— Что? — руки на груди расплелись. Из-за той бабульки, я больше всего переживала. Я очень боялась, что у нее на фоне нервных переживаний случится сердечный приступ.
— Вторая твоя жертва с сумочками была подставная. — Я вспомнила, что та сумочка, слишком легко вырвалась из рук девушки, теперь понятно почему.
— А остальные? — решила уточнить на всякий случай.
— Остальные, оказались случайными жертвами. Ир, ювелирный магазин, из которого ты должна была украсть ожерелье, принадлежит отцу Марата. Кстати он планировал его на самом деле украсть и продать, но ты сбежала, и ему с этой затеей пришлось расстаться.
— И ты после этого пришел просить у меня прощение? Да как у тебя только совести на это хватило? — Полная праведного возмущения я приблизилась к Антону. — Ты, — нервы у меня сдали, и я стукнула Антона в грудь.
— Ира, ты что? — опешил парень.
— Меня бы за кражу ожерелья посадили бы, и не говори, что ты этого не понимал, — теперь я уже тыкала в него пальцем.
— А что я мог сделать?
— Взять в руки телефон и позвонить мне или хотя бы смс прислать. Все. Больше от тебя ничего не требовалось. Неужели было так тяжело? А может ты жаждал увидеть меня за решеткой? Такая своеобразная месть за то чтобы я ушла, — я, уже не контролируя себя кричала.
— Ира успокойся, — попытался утихомирить меня Антон, только где там, я только во вкус вошла.
— Да ты еще хуже, чем я о тебе думала. И ты мне смеешь утверждать, что действовал во благо? — не удержавшись, еще раз стукнула парня. — Что всего лишь хотел меня вернуть? Да ты глумился надо мной, спокойно со стороны наблюдая за моими мучениями. Ненавижу тебя, — прошипела. — Ты слышишь? Ненавижу.
— Что здесь происходит? — дверь кабинета распахнулась, явив моему взору Игната Эдуардовича.
— Ира, — Антон попытался ухватить меня за руку. Изловчившись, отскочила к столу, на глаза попался дырокол, я его как раз собиралась выбросить, он давным-давно сломанный в столе валялся, да вот только у меня все руки до него не доходили, а теперь вот дошли.
— Убирайся, — Выкрикнула, замахиваясь увесистой вещицей, — или я за себя не отвечаю.
Я готова была запустить эту железку в голову Антона — довел он меня. Я чувствовала, как во мне клокочет злоба, требующая выхода.
— Ненавижу тебя, — Максимальный размах…
Кинуть в Антона дырокол у меня не получилось, так как вовремя подоспевший Игнат Эдуардович, выхватил его у меня из руки.
— Ирина Анатольевна успокойтесь, — попытался утихомирить меня директор, только вот я жаждала крови.
— Как только, так сразу. — Степлер попал Антону точно в лоб и тот, прикрыв его рукой, застонал от боли, а по моим губам расползлась кровожадная улыбка. Глянула на стол, кидать было больше нечего, разве что монитор от компьютера, но во-первых его жалко, а во-вторых, он мог не долететь.
— Не ожидал я от тебя Ира ничего подобного.
— Я тоже от тебя не ожидала. Игнат Эдуардович, у вас есть нож?
— Зачем?
— У Антона по сценарию не должно быть большого пальца и уха, а они у него все еще имеются в наличии, надо бы исправить это досадное недоразумение. Я сама все сделаю, вы его только подержите.
Антон, выбегая из кабинета, слегка не рассчитал траекторию забега, вследствие чего, врезавшись в дверной косяк, растянулся посреди коридора. Ему, наверно было больно, а вот меня разобрало на ха-ха. Нервы, это все нервы, я это понимала, а вот остановить истерический смех не могла.
— Выпейте, — Игнат Эдуардович вложил мне в руки наполненную водой чашку. — Пейте. — Пусть и не сразу, но мне удалось это сделать. — Собирайтесь, я отвезу вас домой, в таком состоянии вы все равно работать не сможете и завтра тоже можете отдыхать.
По субботам наша контора работала, но только не полным, а половинным составом, чередуясь, неделя через неделю. Тот, кто работал в субботу, отдыхал в понедельник. Эта суббота по графику была у меня рабочая.
