Цель похода лежала у подножия начинающихся за Хломом Темных гор. Длинный переход утомил всех, включая колдуна, и путники решили отдохнуть и переночевать в городе. Кнут вел всех по одному ему знакомому пути. Они прошли сквозь многолюдный рынок, мимо торговых рядов с тканями и одеждой для знати. Элла чуть не отстала, она засмотрелась на пеструю торбу из плотной бежевой ткани, с вышитыми зелеными листьями. Листья манили знакомым холодком по телу и дрожью в руках. Торговец заметил, что проходящий путник заинтересовался товаром и поспешил назвать цену. Зверюга только пожала плечами, таких денег у нее не было. Продавец решил, клиент торгуется, и собрался просить назвать приемлемую стоимость, когда Авар окликнул незадачливую покупательницу, и она поторопилась нагнать остальных. Следуя за колдуном, они очутились на узкой улочке среди трехэтажных домов. Солнечный свет почти не попадал на дорогу, балконы закрывали небо не хуже крыши. Спертый воздух пах сыростью и плесенью.
Кнут решительно прошел мимо пятерых мужчин лихого вида к последнему дому на улице. Головорезы встрепенулись было, но, заметив два посоха, нападать поостереглись. Колдун подошел к крепкой двери красного дерева, взялся за колотушку в виде совы и громко постучал. Несколько минут спустя дверь открыла женщина в летах. Высокая, худая, в шелковом платье, расшитом искусно и дорого. Лицо ее хранило остатки былой красоты, осанку не испортили годы, а глаза смотрели с соколиным прищуром. Заметив колдуна, она наморщила нос и ухмыльнулась:
— Не ждала тебя в наших краях, Кнут.
— Со мной трое спутников, мы хотим есть и где-нибудь переночевать. В твоем вертепе найдется нам место, Тума?
Женщина сделала шаг назад, и пропуская гостей в дом, казалось, изучила каждого вошедшего внутрь.
— Сколько раз просила тебя не называть мой постоялый двор вертепом! — Тума посмотрела на Кнута укоризненно, и деловито продолжила: — Свободно три комнаты, кому-то придется потесниться.
— Ничего, мы как-нибудь, — улыбнулся Кнут.
В душном предбаннике их встретила фривольного вида девица, ярко накрашенная, в сильно декольтированном драпированном платье из тонкой материи. Она улыбнулась и подмигнула. Тума буркнула ей что-то, девица почтительно поклонилась, придерживая визитерам дверь.
— Хороша, — подмигнул Туме колдун. — Ух я бы… Но у тебя приличное заведение.
Женщина хмыкнула:
— Выбирай любую, но помни — для тебя две цены.
— За что это? — удивился Кнут.
— За выслушивание причитаний о морали, — отрезала хозяйка.
Тума отвела гостей на третий этаж, показала комнаты. Все они были маленькие, душные, насквозь пропахшие смесью муската и жасмина. Авару с Гертом достались одни хоромы на двоих, Эллу и Кнута разместили по-королевски. Специально для вновь прибывших накрыли стол в небольшом кабинете тут же. На ужин подали говядину с овощами, запеченные яблоки и горячий шоколад. Элла отрезала кусок мяса, отправила его в рот и в этот миг поняла, как ей надоела рыба. Говядину приготовили без изысков, но после морской диеты в доме колдуна, мясо казалось даром богов. А уж когда дело дошло до горячего шоколада, жизнь заиграла всеми цветами радуги.
После еды Кнут позвал ученицу к себе, долго и нудно разбирал с ней заклятия из книги с истертой обложкой. Эллу раздражала излишняя щепетильность учителя: во-первых, она не очень понимала, какая польза от объяснений, как найти путь в лабиринте без силы, от заклинаний поиска этого самого пути или управления блуждающими огоньками. Во-вторых, если написанное на желтых страницах так важно, почему старик дал ей книгу, только когда начали собираться в дорогу. Колдун не обращал на ворчание ученицы никакого внимания, все, что он хотел — твердое знание и точное понимание слов. В конце концов, он отпустил совершенно измотанную Эллу к себе. В комнате девушке было нечем дышать, и она вынесла огромное мягкое кресло на балкон, устроилась в нем и сама не заметила, как заснула.
Проснулась она, когда на небе появились первые звезды. Ночь подарила приятную прохладу. Стояла тишина, люди на улицах, вероятно, попрятались кто куда, лишь на балконе этажом ниже слышалась какая-то возня. Элла захотела свеситься вниз и посмотреть, что там происходит, но услышала голоса и предпочла затаиться.
