– Э-эх, идеальная семья! – элегически вздохнул Эйнер. – Всю жизнь о такой мечтал. Жена не надоедает, с нотациями не лезет. Каждая встреча, как праздник.
– Так выбирайте, нас тут много, – Кассел приглашающе повела рукой, заодно и дверь на лестничную площадку открыв.
– Как вы больше нет, – заверил её полицейский.
– Это каких?
– А вот чтобы так: раз-два – и пошёл вон. Но ненавязчиво.
– До встречи, господин инспектор, – ненавязчиво помахала ругой доктор, не забыв дверь закрыть.
Правильно, больница, а не проходной двор. Нечего тут посторонним околачиваться.
– Или ты с ним кокетничала, или я ослеп, – заявил Шеллер, выруливая неизвестно откуда – ведь только что не было.
– Рекомендую записаться к окулисту, – доброжелательно посоветовала Дира.
– Ну, если ты советуешь. Пошли, главный всех срочно вызывает.
– Всех – это кого?
– Всех – это всех, кроме дежурных
Плохо. Всех, да ещё посередь дня – это значит ЧП. А что в нём может быть хорошего?
***
То, что там доктор Зубер говорил, Дира практически и не слушала. Её врачебный долг в призывах не нуждался, лишние выходные и премиальные выплаты не интересовали, а решение ехать было принято, как только проблему озвучили. Вот и так случается: чужая беда очень к месту оказывается. Исчезнуть на несколько дней Кассел не мешало, и так уже начальству глаза измозолила. Поэтому патриотические лозунги главного врача больницы она благополучно мимо ушей пропустила.
Хотелось бы ещё не пялиться в президиум, в котором заседало не только всё клиническое начальство, а ещё и большие бонзы из департамента и министерства. Очень хотелось бы. Но не получалось. Не то чтобы многоуважаемый лорд Ван’Риссель выделялся на фоне других чинуш. Нет, выделялся всё же, нечего поклёп возводить: слишком молод, слишком подтянут, слишком лощён. Не заметить такого непросто. Но и не звезда, чтобы таращиться, не отрываясь.
Если, конечно, он не твой бывший-настоящий супруг, совсем недавно помянутый. Видимо, всё-таки не всех стоит вслух вспоминать. И, как назло, он Кассел тоже заметил, даже чуть кивнул, мол: вижу. А, значит, без общения смыться не удастся. Ну и сама виновата, нечего пялиться было.
Ни сейчас, ни одиннадцать лет назад. Тем более что уже тогда мнила себя практически готовым врачом, взрослой и циничной женщиной. Да не какой-нибудь, а бунтаркой, смело идущей против мнения света. А вот без банальщины не обошлась, по полной программе прогулялась. Ах, встреча на балу! Ой, вальс, голову кружащий! «Как сияют ваши глаза…» – «Замолчите, нас могут услышать!» – «Этот румянец невероятно украшает ваше прелестное личико!». Всё, несите нюхательные соли.
Потом, понятно, конные прогулки, пикники, литературные вечера, ещё какая-то бредятина. Ну и апофеозом – свадьба! Такая, какой ей быть положено: с белым платьем, оповещением в газете, приёмом на пару сотен гостей – скромненько, исключительно свои – путешествием и медовым месяцем. Мечты о бунтарстве, самостоятельности, взрослости и циничности засунуты туда, где солнце не светит. Все мысли заняты обустройством детской. Нет, слава деве Луне, не нужда припёрла, а так, на будущее.
В общем, солнечный свет, цветущие розы и соловьиное пение.
А падать больно. Особенно, когда сама ни в чём не виновата.
Хорошо, хоть в реальность вернулась быстро. Дорогой муж на первый допрос её не сопровождал, отговорился срочными делами. А когда нежная юная супруга вернулась в полуобморочном от страха состоянии домой, вместо утешений последовало разъяснение новых жизненных правил. Твой папенька с братьями – сволочи. Мало того, что против Его Императорского Величества дурное удумали, так ещё и умудрились всё-таки венценосную особу к праотцам отправить. Но это полбеды. Беда в том, что ума не хватило, до конца дело довести, не сумели. Вместо кресел во временном правительстве, как задумывалось, сидят за решёткой.
Ты ничего не знаешь? Ну и дура. Утопить бы в парковом пруду, да без того честь, карьера, совесть – и что-то там ещё, список длинный – по милости твоих родственников замараны. Потому просто: развод и немедленно.
