Я проснулся часа через полтора хорошо отдохнувшим, но с неприятным осадком в душе. Похоже, меня можно поздравить с богатым, опасным и сильным врагом. Тот, кто продает наркотики, способен на любую пакость. Тем более ему особенно и заморачиваться не придется — достаточно будет просто дать мой адрес паре отморозков, пообещав дозу в награду. И — «уно, уно, у но, ун моменто»… Как говорится, без сантиментов…
Больше всего я волновался за Иру. Нужно будет ей строго-настрого запретить открывать дверь незнакомым людям и шастать вечерами по темным улицам. Я порылся в шкафу, нашел там старенький электрошокер «Гюрза-02». Он не работал, села батарейка. Запасной «кроны» у меня не было, нужно было покупать. У Ирины есть газовый баллончик — это точно. Ну что ж, уже неплохо. Еще я в совершенстве владею утюгом, если кому-нибудь необходимо пригладить непослушные волосы… Ах да, Свин же лысый…
Однако все это не есть правильное решение проблемы. Нужно обесточить инициатора моих возможных неприятностей. Ликвидировать причину, а не бороться со следствиями. Лучше пусть он борется со следствиями… в смысле — со следствием. В смысле со следствием по какому-нибудь уголовному делу, возбужденному против него! Мысль мне понравилась, и в организме начало образовываться некоторое оживление.
Я сел прямо на пол. Посреди квартиры, где было очень много предметов, гораздо больше подходящих для комфортного сидения — одна огромная четырехспальная кровать чего стоила! Но я не искал комфорта. Я подсознательно стремился вывести себя из равновесия — полусонного существования, которое сегодня как-то настойчиво овладевало мною, совершенно вытесняя из жизни всяческие яркие моменты.
Захотелось закурить, но я сдерживал себя. Поэтому просто чихнул.
— Ну вот, сквозняки даже посидеть не дают там, где хочется, — соврал я нарочито громко, мне совсем не улыбалось сидеть на полу. Когда здорово можно растянуться на кровати в любом направлении, щелкать пультами, наслаждаясь каким-нибудь очередным шедевром кинематографа, название которого забудется завтра, а сюжет канет в небытие через неделю.
Не расслабляться, держать вес, — скомандовал я себе, поднимаясь с ковра, и пропел контрольную песню: — Мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, тот станет у-ух-х-х! — для наглядности того, кем станет тот, кто был никем, я погрозил кулаком выключенному телевизору, даже нахмурил бровь. Петь я никогда не умел. Об этом ясно говорил настороженный вид котенка, который, следя за моими песнопениями, совершенно не собирался пускаться в танцы, а лишь за малым не вертел у своего серого в полоску виска своей серой же в полоску пушистой лапкой. Кстати, интересно, есть у котов висок, или за ненадобностью стреляться он отсутствует как пережиток?
Я подошел к креслу на колесиках, стоящему у компьютера в углу гостиной, сел и крутанулся на 180 градусов. Мне нужно было как-то отвлечься и хорошенько подумать. Поэтому я развернулся к компьютеру, включил его, нашел в своих музыкальных архивах альбом Элвиса Пресли, который начал с «Love Me Tender», и принялся раскладывать какой-то пасьянс.
В голове вертелись сумасшедшие планы о том, как подбросить Свину его же зелье и сдать его доблестной полиции. Все они выглядели наивно, как низкобюджетные шпионские фильмы, и особо не воодушевляли. Нужна была какая-нибудь здравая мысль, которую можно было бы воплотить в жизнь без наличия разветвленной агентуры и спецсредств.
Телефон зазвонил очень кстати — пасьянс уже достаточно поднадоел и никак не хотел одарить меня гениальной идеей. Так как никакого звонка я не ждал, то с 50 %-ной вероятностью был уверен, что ошиблись номером. Почему-то сюда частенько звонили по ошибке. То бабушкам была нужна аптека, то суровым дядькам — районная администрация. Однажды у меня поинтересовались по поводу прогноза погоды, а еще раз пять просили принять факс.
