Четыре часа спустя, услышала, как открывается входная дверь, выйдя в коридор, застыла на месте. Игнат пришел не один. Надо же, как Татьяна оперативно сработала.
— Привет, — десятисекундное замешательство прошло и, сделав несколько шагов, я протянула девочке руку. — Давай знакомиться, я — Ира.
— Софья, — крепко вцепившись в руку отца, девочка смотрела на меня исподлобья.
— Софья, ты голодная? Я тут пирожков напекла, ты с чем любишь? — Ища поддержки, девочка глянула на отца, а тот ей кивнул.
— Пахнет вкусно. — Игнат тоже нервничал.
— Так вы еще и с вещами, — я только сейчас заметила стоящую у ног директора сумку. Вот, казалось бы, что я такого сказала? А ведь оба сразу напряглись, словно боясь, что я их сейчас выгоню, — тут, как бы саму на улицу не вышвырнули.
— Софья, — девочка дернувшись, прижалась к отцу. — Я не кусаюсь, — присев, чтобы не нависать над ребенком, улыбнулась. — И я точно не питаюсь маленькими хорошенькими девочками. Так что меня нечего бояться.
— Я не маленькая, — заявил ребенок. — И не надо называть меня хорошенькой, потому что я некрасивая.
— Кто тебе сказал такую глупость?
— Мама, — опустив голову, призналась Софья.
— Мама? — Я готова была Татьяне за эти слова голову оторвать. Разве можно такое говорить ребенку?
— Да, — кивнула головой девочка.
— А скажи, мама у тебя красивая?
— Очень.
— А папа? — и мы с ней вместе посмотрели на Игната.
— Папа тоже красивый.
— В таком случае ты не можешь быть некрасивой. Мы тебе сделаем прическу, купим стильную одежду, и тебя в классе никто не узнает.
— Но мама…
— Красота в первую очередь идет изнутри, а ты изнутри вся светишься и сияешь, я это вижу.
— А почему я этого не вижу? — Повернувшись к зеркалу, Софья стала себя рассматривать.
— А потому что свое сияние увидеть крайне сложно, но его надо научиться ощущать. Хочешь, научу? — Девочка, немного подумав, кивнула.
— Отлично, только для этого надо будет немного поработать и ты должна быть готова к тому, что результат произойдет не сразу, придется чуть-чуть подождать.
— Я согласна, — в глазах ребенка загорелся интерес.
— Отлично, в таком случае пошли устраиваться, — протянув ребенку руку, дождалась, когда она вложит в нее свою.
— Ты меня не выгонишь? — в глазах девчушки плескался страх.
— А с чего ты взяла, что я тебя выгоню?
— Мама сказала, что когда я приду к папе, то… — ребенок запнулся и, бросив на меня робкий взгляд, покосился в сторону папы, — злая тетя меня выгонит, потому что я страшная и никому ненужная. Я обуза и вообще я не должна была на свет появиться. А еще она сказала, что у вас скоро будут свои дети, и папа меня теперь не любит, и что вы меня отдадите в детдом.
Слов не было. Зато появилось желание вырвать у Татьяны язык. А еще спросить у этой горе-мамочки, почему она, такая хорошая, отдала свою дочь таким плохим людям как мы? С шумом выдохнув из легких воздух, попыталась, чтобы на лице не отобразилась та гамма эмоций, что во мне клокотала и требовала выхода. Девочка и без того, похоже, настрадалась, так что ей лишние потрясения не нужны.
— И что ты сама по этому поводу думаешь? — спросила, не зная как именно оправдываться.
— Я не знаю. Вы только не отдавайте меня, — в глазах девочки появились первые слезинки. — Я умею убираться, могу приготовить макароны, картошку и яйца. Я буду вести себя тихо-тихо, так тихо, что вы меня даже не услышите. А когда у вас появятся дети, я буду помогать вам ухаживать за ними, а еще я могу ходить в магазин и выносить мусор.
Я не выдержала и крепко прижала к себе ребенка. Я думала, что на мою долю выпала куча испытаний и что у меня наступила чернильно-черная полоса, как же я ошибалась. Бедная девочка. Сколько же ей страданий выпало.
— Мы тебя никому не отдадим, — произнесла, чувствуя, как по щекам покатились слезы. — Если ты, конечно, сама уйти к маме не захочешь.
