Максим начал как в тумане вытаскивать ремень из брюк и связывать руки поверженного здоровяка. В себя его привели громкие всхлипывания Танюшки. Он обернулся как ужаленный и тут же расслабился. Опасности не было. Девочка села на корточки н раззявив рот, просто заревела, орошая комбинезончик горючими слезами. При взгляде на неё, Ивернева пронзила неожиданная мысль, и он поднял голову на микроавтобус. Оттуда на него смотрели три мальца. Лица бледные. Видно, что страху натерпелись. Но главное было не это.
Невзирая на больную икру, Ивернев вскочил на ноги и подбежал к задним дверям «газели». Буквально рванул их на себя. Вот он, голубчик. В отличие от своего товарища-каннибала, старичок лишь вяло дергался, привязанный к внутренней стойке дверцы. В том, что он был такой же обратившийся, как и его собрат по несчастью, Максим не сомневался. Глаза полностью чёрные. Урчит, как побитая голодная собака. А вот и ноздрями повёл. Чует кровь, хищник.
Ивернев не удержался и поднёс расцарапанную руку ближе к лицу заправщика. Тот втянул носом воздух и даже слабо дернулся к запястью Максима. Нет уж, дружок, погоди.
Ивернев скомандовал ребятам:
– Марш из машины. Успокойте Танюшку. Только заберите её и за «газелью» постойте. Не торчите посреди заправки.
Не хотелось ему, чтобы дети стояли рядом с распростёртым телом дальнобойщика. Оно вроде бы и на животе лежал мужик, и не видно было его разбитого напрочь лица, но всё же крови уже натекло изрядно. Не стоит на такое смотреть мальцам.
Мальчишки быстро и молча вылезли из микроавтобуса, понурившись. Оно и понятно. Тут любой струсит. Даже некоторые взрослые мужики с чуткой нервной системой могли бы в обморок бухнуться или оставить на земле остатки завтрака. Ну, или если уж совсем впечатлительные, то и медвежья болезнь могла бы настичь так, что потом не отстираешь брюки.
И всё же маленькая пигалица схватила убийцу за ботинок, а они нет. Понятное дело, что она это скорее инстинктивно. Да вон как сейчас сидит и ревёт на всю. И он даже не может её успокоить – надо было заниматься старичком. Ещё одно кровавое представление детишкам явно будет не на пользу. Они уже насмотрелись за последние пять минут такого, что не каждый увидит и в кино. И ничего зазорного в том, что сидели в машине все трое – нет. Максим посмотрел на урчащего заправщика и протянул:
– Ну и что с тобой делать?
Очевидно было, что убитый мужик и этот урчащий старичок – одной оперы певцы. Агрессия по отношению к людям – налицо. Просто первый более активный и успел полакомиться человечиной. В том, что вокруг гулял-бродил какой-то вирус, который вызывал немотивированную агрессию, у Ивернева уже не было сомнений. Успокаивал тот факт, что ни у него, ни у детей не наблюдалось никаких изменений не то, что во внешнем виде, но и в поведении.
На ум пришли сериалы и фильмы про зомби. Там тоже в результате какой-нибудь биологической напасти живые трупы начинали охотиться за людьми. И были, как правило, тупы и невероятно живучи. Вон, Максим смог угомонить дальнобойщика только когда ему полбашки проткнул, и какую-то маленькую шишку разнёс на голове. И до сих пор не знает – окончательно ли убил. Из-за этого и ремнём пришлось вязать руки. Связи нет, вокруг ни души. У него на шее дети. Пора прекращать играть в героя. Посмотрим реалиям в глаза – если бы он не возился с заправщиком – они бы уже ехали к городу в поисках помощи. Ну а если бы не пытался договориться с преступником, как ему казалось, и обезвредить его для правоохранительных органов – то и его нога была бы целехонька. Кстати о ноге, а вдруг эта гадость передается через укус. Ну было же такое в фильмах?
При этой мысли Ивернев похолодел. Он глянул на ребят, которые обступили ревущую девчушку. Андрей вон опустился на колени и слезы стоит ей вытирает. А не кинется ли теперь через полчаса Максим на них? Ой как не хотелось бы. Надо обеззаразить рану. Не факт, что поможет, но не помешает. И пора начать думать чётко и быстро. Пока что его мысли и действия разрознены. Но тут уж что поделать – не готовила его жизнь к такому.