Трубка лежала рядом, поэтому схватил я ее быстро и торжественно объявил в телефон, немного изменив голос и старательно «окая», как сегодняшний бородач с часами:
— Ассоциация анонимных алкоголиков, прапорщик Брехло! — трубка после секундного замешательства нервно запищала отбоем.
— Ну и ладно, — сказал я Джину, выходя на кухню и открывая свой любимый холодильник в поисках большого и толстого бутерброда с ветчиной, сыром, помидором и майонезом. — Захотят лечиться, еще позвонят, — голос я так и оставил измененным, поэтому Джин взирал на меня с прежним подозрением, хотя слов, конечно, не понимал.
Телефон зазвонил снова, я захлопнул холодильник, так и не успев предаться чревоугодию, приложил к трубке салфетку и голосом опаздывающего, сильно запыхавшегося одессита протараторил в одной тональности, без пауз и знаков препинания:
— Ну наконец-то дозвонился, где вы там ходите, сколько можно мне вас набирать, это ты, Сарочка, алле? — пауза на этот раз была более продолжительной, но опять сменилась гудками. Я решил, что в холодильник залезть не успею — обязательно еще раз перезвонят.
«Еще перезвонят — еще пошучу», — подумал я, и точно. Звонок раздался, я схватил трубку и с иностранным акцентом произнес фразу, которую обязательно бы записал на свой автоответчик, если бы он у меня был:
— Вы позвонили в штаб-квартиру броуновского движения. К сожалению, никто не может в настоящий момент. Если вы хотеть наговорить на память, ждите сигнала…
Трубку на том конце провода не вешали. Выждав секунд пять, я уже своим голосом задушевно спросил:
— Что, сигнала ждешь?
— Ага, — женский голос был растерян и немного взволнован.
— Значит, я за тобой буду, — я никогда не любил называть женщин моложе себя на Вы. Хотя по звуку голоса можно было сильно ошибиться в прогнозе о количестве годовых колец в стволе собеседника.
— Это… Толик? — собеседница не знала, что ей делать: то ли опять вешать трубку, то ли затаиться и ждать обещанного сигнала.
— Сама ты Толик. Я лучше. Я Толик Толикович, — произнесено это было весомо и вкрадчиво, даже с долей некоторого хвастовства.
— Ну хватит прикалываться. Ты так всегда по телефону разговариваешь? — ее начало понемногу отпускать, слегка растерянные нотки сменились на слегка обиженные.
— Нет, иногда я по телефону разговариваю чисто выбритым, — я был честен, как юных ленинцев отряд, и даже провел рукой по своей двухдневной щетине. Она хихикнула:
— А ты понял, кто это?
— Ну, если ты сама себя называешь «это», то это несколько настораживает. Ты — девушка. Слабое, беззащитное создание, от которого нет спасения.
— Ну почему нет спасения? — она, похоже, наморщила свой носик.
— Ну раз ты звонишь в третий раз, у тебя должны быть для этого веские причины и серьезные намерения. Я, кстати, женат, — соврал я.
— Ну, у меня не настолько серьезные намерения, чтобы исправлять твое семейное положение, — она улыбалась.
— Э-э-э… — тоном расчетливого торговца протянул я, — исправлять или усугублять?
— Ни то, ни другое. Я дала обет, — она, похоже, вовсю там веселилась.
— А меня не пригласила… — хныкал я. — Бедные мы, голодные, на обед нас никто не приглашает… — я с сожалением взирал на многообещающий холодильник.
— Я обет дала. «Т» в конце, а не «д»! — она честно пыталась разрешить недоразумение. — А чего это ты себя во множественном числе упоминаешь? Ты там не один?
— Я там вдвоем. Джин с Толиком. Вечно голодный кот и бесконечно добрый хозяин, — я почти расшаркался, мысленно проводя рукой по напомаженным усам и расшитому золотом камзолу.
— И чего ж такой добрый хозяин не кормит своего кота? — она явно хотела поставить меня в тупик. Святая наивность! Да мне только дай поиграть в говорильню!
— Кот специальный. Его нельзя досыта кормить, пока он не поймает свою первую мышь. Мы — крысоловы! — я был очень горд за нас с Джином.
