Я осмотрел шарики. Вроде бы они были обычными, наполненными краской. Интересно, почему они загораются?
В дальнем углу подвала находился агрегат, который я опознал как трансляционное устройство. Значит, передачи ведутся отсюда. Я надел наушники, взял в руки микрофон, включил кнопку передачи и…
«Ну, ляпни что-нибудь смешное», — посоветовал внутренний голос, устраиваясь поудобнее.
«Вот еще!» — одумался я, выключая транслятор.
Наговорить какую-нибудь белиберду в уши всем жителям инкской империи было забавно, но я не шучу столь плоско. Как-нибудь в другой раз.
В принципе, я выяснил все, что хотел. Почти все. Оставалось неясным, каким образом пейнтбольные шарики воспламеняются. Можно предположить, что краска в них заменяется другими химическими веществами. Нужно будет выяснить. Но, если брать в целом, логика функционирования храма солнечного божества прояснилась.
Я выбрался по лестнице наверх, на мгновение слился с солнечной дугой и тут же вынырнул из нее. Затем перемахнул через золотую решетку и, никем не замеченный, прокрался в свою комнату.
Иван Платонович Озерецкий, на следующий день
Войска Писарро приблизились к Теночтитлану практически вплотную, и Ивана Платоновича это сильно беспокоило. Чего нельзя было сказать об Атауальпе, который вел себя так, как будто полностью контролирует ситуацию.
Пора было решать, как и в чью пользу действовать, но для этого следовало пообщаться с Великим инкой. Получать аудиенцию не требовалось — Иван Платонович был доверенным лицом Великого инки, поэтому вошел к нему без приглашения.
Великий инка сидел на полу и с увлечением играл с детишками в настольную игру. Атауальпа оглянулся на шум и, видя вошедшего Ивана Платоновича, мягко сказал детям:
— Ступайте, мы потом доиграем.
Дисциплинированные дети убежали, и Великий инка смог обратиться в сторону своего советника.
— Писарро наступает, — сообщил Иван Платонович. — Через два дня он будет в Теночтитлане.
— Что ты хочешь сказать, Иван Платонович? — изумился Атауальпа. — Что через два дня, оценив мое могущество, Писарро побежит, как трусливая гуанако?
— Для этого Писарро должен убедиться в нашей силе, — осторожно сообщил Озерецкий. — Мы должны продемонстрировать все, на что способны.
Великий инка засмеялся.
— Зачем демонстрировать все, если достаточно части? Я выйду к нему с ближайшим окружением, мы спокойно побеседуем. Твои же товарищи беседовали с Писарро?
Иван Платонович подтвердил, что князь Андрей и граф Орловский действительно беседовали с Писарро и даже покушались на него — к сожалению, неудачно.
— У твоих друзей было всего два десятка воинов, — сказал Атауальпа. — Я же выйду к Писарро с пятью тысячью приближенных. Причем, заранее сообщу испанцам, что это не воины, а безоружные приближенные. Писарро разумный человек и, естественно, устрашится.
— А если не устрашится?
— Это непредставимо.
— Может, взять вооруженных воинов? — намекнул Иван Платонович.
— Ни к чему.
Иван Платонович и раньше сталкивался с идиотизмом высокопоставленных лиц, поэтому изобразил на лице полное понимание.
— Несомненно, испанские конкистадоры не ожидают от нас такого поступка.
— Еще бы, — оживился Великий инка. — Это будет оригинальный тактический ход. После того, как Писарро со своим войском отступит, я, на гребне успеха, смогу вплотную заняться храмом солнечного божества. В прошлый раз Верховному жрецу удалось избежать моего гнева. Ему помог Андрей, согласившийся вступить в жреческие ряды.
— Великий инка несправедлив, — заметил Иван Платонович. — Князь Андрей и раньше пытался проникнуть в ряды жрецов. Теперь же это удалось, цель можно считать достигнутой. В настоящее время рядом с Верховным жрецом находится наш человек. Теперь устранение Урумбы — вопрос времени.
— Наверное, ты прав, Иван Платонович, — согласился Великий инка. — А сейчас ты не мог бы меня оставить? Я не доиграл со своими детьми. Ты же понимаешь: война войной, но о семье забывать не следует.
