Он вытянул в проходе худые ноги и поправил очки в стильной оправе, добавив:
— Попали в другой континуум, где водятся эльфы, гномы и орки. Слушай, Димыч! — ткнул он тощим локтем в бок сонного приятеля, белобрысого увальня. — А вдруг нас затянуло в одну из твоих любимых корейских гриндилок? И придется зарабатывать на жизнь, истребляя крыс в пустошах Черного заката и собирая лютики на Огненных полях, а?
— Лютики на Огненных полях не растут, они есть только в долине Кровавого Камня, — пробурчал Димыч и отвернулся к иллюминатору, уткнувшись в него носом. — Отстань. Не хочу я опять нубом начинать.
— Можно подумать, тебя спрашивать будут, — хохотнул очкарик.
— Молодые люди, ви шо, таки с мозгами поссорились? — вмешалась бабулька в цветастом сарафане необъятных размеров и странной соломенной шляпе. — Это ж шоу! Лучше скажите, куда смотреть, где камера. Софочке хочу привет передать, шоб ей было хорошо от зависти…
— Точно! — подскочила на сиденье Лерочка. — Это шоу! Розыгрыш! Нас снимают! Реалити-шоу!
— Ты дура? — толкнула ее в бок Машка. — Какое нафиг шоу? Ты дирижабль видела?
— Ну… а что тут такого? Ведь были же раньше такие громадины? — девушка нахмурила лоб, припоминая вводные лекции по аэродинамике. — Их еще прозвали Небесными Титаниками…
— Ой, вот только не надо тут из себя умную корчить. И каркать тоже не надо.
— Цеппелины летали даже через Атлантику!.. — не унималась Лерочка, продолжая хвататься за возможную реальность происходящего. — Ведь летали же!.. Правда, в двадцатых-тридцатых годах прошлого века…
— Хм… — вдруг подал голос последний из их купейной шестерки, круглолицый мужчина лет сорока с окладистой бородой, убирая газету и важно поднимая вверх палец. — А вдруг мы провалились в прошлое?
Товарищи по несчастью быстро познакомились, между делом каждый отстаивая свою версию. Бойкую бабульку с одесским говором звали Роза Марковна, и вы таки не поверите, но она действительно была из Одессы. Рядом с ней сидел… отец Никифор, батюшка православной церкви. Димыч оказался айтишником, как и его приятель-очкарик, который назвался Игорем. Они работали в одной фирме и летели в Турцию на корпоратив. Ну а Машка…
Лучшая подружка, с которой вместе прошли огонь, воду… тпру.!. садик, школу и даже выпускной. От которой никогда не было тайн, с которой делила последний бутерброд, с которой вместе прогуливали уроки, которая подбила на пару с ней проколоть уши в двенадцать лет, тайком от мамы. Неугомонная заводила и оторва, Машка всегда находила приключения на свою пятую точку, и Лерочке приходилось придумывать, как из них выбираться. Но вместе девушки чудесным образом друг друга дополняли. Машка подтрунивала над Лерочкой и частенько язвила, но стоило кому-нибудь другому отпустить шуточку в сторону неуклюжей грации, как подружка ястребом налетала на обидчика и заклевывала вусмерть. Лерочка же была умней и осторожней подруги, обеспечивая их тандем необходимым запасом устойчивости в море приключений. Их детская дружба прошла испытание и первой влюбленностью. Обе девушки влюбились в одного и того же парня, новенького из «11-Б». Разумеется, он выбрал Машку, которая даже в своих стареньких дырявых джинсах и ковбойке умела выглядеть сногсшибательно. Лерочке оставалось только вздыхать и с тоской глядеть, как эти двое ходят под ручку. А на выпускной она пошила подружке платье, о котором та давно мечтала, но на которое у ее матери-алкоголички не было денег. А Машка тоже не осталась в долгу… На выпускной она пришла одна, дав красавчику от ворот поворот. Тогда они обе обрыдались, поклялись друг другу никогда не ссориться из-за парней и так дико напились с горя, что до сих стыдно вспоминать…
Лерочка тяжело вздохнула и уставилась в иллюминатор. Там проплывали густые облака, похожие на зефир… Зефирные острова. В желудке заныло от голода и тоски по дому.
— Давайте рассуждать логически, — тихо, но твердо произнесла девушка, разом обрывая споры остальных. — Самолет упал?