Как там вбивали в учебке – в критической ситуации ты никогда не поднимешься до уровня своих ожиданий. Нет, куда там. Всегда упадёшь только до уровня своей подготовки. И вот к борьбе против неубиваемых и кровожадных биороботов Ивернева не готовили. Да и не мог он даже представить себе такое.
Все эти мысли текли в голове, когда Максим уже копался в аптечке, откручивая бутыль с антисептиком. Промыть место укуса. Где-то тут должны быть препараты против столбняка. Лишним не будет. Ивернев разыскал нужный минишприц с розовым колпачком и вскрыл его, вгоняя иглу в бедро. Кустарщина конечно, а не квалифицированная медицинская помощь, но для подобных условий сойдёт. Но руки всё равно дрожат – маловато уверенности, что поможет. После промывания залил укус медицинским клеем и замотал плотно бинтами. Раз эти мужики так реагируют на кровь, надо избавлять от этого запаха.
Максим критически осмотрел вырванный клок штанины. Пока пойдёт, но надо бы озаботить другой одеждой – зацепится где-нибудь и дальше пойдёт разрыв. Сейчас – некогда. Он снова обогнул «газель» и посмотрел на медленно ворочавшегося старичка. При виде Ивернева тот снова заурчал и показал зубы в свирепом оскале.
Теперь главный вопрос – лечится ли эта дрянь? Если да, то этого субчика ещё можно вытащить из такого состояния. Благо он никого не покалечил. Но это последний шаг Максима в роли матери-Терезы на этой заправке. И везти с собой заражённого заправщика он теперь не собирается. Оставит здесь и при случае сообщит сотрудникам правоохранительных органов. Но что-то ему подсказывает, что никто заниматься этим делом не станет.
– Извини, мужик, – тихо проговорил Ивернев, комкая тряпку в трубку.
Старичок лишь утробно проклокотал, услышав человеческую речь. Максим запихал импровизированный кляп в рот заправщику и начал вязать его щиколотки толстым буксировочным тросом. Таких тут было два – один старый и порванный, другой целый. Закончив с обратившимся старичком, Ивернев сел за руль и завёл двигатель – ещё не хватало тащить чудака на своем горбу.
Подкатив к дверям магазина, Максим снова заглушил мотор, обошёл свое авто и закинул заправщика с натугой на плечо. А затем понёс в маркет, пыхтя и чертыхаясь на ходу. Он сгрузил несчастного на пол около кассы и провёл кусок толстой веревки вокруг торчащей из пола трубы, уходящей на крышу. Затем проверил, крепко ли сделаны путы, и пошёл на улицу. Он подхватил брошенный пакет с едой и подошёл к ребятам.
– Держите.
– Мы не хотим есть, – протянул Вадик.
Лицо у него было бледное, как мел.
– Это про запас, – коротко сказал Ивернев, и добавил:
– Постойте пока ещё здесь. Я скоро.
– Хорошо, дядя Максим, – на этот раз уже с готовностью выдал Андрюшка.
Надо же, и куда делась развязная манера речи. Хотя оно и понятно – только что, считай, их от какого-то мужика – зомбака спасли. Ведь после Максима он бы обратил свой взор на детей. И старший это точно понимает – не дурак же.
Ивернев направился в сторону распластавшегося дальнобойщика. Присел над ним, пощупал пульс. Ноль целых, ноль десятых ударов в минуту. Готов. Нда, это он знатно его, конечно. Максим скривился, как от зубной боли. Ты поди докажи, что он за дело мужика приголубил по голове. Единственное что как-то спасает конкретно его ситуацию – останки кассирши в фуре. Если этот каннибал там порезвился в кабине, экспертиза докажет, что он убил несчастную. Но схватка с Иверневым – дело другое. И что-то внутри Максима подсказывало, что никаких разбирательств уже не будет.
Заправщик боя не видел. Но кто знает – вдруг оклемается от этого вируса и будет помнить – что, кто и где был рядом с ним. Ну не убирать же его из-за этого. Значит решено. Избавляться от убиенных, как бы этого не хотелось – не будем. Да и дети всё видели. Начнут их, не дай боже, таскать по судам свидетелями.
Максим наклонился и, стараясь не запачкаться, потащил за ноги дальнобойщика к кабине фуры. Около неё он бросил труп, решив передохнуть и заодно забрать багор. Вернувшись, он размахнулся и закинул свое «оружие» в канаву, видневшуюся неподалёку. А затем полез на приступку. Раз пошла такая пьянка, хотелось бы иметь в руках что-нибудь посерьезнее, чем металлическая палка.
