— Иди в дом, — крикнул ему Карел, — собирайся, слышишь меня? Началось!
Действительно, началось, они обошли ещё несколько домов, но остальные заговорщики были в добром здравии, и никто не пытался их арестовать. То ли целей было только две, то ли выделили только четверых гвардейцев, которые должны были посещать всех по очередь. Когда собралась толпа человек в тридцать, наполовину состоявшая из женщин и детей, они направились в конечный пункт — паровозное депо.
Поезд в город Слениг, на котором они собирались бежать, отходил только утром, но времени терять никто не хотел. В толпе был и начальник депо, который поднял рабочих и машиниста, а уже через час паровоз с двумя вагонами стоял под парами. Толпа стала спешно грузиться в вагоны, машинист, помощник и кочегары заняли свои места, с тихим гудком состав тронулся.
— Что будем делать там? — спросил у Карела Ханс, глядя на удаляющуюся станцию, — то есть, понятно, что. Возьмём партию оружия, а потом?
Карел задумался.
— А что планируете вы?
— Планируем с людьми и оружием возвращаться к себе, потом идти в Пустоши, разбивать там лагерь и искать базу хранителей. Если понадобится, будем держать оборону.
— И вы собираетесь брать нас с собой?
— А есть иной выход?
— Можно попробовать взять Слениг под контроль. Дружина перейдёт на нашу сторону, а город станет центром для будущих действий.
— А получится?
— Должно получиться. Там много наших сторонников.
— А если их уже приняли? — спросил Ник, — так же, как вас.
— Всех арестовать точно не смогут, да и верных людей у них мало.
— Хорошо, — Ханс вздохнул, — вы будете вести переговоры, а мы позаботимся, чтобы вас в процессе не пристрелили.
Глава четырнадцатая
С рассветом поезд, состоявший из локомотива и двух пассажирских вагонов, прибыл в назначенное место. Город Слениг — ещё один промышленный центр, не самый большой, но важный. Ходокам он был важен, как место, где расположена оружейная мастерская.
Железнодорожный путь был чист, на вокзале стояла гробовая тишина и только пыхтение двигателя и стук колёс нарушали спокойствие. Те, кто собирался их встречать, не позаботились о том, чтобы создать хотя бы иллюзию жизни. А глядя на вымершую местность вокруг, любой, даже самый тупой революционер догадается, что здесь засада.
— Связались по телеграфу, — прокомментировал Карел.
— Да хоть голубиной почтой, — ответил Ник, разглядывая окружающие строения через окно. Встал он предусмотрительно сбоку, чтобы не поймать пулю.
Всем, кто находился в вагонах, приказали лечь на пол. На ногах были только Ник, Ханс, Карел, его сын Стефан и ещё один мужчина из инженеров, заявивший, что умеет стрелять. Звали его Крис. Карел держал третий карабин, Стефану и Крису отдали трофейные пистолеты, наспех растолковав, как ими пользоваться. Не факт, что от этих троих будет какая-то польза, но Карел утверждал, что стрелять, скорее всего, не придётся.
На перроне, где поезд, наконец, остановился. Было всё так же пусто. Появилась мысль сходить на разведку, но тут засада сама себя обнаружила. Из ворот вокзального здания вышли несколько человек. Во главе процессии шагал пожилой мужчина в тёмном пальто. Седые волосы трепал ветер, а лицо выражало высшую степень надменности. За ним следовали двое, судя по спортивному телосложению и повадкам, это были всё те же гвардейцы. Это было тем более ясно, что в руках они держали автоматы футуристичного вида с дисковыми магазинами, примерно, на сотню патронов, а на груди висела разгрузка с магазинами обычными, секторными. Следом, с видом уводимых на убой баранов, шагали десятка полтора бойцов местной дружины. С этими было всё понятно, в стране начиналась анархия, а они были обязаны поддерживать порядок. Вот только с самим понятием порядка было как-то мутно. А потому решительности на лицах городской милиции видно не было.
— Это он, — заявил Карел, глядя на первого, — хранитель, я знаю его.
— Советую не дёргаться, — предупредил Ник, — сейчас они подойдут поближе, и мы спокойно поговорим.