Отец Никифор степенно кивнул головой, а Игорек открыл рот, чтобы позанудствовать:
— Ну, смотря что считать…
— Уймись, — Машка шлепнула его по лбу сложенной газетой.
— Если предположить, что он упал в нашем мире и в нашем времени, то мы бы все оказались на месте падения с травмами и ранениями, — Лерочка придирчиво оглядела соседей, которые никак не выглядели потерпевшими крушение. — Кто что помнит после катастрофы? Как вы очнулись? И где?
— Я очнулся уже здесь, — буркнул Димыч и поскреб пятерней короткий ежик волос. — Но я и катастрофы толком не помню. Задремал.
— Да ты всегда в самолете дрыхнешь! — Игорек силой отобрал у Машки бумажное оружие и погрозил ей кулаком. — Мы все здесь проснулись.
— А ты, Маш? — с последней надеждой обратилась Лерочка к подружке. — Ты тоже здесь очнулась?
Та кивнула. Роза Марковна вздохнула и покачала головой, вытаскивая травинку из волос девушки:
— Деточка, а вот ви таки похоже головой хорошо приложились.
— Да… есть немного. Я очнулась на берегу. И видела много странного… — Лерочка благоразумно решила не рассказывать о растущем вверх корнями дубе и не упоминать жар-бабочку, чтобы ее окончательно не сочли сумасшедшей. — Но не важно. Сейчас мы где? На борту дирижабля. Та женщина… она назвала его «Буяном».
— Как остров, что ли? — хмыкнул очкарик и продекламировал:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…
Лерочка вздрогнула. Дуб же и в самом деле был! Правда, кота, слава Богу, не было.
— Телефон есть? Мобильная связь работает?
— Нет, — почему-то радостно ухмыльнулся Игорек и потряс в воздухе смартфоном с мертвым экраном. — Я уже проверил, когда хотел включить спутниковую навигацию. Говорю же, мы в другом мире!
— Сигнал могут глушить, — вздохнул Димыч. — Но телефоны вообще не работают. Даже не включаются.
— Допустим, это все какая-то гигантская мистификация. Всех пассажиров чем-то опоили и перенесли на борт дирижабля, предварительно испортив телефоны и… — Лерочка и сама чувствовала, какой бред несет, но поверить в тот бред, который ее окружал, было еще сложней.
— Я все-таки склоняюсь к мысли, — важно изрек отец Никифор, — что мы попали во временную воронку и теперь в… В каких годах, вы сказали, использовали дирижабли?
— Двадцатые-тридцатые, — рассеяно ответила Лерочка, хмуря лоб и кусая губы. — Но думаю, что это другой мир. Откуда в прошлом могли знать, что на борту самолета, который разобьется в будущем, будут двести семьдесят три человека? Откуда у них мог быть список пассажиров этого рейса? И с чего бы им спасать нас? Нет, Машка права. Это другой мир. Или мы все дружно сошли с ума.
— А почему это Машка права? — запротестовал Игорек. — Это была моя версия!
— Надо же, в кои веки я оказалась права… — гордо подбоченилась подруга и подмигнула Лерочке. — Ты не расстраивайся. Все равно найдем тебе принца. Просто придется искать его в новом мире.
Димыч опять задремал под мерное покачивание дирижабля. Роза Марковна достала косметичку и принялась наводить устрашающую красоту на лицо, свято убежденная, что ее заклятая подружка Софочка когда-нибудь увидит по телевизору это шоу и обзавидуется. Отец Никифор настаивал, что они попали в прошлое, просто в некую его альтернативную реальность, где развитие пошло по другому пути, приводя цитаты из Библии про неисповедимость путей господних. Машка подначивала Игорька, допытываясь про эльфийских принцев и темных властелинов, которых твердо решила прибрать к рукам для подружки, ну и себя не обделить. Парень принимал все за чистую монету и продолжал разливаться соловьем, сыпля умными терминами про множественность миров и ноосферу. Дескать, легенды не на пустом месте возникали, а просачивались из других реальностей, а значит, в одном из миров непременно окажутся и эльфы, и гномы, а еще обязательно магия! Вполне возможно, что уже сейчас они владеют магическими способностями, просто не знают о них. На этом месте Игорек вскочил с места и решил прямо сейчас проверить, попытавшись пустить файербол из руки. Лерочка некстати вспомнила печальную историю «Гинденбурга» и равнодушно заметила:
— Знаете, почему на дирижаблях все пассажиры и члены команды в принудительном порядке сдавали спички, а зажигалка была одна, и та — в специальной курительной комнате? Потому что вспыхнуть и сгореть дирижабль мог за считанные секунды.