Следуя просьбе, Иван Платонович покинул Великого инку. Он не знал, как развернутся события в дальнейшем, но ухватил из разговора самую суть. На победу Великого инки над Писарро можно не ставить. Следовало проработать альтернативные варианты действий, как-то: переход на сторону испанцев и отступление в джунгли. Также Иван Платонович держал в уме варианты с отстранением Великого инки от власти. И, разумеется, оптимальным оставался вариант, при котором князю Андрею удавалось решить проблемы с кенгуру и заделыванием протечки во времени. В присутствии всех путешественников во времени, разумеется — во всяком случае, в присутствии Ивана Платоновича и Люси. Сотоварищи волновали Озерецкого гораздо в меньшей степени.
Глава 21
Я, на следующий день
Возможность отправить Пегого в макромир представилась совершенно неожиданно. Случилось это так.
Очередной раз я сидел в кабинете Верховного жреца и переводил прорицания Пегого.
— Отправлять меня в макромир, — говорил измученный Пегий. — Иначе кончать энергия. Без энергия я не существовать в микромир. Полный швахомбрий.
— Великий инка Атауальпа намеревается выйти к испанскому войску с пятью тысячами безоружных приближенных, — излагал я информацию, полученную от Ивана Платоновича. — Атауальпа рассчитывает, что войска Писарро дрогнут и побегут.
— Атауальпа идиот, — заметил Урумбо.
— Посоветуйте ему не совершать столь опрометчивый шаг.
— Он меня не послушает: скорее, сделает наоборот, хотя и в этом нельзя быть уверенным. Нельзя ли устроить, чтобы этот совет дал Атауальпе ваш тесть Озерецкий? Он является доверенным лицом Великого инки, его Атауальпа послушает.
— Это идея, я так и поступлю, — пообещал я с чистым сердцем.
— Нельзя ли пригласить сюда еще одно священное животное, либо даже несколько, с тем чтобы они выдавали предсказания с большей частотой, чем сейчас?
Урумбо попал в самое яблочко, я даже озадачился.
— Священное животное устало. Лучше задать этот вопрос завтра.
— Мне хотелось услышать ответ сегодня.
В дверь просунулась голова храмового служителя, одного из помощников Верховного жреца, и сообщила:
— Разрешите?
— Я занят, — отозвался Урумба.
— Срочный вопрос. Буквально на пять минут.
— Прошу прощения, я сейчас, — бросил Верховный жрец и вышел из кабинета.
Я понял, что другого момента перебросить Пегого в макромир может не представиться.
Выхватив из кармана первертор, я бросился к Пегому и, сквозь золотые прутья решетки, сунул аппарат ему под нос. Кенгуру глубоко вздохнул и принялся размягчаться. Размягченная голова утончилась и принялась всасываться в отверстие.
— Быстрей! Быстрей! — умолял я.
Пегий не мог ответить, потому что голова уже всосалась в отверстие, но утвердительно махнул хвостом.
Голова всосалась полностью, начало всасываться тело.
Я положил первертор на каменный пол и заслонил своим телом. Если Урумбо войдет раньше положенного, я сэкономлю несколько мгновений перед тем, как он догадается: священное животное просачивается в отверстие черного прибора.
Кенгуриное тело прошло в отверстие, настала очередь хвоста.
Все мои чувства были напряжены до предела. Спиной я ощущал, как находящийся за каменной стеной Урумбо разворачивается в сторону кабинета, делает несколько шагов, протягивает руку к двери…
— Ну же!…
Дверь отворилась, но хвост уже исчез в отверстии, а я легким движением подхватил первертор с пола и сунул в одежду.
За пару минут отсутствия Верховного жреца в кабинете я успел продумать, что стану ему говорить. Это было важно. Если Верховный жрец не поверит, вся история с переброской Пегого в макромир теряет смысл. Пегого я спасу, а вот человечество, равно как остальную вселенную, погублю.
Когда Урумба вернулся в кабинет после недолгого отсутствия, клетка была пуста, а я лежал на полу, якобы в глубоком потрясении.