Под сидением было пусто. За ним тоже. А вот в полке над головой в зажимах обнаружился небольшой укороченный дробовик на восемь патронов. Такие ещё иногда «сторожами» кличут. Из-за их довольно узкого использования. Точность аховая, но зато в ближнем бою или когда надо пугануть либо отбиться – шикарная вещь. Очень маневренная и удобная по габаритам. А, как известно, на безрыбье и рак – рыба.
Добычей стали ещё тридцать патронов к дробовику. Десяток из них – травматические, оставшиеся – мелкая дробь. Оно и понятно – садиться за случайное убийство по неосторожности водиле никак не хотелось. А отбиться – вполне себе хватает. Молодец мужик – в рейсы без оружия не катает. Точнее не катал. На некоторых трассах не так давно и сгрузить всё могли. А там кто виноват в том, что груз не доехал – бабушка надвое сказала. Или вдруг частником был мужик. Так тем более пригодится ствол – свои же кровные вложения защищаешь.
Ивернев осмотрел пульт управления фурой. Неплохо. Сцепка была не механическая и в управлении несложная. Спустя пару минут прицеп уже стоял отдельно от тягача. Затем Максим впихнул на своё законное место водителя и врубил зажигание. Поставил передачу разгона, зафиксировав педаль «режимом отдыха». Грузовик медленно пошёл в карман в двухстах метрах от заправки. Всё это время Ивернев стоя на приступке, посматривал назад, контролируя дорогу. Как-никак дети там в микроавтобусе.
Отведя тягач на достаточное расстояние, Ивернев отжал педаль газа и застопорил его. Всё. Да мало ли зачем грузовик отъехал. В настоящее время до разбирательства хотя бы не будет привлекать излишнее внимание. Теперь пять минут отдых и ходу отсюда. Дорога подозрительно была пуста. Оно и к лучшему. Это ответвление итак было всегда незагруженным. Только непонятно всё это. Неужто все сейчас как мыши по углам. Может вирус поразил многих?
Эта мысль не давала покоя закурившему Максиму. Двигаясь в сторону заправки, он прокручивал в голове возможные варианты событий. Если такой же гадостью заразились все, кто попал в туман… Да, зеленоватую дымку Ивернев выделил в своих мыслях особо, ведь всё началось именно с её появлением. Но он с детьми так и не приобрел чёрные глаза, и не кидается на других. Это тоже факт. А значит, действует эта гадость не на всех.
Мысли снова перескочили на думы о Карине. Как она там? Максим вздрогнул, представив, что девушка могла тоже сейчас лакомиться кем-нибудь из незадачливых соседей, или они ею.
Ладно. Пора в путь. Нужно добраться до людей и составить для себя понимание обстановки. И детей обиходить. А то не дело всё время таскать их за собой. Максим сделал последнюю затяжку и бросил окурок в лужицу на дороге. Он подошёл к микроавтобусу. Вся троица мальчишек молча сидела на приступке. Танюшка стояла около парапета и хлюпала носом.
Максим посмотрел на девчушку и вдруг опустился на колени, крепко обняв маленькое хрупкое тельце:
– Спасибо, солнышко. Ты мне очень помогла!
Девочка уткнулась в его плечо и, смотря куда-то в сторону в поле – затихла. Максим же был весь в своих мыслях. Ему вдруг вспомнился худой паренёк, который стоял около перевёрнутого в аварии авто. У него же ведь тоже были такие глаза. Ивернев мог поклясться, что теперь точно знал, что у ботаника тоже начинался процесс заражения. А значит, такое происходит, скорее всего, повсеместно вокруг.
Девочка вдруг постучала ладонью по спине Максима. Он слегка отстранился и вопросительно посмотрел на неё. Рука пальчиком показала в сторону поля за спиной у Ивернева.
Он обернулся и увидел двух людей, которые быстро бежали по полю в сторону заправки. Ивернев поднялся и приложил к глазам руку козырьком. Плохо видно. Но несутся как ошпаренные. Убегают что ли от кого-то. Оружия не видно. Но, тем не менее, больше подставляться Максим не собирался.
– Давайте в машину. И заблокируйте там двери. Андрей – проследи.
– Хорошо, – кивнул старший, и подтолкнул к микроавтобусу Танюшку.
Бублик и Вадик уже трусцой рванули к дверям. Между прочим, пакет с едой прихватили с собою. Молодцы.
