— Теперь мы знаем, почему здесь нельзя было ничего почувствовать, — заметил Йотун. — Парии, — он произнес это слово с явным отвращением, и Рубио разделял его антипатию.
— В самом деле… — он запнулся, краем глаза уловив резкое, неожиданное движение в открытом люке позади них. Рубио развернулся, заметив человека в громоздком защитном костюме. Вырисовывающаяся на фоне сияния биолюминов в другом помещении фигура была коренастой и нескладной, и всё же незнакомец среагировал довольно быстро. Вильнув и пригнувшись, фигура в скафандре выскочила обратно в коридор.
Воин бросился вслед за контрабандистом, занеся гладий для смертельного удара сверху вниз. Безупречным выпадом он пробил рюкзак скафандра, позвоночник и грудь незнакомца прежде, чем тот смог уйти.
Но что–то было не так. Лезвие будто чиркнуло о что–то во время удара, а фигура незнакомца исказилась, падая и меняя форму. Шлем с черным забралом ударился о палубу и треснул — из него вырвался поток блестящих, жужжащих мух.
Скафандр сдулся, став похожим на сброшенную оболочку рептилии, и поток насекомых с ревом устремился в коридор. Выйдя вслед за Рубио, Йотун шагнул вперед и отшвырнул сломанный шлем. Внутри виднелся изуродованный, почерневший и наполовину обглоданный череп.
— Еще одно злодеяние, требующее расплаты, — хмуро сказал он.
Тайлос услышал, как со всех сторон начало доноситься ответное жужжание, эхом отражавшееся в проходах древнего корабля, и мгновение спустя у него в шлеме раздался рычащий голос Варрена.
— Рубио! Контрабандисты делают… что–то! Кричат! Я вижу дюжину или больше, они направляются в вашу сторону!
Псайкер заколебался, взвешивая варианты. Это были явные признаки воздействия варпа на реальность, и одним из непреложных обетов Странствующих Рыцарей была полная зачистка подобных мест от всех возможных следов заражения, даже если это означало потери среди невинных.
Но воин не собирался позволять этим пленникам погибнуть, не тогда, когда было ещё так много вопросов, на которые они могли бы получить ответы.
— Варрен, Галлор. Встречаемся на месте входа, мы выйдем с небоеспособными выжившими, — он бросил взгляд на Йотуна. — Доставим их в безопасное место, да?
Йотун склонил голову набок.
— И что именно ты собираешься делать?
В коридорах звенело эхо металлического грохота — толпа врагов двигалась к Астартес.
— Я задержу их, — сказал Рубио, поднимая свой силовой меч и готовясь к бою.
Варрен побежал вдоль кромки лагеря, Галлор следовал за ним по пятам, они оба открывали огонь по всему, что двигалось — но каждый выстрел пробивал одетые в скафандры фигуры насквозь, не нанося им ощутимого вреда, и взрывался в джунглях далеко позади. Жужжащая черная дымка клубилась над входными и выходными отверстиями, а висящие над головой тела корчились и тряслись в гротескном сочувствии.
Он поднял глаза и увидел, как распухшие животы лопаются, открывая взору роящиеся массы толстых личинок и еще большее число новорожденных трупных мух, заполняющих всё свободное пространство под пластиковым покровом.
— Будь всё проклято! — Варрен нахмурился. — Клянусь жизнью, я никогда так не хотел тяжелый огнемёт, как сейчас!
— Посмотри туда! — Галлор ткнул пальцем в рваную дыру в стене рухнувшей боевой рубки, когда из неё выбралась толпа измученных пленниц в сопровождении шагавшего позади Йотуна.
— Где Рубио? — прорычал Варрен, вскидывая болтер и явно готовясь поверить в свои худшие предположения об этом незнакомце.
Воин указал топором назад, на останки древнего корабля.
— Он выигрывает время, чтобы мы смогли спасти эти несчастные души, — парировал он. — На восточной стороне лагеря есть вездеходы. Поднимайте Сестер на борт и отступайте к деревьям.
— Но космический корабль… — начал Галлор.
— Неудачный выбор, — перебил его Йотун.
Варрен нахмурился еще сильнее:
— Теперь ты отдаешь нам приказы?