Молча собравшись, вышла из кабинета. Не знаю, как передать словами то состояние в котором я на данный момент пребывала, вроде бы уже и успокаиваться стала и в то же время появись на горизонте Антон, я, скорее всего, пошла бы на него в рукопашную.
— Ирина Анатольевна, ваша подруга сейчас дома? — поинтересовался Игнат Эдуардович, заводя машину.
— Да, — ответила, глядя невидящим взглядом в окно.
— Попросите ее, чтобы она посидела с вами.
— Я лягу спать и никому мешать не буду. Игнат Эдуардович, вы не переживайте, на поиски Антона, с целью его добить, я не пойду. Пусть живет.
— Как вы себя чувствуете?
— От моего ответа будет зависеть, куда именно вы меня отвезете к подруге или в "психушку"?
— Ирина Анатольевна, я всего лишь поинтересовался вашим самочувствием, а в "психушку", даже если бы вы продолжали буянить, я бы вас не повез.
— Спасибо, дальше я сама, — выйдя из машины, направилась к подъезду.
— Ир, ты, что сегодня так рано?
— Антон приходил, я в него дыроколом хотела запустить, не дали, зато степлер попал ему прямо в лоб. Ты меня покормишь, а то я так и не пообедала.
— Садись, рассказывай, а я за тобой так уж и быть поухаживаю. Что дальше-то было? — Маша сгорала от любопытства, а на меня наваливалась апатия.
— Попросила у зашедшего на мои крики Игната Эдуардовича нож, — с жадностью поглощая картофельную запеканку, которую передо мной поставила Маша, замолчала.
— Нож-то тебе зачем понадобился? Только не говори, что ты решила с Антоном поквитаться.
— Да, так, — положила в рот и прожевала очередной кусок картофельной запеканки. — Решила ему палец и ухо отрезать.
— Это такая своеобразная шутка, или ты серьезно? — подруга присела за стол, рядом со мной.
— Не знаю, — качнув головой, доела то, что у меня еще оставалось на тарелке. — Машка, я в таком состоянии была… — глядя в одну точку замерла.
— Ира, — Маша слегка дернула меня за плечо.
— Пойду-ка я посплю, а то у меня глаза закрываются.
— Иди, поспи, после поговорим.
Проснувшись поздним вечером, я поела и опять пошла спать. Видя мое состояние, Маша меня ни о чем не расспрашивала.
Суббота пролетела, как один миг, я только и делала, что ела да спала, и даже вечером мыться не стала, поняв, что у меня нет на это сил, перекусив, завалилась спать.
В воскресение, ближе к вечеру, я наконец-то ощутила себя отдохнувшей.
— Ну, наконец-то, — Возрадовалась Мария, завидев меня в дверях кухни. — Наша спящая красавица проснулась. Ты только поесть или как?
— Еще не знаю, но вроде как выспалась.
— Ну, ты подруга даешь, на дворе лето, вроде как не время в спячку уходить.
— Сама в шоке. А что у нас есть поесть? — поинтересовалась, присаживаясь за стол.
— Я тебя накормлю взамен на информацию, — заявила подруга.
— И что же ты хочешь узнать?
— Все, ты же мне толком так ничего и не рассказала, — Маша поставила разогреваться в микроволновку гречку с мясом. — Как отреагировал Антон на то, что ты решила покуситься на его части тела?
— Он сбежал. Причем так торопился, что не рассчитал траекторию забега и, зацепившись за дверной косяк, упал, вылетев в коридор. Маш, тебе смешно, а на меня словно затмение какое-то нашло.
— Да я вот представила, как выглядел Антон со стороны, забавное должно быть было зрелище. Жаль, что я этого не видела.
— Он мне не звонил?
— Тебе никто не звонил, а Антон, после твоего радушного приема, будь уверена, теперь навсегда к тебе дорожку забудет.
— Меня это вполне устраивает, теперь осталось только от ухаживаний Марата избавиться, — доев все, что мне положила Мария, поднялась и поставила разогреваться чайник.
— Ир, Марат к тебе в пятницу тоже приходил? — глаза подруги загорелись, ей не терпелось услышать пикантные подробности, только вот их не было. — Они с Антоном виделись?
— Нет, и Марата я не видела, — взгляд подруги потух. — С утра зайдя в кабинет, обнаружила на столе букет красных роз.