Максим стал, широко расставив ноги на краю заправки. Дальше под небольшим уклоном вниз шло поле, по которому и неслись двое беглецов. Ивернев передёрнул цевьё дробовика. Кто его знает – что у этих товарищей на уме. На комбайнёров, кстати, не похожи. На деревенских тоже. Но уже видно, что одежда, хоть и модная, но потрепанная.
Точно! Опять эти поехавшие с катушек. Ветер донёс до ушей Ивернева отголоски плотоядного урчания. Максим тоскливо сжал оружие. Несутся эти уроды очень быстро и, что самое плохое, практически с одинаковой скоростью и рядом. Да ещё и так, что чемпионы Олимпийских игр по бегу могут позавидовать. Далеко не чета тому медлительному дальнобойщику. И глаза сверлят фигуру Ивернева.
Обращённый, который бежит на пару метров впереди, аж зубами прищелкивает. Никак Максим вызывает у него изрядный гастрономический интерес. Пальцы у него какие-то странные – с расширениями на конце. Он так руками – граблями машет, что не увидеть проблематично. Ярко красная кофта в каких-то неряшливых больших пятнах, о происхождении которых Иверенв даже догадываться не хотел. Шорты напрочь замызганы отходами человеческого организма, словно их владелец и не думал утруждать себя самым ничтожным минимумом гигиены.
Далее за ним неслась женщина с перекошенным от злобы и агрессии лицом. В таком же грязном и неприглядном виде. Икры на её ногах раздулись так, словно она с детства профессионально занималась лёгкой атлетикой. Да нет, даже чересчур. Таких ног даже у бегуний высокого класса не увидишь. Подранная майка бугрилась на предплечьях, обнажая мощную мускулатуру рук. Да женщина ли это вообще? Уродина редкая. Челюсть выпячена. Лицо будто от неандертальца пересадили. У обоих бегущих нет обуви, и им явно наплевать на любые острые сучки или пучки травы под ногами.
– Стоять! – Ивернев громко выкрикнул команду, поднимая дробовик и прижимая приклад к плечу, стараясь прицелиться как можно точнее.
Ответом ему было только урчание, которое уже довольно хорошо было слышно. До головного бегуна, вырвавшегося всё-таки вперед в этой парочке, оставалось уже пятьдесят метров, но Ивернев не спешил жать на спуск. Во-первых, с такого дробовика только в упор работать. Уже на такой дистанции мелкая дробь полетит куда зря. И может не нанести нужного урона.
Во-вторых, Максим уже убедился в живучести заражённых и их запредельно комфортном болевом пороге. Здравое рассуждение подсказывало ему, что остаток мелкой дроби для этих бодрых ребят будет несерьезной помехой. Надо подпустить поближе, хоть это и рискованно. Иначе он просто выкинет в никуда два-три заряда и потом уже в ближнем бою, когда потребуется значительная огневая мощь, а дробовик сможет показать себя во всей красе – случится конфуз. Щёлкать спуском в лицо злобно урчащего каннибала очень уж не хочется.
Тридцать метров. Максим стал поудобнее, чуть подался вперед, как будто сейчас будет отрабатывать стендовую стрельбу. Справа от него заправочный терминал – будет возможность отступить от него и заставить нападающих кружить вокруг автоматов. Пол-секунды на этом выиграет, но и это тоже хлеб. Бежать к магазинчику категорически нельзя. Там он будет, конечно, в большей безопасности, но уроды могут переключиться на детей в микроавтобусе и разбить окна. А тащить мальцов в магазин – себе дороже, будет связан по рукам и ногам. И времени на все эти трепыхания уже нет. Сейчас они у него под боком, на виду и в хоть каком-то, но укрытии. Расклад вообще-то кислый. Вокруг большое пространство. При этом нападающих двое. Не клонирует же он себя на ходу в самом деле. Так что придётся вступать в бой на короткой дистанции.
Двадцать метров. Уже лучше для мелкой дроби. Ивернев затаил дыхание и навёл прицел на живот бегущего впереди мужика. Безмозглые эти уроды вообще – просто ломятся вперед, как лоси по лесу. Палец выбрал слабину спускового крючка.
Пятнадцать метров. Нажал на спуск и тут же потянул цевьё перезарядки резко на себя. Уже возвращая его в исходное положение, подкорректировал этой же рукой направление ствола. Попал. Попал в живот, но мужик лишь замедлился. Плохо.