— Я прошу твоей помощи, брат, — настойчиво сказал воин, направляясь обратно к лагерю. — Мне нужно еще кое с чем разобраться.
Бой в узких коридорах обещал быть трудным, но Рубио бросился в атаку без промедления, превратив свой меч в вихрь стали. Близость парий притупляла его псионические способности, но не могла повлиять на те навыки, которые он получил благодаря богатому боевому опыту. Наделенный псионической силой или нет, его меч все еще был грозным оружием, рвущим на куски странные скопления трупных мух-мутантов. Каждая разрубленная фигура в скафандре, взрывалась очередным жужжащим роем, вынужденным покинуть изъеденные останки того несчастного дурака, который стал их ходячим рассадником.
Некоторые из существ внутри скафандров были на начальном этапе отвратительной трансформации, и мутации еще не вышли за рамки раздутых тел, набитых яйцами мух. Они напоминали какую–то адскую помесь людей и насекомых: их рты превратились в щелкающие пасти из жвал, глаза мерцали, как драгоценные камни, а сморщенная кожа была покрыта тонкими ломкими волосками и осязательными усиками.
Однако они умирали так же легко, как и любой другой противник, и Рубио позволил себе войти в привычный ритм боя, полагаясь на свое умение сохранять концентрацию и уничтожать все, что встречалось ему на пути. Тем не менее, бесконечный поток врагов оттеснял его назад — но он и не собирался удерживать эту позицию, только отсрочить неизбежное.
«Теоретически, — сказал голос в глубине его сознания. — Как долго один воин может удерживать наступление в таком узком проходе, будучи ограниченным в свободе действий?» Голос напоминал о суровом наставнике, затерявшемся в веках и других войнах. «Практически: пока его меч не сломается… или его воля не дрогнет».
— Сегодня этого не случится, — сплюнул Рубио. — Варрен! Каков ваш статус?
— Мы захватили вездеходы, и пленники уже на борту, — последовал ответ. — Выбирайся и беги сюда!
Псайкер почувствовал, что это было не всё, но в гуще боя у него не было времени просить объясниться. Тайлос доверял Варрену и кивнул сам себе.
— Понятно. Уходите, сейчас же!
Пока он говорил, на него набросилась пара верещащих мутантов; Рубио разрезал одного на куски грязного мяса, а другого ударил кулаком в голову, перекинув через переборку. Отскочив назад, он вытащил из–за пояса крак-гранату и активировал взрыватель. Легионер швырнул устройство в тварей, карабкающихся по телам своих сородичей и жаждущих добраться до него, а затем ринулся прочь.
Ударная волна от взрыва заставила ржавые стены изогнуться и задрожать, но Астартес выбрался на свободу, прежде чем часть остова рухнула. Прожекторы на верхушке одного многоногого вездехода вспыхнули и подсветили ему путь, пока два транспорта спешили прочь через поляну за лагерем.
Тайлос бросил взгляд через плечо и увидел тот же самый бурлящий рой, который пожирал население Шагающего Города. Он кружился и гудел, собираясь в тучу и готовясь атаковать легионеров. Сейчас, как и тогда, Рубио и другие были не лучшим образом подготовлены для борьбы с такой угрозой, но Легионы Космодесанта были созданы, дабы стать самым эффективным оружием, всегда находившим способ победить врага.
Он высоко подпрыгнул, ухватился за перекладину на одной из опор вездехода и вскарабкался на крышу машины, тяжело дыша. Оглянувшись назад, Тайлос увидел, что Галлор втиснулся в командную кабину, чтобы дотянуться до двух рычагов управления. Мейсер вёл второй вездеход, и через отверстия в железном корпусе Рубио смог заглянуть в нижние грузовые отсеки, где увидел бледные лица с пустыми глазами, которые смотрели на него. Смотрели, но не видели.
— Йотун с вами? — он взглянул на Варрена, тот покачал головой.
— Он вернулся.
— Зачем?
Любой ответ, который мог бы дать воин, был заглушен громоподобным ревом двигателей. Похожий на пулю корабль, стоявший на посадочной площадке, выплюнул потоки белого огня из двигателей и поднялся над землей. Внезапно стало ясно, куда ушел Йотун.