Немедленно не получилось. Когда под судом сорок семь человек из высшей аристократии и больше двухсот рангом пониже, не до разводов. Но усилия господина Ван’Риссель оценили. И желание как можно быстрее отделаться от дочери предателя заметили. Ни честь, ни карьера не пострадали.
А там, вроде, и волна на спад пошла, Ван’Кассель почти и не задев. Наверное, потому, что император в образе покойника устраивал слишком многих. Не считать же за кару казнь главы семейства с братом, их сыновей, и отчуждения доброй трети имущества? Ещё, конечно, пожизненное ограничение на использование магии навесили. Но это и называется: отделаться лёгким испугом. Расторжение же брака утеряло свою актуальность. Иной раз лучше иметь в анамнезе жену с подмоченной репутацией, чем развод. Да ещё стоимость приданого могут заставить выплачивать – одна морока!
К сожалению, к тому времени Дира вспомнила, что она взрослая, самостоятельная, циничная – далее по списку. Да и послала мужа совсем не аристократично. Сама расторгнуть узы брака не сумела – супруг-то против. Но документы на своё девичье имя выправила. И приложила все усилия, чтобы с Ван’Риссель не встречаться никогда и ни при каких условиях.
Не всегда это удавалось.
А сейчас даже улизнуть незаметно не получилось – Меркер Диру в дверях перехватил, взял аккуратно под локоток, отводя в сторонку, в глубь коридора, и улыбаясь эдак вежливо-приветливо. Видно, что собственными бы руками, не сходя с места, придушил, да перед людьми неудобно.
– Давай не будем устраивать публичных сцен, – предложил лорд, не утруждая себя даже приветствиями.
– Давай, – согласилась Кассел, локоть выдёргивая.
Не только из противоречия – просто противно было. И вот не почувствуешь же ничего через халат, да платье, а всё равно кажется, что ладонь у него липкая.
– Ты туда не поедешь! – заявил супруг.
– Поеду, – кивнула хирург.
– Нет, – Меркер всегда обладал просто-таки неисчерпаемым запасом улыбок на все случаи жизни. Эта означала что-то вроде: «Лучше послушайся!». – Сама понимаешь, за спасательными работами наблюдать станут очень пристально. И не обольщайся, журналистов там будет больше, чем тараканов. Мне с головой хватает слухов о твоей эксцентричности и моём потакательстве. Но леди Ван’Риссель, работающая в клинике – это одно. Она же среди черни и трупов совсем иное.
– И не пойти ли тебе в Хаос, любимый? Это третье, – закончила Дира, по привычке суя кулаки в карманы. – Кстати, ни о какой леди Ван’Риссель не слышала. Или я что-то пропустила? Тебя можно поздравить с бракосочетанием?
– Не обольщайся, – на данный момент улыбка означала что-то вроде: «Заканчивай юродствовать, а то шею сверну!». – Твоё фиглярство с именами никого не обмануло.
– Какая жалось, – посочувствовала доктор, пытаясь лорда в сторону сдвинуть.
Вежливо не получилось. Ну, не пихать же его? Да эта скотина ещё и опять за руку схватил. Серьёзно так сграбастал, наверняка синяки останутся.
– Дир-ра, – понизив голос до шёпота, рыкнул ласковый муж. – Моя карьера…
А вот это он сказал абсолютно зря. То ли отвык от общения с женой, то ли подзабыл, что для неё эти слова, как красная тряпка, да ещё по физиономии хлестнувшая. Но, в общем, сглупил лорд Меркер.
Нет, орать Кассел не стала. Просто разогнула его пальцы у себя на запястье – по одному. И не слишком нежно. Ван’Риссель – надо отдать ему должное – тоже не пискнул, сбледнул с лица только.
– Нужна помощь? – прогудело у Диры сзади и одновременно над головой.
Пришлось доктору вместо прощально-напутсвенной речи супругу зубы сжимать. Иначе бы тирада, выданная намедни стене, могла детским лепетом показаться.
– Благодарю, – прошипела хирург, не оборачиваясь. – Сама справилась.
– Да уж вижу! – хмыкнуло сверху.
Нет, определённо чужая беда иногда подворачивается удивительно вовремя. А то хоть собирай манатки, да беги из больницы куда-нибудь в сельскую богадельню.