Ник занял позицию за одним из окон слева, а Ханс расположился справа. Приближавшихся людей держали на прицеле, но сами при этом не показывались, наводя ружья под углом к стене вагона. Несмотря на холод, Ник приказал все окна приоткрыть сантиметров на десять, чтобы не приходилось стрелять через стекло.
Когда процессия подошла к вагону на расстояние в пять-шесть метров, хранитель остановился и, подозрительно окинув взором вагоны, заговорил:
— Мы знаем, что в вагонах находятся преступники, убийцы, запятнавшие себя кровью стражей порядка, — голос был хриплым, но слышно было хорошо, чувствовалась ораторская подготовка, — выходите по одному, с поднятыми руками и без оружия. Невиновные будут освобождены. Если вы откажетесь, мы применим силу. Сопротивляться не советую, пули легко пробьют стенку вагона.
Указанный им факт прекрасно понимали и ходоки, поэтому все пассажиры лежали, прижавшись к полу, а вдоль стен были навалены тюки с вещами, которые должны были, пусть не остановить, но хотя бы замедлить пулю. Так себе защита, но лучшего у них не было.
В подтверждение слов хранителя, гвардейцы вскинули автоматы. Этим, судя по выражению на лицах, ничего не стоит поубивать всех, то там есть, включая женщин и детей.
— У вас минута на размышление, — известил их хранитель, продемонстрировав золотые часы.
Ждать минуту никто не собирался, Ник кивнул Хансу, а тот ему в ответ, два штуцера, справа и слева, дружно грохнули. Головы гвардейцев разлетелись вдребезги, забрызгав кровью хранителя. Сам он тоже свалился, спустя секунду, Карел, сообразив, что бой начался, выстрелил в него. Насколько тяжела оказалась рана, было не разглядеть, да это никого и не интересовало. Гораздо важнее были дальнейшие события.
Дружинники, как и ожидалось, спасовали перед столь явным преимуществом противной стороны. Вскинув ружья, они начали отступать. Выстрелил только один, и пуля его чиркнула по крыше вагона. Ник подумал, что пистолет-пулемёт, который он положил перед собой, поможет легко, в пару очередей, убрать их всех. Но планы у них были другие.
— Мика! — крикнул Карел, стараясь, тем не менее, не высовываться из окна, — слышишь меня? Это Карел! Карел Волк!
Один из дружинников опустил ружьё и с сомнением произнёс:
— Карел? Откуда ты?
— Скажи своим, чтобы опустили оружие, я выйду к тебе, и мы спокойно поговорим.
— Хорошо, — ответил Мика, после, примерно, минутного раздумья, после чего обернулся к своим и скомандовал, — не стрелять.
Карел, прислонив ружьё к стене, медленно вышел из вагона, он подошёл к командиру дружинников. Оба сдержанно поприветствовали друг друга. Разговор был негромким, поэтому Ханс и Ник подошли поближе к выходу, чтобы всё слышать.
— Они сказали, — Мика кивнул на лежавший здесь же труп хранителя, — что вы напали на дружинников в Гролше, убили многих и сбежали сюда.
— Во-первых, — начал объяснять Карел, — убили мы четверых гвардейцев, вроде вот этих, которые собирались расстрелять женщин и детей в вагоне, более никто не пострадал. Во-вторых, уже неважно, что они сказали. Сколько осталось хранителей? Четыре? Пять? Это ненадолго. А скоро и остатки гвардии полягут.
— О чём ты? — на лице командира отразился натуральный ужас.
— Очнись, Мика! — Карел помахал у него перед носом рукой в перчатке, — их больше нет. Это уже не всемогущие властители и прогрессоры. У них больше нет никаких нужных нам технологий и нет власти над нами. Власть держалась на страхе, теперь им нечем нас пугать. Никакого конца света не будет. Ни болезней, ни землетрясений, ничего. Они остались без поддержки, окно в их мир закрыто. Остались только они и мы. Да ещё несколько десятков вот этих.
Карел пнул ногой обезглавленный труп гвардейца.
— Ты предлагаешь напасть на них?
— Они ещё здесь?
— Хранителей нет, но есть гвардейцы. Они сейчас там, — Мика неопределённо махнул рукой за спину, — им поручено охранять наши семьи.
— Охранять? — не понял Карел.
Зато ходоки всё поняли.