На секунду Рубио испытал разочарование, сожалея, что незнакомый Странствующий Рыцарь решил оставить их — но только на секунду. Не успел грузовой корабль подняться на высоту полога едких джунглей, как содрогнулся, когда сила его двигателей внезапно исчезла, а подъемный импульс был сведен на нет. Раздался металлический стон, и корабль накренился вбок, его хвост повернулся в сторону посадочной площадки и лагеря, а двигатели вновь взревели. Струя пламени затопила импровизированные палатки и испепелила их, а затем взметнулась вверх, поглотив гигантский рой трупных мух.
Рубио пригнулся, заслонив рукой лицо, когда корабль рухнул и взорвался, захлестнув все вокруг потоками всепожирающего белого огня.
Вездеходы были уже глубоко в джунглях, но взрывная волна всё ещё швыряла их туда-сюда и распыляла струи горящего топлива над головами легионеров обжигающими дугами. Хелиг выругался, когда паукообразная машина ушла в неконтролируемый занос в густых зарослях.
— Думаю, это ответ на твой вопрос, — сказал Варрен.
— Он … он выбрался? — Галлор повернулся, уставившись на стену пламени.
Рубио тщетно пытался издать телепатический зов, но подавляющее присутствие парий свело его усилия на нет. Наконец, он вздохнул и сделал знак остальным двигаться дальше.
— Возвращаемся к месту встречи.
— Мы почтим жертву Йотуна вместе с остальными, — сказал Галлор.
«Где почтим?» — спросил себя псайкер. Правда заключалась в том, что для Странствующих Рыцарей не существовало ни зала героев, ни статуй или мемориалов, которые напоминали бы об их службе и смерти. «Может быть, нам самим нужно создать такое место», — подумал он, спускаясь в грузовой отсек, где планировал провести остаток пути.
Пленницы что–то бормотали, и Рубио слушал их вполуха, пока транспорт, покачиваясь, продвигался через лес. Подобно повторяющимся песнопениям, наложенным друг на друга, слова и отзвуки, которые они издавали, иногда сливались в краткой, прерывистой синхронности. Временами ему казалось, что это могут быть строфы поэзии или осколки старых, забытых мифов.
Затем он очень отчетливо услышал, как сломанный хор произнес слова, от которых сердце воина сжалось в груди.
— Гор. Приди, Малкадор. Просим.
Рубио вскочил на ноги.
— Что вы сказали? — рявкнул он, переводя дикий взгляд с одного пустого лица на другое. — Отвечайте мне! Скажите это! Скажите еще раз…
— Просим мира, — прошелестел хор, прежде чем снова разразиться неразборчивым лепетом.
Интервал IV
Нет той жертвы, что нельзя принести
[Варп; сейчас]
— Хунда!
Жестокосердный услышал, как какой–то юнец зовет его по имени, и с раздраженной медлительностью старый ветеран полностью пробудился. Его имплантированные авточувства активировались. Обычный, инфракрасный, ультрафиолетовый и терагерцовый режимы отображения образовали единый массив входных данных.
— Кто там? — вопрос проскрежетал в кислом воздухе оружейной камеры, раздаваясь из модуля вокодера на передней части его бронированной туши. Дредноут-контемптор с бочкообразной грудью зашевелился на поддерживающей раме, отчего железные балки заскрипели. Он согнул толстые пальцы своих боевых кулаков и повернул оптические сенсоры к легионеру, стоящему в дверях отсека. Обычный Гвардеец Смерти, но эмблемы на его доспехе принадлежали когорте капитана Калгаро, а не Первой роте.
— Это я, Цуррик… — ответ молодого воина казался вымученным, словно он запыхался, что было невозможно для генномодифицированного легионера.
— Рахиб? — Жестокосердный издал грубый, пилообразный звук, который отдаленно напоминал смех. — Что ты здесь делаешь? Прошло много времени, юноша! — затем нотки юмора исчезли из его голоса. — Что–то случилось?
Цуррик не ответил, вместо этого сделав резкие жесты сервам и слугам-механикам, которые как раз занимались ремонтом железного тела почтенного ветерана. Они поняли намек и быстро ушли, оставив двух воинов Гвардии Смерти наедине.