Глава пятая
Глава пятая
Помоги сто раз – забудут. Откажи хоть раз – запомнят навсегда!
Городок Ир-на-Льене почти ничем не отличался от сотен себе подобных, раскиданных, словно сухой горох из горсти, у подножья Исеррских гор. Местом массового паломничества туристов и отдыхающих он так и не стал, до моря всё же далековато. Но любопытствующие его регулярно посещали. Так сказать, в рамках обзорной экскурсии.
А что? Тихо, мирно, зелено. Улочки, уступами взбирающиеся в гору, которую местные неизвестно с какого перепугу прозвали Пьяной Ведьмой – ни на пьяную, ни на тем более ведьму она и отдалённо не походило. Домашние вина из Ира ничем не хуже, чем у соседей, а, по словам истинных ценителей, даже и лучше. В холодной, как и положено нормальной горной реке Льене не искупаешься. Зато есть возможность чудненько посидеть на её живописных берегах, дегустируя то самое домашнее, закусывая сочным шашлыком. Крошечные кабачки, непременно укрытые сенью раскидистых каштанов, здесь во множестве водились. А чтобы тебя не обвинили в праздном пьянстве, всегда можно сказать, будто приезжал осмотреть местную достопримечательность – Храм Трёх Близнецов.
Но главным источником дохода для жителей этого милого городка были шахты. Какие – Хаос их разберёт: то ли серебряные рудники, то ли, наоборот, фосфатные. Да, в общем, это и неважно. В шахты туристов точно не водили. Другое дело Храм. Местные про него так и говорили, интонацией подчёркивая значительность: Храм! Не просто какое-то там помещение для молелен, а очень и очень амбициозный проект. Поговаривали даже, что архитекторы, святилище возводящие, хотели утереть нос эльфам с их пиками, башнями, арками и каменным кружевом. Вот сколько комплекс возводили – то есть, без малого двести лет – столько и утирали.
А недавно всё уже возведённое ещё и реконструировали. Но, наконец, завершили строительство. Получилось грандиозно, башен, шпилей, арок и гигантских – в пять, а то и семь человеческих роста – окон-витражей было в изобилии. Центральный же неф мог вместить до пятнадцати тысяч человек – без малого четверть всего населения Ира. А ведь ещё и три крыла имелось, по числу близнецов: Хаоса, Дня и Ночи. Красота, благодать и местная гордость, в общем!
Землетрясениями в предгорных районах никого не удивишь. Но Исеррский хребет не злобствовал. Так, тряхнёт для порядка раз в несколько лет, напомнит о себе, да и успокоится. Но умные предки современных ирасцев природе не слишком доверяли. Потому и дома строили, исходя из принципа «на всякий случай» – из глины, прессованного камыша, да лёгкого песчаника. При любом мало-мальски серьёзном толчке такие хибарки рассыпались вмиг. Но именно рассыпались – в труху. А, значит, не покалечит и не придавит.
Но жизнь вносит свои коррективы.
– По левому берегу здания сплошь кирпичные, – пытаясь перекричать дикий лязг железа и вой ветра за тонкими, кажущимися картонными стенками, пояснил доктор Нейрор, назначенный главврачом полевого госпиталя просто за то, что уже бывал в подобных передрягах. Может, у него и другие достоинства имелись – Кассел не поняла, времени познакомиться поближе не хватило. – Настоящие муравейники – в три, а то и пять этажей. Да и строили их… – краснорожий, словно обгорелый лицом главврач, махнул рукой. Из второй он ремённую петлю не выпускал – болтало в транспортной капсуле нещадно. – Не для себя же, для рабочих. Короче: как только первый раз тряхнуло, так сложились эти Хаосом трахнутые дома, что твоя карточная колода. А случилось землетрясение, чтоб вы осознали глубину жопы, в три часа ночи.
– А он точно врач? – даже не собираясь понижать, скорее уж повышая голос, поинтересовался Рейгер, едва не ложась на плечо Диры.
По-другому тут общаться и невозможно было. Казалось, что сам воздух бряцал, клацал и грохотал. Проектируя транспортные капсулы, а по сути, огромные железные ящики, разработчики явно забыли о значении слова «комфорт». Собственно, оно и не к чему. Главная задача этих гробов перевести максимальное количество грузов при минимальном их повреждении. Люди же не железо, потерпят. Потому из всех удобств тут только жёсткие скамейки вдоль бортов, привязные ремни да петли: хочешь, руками держись, а хочешь зубами.