— Сядь! — рявкнула Машка на парня и больно пнула его в колено. — Гэндальф недоделанный!
Вот зря она упомянула волшебника… Потому что следом за ним Лерочка вспомнила… и про того дракона, который напал на их самолет. Вспомнила и вздрогнула вместе с корпусом дирижабля. Взвыла жуткая сирена, от которой заложило уши. Механический голос надрывался, ввинчиваясь в сознание:
— Дракон в зефире! Дракон в зефире! Дракон в зефире! Всем пристегнуться!
— ААА!
— Где пристегиваться?!? Чем пристегиваться?!?
— Помогите!
— Отче наш, иже еси на небеси…
— Да кто ж так возит! Шоб им очи повылазили!
Пассажирская палуба накренилась. Кто не успел вцепиться в сиденья или соседей, повылетали в проход. Люди паниковали, дети плакали. От жуткого рева стонали барабанные перепонки. В Лерочке все оборвалось, тело словно одеревенело. Надо было согнуться пополам и спрятать голову между колен, как советовали в инструктаже стюардессы, но девушка окаменела и намертво вцепилась в сиденье, глядя в иллюминатор. Там полыхало. Огнем. От обшивки несло жаром. Но зрелище было завораживающим. Вспышки пламени были то алыми, то голубыми, то ослепительно белыми. Дирижабль вздрогнул и протяжно взвыл, словно живое существо. Лерочка заорала. Обшивка вспузырилась громадными царапинами, как будто бы гигантская лапа с когтями пропорола ее. От свиста воздуха в пробоине заложило уши. Дирижабль закрутило, завертело, а потом… желудок ухнул вниз, а «Буян» напротив взмыл вверх, уходя от преследования в густые зефирные облака. Яростный, полный звериной злобы рык доносился уже откуда-то снизу, а потом стих… И все закончилось.
Секунд пять царила полнейшая тишина. А потом все разом зашевелились, застонали, начали себя ощупывать. И опять затихли, потому что механический голос возвестил:
— Отбой зефирной тревоги! Отбой тревоги! Курс на Ла-Арк.
У Лерочки по лицу побежали слезы. Где-то она читала, что в момент падения самолета сознание человека отключается, срабатывает своеобразный защитный механизм. Наверное, ей, вечной неудачнице, и в этом не повезло. Она все помнила и осознавала. Нет, чтобы как Димыч, который как дремал, так и продолжает отворачиваться и утыкаться носом… И тут Лерочка заметила кровь, струящуюся по шее парня.
— Дима! Да очнись же ты! Дима!
Она попыталась повернуть парня, но в ужасе отпрянула. Вместо правой половины лица было кровавое месиво, а глазница зияла жуткой пустотой — глаз вытек.
ГЛАВА 3
По проходу в полной тишине к раненному уже спешили трое. Впереди плыла жар-бабочка, за ней следовал уже знакомый девушке бортмеханик, а сзади топал лысый коротышка странного вида. Чем-то он и в самом деле походил на сказочного гнома или дворфа, впрочем, Лерочка все равно не знала, в чем между ними должна быть разница. Коротышка был приземистым и бородатым, но борода у него свисала до пояса голубоватой стекловатой. Кожа лица была какого-то землистого оттенка, а глаза под густо нависшими белыми бровями были лазурные, словно осколки весеннего неба. Одет он был в ослепительно белую рубашку, закатанную до локтей, и синюю жилетку; внушительное пузо подпоясывал мясницкий фартук и широкий пояс с накладными карманами. С них свешивались инструменты самого устрашающего вида: начиная от молотков и щипцов и заканчивая причудливо изогнутыми штырями и пилками. На лысой макушке коротышки были очки с разными стеклами: одно — красное, другое — зеленое.
— Макария, у нас раненный, — курлыкнула жар-бабочка и почему-то опять уставилась на Лерочку так, словно это было ее рук дело.
— Вижу… — прошелестел коротышка, склоняясь над Димычем, который так и не пришел в сознание, надрывно дыша и булькая.
Машка настороженно разглядывала жар-бабочку, потом придвинулась к Лерочке поближе и шепнула:
— Это она?