— Я не хочу к ней, — девочка обняла меня еще сильней, хотя я ей по сути никто и видела она меня впервые в жизни. — Она часто надолго уходит и оставляет меня одну. Она запирает меня с другой стороны, чтобы я никуда не ушла. А мне ночью страшно, я даже спать по ночам перестала, телевизор смотрю.
— Софьюшка, а часто ты дома по ночам одна остаешься? — я не узнала голос Игната, тихий, сдержанный и зловещий.
— Почти всегда, мама редко дома ночует, а еще хуже, когда она пропадает на несколько дней. Однажды она даже забыла мне еды купить, — шмыгнув носом, Софья обняла меня еще крепче.
— Хочешь сказать, что в холодильнике у тебя ничего не было, а сварить ты себе ничего не смогла?
— Первоначально и в холодильнике что-то было и в шкафчике и рис и макароны были, только в тот раз мамы долго не было и у меня все закончилось, в последний день я только одну воду пила, потому что у меня ничего не осталось. — Теперь уже я сильнее прижала к себе девочку. — Ира, я так и не научилась варить рис, он у меня либо не доваривается, либо пригорает, но я все равно все съедала. Я неприхотливая, непривередливая, и всеядная, и люблю все, и не буду капризничать.
С Татьяной мне в ближайшее время лучше не встречаться, потому что если я с ней встречусь, мало ей не покажется. Слегка отстранив от себя девочку, глянула на Игната, а тот с остервенением тыкал пальцем по экрану телефона.
— Она вне зоны действия сети. Я к ней, ключи у меня есть. Надо поговорить. — Игнат выскочил из квартиры прежде, чем я успела произнести хоть слово.
— Папа вернется? — внимательные серо-голубые глаза ребенка, настороженно смотрели в мои.
— Конечно, вернется, — заверила Софью, погладив ее по голове. — Пошли на кухню, там, наверное, уже все пирожки остыли, дожидаясь, когда мы придем и съедим их.
— Мамы дома нет, она уехала, — тихо произнес ребенок, понурив голову. — Зря папа туда поехал.
— Вещи сама собирала? — спросила, когда взгляд зацепился за стоящую на полу сумку.
— Сама, — подтвердила Софья. — Мама собиралась, и мне приказала сумку собирать.
— А что еще она сказала? — спросила осторожно.
— Что ноги ее в той квартире больше не будет, что ей все надоело, что она устала и еще она ругала и тебя и папу. — Вот в чем в чем, а в этом я не сколечко не сомневалась.
— Софьюшка, иди, помой руки и проходи на кухню, а я пока твоему папе позвоню, — кивнув, девочка отправилась в ванну.
— Игнат, Софья утверждает, что Татьяна уехала.
— Я все равно, заеду, — злой раздражительный мужской голос резанул по ушам.
— В таком случае, посмотри, там возможно какие-нибудь Софьины документы остались, учебники, ну и вещи ее, как сам понимаешь, она не могла с собой все забрать.
— Я понял. Заберу все что найду.
Зайдя в кухню, застала такую картину, Софья сидит на краешке стула и гипнотизирует тарелку с пирогами.
— Ты почему не ешь? — Присела рядышком с ней за стол.
— Так младшие едят только после старших.
Не знаю, слышала ли Софья скрежет моих зубов, но вот сверкнувший ненавистью взгляд ее все же зацепил, и девочка вжала голову в плечи.
— Софья, у нас другие порядки, так что запомни, когда захочется есть, тогда и подходи к столу и никто тебе слова не скажет. Не стесняйся просить, потому что если не попросишь, то не получишь, я же не могу предугадать того, что ты хочешь.
— Можно? — девочка робко указала на тарелку с пирожками.
— Нужно. И не стесняйся, ешь сколько захочется, а я нам сейчас чай заварю.
Отойдя к другому столу, специально встала спиной к девочке, для того чтобы лишний раз не смущать ребенка. У меня в голове не укладывалось, что родная мать может так поступить с ребенком и вот спрашивается, почему она Софью Игнату раньше не отдала? Неужели горстка денег может окупить страдания ребенка? Все это было выше моего понимания.
— Держи, — поставила перед Софией чашку теплого чая, себе же налила погорячее. — Тебе сахар положить?