— Ну вот, проблемы хозяина достались его бедненькому коту.
— Ну как… это не проблемы хозяина! Это общечеловеческие проблемы! В смысле, общекошачьи! Нельзя так бессердечно к ним относиться! У них же инстинкт! Охотничий! Его удовлетворять надобно и способствовать ему всячески! — я был похож на нетрезвого трибуна.
— Кстати, о проблемах! У меня тут есть одна проблемка, — она вернула разговор к интересующим ее баранам, а я приглушил свою шутливость до минимума.
— Невежливо начинать рассказывать о своих проблемах, даже не представившись, — проворчал я, понимая, что сейчас придется что-то делать.
Женщинам всегда что-то от нас, мужчин, нужно. И сил отказать обладательнице такого мелодичного голоса у меня не было. Видимо, это во мне с рождения. Я даже представил себя со стороны, изможденного и израненного, из последних сил вкручивающего лампочку по просьбе миловидной блондинки и тут же падающего бездыханным. Ну, бездыханным — это так, для пущего героизма.
Девушка из телефона, услышав напоминание о том, что мы не знакомы, сразу же поторопилась исправиться:
— Мне твой телефон Ира дала, мы с ней в одной группе учились. Она сказала, что ты шаришь в компьютерах, а то у меня тут что-то не то с ним. А зовут меня…
— Света, — выброс информации из моего подсознания или чего-то там еще был настолько стремительным, что мне просто пришлось его озвучить.
Света не удивилась:
— Ира уже предупредила? — я не мог не блеснуть своими сверхъестественными способностями и буднично — да чего там, мы тут на короткой ноге с телепатией и экстрасенсорикой — проинформировал:
— Да нет, это мне просто телепнулось.
Света не проявила должного почтения к моим способностям, но я не стал на этом особенно акцентировать внимание. Расспросил ее об анамнезе компьютерной хвори, взял у нее адрес и договорился о времени приезда, затребовав как можно больше плюшек, вкусных и разных, за причиненное мне беспокойство.
ГЛАВА 15
Про невкусную глиняную кружку
— А не пойти ли нам в гости?
Немного подкрепиться?
Я положил трубку и развернулся к кровати. Назревающая необходимость делать что-то не для себя любимого пробудила энтузиазм (все активные начинания во имя собственного блага лень отстреливала с меткостью снайпера). Из меня поперла совиная энергия, я активно забегал по квартире. Вечер начинался:
— Плед снять, раз-два. Заменить на легкомнущееся покрывало! Сидеть только на пуфиках! Спать стоя! Свободу плюшевым медведятам! — я за малым не брызгал слюной и отчетливо чувствовал нехватку создаваемому образу крохотных усиков и косой челки, но эти «медведята» рассмешили меня, и Джин так и не услышал ничего про «Три дня на разграбление города».
Времени до встречи с захворавшим компьютером было предостаточно, хотя ехать нужно было в другой конец города. Я собрал диски с нужными программками, немного запасного железа. Приказал Джину пользоваться исключительно собственным туалетом, а не устраивать его в близлежащей обуви. Налил ему молочка и обулся. Быстренько привел в порядок обувь и джинсы, надел кожаную куртку. Выковырял из кармана плеер, включил его и открыл дверь в мир. Мир был полон вечерних огней, пронизывающего ветра и капающей влаги.
Я отошел от полосы воды, стекающей с крыши, придерживая ремень рюкзачка, когда открытую входную дверь порыв ветра с силой природного катаклизма впечатал в родственный ей косяк. После этого металлического лязга у меня в ушах наконец грянула песня. Я отметил, что это была старенькая вещь из «Doors». Символичность происходящего легонько разбросала мурашки у меня по спине, но я, как матерый материалист, отнес их ко все тому же пронизывающему ветру. А что? Мои мурашки — к чему хочу, к тому и отношу…
Света была дома вместе с двенадцатилетним братом Егором, который меня немного стеснялся. Она оказалась курносой, красоткой себя не считала — и правильно. Ее немного портили близко посаженные глаза, но застенчивая улыбка успешно компенсировала этот недостаток, и девушка была довольно милой. Хоть и не в моем вкусе.