— Записка была? — оживилась Маша.
— В ней было написано всего лишь одно слово: "Прости".
— Ир, а ты уверена, что записка и цветы от Марата?
— А от кого же еще? Записку точно не Антон писал, я его почерк знаю.
— А как цветы к тебе в кабинет попали, ключи ведь только у тебя были?
— Василий Иванович, наш вахтер, по доброте своей душевной, решил помочь Марату вымолить у меня прощение, у него запасные ключи от всех кабинетов есть, вот он и разрешил положить цветы ко мне на стол.
— Скажи ему, чтобы он больше так не делал, — посоветовала подруга, заваривая и мне и себе чай.
— Бесполезно, Марат если захочет, может быть красноречивым и убедительным, к тому же еще существует мужская солидарность.
— И что же ты собираешься делать?
— Буду раздавать налево и направо цветы, благо женщин у нас предостаточно работает.
— Первый букет уже кому-то вручила? — Маша маленькими глоточками отпивала чай из своей чашки.
— Да, причем на глазах у Василия Ивановича, думаю, что он Марату об этом непременно сообщит, если тот вдруг еще раз надумает к нему заглянуть.
— Ир, ты его простишь? — Поставив чашку на стол, Маша не спускала с меня своих ореховых глаз.
— Маш, Антон, до того как я стала в него кидаться, сообщил мне что девушка, у которой я вырвала сумку, его знакомая. Маш, Марат заплатил ей пятьдесят тысяч за разыгранный спектакль и столько же ее бабушке, за ее вопли и причитания. Маш, я за ту бабушку больше всего переживала, а она роль за деньги играла. А еще, по словам Антона, Марат решил с помощью меня украсть из магазина своего отца дорогостоящее ожерелье. Маш, если бы я тогда не сорвалась, я наверняка оказалась бы за решеткой и не сидела бы сейчас здесь с тобой и чаи бы не распивала. Маш, я ни одного, ни второго не смогу простить, и давай мы закроем эту тему, пойдем лучше какую-нибудь комедию посмотрим, — поднявшись из-за стола и не дожидаясь подругу, я отправилась в комнату.
— Доброе утро, Ирина Анатольевна, — выйдя из подъезда в понедельник, я нос к носу столкнулась с Игнатом Эдуардовичем. Признаться, я не ожидала его здесь увидеть.
— И давно вы здесь?
— Минут десять.
— А почему в домофон не позвонили, я бы раньше спустилась, — Игнат Эдуардович, как и в прошлый раз, распахнул передо мной дверцу своей машины.
— Еще полно времени до начала рабочего дня, так что я решил постоять немного, подышать свежим воздухом.
— Игнат Эдуардович, — говорить о том, что произошло в пятницу, не хотелось, но лучше сразу поставить все точки над i. — Простите меня, обещаю, что впредь такого больше не повторится.
— Это вы сейчас о том, что произошло в пятницу? — директор бросил на меня взгляд, после чего вновь стал следить за дорогой.
— Ну, да. Не знаю, какая муха меня укусила. Мне так стыдно.
— Не берите в голову, с каждым могло такое произойти, — попытался он меня утешить. — Вы мне лучше расскажите, как провели выходные?
— Я их все проспала, — призналась.
— Зато отдохнули и выспались.
— Это точно.
В этот раз, обнаружив у себя на столе корзину с белыми розами, я им уже почти не удивилась.
— Валентина Сергеевна, — постучалась я в соседний кабинет. — Будьте так добры, избавьте меня от этого кошмара. — Протянув женщине корзину с цветами, сделала жалостливое выражение лица.
— Но Ирочка как же я могу их взять? Ведь это же вам подарили.
— У себя я их не оставлю, а выбросить жалко. Возьмете?
— Ну, раз так, то конечно я их у тебя заберу. Спасибо.
— Это вам спасибо, а то бы мне пришлось бегать и пристраивать их.
— Ира, это конечно не мое дело, — остановила меня в дверях Валентина Сергеевна. — Неужели один из ваших молодых людей вас так сильно обидел, что вы его уже несколько дней простить не можете?
— Валентина Сергеевна, а я его и не собираюсь прощать, пусть хоть весь мой кабинет цветами завалит.