— Калгаро велел мне разыскать тебя, — наконец сказал легионер. — Мы оба согласились, что, если кого–то на борту «Терминус Эст» и можно расспросить о корабле начистоту, так это Хунду Скорвалла.
Жестокосердный снова рассмеялся.
— Расспросить о корабле… или его командире? Я уверен, что вы больше хотите знать о намерениях Тифона, чем о его корабле!
— Да, это правда, — Цуррик пошатнулся и тяжело прислонился к ограждению. — Во имя клинка, почему здесь так адски жарко?
— О чем ты? — ветеран проверил свой тепловой сканер, но атмосферные показатели были в пределах нормы.
Цуррик тем временем продолжал говорить.
— Ты находился под командованием Тифона с тех пор, как он взял свой раздробленный флот и отправился в странствие… У Калгаро есть вопросы о том, что произошло за то время, пока Первый капитан отсутствовал, и немногие заслуживают нашего доверия, если быть… — он запнулся, словно потеряв нить разговора. — Если быть откровенным. Ты в их числе.
— Я мало что могу вам сказать, — признался ветеран, пытаясь сдвинуть свое тяжелое тело в предохранительных креплениях, удерживающих его на месте. — Тифону я был не слишком нужен. Думаю, он держал меня здесь, потому что понял, что я считаю его выскочкой. Я знал его с самого начала, Рахиб, так же, как и тебя. До того, как вас приняли в Легион…
Он затих. Хотя все, что осталось от его тела, было погребено в пласталевом гробу в глубине мощного кибернетического механизма «Контемптора», Жестокосердный все еще оставался больше человеком, нежели машиной. Поэтому он ощутил укол беспокойства, когда изучил био-сигналы Цуррика. Кожа молодого воина была красноватой, покрыта маслянистым потом, и ветеран сразу же узнал характерные черты того, что внутренние имплантаты легионера работают на пределе своих возможностей. Даже на таком расстоянии он мог сказать, что преомнор Цуррика, оолитовая почка и орган Ларрамана были заняты борьбой с чем–то внутри него.
— Парень, — резко сказал он, когда внимание Цуррика уплыло куда–то вдаль. — Ты ранен? — на субканале вокс-связи Жестокосердный уже передавал приоритетный запрос апотекарию. — Из–за чего тебя так покоробило?
— Я… я не знаю, — Цуррик обхватил свои перчатки, медленно стащил их и со звоном уронил металлические рукавицы на палубу. — Эта усталость… пришла ко мне внезапно. Когда я спускался вниз… на нижние палубы, чтобы найти тебя, — легионер сделал шаг и заколебался, а затем резко согнулся пополам, как будто его ударили в живот.
— Проклятье! — беспокойство Жестокосердного пересилило его приличия, и он разломал крепления, поднимаясь, чтобы приблизиться к Гвардейцу Смерти. — Рахиб, посмотри на меня.
— Я… — Цуррик попытался поднять голову, но тут воина пронзила такая сильная вспышка боли, что он был вынужден замолчать. Он напрягся и поперхнулся. Зловещие, жидкие выделения текли из его открытого рта, и внезапно Цуррика вырвало струей вязкой черной желчи прямо на палубу. Он вскрикнул в дикой агонии и упал на колени, прежде чем его снова вырвало, а сгорбленное тело воина сотряслось в неконтролируемых спазмах.
Ветеран, подойдя к нему, наклонился, чтобы поднять с колен, и как только он это сделал, датчики Жестокосердного зафиксировали что–то извивающееся и движущееся в темной дымящейся луже. Крошечные черви, больше похожие на личинок, вылуплялись у него на глазах, выворачиваясь наизнанку и превращаясь в серебристо-черных мух с влажными мерцающими крыльями.
Цуррик взвыл и скрючился, его укрепленные кости трещали одна за другой — настолько сильными были судороги. Услышав крики легионера, двое сервов, стоящих у входа в отсек, разинули рты, и на мгновение ветерану показалось, что они онемели при виде почти неуязвимого Гвардейца Смерти в такой агонии.