— Где?… Где оно, — послышался испуганный вскрик, — священное животное? Ну как же так? Андрей, где священное животное?
Я поднялся с каменного пола.
— Оно улетело.
— Что???
— Я исполнил вашу просьбу и задал вопрос, нельзя ли пригласить сюда еще одно священное животное. Оно… — я сделал вид, что от волнения не могу произнести ни слова.
— Говорите же!
— Священное животное ответило, что исполнит мою, то есть вашу просьбу, Урумбо. Через десять дней оно приведет с собой еще одно животное. Сейчас же священное животное удаляется на заливные луга бессмертия, за своим сородичем.
— Но это невозможно! Животное находилось в золотой клетке!
Я сардонически захохотал.
— Неужели вы решили, что священное животное можно удержать в золотой клетке?
Верховный инка ощупал золотую клетку и убедился, что все прутья целы, а замок не поврежден.
— Как это произошло?
— Вспышка! — объяснил я. — Сильная вспышка, и я временно ослеп. Больше ничего не помню, слышал только громкий хлопок.
— Не было никакого хлопка.
— Хлопок был не настолько громким, чтобы услышать его из-за двери, — пояснил я. — Собственно, священные животные всегда так исчезают. Время от времени им нужно попастись на заливных лугах бессмертия. Но животное вернется. Если обещало, непременно вернется.
— Когда, вы сказали, оно вернется?
— Через десять дней. Со вторым священным животным.
Я рассудил, что через десять дней мы окажемся далеко от Теночтитлана, на расстоянии десятков тысяч километров и двухсот лет времени.
— Хорошо, Андрей, — сказал Верховный жрец, поглядывая на меня с подозрением. — Ступай к себе в комнату и постарайся не покидать храм в ближайшее время. Помни, что я на тебя рассчитываю.
— Священное животное вернется, Урумбо, — повторил я уверенно. — Даже не сомневайтесь.
Григорий Орловский, через два дня
Великий инка Атауальпа принял решение выйти войскам Писарро навстречу, с сонмом приближенных, превышающем численность испанцев вдесятеро. Но безоружных.
Граф Орловский давно оставил попытки воспрепятствовать этой безумной затее, однако решил поучаствовать. Он участвовал во всех мероприятиях, способствующих выработке адреналина. Озерецкий, напротив, категорически отказался, сославшись на занятость финансовыми вопросами и временное, в виде насморка, недомогание.
Свита Атауальпы вышла из Теночтитлана на рассвете. Согласно приказу Атауальпы, все надели нарядную одежду, долженствующую продемонстрировать испанцам недосягаемое богатство и мощь инской империи. Процессия заполнила всю ширину моста — немногочисленным встречным приходилось отходить в сторону и дожидаться, пока процессия не закончится. Таковы были правила движения по общественным дорогам.
Граф Орловский шествовал в арьергарде, вместе со своей неразлучной троицей, состоящей из Портальто, Араульто и Атасиу.
— Взяли то, что я посоветовал? — спросил Орловский.
Портальто ухмыльнулся и отодвинув край одежды, показал торчащий из-за пояса обсидиановый кинжал. Араульто и Атасиу показывать ничего не стали, но кивнули.
— Держитесь подальше от центра, — предупредил Орловский. — Испанцев слишком много, мы не сможем им противодействовать. Нам придется спасать свои жизни, когда начнется заварушка.
— Сложно ожидать от испанцев такого коварства, — заметил Атасиу. — Если они нападут на безоружных людей, то покроют себя вечным позором.
— Следовало прийти вооруженными, — высказался Араульто.
— Тогда бы мы смели их в мгновение ока, — возразил Портальто. — Какой в этом интерес?! Следовало вооружиться, но уменьшить количество людей хотя бы до нескольких десятков. Чтобы на каждого инку приходилось по пять-шесть конкистадоров. Это было бы справедливо.
— Бедные мои друзья, — заметил на это граф Орловский. — Я же вам объяснял, у испанцев имеются мушкеты.
— Мы не боимся сотрясения воздуха, — заявил Портальто.