— Поделишься, зачем пожаловал ко мне или дождешься, пока я умру от любопытства? — Тума говорила в полголоса, но ученица Кнута слышала ее превосходно, — ты ведь не думаешь, что поверю в случайный визит?
— Откуда такие мысли? Почему я не могу навестить давнюю подругу? — голос колдуна звучал необычно, немного покровительственно и вместе с тем вкрадчиво и заискивающе.
Руки Эллы впились в пушистые подлокотники кресла, ей безумно захотелось посмотреть, что происходит этажом ниже. Она перебрала все известные способы остаться незамеченной и нашла подходящий. Ее, конечно, ждет кара, если учитель поймает за шпионажем, но есть надежда, что он слишком занят своей собеседницей. Ученица Кнута потянулась сознанием к полу, и разум ее распался на тысячи частей, а потом тонкими нитями просочился сквозь дерево. Тело осталось на балконе, а сама она наблюдала за собеседниками с потолка. Шершавое дерево перекрытий пахло высохшей сосной и не давало свалиться вниз.
Комната оказалась большой и не такой душной, как остальные. Прямо под Эллой стоял стол с парочкой канделябров на шесть свечей, вином, двумя кубками и закусками. Хозяйка и гость расположились в больших креслах друг напротив друга. Тума насмешливо смотрела на колдуна.
— Давнюю подругу? — губы ее исказила ухмылка. — Последний раз ты навещал меня лет пятнадцать назад, когда шел под Темные горы просить прощения у Тайлы.
Кнут опустил глаза.
— Она не простила.
— Я поняла, — хозяйка кивнула. — Было бы чем похвастаться, ты бы заглянул на обратном пути. Что тебе нужно сегодня?
Колдун пристально посмотрел на собеседницу.
— Помнишь, вы с твоим отцом сделали сосуд для удержания демонов. Я чувствую, что он еще в твоих руках.
— Он у меня, — женщина в который раз ухмыльнулась. — Только тебе он вряд ли сослужит службу. Чтобы поместить туда пленника, нужна его кровь, а те демоны, что живут под Темными горами, не имеют нужного тебе тела.
— Я помню, — Кнут наклонил голову влево, пригубил вина и съел кубик пахучего сыра. — Мне нужен сосуд, все остальное тебе лучше не знать. Что ты хочешь за него?
Женщина молча постучала холеными пальцами по гладкой поверхности стола. Колдун терпеливо ждал ее решения. Она сделала глоток вина и посмотрела собеседнику в глаза:
— Я бы отдала тебе его просто так, но у меня есть одно желание.
— Говори, — нетерпеливо прошептал Кнут.
— Я стара, мне все чаще кажется, что моя нить вот-вот кончится. Я немного жалею о том, что много лет назад была чересчур рассудительной, и напоследок, я бы покуролесила, — Тума улыбнулась и залпом допила вино. — Я хочу вернуть молодость. С тебя только заклинание, силу можешь взять из моего источника.
Колдун погладил кулаком подбородок и потянул сам себя за бороду. Налил вина в опустевший кубок женщины.
— Ты, думаю, понимаешь, что это значит? Ты можешь прожить еще долго, но если твое желание исполнится, ты умрешь сразу, как твой источник опустеет. Мне заклинание тоже обойдется дорого.
Тума ухмыльнулась и подняла лицо к потолку. Элла отчетливо увидела, насколько хозяйка дома все еще красива несмотря на возраст.
— Я не могу воспользоваться силой, но насколько полноводен мой источник представляю, — тут женщина подмигнула колдуну. — Пусть мне будет не двадцать, меня устроят и тридцать пять лет. Я буду молода, а сила будет расходоваться медленнее. Идет, Кнут?
— Хорошо, только с условием. Я хочу попасть в твою постель сразу после превращения.
Тума сдвинула брови.
— И что ты там будешь делать? Держать меня за руку? Не к чему это…
— Как знаешь, я условия озвучил, — колдун махнул рукой.
— Хорошо, — смягчилась собеседница. — Не скрою, я бы предпочла желтоглазого, что пришел с тобой, хоть меня и пугает его истинная ипостась, но если ты поклянешься, что не умрешь прямо на мне, я согласна.
Кнут засмеялся. Громко и раскатисто:
— Твой отец пожелал мне, умереть как зверь, мучительной медленной смертью. Даже боюсь представить, что творится в твоей постели, если я могу умереть там. А уж на что был похож твой брак с Фору, и предположить страшно.