Зайдя сюда, Кассел даже посочувствовала десантникам, которых в этих ящиках и перевозили. Впрочем, через два часа полёта она уже никому, кроме себя, не сочувствовала. Металлический грохот, оглушающее хлопанье драконьих крыльев где-то над головой и жёсткая болтанка человеколюбию не способствовали. Да ещё и запах! Желудки мирных врачей десантной выдержкой не обладали, а до крохотной кабинки в противоположном конце «салона» добраться можно только по-пластунски. Поэтому проблемы доктора решали совсем негигиеничным, но эффективным способом – в предусмотрительно розданные бумажные пакеты, застенчиво задвигаемые под скамейки. А ведь всех предупреждали: не ужинайте!
В ответ на вопрос коллеги Дира только плечами пожала. Её грубость Нейрора не трогала. Главврача собственная манера выражаться тоже не смущала.
– А теперь вопрос на догадливость: куда ломанулись уцелевшие и те, кто сразу выбраться смог?
Чего тут думать? В Храм они побежали. Южане всегда отличались религиозностью. Да и страшно, наверное: ночь, люди спросонок да перепугу не соображают ничего.
– Те, кто подумал, что в Храм, окажутся правы, – будто мыслям Кассел кивнув, продолжал «обрисовывать ситуацию» – так, кажется, на чиновничьем языке это называется? – глава. – А тут второй толчок. И эта грёбаная хаосом громадина превращается в кучу камней. Короче, по словам военных, которые там уже почти сутки торчат, вместо города одна большая каменоломня. И население – для ровного счёта полсотни тысяч человек – внизу. Масштаб ясен?
Дира попыталась представить, честно попыталась – не получалось. С таким же успехом Нейрор мог предложить ощутить ужас Красного Плащика при встрече с волком. Нет, понятно, что страшно. Но вот как именно? Да Хаос знает.
– Разумеется, не ясен, – снова мотнул стриженой почти под ноль башкой главврач. – Я давно говорил: надо специальную службу создавать – как раз вот на такие случаи.
Предложение вызвало у врачей дружные, хоть и сдержанно-кисловатые улыбки. Кто ж будет финансировать «специальную службу», если добровольцы всегда найдутся? Ну да, работёнка не лёгкая предстоит. Но двойной оклад, дополнительные выходные и неурочный отпуск любые сложности окупят. Опять же, лёгкий флёр героизма ещё никому кармы не испортил. Одно дело рутина в больнице, и совсем другое такое вот… Ну, приключение, чего уж там!
Кассел показалось, что Нейрор вздохнул. Но дальше пытаться запугивать наивных докторов не стал – уставился в пол нахмурясь.
Получалось у него это грозно. Мало того что брови широкие, густые и по-разбойничьи чёрные. Так на левой ещё и толстый неаккуратный шрам – без всякого хмуринья выглядит грозно. Но на врача глава действительно не сильно походил. Скорее уж на военного или лихого молодца с большой дороги: лоб низкий, глаза утопленные, маленькие, нос перебит. Фигура такая… На шкаф, конечно, не тянет, но на особо рослый комод вполне. И какой-то неухоженный. Нет, руки чистые, ногти коротко срезаны и без «траурной» полоски, щёки синеватые после бритья. А холёности главного врача, пусть и полевого госпиталя, недостаёт.
Да и Хаос с ним! Лишь бы сам не доставал и под ногами с начальственным мнением не путался.
***
Пугать мир не спешил. Когда вымотанные до последней крайности и оглушённые совсем немягкой посадкой доктора вывалились из железного гроба, ни руин, ни тянущихся к небу дымов они не увидели и воя пострадавших не услышали. Напротив, вокруг тишь да гладь – в самом прямом смысле этого слова. Взлётная площадка, утоптанная до каменной твёрдости. Вдалеке – сотня шагов, не меньше – пофыркивала ещё одна громадина транспортного дракона. Вероятно, это десант из госпиталя ветеранов войн высаживался – Нейрор упоминал о второй группе. Дальше хлипкий заборчик и натуральная степь, тающая в ночной тьме, как леденец. Вроде бы у горизонта громоздится что-то ещё более тёмное. Горы, наверное. А, может, и просто почудилось.