— Мушкеты стреляют не воздухом, а пулями. Сотрясение воздуха не причинит вам ущерба, однако попавшая в грудь пуля — причинит. Вы попросту умрете. Конкистадору с мушкетом даже не потребуется к вам приближаться.
— Вы не шутите граф? — спросил Атасиу, улыбаясь.
— Не советую проверять.
— Придется прислушаться к хорошему совету.
— Не дайте себя окружить. Как только конкистадоры станут обходить нас или возьмут мушкеты наизготовку, немедленно разрывайте окружение и бегите.
— Портальто никогда не побежит от врага! — самонадеянно заявил Портальто.
— Я хотел сказать, отступайте. Мертвыми вы не поможете своей стране.
В разговорах время прошло незаметно.
К полудню с одного из холмов они заметили несколько сотен иноземных воинов, поблескивающих металлической броней. Это были возглавляемые Писарро испанские конкистадоры.
Две колонны сблизились: малочисленная колонна испанцев, в латах и с мушкетами на плечах, и многочисленная, почти безбрежная, колонна инков, ведомая Великим инком Атауальпой.
Граф Орловский понимал: кроме него, переводить некому, — поэтому перешел из арьергарда в авангард и занял место рядом с Атауальпой.
— Что сказать пришельцам, Великий инка? — спросил Орловский.
— Скажи, что я приветствую испанцев на своей земле. Затем спроси, зачем они пришли, с оружием в руках. Пока я еще не прогневался, они могут удалиться, тем самым спасти свои жалкие жизни.
Орловский прокричал, что сказал ему Великий инка, на английском. С той стороны — расстояние между процессиями составляло порядка пятидесяти метров — ответили:
— Мы выражаем свое почтение Великому инке. Мы приплыли в вашу страну торговать. Оружие служит нам для защиты от диких зверей и разбойников.
Отвечал Писарро — граф Орловский узнал его по приметной внешности и бархатной одежде, видневшейся из-под кольчуги.
Дальнейшая беседа между Атауальпой и Писарро протекала следующим образом.
Атауальпа: Мне достаточно махнуть рукой, как все ваши корабли будут сожжены, подобно первому.
Писарро: Я верю, Великий инка. Мы убедились в твоем могуществе.
Атауальпа: Я могу выставить против каждого твоего воина целую армию.
Писарро: Но мы не собираемся воевать. Мы пришли выразить почтение, а также удивление перед твоим могуществом. Мы пришли посмотреть знаменитый город Теночтитлан, стоящий посреди озера — одно из чудес света.
Атауальпа: Поскорее выражайте свое почтение. После этого расходитесь по домам. Я могу сопроводить в Теночтитлан десять человек, считая тебя.
Писарро: Я согласен, Великий инка.
По команде предводителей, процессии начали сближение. Граф Орловский рванулся назад, в противоположном направлении. Когда колонны инков и испанцев соприкоснулись, он снова находился в арьергарде, вместе с Портальто, Араульто и Атасиу, и мог наблюдать происходящее издали.
Встречные колонны соприкоснулись и смешались, как две разноцветных жидкости разных объемов. Отличать инков от испанцев было довольно легко за счет несхожей одежды: парадная одежда инков была преимущественно красной, а одежда конкистадоров представляла собой металлические латы, синие кафтаны и штаны.
Итак, колонны смешались. Орловский не знал, как в его отсутствие будет объясняться Атауальпа и Писарро (кроме графа, никто со стороны инков английским не владел), но еще раз послужить в качестве переводчика не посчитал возможным. Адреналин вырабатывался в достаточных количествах, а самоубийцей граф Григорий Орловский не был.
Конкистадоры смешались с инками. Послышались оживленные голоса, не понимавшие друг друга, но пытавшиеся объясниться. Началось взаимное солдатское братание — то, чего граф больше всего боялся.
Через некоторое время Орловский заметил, что цвета в толпе как будто перераспределяются. Цвета инков стали оттягиваться к центру толпы, тогда как испанские цвета — к краю. Причем испанские цвета оттягивались не к одному краю, а ко всем одновременно, как будто более легкая жидкость всплывала из центра более тяжелой жидкости к краям.