Компьютер был старенький, и поэтому возможно было все. Но поломку я нашел быстро — едва включив процессорный блок. Точнее, не включив его. Никаких признаков жизни друг и помощник человека не подавал. Я снял боковую панель и убедился, что питание на материнскую плату не поступает, ни один кулер не работает. То, что я и предполагал. Достал из рюкзака свой запасной блок питания, поменял. Материнка ожила, но до загрузки операционки дело так и не доходило.
— Ничего внутри не меняли? — Светка отрицательно замахала головой. Я не особенно разбирался в компьютерном железе, и дальнейшая диагностика могла затянуться. Сильно хотелось пить, и Егор принес мне глиняную кружку с какой-то цветной шипучкой. Когда я брал из его рук кружку, мне неожиданно показалось, что я ее уронил — пальцы перестали ощущать гладкие глиняные бока. Зато перед глазами абсолютно явственно возникла и тут же пропала интересная картинка. Как Егор протягивает кому-то плашку оперативной памяти, а взамен получает другую.
«Интересненько, — подумал я. Слух, вкус, теперь зрение. Вот тебе, батенька, последствия приема наркотиков…»
— Света, не могу эту отраву пить. Не сделаешь мне чайку — если есть такая возможность, не сильно горячего? — я отдал ей кружку.
— Да, конечно, — она вскочила и отправилась на кухню.
Я подозвал Егора, пока Света суетилась на кухне.
— Менялся оперативной памятью с кем-нибудь? — он обреченно махнул головой. Я извлек из материнской платы оперативку и вставил туда свою, из закромов родины, расположившихся в моем чудо-рюкзаке.
Машинка завелась. Лицо Егора просияло — видимо, он был уверен, что окончательно сломал компьютер в результате своих неосторожных действий. Я отдал ему неудачную оперативную память и сказал:
— Мне негде ее протестировать. Возможно, она рабочая, просто по спецификации не подходит к твоей материнской плате. Обменяешь на такую (я написал данные памяти, которую только что вставил) и добавишь во второй слот. А в следующий раз всегда консультируйся со спецами, когда надумаешь апгрейд делать!
Егор благодарно кивнул и улыбнулся.
Когда «винда» загрузилась, я почистил для профилактики реестр и установил несколько полезных программок по просьбе хозяйки. Потом мы пили чай со вкусным домашним печеньем и болтали ни о чем. Правда, пару раз, когда я брался за печенье, пальцы вместо печеного теста вполне явственно ощущали давешнюю глиняную кружку с пахучей шипучкой, поэтому откусывал я очень осторожно. Ну а как бы вы обгладывали глиняное изделие?
Света ждала какую-то свою подружку, с которой они собирались пойти в кино. Через час я закончил и собрался — можно уже было ехать встречать Иру, причем я вполне успевал на вокзал на обычном автобусе. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
Света пыталась вознаградить меня денежно, но я категорически пресек все ее попытки подкупа. Не беру денег с друзей, тем более с девушек. Тем более что все установленные мною компоненты были б/у, в свое время технично списанные на фирме в обход острого чутья Хомки.
Похоже, с подругой Светы я разминулся при выходе из подъезда. Девушка меня, по-моему, не заметила, она была занята и даже немного нагнулась, пытаясь закрыть зонтик. Я тоже не разглядел ее лица, мешал капюшон, да и освещенность возле двери оставляла желать лучшего. Я обошел девушку справа и, зачем-то оглянувшись на нее — наверное, кого-то она мне напомнила — выбрался на улицу. Сзади меня хлопнула магнитами, закрываясь, дверь подъезда, а я глубоко вдохнул вечерней влажности, доставая из кармана плеер.
* * *
Вошедшая девушка наконец-то усмирила непослушный зонт. Она распрямилась, отбросила капюшон на спину, слегка поправила волосы. Поднялась на первый этаж и возле лифта попала в освещенную зону. Это была Настя…
ГЛАВА 16,
в которой герой встречает героиню, а она — кота Баскервилей…
— Жизнь без кошек была бы скучна и безрадостна.