благоверную мы никак не можем?
— Против Аделины ничего нет, — ответил Ирван.
— А ты я смотрю и не расстроен этим. Что это вообще за гадость была? Зелье это? И откуда они его достали?
— Про зелье ничего не могу сказать, — пожал плечами герцог. — Ваш амулет среагировал на вредоносные добавления в вине. А вот придворный маг смог разобрать это все на компоненты, но он не может дать определение и половине из них. Получилось лишь отследить путь: как зелье попало в бутылку и отыскать флакон. Ну а там уже и на фрейлину вышли.
— Где она вообще эту гадость взяла?
— У ведьмы, — вздохнул герцог.
— Бррр, — поежился король, — ведьмы. Гадость какая. Не мудрено, что маг не смог определить составляющие. Знаем мы, как эти мерзавки свои декокты готовят. Лапки жабы, слюна пауков, кровь девственницы, удушенной в полнолуние, — короля передернуло еще раз. — Флакон нашли у фрейлины?
— Нет, — покачал головой Ирван, — флакон был обнаружен в вещах слуги, который подавал бутылку и наливал вам вино в бокал.
— И что он говорит? — поинтересовался король.
Индаро Второй обладал исключительной памятью. Он помнил все и всех. И точно не мог запамятовать, что в тех материалах, что чуть ранее передал ему для прочтения младший брат, было все детально расписано. Но это была своего рода игра. Ведь намного интереснее поговорить с умным человеком, который думает точно так же как и ты, да еще и может сопроводить свой рассказ яркими и красочными комментариями, чем читать скучные сухие отчеты дознавателей.
— Он ничего не говорит, — недовольно буркнул Ирван, — его не нашли.
— И не найдут, — вздохнул король.
— Не найдут, — эхом подтвердил его брат. — Если он просто подался в бега, то вероятно уже приближается к границе, а если…
— О нем позаботились, то он тоже уже вполне может приближаться к границе, только вплавь и… — Индаро Второй не договорил, и так было понятно, что если сообщники подсуетились, то слуга, подавший к королевскому столу бутылку с отравленным вином уже давно кормил рыб на дне реки. — И первый вариант мне нравится намного больше.