— Угу. А еще она сказала, что мы все умерли, — также шепотом ответила ей девушка.
— Вы действительно погибли, — вкрадчиво произнесла жар-бабочка, невероятным образом то ли услышав, то ли догадавшись, о чем они говорят. — В вашем мире вас не стало, но вы появились у нас.
— Это рай или ад? — слабо простонал отец Никифор, обмахиваясь многострадальной газеткой.
— Это Зефирные острова.
Машка вскрикнула и тут же зажала себе рот, а Лерочку едва не вытошнило. Коротышка с силой вогнал в пустую глазницу Димыча один из штырей, а потом встряхнул рукой. И жуткие раны на лице парня как будто запорошило песком. Странный песок впитывал хлещущую кровь, останавливал ее, темнел и цементировался, превращая правую половину лица в маску. А из глаза юноши торчал тот самый штырь, который чем-то напомнил Лерочке молниеотвод. На его верхушке и в самом деле искрились крошечные молнии, рассержено шипя и плюясь в пространство голубыми брызгами.
— Что в-вы с ним д-делаете? — запинаясь, попробовал возмутиться Игорек.
— Оказываем первую помощь, — проворковала жар-бабочка. — Инвар, неси его в лазарет.
Бортмеханик белозубо улыбнулся и легко подхватил упитанного Димыча на плечо.
— Я с ним! — неожиданно вызвалась Лерочка, почему-то чувствуя себя виноватой в том, что случилось с парнем.
Машка пыталась ее остановить:
— С ума сошла! Не ходи с ними!
Но девушка упрямо отмахнулась и поспешила за бортмехаником. Жар-бабочка медленно плыла позади Лерочки, и той казалось, что пристальный немигающий взгляд огромных зеленых глаз сверлит ей затылок.
Лазарет выглядел больше похожим на мастерскую какого-то сумасшедшего изобретателя. Все стены были увешаны полками с диковинными инструментами, в центре стоял верстак. В углу ютился миниатюрный кузнечный горн с множеством приспособлений для ковки и обработки металла. Наполовину готовые механические чудища, состоящие из сотен колесиков, пружинок и шестеренок, стояли, висели на стенах и даже свисали с потолка. В другом углу разместился лабораторный стол с микроскопом, набором миниатюрных отверток и пинцетов, с разбросанными шурупами и деталями. Но все внимание Лерочки приковал невиданный часовой механизм во всю стену, который чавкал, шуршал и сыпал песок. Часы были похожи на разноцветную песочную мандалу с той лишь разницей, что песок в них был живым и текущим по стене вопреки силам гравитации.
Красочные шестеренки из песка всех цветов радуги крутились и перетекали, чтобы смешиваться и завихряться в центре ослепительно белыми вспышками света. Песочная центральная ось отбрасывала тень, которая двигалась по кругу, то появляясь, то пропадая, обретая новое положение и отмеряя секундный ход. Но откуда брался свет? Казалось, сам песок светился и излучал что-то невидимое глазу… Тут Димыч жалобно застонал, вырывая девушку из гипнотического транса созерцания песочных часов. К вящему ужасу, Лерочка увидела, как парня положили прямо на верстачный стол и закрепили в тисках, словно бездушную болванку. Коротышка Макария лихо схватил с полки что-то похожее на помесь дрели и щипцов и полез этим в рану.
— Что вы делаете?!? — дернулась вперед девушка, но была крепко перехвачена бортмехаником.
— Я разрешила тебе пойти с нами только потому, что ты чувствуешь себя виноватой, — произнесла жар-бабочка и укуталась в радужный шелк крыльев. — Но могу и передумать.
— Вы же его убьете!
— Ты действительно так думаешь? — насмешливо произнес Инвар.
— Но… также нельзя… в рану и железом!.. Заражение крови будет!
— Песочники еще никого не заразили, — ответила жар-бабочка и склонила голову набок, словно не слыша стонов несчастного.
Коротышка яростно работал над лицом раненого, выпиливая из него куски, как скульптур отсекает все лишнее из глыбы мрамора, чтобы высвободить спрятанную в нем красоту. Это было жутко и завораживающе одновременно. Летели песочные брызги, змеями шуршали разряды крошечных молний. Потом Макария щелкнул пальцами в воздухе, и девушка могла бы поклясться, что увидела голубоватое свечение.