— Оставь Фору в покое, — отрезала Тума. — Он правильно жил и достойно умер. А отец мой, так тебя любил, что и проклясть как следует не сумел. Что он пожелал тебе? Одиночество и мучительную смерть? И все это до двенадцатого колена? Нет смысла проклинать потомков и насылать одиночество одновременно. Никого не трогает смерть тех, кого не знал и не любил, — тут женщина улыбнулась. — Я бы наказала тебя по-другому. Ты бы видел смерть всех своих детей и ничем бы не мог им помочь.
Колдун закрыл глаза, тяжело проглотил слюну.
— Но ведь так и было, Тума. Одна из вас, не спросив меня, родила от меня ребенка, который мало того, что умер сам, так еще унес с собой мать. А другая просто избавилась от моего сына, не пожелав даже сообщить мне о своей беременности.
— Пятьдесят лет прошло, Кнут, — женщина тронула колдуна за руку. — Я все тебе простила, и ты меня прости. Ты прыгал то в мою постель, то в постель Тайлы, а тут Фору сделал предложение. Он знал, что я люблю другого, и готов был ждать, но подсовывать ему чужого ребенка в качестве первенца — это было слишком.
— Тайла использовала заклятие, которое я не сразу разгадал, но любил я тебя.
— А я тебя, но выбрала Фору. И заметь, обошлась без заклятий. Жаль, отец не сдержал гнева. Не тебя жаль, его. Боги жестоко карают такие вещи, — Тума сжала ладонь колдуна. — Мне не нравятся твои идеи, Кнут. Боги придут защитить Мир мертвых. А после будут только разрушения и пустота. Подумай, стоит ли оно того?
— Стоит. Чтобы ты ни говорила, проклятье действует, и я не хочу мучиться еще и после смерти. Там муки серьезнее будут. Я все предусмотрел. Я предпочту просто не умирать, — колдун хмыкнул. — Начнем, пока ты не передумала.
Женщина кивнула. Кнут поднялся на ноги и почти мгновенно вошел в транс. Глаза колдуна закатились, шея выгнулась, а руки повисли будто веревки. Хозяйка дома откинулась в кресле и прошептала нескольколь слов на древнем наречии.
Элла затаила дыхание и вжалась в потолок. Тума лежала, словно фарфоровая кукла: пустая, холодная, мертвая. Взгляд старика стал осмысленным и он начал читать заклинание, беспорядочно размахивая не принадлежащими ему руками. Тело женщины несколько раз дернулось в такт словам. Вокруг забегали нити света. Ученица Кнута зажмурилась и вернулась в свое тело.
Она открыла глаза и посмотрела вокруг. Внизу по-прежнему, слышалась возня, но ничто не выдавало происходящих событий. Стало не по себе. Захотелось поговорить хоть с кем-то. Элла вышла в коридор и подошла к двери комнаты Авара. Сложила когтистую лапу в кулак, чтобы постучать, но в последний момент передумала. Из-за двери раздавались характерные звуки: сын Эскала явно был не один и на разговор с Эллой отвлекаться бы не стал.
Девушка глубоко вдохнула. От Авара она подобного не ожидала. Она думала, впрочем, какая разница, что кто думал? Да и он не давал никаких поводов. С каких это пор дружеское участие можно трактовать как симпатию? Подступили предательские слезы, Элла шмыгнула носом и бросилась вниз по лестнице. Она бегом пролетела три этажа, пронеслась по краю гигантской гостиной, выбежала в предбанник и налетела на чью-то широкую грудь. Извинилась и собралась бежать дальше, но знакомые руки крепко схватили ее за плечи.
— Золотая чешуя, ночь на дворе! Ты куда собралась?
Элла подняла заплаканное лицо. Желтые глаза Авара смотрели с нескрываемой тревогой. Девушка шмыгнула носом и смахнула слезинку с шерстяной щеки.
— Где ты был? И кто в комнате?
Сын Эскала удивленно приподнял бровь.
— Вероятно Герт, мы же там вдвоем. Что-то случилось?
— Ничего, — Элла затрясла головой. — Нет, случилось. Мне поговорить надо, хоть с кем-нибудь. Авар хмыкнул. Потрепал зверюгу за гриву.
— Сейчас царапину промою и поговорим.
Сын Эскала дотронулся до плеча, и Элла заметила небольшое ярко рыжее пятно.