— Это по-другому называется, — сказал Ханс, выходя из вагона, — не охранять, а держать в заложниках. Они предвидели, что мы договоримся, а потому подстраховались. Если вы отказались бы стрелять в нас, он сообщил бы своим, и те расстреляли бы ваши семьи.
Ханс нагнулся и вынул из кармана мёртвого хранителя коробочку с небольшой антенной.
— А вот и связь.
— Нет ли здесь какого подвоха? — спросил выходящий из вагона Ник. Он, в отличие от Ханса, сразу подобрал автомат и начал снимать с трупа разгрузку.
— Всё может быть, — согласился Ханс, — вот только, по-моему, они просто сглупили. Слишком привыкли иметь дело с бессловесными овцами, которые психически не готовы дать им отпор.
Организовались люди быстро, дружина, насчитывавшая в своём постоянном составе пятьдесят штыков, да ещё двести поступали по мобилизации, быстро развернула оружие против правителей, потерявших легитимность в глазах народа. Понятно было, что против пары-тройки пулемётов две сотни вояк, почти без подготовки и с допотопными ружьями, — никакая не сила, даже если забыть о заложниках. Исправить этот печальный факт могла только умелое руководство и фактор внезапности. Знают ли гвардейцы о происшедшем? Никто ничего не успел сказать. Хранитель умер быстро, а гвардейцы ещё быстрее. Но, мало ли, вдруг договаривались выйти на связь, а если не вышли, то подъём по тревоге и расстрел заложников.
Мика сообщил, что на "охрану" семей отправлены четверо боевиков с автоматическим оружием. Это было плохо. Ник и Ханс — отличные стрелки, но убрать смогут двоих, а оставшиеся двое запросто положат всех заложников. Нужна группа захвата, ну, или хотя бы ещё парочку ходоков привлечь, да нет их, и не предвидится.
В итоге решили подойти ближе и осмотреться на месте. Местом сбора был некий дворец в центре города, что-то вроде выставки и лектория. Обширный зал, все сидения заполнены людьми. Гвардейцев тоже видно, вот один торчит в окне, рация на плече, автомат в руках. Явно нервничает, ждёт команды. Если не дождётся? Инициативу проявит? Или просто плюнет и сбежит. Если убийца Карлоса был из этих, то, скорее, первое. Мотивация, хоть и непонятная, но высокая. Хотя, если служить будет некому, а им пообещают сохранить жизнь, что они выберут?
Решено было начать переговоры. Снимать единственного бойца, тогда как есть ещё три, — не самое лучшее решение. Оба выхода из здания перекрыли, окна взяли на прицел. Мика достал откуда-то древний рупор и, направив его в сторону окон, начал:
— Гвардейцы! Это говорю вам я, командир ополчения, Мика Альбин, ваши хозяева мертвы, предлагаю вам сдаться, тогда мы сохраним ваши жизни!
Толку от рупора было мало, не факт даже, что через закрытые окна они что-то услышали. Правда, от окна часовой убрался. Ханс, тем временем, придумал средство понадёжнее. Достав коробочку рации, он нажал кнопку передачи и негромко проговорил:
— Парни, вы меня слышите? Ответьте, нам есть о чём поговорить.
С минуту рация молчала, видимо, там обсуждали предложение. Когда ходок собрался повторить запрос, рация вдруг ожила:
— Слушаю.
— Отлично, парни, тот факт, что вы готовы к переговорам, уже радует.
— Что за переговоры? — гвардеец явно не был знаком с основами терроризма. А прямых приказов, видимо, не получил.
Ханс продолжил:
— Всё очень просто, сейчас вам не за что сражаться. Ваша сторона проиграла, хранители мертвы, остались только вы, но служить вам больше некому, если убьёте хоть одного заложника, вас уже точно никто не отпустит. Моё предложение: выйти на улицу, положить оружие, а после уходить в любом направлении.
— Ты уверен? — раздалось из рации, — здесь есть те, кто думает иначе. Особенно дети тех, кто с вами.
— Это глупо, — сказал Ханс с невозмутимым видом, — ситуация патовая, знаете, что это такое? Если не знаете, то я вам объясню. Взять здание штурмом мы не можем, поскольку там заложники, а вы не можете уйти, поскольку боитесь нас, вас мало и вы сразу погибнете под огнём. Я предлагаю выход.