— Две ложки если можно. — Доев пирожок, девочка не решилась взять себе еще один, а ведь хотела. Ее взгляд постоянно останавливался на пирожках, но она, съев один, за вторым руку так и не протянула. Девочка отпила чая.
— Бери еще, — смотреть на ее внутренние терзания я больше не могла.
— Спасибо, но девочка не должна много есть, тем более сладкого и мучного, а то испортится фигура и тогда замуж никто не возьмет, а для девочки самое главное в жизни удачно выйти замуж. — Я даже не стала спрашивать, кто вбил ей в голову такие глупости. Язык Татьяне надо вырвать.
— Софья, как ты знаешь, дети растут, а для того чтобы расти организму требуется питание, так что для того чтобы вырасти необходимо хорошо кушать. Так что ешь, — подвинула тарелку поближе к девочке.
— Правда, можно?
— Да. — Пришлось надавить, потому что девочка все еще не решалась. — Правда, надо было тебя чем-нибудь посущественнее накормить. У меня в духовке картошка с мясом в горшочках тушится, только вот готова она будет только через час, не раньше. Я-то вас так рано не ждала.
— А ты знала, что я приду? — удивился ребенок.
— Наверняка нет, но предполагала и надеялась на то, что ты скоро будешь жить вместе с папой.
— А ты? — серо-голубые глаза встретились с моими.
— А я тут в гостях, поживу немножко, а потом уйду.
— Куда? — вопрос закономерный, только вот ответа у меня на него не было.
— Пока не знаю, — пожала плечами, отпивая из своей чашки чай.
— Тогда оставайся, — серьезный совершенно не детский взгляд, ожидающий от меня ответа.
— Посмотрим, — ответила неопределенно. — Время покажет.
Вскоре мы с Софией перебрались в комнату и стали обустраиваться в ней. Начали с того, что достали из сумки и разложили по шкафам Софьины вещи.
— А ты где будешь спать? — вопрос застал врасплох. Раньше в этой комнате жила я. Теперь свое место на диване мне придется уступить Софье. В другой комнате на кровати спит Игнат, а больше спальных мест в наличии не имелось.
— Задачка, — сев на стул, почесала затылок. — У тебя есть предложения?
— Можно со мной и мне не так страшно ночью будет, — предложил ребенок.
— Согласна, — тут же ухватилась за эту идею, потому что напрашиваться под бочок к Игнату я не хотела, хотя и желала. Кто знает, возможно, что я для Игната всего лишь мимолетное увлечение, и он теперь уже не знает, как от меня избавиться. Стоп, оборвала собственные мысли. Не надо думать в этом направлении.
— Ура, — обрадовалась Софья. — А ты точно ночью никуда не уйдешь?
— Если только на пару минут в туалет, или водички попить.
— Это не страшно.
— Только должна тебя предупредить, — прошептала заговорщицким шепотом. — Я по ночам иногда кричу. Не испугаешься?
— Кошмары снятся? — посочувствовала мне девочка с таким выражением лица, словно она каждый день кошмары видит и не понаслышке о них знает. — Они тебе снятся, потому что ты одна спишь, а если мы вместе ляжем, то они к нам не придут.
Подойдя, притянула к себе голову ребенка. Бедная малышка, это ж сколько всего ей пришлось пережить?
— Пошли, тушеную картошку из духовки доставать.
— Я никогда такую не ела, — Софья с интересом рассматривала содержимое одного из горшочков.
— Вот сейчас и попробуешь.
— Но, тут же всего два горшочка, — я непонимающе уставилась на Софью, не понимая в чем проблема. — А папе? Ты же ведь на меня не рассчитывала. — И вот что тут скажешь?
— Давай так, — присела рядом с Софьей. — Один горшочек мы с тобой трогать не будем, и оставим его папе, а второй поделим напополам.
— Ты же останешься голодная. — Вот что за ребенок? Я же видела по ее глазам, что Софья готова в одиночку съесть все содержимое горшочка. Я такой взгляд однажды видела у собаки. Сама-то я животных у себя никогда не держала, а вот у некоторых моих одноклассников были домашние питомцы. Так вот, сидели мы с одноклассницей на кухне и ели бутерброды, а ее собака сидела на полу рядом с нами и каждый раз, когда я подносила бутерброд ко рту, она таким голодно-просящим взглядом провожала каждый откусанный мной кусок, что хотелось отдать ей сразу и все. И я бы отдала, но подруга мне строго-настрого запретила кормить собаку. А та, горестно вздыхая, взглядом говорила: "Я бы съела этот кусочек".