— Это кровь? Что случилось?
— Ничего особенного, — Авар скорчил рожу. — Я вернулся на рынок, хотел купить одну вещицу, что присмотрел по пути. Торговец уже ушел, но какой-то молодчик решил, что может безнаказанно позаимствовать мой кошелек. Терпеть не могу воришек! В общем, когда я поймал его, нашлись заступники. Я-то, конечно, справился, но шкуру попортили. Пойдем.
Авар миновал предбанник и вошел в гостиную. Элла последовала за ним.
— Ты что — убил их?
Сын Эскала хихикнул:
— За кого ты меня держишь? Всех четверых я привязал к ярмарочному столбу. Завтра какая-нибудь добрая душа их отвяжет. Если с узлами сладит.
Они поднялись по лестнице. Он помялся у двери своей с Тертом комнаты, послушал немного, понимающе улыбнулся чему-то и обернулся к Элле:
— Мы можем пойти к тебе?
У девушки руки затряслись мелкой дрожью, лицо кинуло в жар, а по спине пробежал холодок.
— Нет, — она опустила глаза. — Прости, но нет. Последний раз, когда я хотела помочь человеку в своей комнате — это плохо закончилось.
Сын Эскала только плечами пожал: "Нет, так нет". Удивился, да и только. Пока они жили у колдуна, подобного не случалось. Там вообще ни одна дверь не запиралась. Он заходил в ее комнату запросто, разве что стучался для порядка.
— Пойдем тогда на крышу, я видел там скамью.
Элла кивнула, и они бодро зашагали вверх по лестнице.
Ночь вступила в свои права. На темном небе сияли звезды, прохладный воздух давал отдохнуть от дневных забот. Месяц подмигивал левым глазом. Пахло шиповником.
Они уселись на еще не остывшую после дневного зноя деревянную скамейку, Элла обработала рану Авара, а потом принялась пересказывать ему подслушанный разговор. Когда она оказалась в его объятиях, она не заметила, но закончила свой рассказ в кольце мужских рук, прижимаясь спиной к его груди и опираясь затылком на плечо как на подушку. Авар пах корицей, и этот запах в купе с прохладой его тела пьянил похлеще ягодной браги. Сын Эскала дразнил подругу, задавая вопросы исключительно на ухо, и каждый раз, когда его губы приближались к ее виску, Элла жалела, что клыки и шерсть мешают поцеловать его. Она сильнее вжалась в его плечо и закрыла глаза. Уверившись в полной своей безнаказанности, Авар бесстыдно нежил ее тело, скользя настойчивыми пальцами, где по ткани, где по шерсти, пока Элла не взмолилась:
— Пожалуйста, не заставляй меня думать, что я нравлюсь тебе, я и так с ума от ревности схожу.
Сын Эскала снова наклонился к ее уху:
— Напрасно. Если ты еще не моя, то только потому, что вижу, ты не готова. Все прочие мне сейчас не интересны, Элла-Вилатта.
Девушка закрыла глаза. Облизнула губы. Авар уткнулся носом ей в гриву.
— Пообещай мне вести себя благоразумно. Мне очень не нравится задумка колдуна.
— Чем же? — Элла снова потерлась затылком о плечо мужчины. — Меня настораживает лишь мысль о крови демона, подозреваю, речь идет моей крови, а остальное…. Шут его знает.
— Твоя кровь — меньшее из зол. Попасть в Обитель нитей можно, лишь пройдя насквозь Мир мертвых. Его границы охраняют пять демонов, и даже колдуну с ними не справиться. Возможно, он нашел тайный ход, но после него придется столкнуться с Теоном. Теон — самый опасный из стражей, и если он действительно твой отец, способ придуманный колдуном — единственный. Подействует или нет — неизвестно. А еще где-то там бродит шестиглавый волк. Его можно победить, но сколько сил уйдет, чешуя знает. Саму Ткань мирозданья и Нити сущего охраняет Тел-ар-Керрин, он проклят, но непобедим. И всех этих существ Кнут хочет потревожить одновременно. Мне не дает покоя один вопрос — насколько реален план отступления? — Авар вздохнул. — Это я еще не вспомнил легенду о том, что боги придут на помощь Тел-ар-Керрину, если он сам не справится с возмутителями спокойствия.
Я читала в книге колдуна, если не брать в руки свой клубок, Тел-ар-Керрин не пойдет за тобой за пределы Мира мертвых. Боги обещали простить.