— Ирочка, раз так все серьезно, скажите ему, чтобы парень не мучился.
— Дело в том, что некоторые люди не понимают слов. Простите, рабочий день уже начался, мне надо идти.
— Конечно-конечно, — закивала головой женщина, — но если вдруг захочешь поговорить, заходи.
Хоть и говорят в народе, что понедельник день тяжелый, для меня он оказался легким, потому что никто не нервировал, не выводил из себя и ничего не требовал. После работы, Игнат Эдуардович доставил меня до подъезда, пообещав заехать за мной завтра с утра. Я сделала попытку отказаться от его услуг, но директор меня и слушать не стал.
Вторник, среда, четверг и даже пятница, а потом и вся следующая неделя, прошли для меня чередой сменяющих друг друга дней. Антон больше не появлялся, Марат тоже на глаза не показывался, а так же не звонил, и не прислал за это время ни одного сообщения, зато цветы от него я находила у себя в кабинете с завидной регулярностью. Я их по-прежнему отдавала коллегам, не оставляя себе ни единого цветочка, но если раньше меня спрашивали кто их дарит и когда я дарителя прощу, то в последнее время меня все чаще мучают вопросом: "Ирочка, а что у тебя с нашим директором". В то, что он меня всего лишь встречает и провожает, никто не верил.
Сегодня в пятницу, по обыкновению, Игнат Эдуардович довез меня до работы, но только на этот раз он не пошел к себе в кабинет, а остановился рядом со мной, дожидаясь, когда я открою дверь.
— Вам нужно что-то из документов? — Огромную корзину, наверное, с сотней бардовых роз директор заметил сразу, еще бы, она стояла на полу у двери и сразу же бросалась в глаза.
— Один из поклонников грехи замаливает? — указал он кивком головы на цветы.
— Пытается, но я его все равно не прощу. Цветы бесспорно красивые, но я их не приму.
— Хотите, я их выброшу? — предложил директор.
— Не надо, я их отдам. Игнат Эдуардович, давайте вы меня больше не будете встречать и провожать после работы.
— Почему?
— Вы в курсе того, что нам с вами уже служебный роман приписали?
— И что с того? — внимательный серый взгляд, от которого хотелось спрятаться.
— Вас не беспокоит, что о вас гуляют такие слухи? Может, вы хотите опровергнуть столь опрометчивые суждения коллег?
— Ирина Анатольевна, а как вы относитесь к тому, чтобы слухи стали не беспочвенными?
— Вы это сейчас серьезно?
— Более чем. Давайте в выходные вместе куда-нибудь сходим.
Стало страшно — я не ожидала такого. Девчонки на работе намекали, что Игнат Эдуардович ко мне неровно дышит, только вот я их слова на веру не принимала. Вспомнились прежние слова директора о том, что он полгода ждал, когда я расстанусь со своим парнем, а когда это произошло, он подошел и сказал мне, что я ему нравлюсь. Только вот тогда я приняла его слова за шутку, возможно даже за флирт, но не более того, а потом я и вовсе решила, что он заодно с похитителями.
— Ты сразу не отвечай, подумай, до завтрашнего дня еще куча времени. — Наверное, у меня на лице что-то отразилось, потому что Игнат Эдуардович, поспешно вышел из моего кабинета.
Весь день я размышляла над предложением Игната Эдуардовича, но чем больше думала, тем явственней понимала, что настало время отказаться от услуг директора. Не надо ему больше меня встречать и провожать, теперь осталось дело за малым, убедить в этом его самого, а еще сказать, что на выходные я с ним никуда не пойду. — Игнат Эдуардович, — мы уже почти подъехали к Машиному дому.
— Если не хотите со мной встречаться, не надо, но в понедельник, я как обычно за вами заеду.
— Не надо. Вы же сами видите, меня никто не преследует, встречи со мной не ищет.
— В том-то и дело, что я сегодня все видел собственными глазами, про вас, Ирина Анатольевна, не забыли.
— Если вы про цветы, то это совершенно другое, — мы остановились, и я отстегнула ремень безопасности.
— В понедельник я поговорю с Василием Ивановичем, будьте уверены, цветов в вашем кабинете больше не будет. Ирина Анатольевна, неужели вы не понимаете, что принимая цветы, вы тем самым даете надежду.