У Софьи сейчас взгляд был практически такой же, как у той собаки и я готова была отдать девочке все.
— У нас с тобой полный холодильник продуктов, к тому же еще и пирожки остались, так что голодная смерть в ближайшее время ни тебе, ни мне не грозит. — Поднявшись, отправилась за тарелками.
Софья старалась не торопиться, тем более что картошка была еще горячей, но все же она съела ее в рекордно короткие сроки, словно боялась, что у нее ее отнимут.
— Давай-ка. Я тебе налью чая и сделаю горячий бутерброд.
— А это как? — Оживилась девочка, отодвигая от себя пустую тарелку.
— Сейчас увидишь. Ты что больше любишь колбасу или грудинку? — распахнув холодильник, продемонстрировала и то и другое.
— Все, — заявила Софья.
— Значит, делаем два. Смотри, на кусок хлеба кладем колбаску, затем помидор, лук будешь? — девочка кивнула, — вообще ингредиенты могут быть какие угодно, на хлеб кладешь все что любишь, или то, что есть в холодильнике, только запомни, что сверху всегда должен лежать ломтик сыра.
— А можно второй бутерброд сделаю я?
— Конечно можно, — разрешила. — А еще можно намазать хлеб кетчупом и майонезом, давай для сравнения попробуем. — Протянула Софье майонез и кетчуп.
— Что дальше? — Соорудив бутерброд, Софья вопрошающе глянула на меня.
— А дальше надо поставить все это в микроволновку. Бутерброд нагреется, сыр расплавится.
— Поэтому они называются горячими, да?
— Совершенно верно.
Пока Софья гипнотизировала микроволновку, села за стол и стала доедать свою уже чуть теплую картошку.
— Готово, — Софья повернулась ко мне, услышав сигнал микроволновки.
— Доставай, сейчас будешь дегустировать.
— Пробовать, да? — Поставив тарелку с бутербродами на стол, Софья подхватила, грязную тарелку и вместо того чтобы поставить ее в раковину, открыла воду и стала ее мыть.
— Оставь, я потом помою.
— Я не привыкла оставлять за собой грязную посуду, — заявила мне она таким голосом, что стало ясно, останавливать ее и отговаривать бесполезно.
— Ира, а какой из бутербродов мой? — девочка, разглядывая бутерброды, пыталась на глаз определить какой с чем.
— Откуси вначале от одного, а затем от другого, там и разберешься, — предложила, улыбнувшись, наблюдая за меняющимся выражением лица Софии.
— Но… — начала было она.
— Ешь, это все тебе, а я чай с пирожком буду. — Ты в какую школу ходишь? — полюбопытствовала, допив чай и доев пирожок, Софья к этому времени как раз расправилась с бутербродами. Кажется, она переела, последний кусок девочка в себя уже заталкивала.
— Я на домашнем обучении.
— Это как?
— Сижу дома и занимаюсь самостоятельно. Раз в полгода сдаю экзамены.
— И как успешно? — лично я бы так не смогла.
— Да, у меня нет ни одной тройки, — похвасталась Софья.
— Это замечательно, но тебе же требуется общение со сверстниками.
— У мамы не хватало времени отводить и встречать меня со школы, поэтому она и перевела меня на домашнее обучение, — Софья в очередной раз отправилась с грязной посудой к раковине.
— Теперь моя очередь, — отстранила от воды девочку. — Не спорь, садись отдыхай.
— Да я и не устала.
— Ты мне лучше расскажи, как тебе хватает терпения самостоятельно изучать все предметы?
— Все равно делать нечего было.
— А вы с мамой гуляли, ходили вместе с ней куда-нибудь?
— Несколько раз к кому-то на день рождения, но мне там не понравилось.
— Почему? — оторвавшись от посуды, глянула на понурую голову ребенка.
— Мама там напивалась, а один раз ушла с каким-то дядей, и мне пришлось провести ночь в чужой квартире. Было страшно, за стенкой кто-то громко храпел, а еще я боялась, что мама за мной не придет, и я навсегда останусь в той квартире, с чужими, незнакомыми людьми.
— А со мной не страшно оставаться? Я ведь тоже чужая, — вскинув голову, Софья пристально на меня посмотрела.