— Выход? А где гарантия, что нас не застрелят на выходе, когда мы будем безоружны?
— Только моё обещание. Но можно придумать что-то ещё. Например, вы оставляете у себя пистолеты, берёте по одному заложнику и выходите, прикрываясь ими. Вместе с ними идёте до ближайшего поворота, там, убедившись, что погони нет, отпускаете их и уходите. Нам не нужны ваши жизни, они теперь никому не нужны, здесь никто не привык убивать, даже врагов, вроде вас. Уходите.
Молчание длилось минут пять. Потом уже другой голос проговорил:
— Мы выходим, не стреляйте.
— Бросьте автоматы, — напомнил Ханс.
В итоге всё прошло благополучно. Дверь отворилась, на дорогу выпали четыре автомата, после чего вышла странная процессия, состоявшая, судя по количеству ног из восьми человек. Люди шли тесной толпой, накрывшись куском ткани, видимо, шторой от большого окна. Идея странная, но эффективная, теперь снайпер, если таковой есть, и если его волнует жизнь заложников, точно не станет стрелять.
Так и получилось, они благополучно прошли по улице до ближайшего поворота, где остановились на несколько секунд, видимо, чтобы оценить обстановку, после чего, скинув штору и растолкав заложников, быстро скрылись за поворотом.
— Куда они пойдут теперь? — спросил Ханс у Мики.
— Здесь не останутся, точно, — ответил командир, — и в городах вообще, учёт населения поставлен очень жёстко, затеряться в толпе никто не сможет. Возможно, переедут в деревню, или ещё дальше, в Пустоши.
— И получим ещё одну банду, — резюмировал Ханс, — сомневаюсь, что эти люди станут землю пахать.
— Справимся, — спокойно ответил Ник, — и не таких били, надо их оружие найти, с собой они только пистолеты взяли.
Заложники, которых спешно эвакуировали из здания, кажется, даже не поняли, что были заложниками, им приказали сидеть смирно и ждать команды, что они старательно и делали. Но ходоков люди интересовали мало, они сразу кинулись подвергать обыску здание. Добычей стали два автомата и ручной пулемёт точно такой же конструкции, только с более длинным стволом и дисковым магазином. Запас патронов был скуден, навскидку, сотен пять, но и это выглядело огромным богатством на фоне их прежнего вооружения.
Долго любоваться на трофеи им не дали, Мика сообщил, что отряд дружинников выдвигается в местную администрацию, где раньше размещались хранители и их подручные. Кто-то сообщил, что ещё вчера гвардейцы арестовали нескольких жителей города, а потом увели их в здание Администрации.
Вооружённая толпа, которая никак не хотела становиться армией, несмотря на все старания Мики, отправилась к главному зданию города. Оцепили его быстро, двери были не заперты, но и никакого движения внутри было не слышно.
Ник вскинул пулемёт и, держа под прицелом окна, перебежал к входной двери. Следом, так же быстро, перебежали Ханс и Мика, последний тоже держал в руках автомат. Массивная деревянная дверь открывалась наружу, ухватившись за красивую бронзовую ручку, Ханс открыл дверь, прячась за ней, как за щитом. Ник, удерживая пулемёт для стрельбы от живота, шагнул внутрь. На секунду задержавшись в прихожей, он вспомнил, казалось, давно забытую военную подготовку. Атаковать будут под правую руку, потому что ствол удобнее поворачивать влево. Шагнув в коридор, он развернулся вправо.
И не угадал, там было пусто, только коридор с многочисленными дверьми, застеленный длинной ковровой дорожкой уходил вдаль метров на сорок. Резко развернувшись, Ник перевёл ствол пулемёта на левую сторону, но и там не было никого. Облегчённо вздохнув, но не опуская ствола, он выглянул наружу.
— Тишина. Можно заходить.
И в здание гурьбой повалили дружинники. Никакого порядка, просто вооружённая толпа, где люди мешают друг другу. Быстро начали осмотр кабинетов, большинство было заперто, но небольшой лом решил эту проблему радикально. Людей внутри почти не было, нашли с полдюжины каких-то бухгалтеров и счетоводов, которых под конвоем вывели из здания.